Явно какое-то растительное сырье. На другом стеллаже находились такие же пакеты, но с какими-то желтыми гранулами.Никаких особых расспросов и разговоров не вели. Зинаида и Лопухин просто кивали головами — мол, все нормально, молодцы, иного от вас, дорогие товарищи, и не ожидали. А бригадир наладчиков особых комментариев не давал, поскольку Баринова и Вась-Вась понимали в этой технологии побольше ихнего, а Фролу знать слишком много не полагалось по штату.Сама она, эта установка, особого впечатления не произвела. Ясно, что самоделка российского производства. Не то самовар, не то атомный реактор. Какие-то помеченные номерами емкости, трубки из нержавеющей стали и пластмассы, автоматизированные вентили, провода. Управляли ею с пульта, из-за бетонной стены с двумя герметическими стальными дверями. Собственно, это была не одна установка, а две одинаковые, только одна потребляла в качестве сырья зеленовато-серую «травку», а вторая — желтые гранулы. Краткие пояснения о том, как работают установки, были сделаны специально для Фрола.Выяснилось, что прямо со стеллажа пакеты с сырьем при помощи манипулятора перегружаются в исходную емкость. Она наглухо герметизируется, после чего пакет автоматически вскрывается, а сырье смывается дистиллированной водой. Показали колонки с ионообменными смолами, через которые эта самая вода циркулирует, и еще какие-то очистные устройства с активированным углем. Оказалось, что вода в установке используется практически одна и та же, только раз в месяц надо менять начинку фильтров.После смыва сырье попадало вместе с водой в емкость номер два, где его подвергали эмульгированию. Как это делалось — Фролу объяснять не стали. Ясно только, что эмульсия поступала в основной реактор и там подвергалась всяким преобразованиям. Каким именно — Фрол и сам спрашивать не стал. Дальше был еще цикл очистки и кондиционирования. На выходе получалась желтоватая жидкость, которую автоматический дозатор разливал в маленькие ампулы объемом по одному миллилитру. Ампулы аккуратненько запечатывались в целлофановые обоймы по восемь штук в каждую, а затем упаковывались в картонную коробку по десять обойм кряду. На коробках той установки, которая пользовалась зеленоватым сырьем, виднелась маркировка «Z-8», а коробки, выпускавшиеся установкой, где сырьем служили желтоватые гранулы, маркировались цифрами «331». Правда, работали установки не очень быстро. Каждая выдавала на-гора примерно четыре коробки в час.— Работайте, товарищи! — сказала Зинаида тоном первого секретаря райкома. После чего стало ясно, что «экскурсия» закончена.Вышли на свежий воздух. Зинаида ждала дополнительных вопросов, но Фрол предпочитал их не задавать. Тогда она сама нарушила молчание:— Итак, господин Фрол, то, что вы видели, — установка по производству того самого препарата, с помощью которого Валера Русаков и Ваня Соловьев приобрели свои фантастические качества. Точнее, двух его модификаций — «Z-8» и 331-го. «Z-8» изготовляется из природного растительного сырья, сырье для 331-го синтезировано из элементоорганических соединений. Вам больше знать не нужно. На вашу команду будет возложено две задачи…— Кем?— Чудо-юдом.— Понятно.— Так вот. Вы обеспечите доставку сырья и перевозку готовых ампул туда. Куда именно — скажу позже. А сырье будете получать там же, где и товар для Ромы.— Уловил. Оплата?— В полтора раза выше, чем за то, что гнали для Ромы.— Есть о чем подумать…— Думать уже не надо. Надо работать, и очень быстро. Предоплата — тридцать процентов, обсуждению не подлежит.— Рындин и прочие местные тузы в курсе дела?— Да, мешать они не будут. Но могут помешать другие. Не связанные рамками закона. Причем в самое ближайшее время. Может быть, уже сегодня. Поэтому, уважаемый Валентин Сергеевич, я бы попросила вас усилить здесь охрану.— Сделаем. А на базе?— Думаю, нет. Пока с нами Василий Васильевич, — усмехнулась Зинаида, похлопав по плечу своего странного спутника, — нам бояться нечего.Фрол тоже усмехнулся, считая, что леди шутит. ЧТО ДЕЛАТЬ? День рождения — некруглый, неюбилейный — Глава праздновал скромно. Пригласил родню и самых ближних друзей и товарищей. На даче собралось всего человек пятнадцать. Немного попили, слегка поели, песни попели старые, времен еще комсомольских активов и учеб. Повспоминали прошлые дела, поспорили о тех текущих, которые можно было обсуждать громко. Народ постепенно разъезжался, и под самый финиш с Главой остались только Иванцов и Рындин. На торжество они прибыли ;с супругами, но умные жены нашли себе какое-то занятие, чтобы не мешать серьезному разговору мужей.Разумеется, не стали бы Виктор Семенович и Андрей Ильич засиживаться так долго, если б не ждали этой беседы. Еще встречая их в самом начале празднества. Глава намекнул, что надо бы поговорить кое о чем серьезно. Но имениннику все никак не удавалось выбрать время. То один подходил, то другой. Губернатор родню не забывал, помогал чем мог, в рамках приличий, чтоб не сильно подставляться. Ну, и они ему тоже услуги по разным направлениям оказывали. Например, если лишние денежки куда-нибудь надо было пораскидать или сомнительную недвижимость принять на чьи-нибудь фиктивные плечи.Но это были дела мелкие и скучные. А тон Главы, которым он приглашал Иванцова с Рындиным потолковать, был такой, что сомнений не вызывал: речь пойдет о чем-то очень важном, возможно, даже жизненно важном.Когда настал-таки долгожданный момент серьезной беседы, у Иванцова и Рындина пульс несколько участился. Чем же господин губернатор намерен порадовать?— Гоголя, конечно, читали? — заметив, что прокурор и чекист явно находятся в напряжении, усмехнулся Глава. — Как там насчет «пренеприятного известия»?— К нам едет ревизор? — нервно спросил Рындин.— Нет. И известие, скажем так, вовсе не неприятное. Скорее как у того же Гоголя, «приятное во всех отношениях». Не буду вас дольше нервировать. Так вот, я получил самые твердые заверения, что останусь на месте. При любом исходе выборов. Хотя исход скорее всего будет один. То есть ничего не изменится.— Это откуда же вы такие заверения получили? — полюбопытствовал Иванцов. — Вы же вроде на этой неделе в Москве не бывали…— Не бывал. Но Москва и сама может уведомить, если соблаговолит.— А источник надежный? — спросил Рындин.— Надежнее некуда. Более того, неоднократно и капитально проверенный. И очень осведомленный. В частности, о положении дел на самом верху. Но и низы не забывающий.— И что из этого следует? — Иванцов уже догадался, куда клонит губернатор, однако решил дождаться, пока тот сам произнесет ожидаемые слова.— Следует, естественно, то, что все намеченные и готовящиеся мероприятия надо стопорнуть, и быстро! — строго сказал Глава именно то, чего и ждал Иванцов.— Не так-то это просто. Облдума уже положение о выборах губернатора приняла, не сегодня-завтра надо будет дату выборов объявлять, — заметил Рындин. — Послезавтра солдатские матери собираются митинг устраивать, насчет оставления призывников в пределах области. Казаки Кочеткова в дивизии Прокудина разместились. Им боевое оружие выдано на период двухмесячных сборов…— Ну и что? — нахмурился Глава. — Как получили оружие, так и сдадут. Матери могут пройтись, посотрясать воздух, это им не привыкать стать. Вой — не вой, а будешь рядовой. С председателем облдумы мы поговорим нормально, у него свое большинство, утрясем. Им же проще. И вам, естественно, тоже.— Как сказать… — пробормотал Рындин. — Много такого запущено, что сразу не остановишь.— Нет ничего такого, чтоб нельзя было остановить. Пока п крайней мере я ничего особенного в вашей деятельности и вяжу. Поправьте, если я ошибаюсь. Бреславский в мозги бредни посеял? Нет. Никто сам по себе орать: «Свободу Береговии!» не пойдет. За это дело надо деньги платить. А вот насчет зарплату — это куда доходчивей. Тем более что многие понимают, кое-какие деньги вовсе не в Москве крутятся, а здесь, под носом. Президент уже где-то про это дело заявил.— Боюсь, что вы не так меня поняли. Дело ведь не только в нас и в вас, а и в заинтересованности и многих других. Я не очень уверен, что они согласятся с командой «стоп». И это очень серьезные силы. Нам придется долго объясняться с ними. Наверняка вы можете догадаться, что я под этим понимаю.— Могу. Но я к этим делам уже никакого отношения иметь не буду. Вы тоже догадливый, Андрей Ильич, и можете своим умом дойти, что проблема эта становится только вашей. Меня здесь не было, и я ничего ни о чем не знал. Если что-то, не дай Бог, начнется, то будете расхлебывать сами. И не думайте, что, если вы будете пугать меня своим компроматом, у вас что-то получится. Мне дали довольно прочную и долгосрочную индульгенцию. К тому же, Андрей Ильич, мне прекрасно известно, что и вы с Иванцовым не ангелы небесные. Поэтому не пугайте меня тем, что будете свидетелями против меня. Это месяц назад еще могло подействовать, может быть, на прошлой неделе, но только не сегодня и не завтра. Меня вам не утопить, даже если вы представите доказательства того, что я — людоед, как какой-нибудь император Бокасса. Понимаете, граждане правоохрани-тели? А вот себя вы утопите очень легко. Против вас, а особенно против господина Иванцова компромата набрано предостаточно. Причем сейчас определенная группа лиц настроена очень отрицательно. Она считает, что вы причастны к грубой акции, проведенной каким-то бандитом против одного из полезных для них людей. А раз так, то они и ответить могут тем же. Причем в самое ближайшее время. Кстати, вам, господин Иванцов, теплый привет от господина Антона Соловьева. На днях он появился в Москве. Правда, не совсем здоровым, но вполне дееспособным. Хотя, как я слышал, ОУ ФСБ считало его погибшим…— Это была только версия, — поморщился Рындин.— Правильно. Но вот то, что Соловьев объявился живым, я думаю, вас не очень радует. Вам, очевидно, тоже предстоит кое с кем объясняться, Виктор Семенович, и боюсь, что не в любви.— Мы тут ни при чем, — сказал Рындин. — Нападение на машины Тихонова и Соловьева совершено бандгруппой некоего Сорокина…— …Который доводится родным братом Юрию Николаевичу? — прищурился Глава. — Этот аспект тоже сулит немало приятного в будущем. А скажите, Андрей Ильич, почему это Сорокин-старший от вас ушел? Как вы его ловили, позвольте спросить? Три кольца, как в Первомайском? Или он от вас, как Радуев от Барсукова, босиком по снегу убежал?— Сорокин — разносторонний профессионал, — пытаясь не терять хладнокровия, ответил Рындин, — он уходил и из более неприятных ситуаций.— А где он сейчас?— Ведем розыск. Прокуратурой возбуждено уголовное дело, — пожал плечами Рындин. — По данным агентуры, он вообще выехал за пределы области и, возможно, в зарубежье.— Прелестно. И ловить, стало быть, не моя забота? — оскалился Глава. — А вот Соловьев, как ни удивительно, всего два дня назад виделся с ним здесь, у нас, всего в двадцати километрах от облцентра. И Сорокин пообещал ему, что Ваня Соловьев, который незаконно содержится неким Фроловым на оптовой базе АО «Белая куропатка», будет дома еще до конца этой недели.— Ну и оставьте это на совести Соловьева… — вякнул было Рындин.— Нет, господин Рындин, не оставлю. Точнее, теперь вас другие в покое не оставят. Допустим, мне пообещали, что с самим Соловьевым скорее всего мирно договорятся, если его мальчик к нему вернется. И он не будет настаивать на том, что вы причастны к его похищению, как и вообще к организации нападения на джипы. Но только в том случае, если вы, господин Рындин, найдете возможность исправить свою ошибку в отношении Сорокина.— Что ж он такой неблагодарный? — иронически заметил Андрей Ильич. — Товарищ ему сына вернуть пообещал, а он настаивает на том, чтоб с Сорокиным ФСБ разобралась…— Сорокин за возвращение сына требует с него три миллиона долларов. С переводом за границу на счет какой-то итальянской фирмы, торгующей унитазами и прочей сантехникой. Сигнал о согласии — получение этой фирмой предоплаты в размере пятисот тысяч. Ну, банк там, по-видимому, свой, поэтому проблем нет. Но похоже, что Соловьев не хочет отдавать остальное Он ведь тоже свои миллионы не на помойке нашел…— …А заработал честным и упорным трудом, — съехиднич Рындин. — И, как я понял, для того, чтоб не доплачивать остаток суммы, ему нужно, чтоб товарищ Сорокин исчез с политического горизонта?— Да. Сорокин должен сперва прислать Ваню к отцу, а уж затем дожидаться своих двух с полтиной. Возможно, если Сорокин будет не в состоянии стребовать эти денежки, вы, Андрей Ильич, не только не получите некоторых моральных неприятностей, но и поправите свои финансовые дела. Само собой, это будет джентльменское соглашение, без какого-либо оформления.— Значит, мистеру Соловьеву желательно сэкономить? — зло сказал Рындин.— А кто этого не хочет? Тем более что у вас с Иванцовым положение действительно пиковое. У меня-то есть индульгенция, а вот вам, извините, таковой не давали. Если раскрутится только одна прошлогодняя история, — а меня ввели наконец-то в курс дела полностью! — у вас будет только один более-менее приятный выход. Самоубийство. Потому что все остальные будут сопровождаться жутким позорищем и физическими страданиями. А раскрутка может начаться уже в самое ближайшее время. Если, конечно, Сорокин вместе со своей уголовно-политической группой не исчезнет вовсе.— Поймать Сорокина невозможно, — сказал Рындин уверенно.— Вы имеете в виду — взять живым? Такой задачи никто не ставит.— Само собой, это и ежу ясно. Но думаю, что и ликвидировать его просто так не выйдет.— Никто не говорит, что это просто. Вам деньги за это платят. И речь не о вашем полковничьем окладе идет.— Вы просто не понимаете, о чем речь идет. Сорокин в течение месяца орудует на территории области, даже больше. Правда, громкая акция была всего одна, но не думайте, что он тут ел сложа руки. У Сорокина собрана практически полная информация по всей нашей «задумке». А из этого следует, что у него есть источники и в вашем аппарате, и в моем управлении, и в других местах. Далее. По данным, которые пришли ко мне из Москвы, Сорокин обладает целым рядом сверхсовременных технических средств, которые позволяют ему получать информацию без прямых контактов с агентами. Причем принцип действия многих из этих устройств неизвестен. Соответственно и режим противодействия этим средствам подобрать сложно. Например, не могу поручиться, что наша нынешняя беседа им не контролируется.— Тогда вас надо снимать с должности, — мягко сказал Глава. — В дополнение ко всем иным санкциям.— Ну, пока, слава Богу, это не ваша прерогатива. За Сорокиным ни много ни мало — пятый год охотятся, причем не только наши спецслужбы. И государственные, и частные. А толку — чуть. Могу свой опыт предъявить. Я санкционировал встречи Сорокина с его младшим братом, он пошел на этот контакт судя по всему, прекрасно зная, что их встречи будут контролироваться. С первой базы — на даче жены облвоенкома — он ушел буквально на глазах моих наружников. И не просто ушел а со всей техникой, то есть с «газелью» и двумя «буранами». Причем, когда я изучал рапорты групп наблюдения — а я их специально целых две выделил, на случай, если одна прохлопает — все выглядит полным идиотизмом. Средь бела дня с насквозь просматриваемой дачи — испарились!— Небось отстегнул им маленько товарищ Сорокин, — ухмыльнулся Глава, — вот и все испарение…— Отрабатывал этот вариант. Группы вели наблюдение независимо. Ребята даже не знали, что существует вторая команда. И потом они же фиксировали все на пленку. Со всех сторон. Не было никаких контактов между ними и Сорокиным.— Неужели не зафиксировали хотя бы момент выезда их с дачи?— Пленка зафиксировала. Камеры показали, что в 13.20 «бураны» и несколько ящиков со снаряжением были погружены в кузов «газели», а ровно в 13.30 вся группа выехала в неизвестном направлении. Но сами наблюдатели узнали об этом только вечером, когда кассеты просматривали.— Ничего не понимаю! — произнес Глава, невзначай процитировав популярный мультфильм «Следствие ведут колобки».— Аналогично, — ухмыльнулся Рындин, который этот мультик однажды видел. — Камеры работали, а наблюдатели смотрели в оптику. Но ни черта не увидели. Хотя группа Сорокина, судя по видеозаписи, практически не маскировалась. Спокойно открывали гараж, грузили снегоходы и ящики, не спеша садились в кузов. Выехали наружу, Сорокин вылез из кабины и запер за собой ворота на висячий замок, и лишь после этого «газель» уехала. И только когда один из бойцов углядел, что этот замок висит, то есть в 14.50, сообразили… Но было поздно. Д конечно, все это вызывает подозрения в адрес сотрудников, и мы еще ведем проверку по этому факту. Но вот последний случай. То есть с уходом Сорокина из окрестностей «Белой куропатки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58