Он осмотрел ухо, как гурман изучает меню в ресторане, и запустил туда свой длинный палец. Я испугался, что сейчас оглохну, — вот, Бетховен, тебе и товарищ по несчастью, подумал я. Но, к своему удивлению, я едва почувствовал, как его палец искал в моем ухе желанные лакомства. Не обнаружив ничего сочного и ароматного, он еще раз разочарованно хмыкнул и удрал обратно во тьму ветвей.
Так состоялась моя первая встреча с ай-ай, и я понял, что это одно из самых невероятных существ, которых мне посчастливилось встретить. Но существо это нуждалось в помощи — и мы должны были помочь ему. Дать исчезнуть с лица земли этому удивительному и загадочному животному представлялось столь же немыслимым, как, например, сжечь картину Рембрандта, устроить дискотеку в Сикстинской капелле или снести Акрополь, чтобы соорудить на его месте отель «Хилтон». Тем не менее ай-ай, удивительное создание, которое обрело почти мистический статус на Мадагаскаре, по-прежнему находится под угрозой исчезновения. Это животное волшебное — не только с биологической точки зрения, но и в сознании малагасийского народа, среди которого оно обитает и, к несчастью, погибает.
Когда это странное существо было впервые описано в 1782 году, в нем обнаружилась такая путаница анатомических признаков и качеств, что долгие годы ученые не могли сойтись во мнении, что же он собой представляет. Очевидно, его нельзя было отнести к обыкновенным лемурам, и одно время его причисляли к грызунам из-за мощных зубов. В конце концов порешили: пусть ай-ай останется ай-ай — одним из лемуров, но при всем при этом уникальным жителем нашей планеты, не похожим ни на какое другое создание. Он был выделен в особое семейство и окрещен звучным именем Daubentonia madagascariensis . Мадагаскар — остров, полный магии и всевозможных табу, называемых здесь фади. В каждом уголке острова свои «фади», и потому неудивительно, что такой сверхъестественный продукт эволюции, как ай-ай, наделялся магическими силами, разнившимися от деревни к деревне, от племени к племени. Кое-где, если зверька находили близ деревни, его считали предвестником смерти и, следовательно, самого обрекали на смерть. Если на глаза попадался маленький ай-ай — это считалось предзнаменованием, что в деревне умрет ребенок. Если крупное животное со светлой шкурой — значит, под удар попадал человек со светлой кожей, если с темной — темнокожий.
В других деревнях существовало несколько иное поверье: если кто найдет и убьет ай-ай возле своего дома, а затем подбросит труп на задний двор соседу, то тем самым он отведет от себя несчастье. Сосед же должен, в свою очередь, подбросить труп другому, тот — следующему, и так далее, пока он не будет выброшен на дорогу на страх прохожим. В других местах, убив ай-ай, его связывали за руки и за ноги рафией и вывешивали при въезде в деревню; когда труп начинал разлагаться, его скармливали собакам. В иных деревнях высушивали третий, самый длинный палец ай-ай, и местный колдун использовал его для добрых или злых чар. Таким образом, возникло поверье, что такая причуда эволюции, как ай-ай, обладает волшебным пальцем.
Но самая главная угроза для ай-ай таится в другом. Поскольку жители Мадагаскара и ныне бесшабашно продолжают самоубийственную политику землепользования, при которой все новые участки животворного для страны леса вырубаются и сжигаются под посевы, не только ай-ай, но и многим другим уникальным созданиям грозит гибель. Одно время считалось, что ай-ай уже исчез с лица земли, однако его нашли, но, к сожалению, почти все участки леса, где он обитает, находятся под угрозой исчезновения.
Тем не менее волшебных чар ай-ай хватило на то, чтобы идти наперекор судьбе. Поскольку сузилась его естественная среда обитания, он приохотился к тому, что взамен насадил человек, — плантациям кокосовых пальм, сахарного тростника и гвоздичных деревьев. Своими мощными зубами он разгрызает кокосовые орехи, выпивает содержащуюся в них жидкость и, пользуясь средним пальцем как крючком, выскребает недозрелую мякоть, похожую на желе. Он нападает на плантации сахарного тростника, и от его зубов тростник становится похожим на некий средневековый музыкальный инструмент. Он раскусывает гвоздичные деревья, выискивая личинок жуков. Представьте же себя на месте деревенского жителя, чье существование зависит от каких-нибудь пяти кокосовых пальм, крошечного участка под сахарным тростником да полудюжины гвоздичных деревьев, — тут ай-ай становится отнюдь не магической, а реальной угрозой вашему благополучию. Стало быть, или убьешь его, или сам помрешь с голодухи.
Поскольку никто и ничто не мешает истреблять леса, то и те крошечные участки, где еще обитают ай-ай (вынужденные вести описанный выше бандитский образ жизни), обречены. Остается надеяться, что все же будут введены более щадящие методы землепользования, которые вытеснят нынешнюю разрушительную систему. Но сейчас, во имя спасения ай-ай как вида, нужно отловить несколько особей для содержания в неволе. На случай, если этот вид совсем исчезнет в дикой природе, у нас должен быть запас этих животных, которых можно будет выпустить в их естественную среду обитания (если, конечно, она тоже не будет окончательно уничтожена). В настоящее время имеются восемь ай-ай в Центре приматов при Дюкском университете в США и один в Венсеннском зоопарке близ Парижа. Очень важно отловить побольше особей для создания колоний в неволе. Джерсийский трест и решил предпринять экспедицию на Мадагаскар.
Представляю на суд читателя рассказ об охоте за Зверем с Магическим Пальцем. Я также расскажу о гигантской прыгающей крысе и плоской черепахе из Мурундавы, а еще о кротких лемурах, живущих в тростниковых зарослях у исчезающего озера. Надеюсь, что истории эти составили яркую картину одного из самых зачаровывающих островов на земном шаре.
Глава первая. ИСЧЕЗАЮЩЕЕ ОЗЕРО
Как-то в своих писаниях мне довелось уподобить Мадагаскар неумело сервированному омлету. Впрочем, умело или неумело подан омлет на стол — дело десятое, лишь бы он был нафарширован разными вкусностями. В чем, в чем, а уж в этом-то Мадагаскару не откажешь. Четвертый в мире по площади остров, лежащий в Индийском океане к востоку от берегов Африки, от которой он откололся миллионы лет назад, знаменит тем, что девяносто процентов его флоры и фауны не встречается больше нигде в мире. Если на целом Африканском континенте произрастает всего один вид баобаба, то Мадагаскар может похвастаться семью. На Мадагаскаре обитают две трети всех живущих на планете хамелеонов, самые маленькие из которых размером со спичку, а самые крупные
— почти в человеческую руку; и чем глубже вы проникаетесь природой острова, тем больше очаровывает вас ее щедроты, — постижение это подобно поиску сокровищ, и если таинственные леса оставить нетронутыми и тщательно исследовать, то они не раз еще поразят нас удивительными открытиями. Эта прекрасная страна, населенная милым, дружелюбным народом, простерлась на тысячу миль в лазури вод, окаймленных многоцветными коралловыми рифами и изобилующих рыбой. На этом острове самое богатое разнообразие лесов — от густых тропических до горных; немало здесь и сухих лиственных лесов, и кустарников, колючих, словно еж; есть и карликовые, едва достигающие шести дюймов в высоту. На Мадагаскаре водятся лемуры величиной с четырехлетнего ребенка, а есть столь крохотные, что запросто помещаются в кофейной чашке. Здесь встречаются мокрицы размером с мяч для гольфа и мотыльки, подобные веерам придворных фрейлин. Отправляясь в экспедицию, подобную нашей, твердо держись поставленных целей, чтобы не позволить подстерегающим на каждом шагу соблазнам и очарованиям сбить тебя с пути.
Огромный остров фактически представляет собой мини-континент с разнообразием климата — от влажного тропического на востоке до прохладного средиземноморского в горных местностях и знойного в покрытых колючим кустарником пустынных территориях на юге. Когда и откуда на остров пришли люди, и по сей день остается тайной для антропологов: у мальгашей прямые волосы, а язык их имеет сходство с малайским и полинезийским. Суждения о том, какими путями первые поселенцы попали на Мадагаскар, различны — то ли они приплыли на лодках и плотах типа «Кон-Тики» откуда-то из малазийского региона, то ли с материка — с побережья Африки. С полной уверенностью не скажет никто, но вот вам блестящее поле для полемики антропологов, на котором могут разгореться жаркие дебаты вокруг разницы в языках, способах тканья и конструкции ткацких станков, музыке и музыкальных инструментах, обычаев эксгумации умерших и многих других вещей. Существует гипотеза, что «хомо сапиенс» впервые колонизовал Мадагаскар в 500 году до Рождества Христова, что, как обычно, повлекло за собою тяжкие последствия для фауны.
Предки лемуров существовали здесь уже пятьдесят миллионов лет назад и за эти сроки эволюционировали во множество самых разнообразных видов, один из которых достигал размеров теленка. На этом острове обитала и самая крупная в мире птица — гигантский страусоподобный эпиорнис, который, как предполагают, послужил источником вдохновения для легенды о птице Рух из сказки о Синдбаде, что могла таскать слонов себе на обед. Но сколь ни велик был эпиорнис, он вряд ли был в состоянии вот так по-разбойничьи обращаться со слонами (даже детенышами), хотя бы потому, что, как и всякий страус, он не умел летать. Причиной исчезновения этих видов считают беспощадную охоту на существ, по-видимому так и не научившихся остерегаться людей, а также расчистку лесов под поля и пастбища, разрушавшую лесные обиталища этих представителей фауны. В сравнительно короткий срок гигантские лемуры и представители вида эпиорниса исчезли. В случае с гигантской птицей человек оказался особенно неосмотрительным, так как если бы он приручил ее, то одного яйца с лихвой хватило бы для приготовления омлета с самыми изысканными специями на всю деревню.
Арабы конечно же хорошо знали Мадагаскар и основали здесь свои поселения в 1300 году. Затем, в 1500 году, Мадагаскар был вновь открыт (хотя кто его «закрывал», непонятно) неутомимыми португальцами, возглавляемыми Диего Диасом, искавшим путь к Островам Пряностей; но попытка Диаса превратить остров в свой опорный пункт потерпела неудачу. В XV веке жившие на острове племена начали объединяться — первым возникло Королевство Скалава на западе. В начале XV века восточная часть острова стала прибежищем огромного количества пиратов со всеми присущими этому люду кровавыми поединками и упражнениями в ловкости вроде балансирования на доске, — а уж грабежи и разбои были для них обычным времяпрепровождением (хотя чего я об этом рассказываю, мы и так можем видеть все это по телевизору!). И тем не менее народы восточной части острова быстро объединились под началом человека, отец которого был пиратом. В конце XVI века в центральной части гористой местности произошло восстание Королевства Мерина, первоначально возглавляемое королем, которого звали — хотите верьте, хотите нет — Андрианампоинимерина; любопытно, многим ли подданным удавалось выговорить это имя.
Примерно тогда же настал черед проникать на остров миссионерам. Сменялись короли и королевы с именами длинными, как хвосты комет, а миссионеры, видно, впустую тратили время, пока в 1869 году королева Ранавалона II наконец не приняла крещение. В 1895 году французы установили на острове свой протекторат и ввели (помимо всего прочего) рукопожатие, поцелуи в обе щеки и пустопорожнюю болтовню. Год спустя Мадагаскар стал французской колонией, и — вот он, типичный знак благодарности колонизаторов! — королева Ранавалона III была выслана в Алжир, где вскоре и скончалась. Монархия прекратила свое существование, но останки королевы были возвращены на Мадагаскар в 1938 году.
В 1960 году остров добился полной независимости. Хотя в 1970-х годах правительство занимало антизападную позицию, позже оно явило значительно более лояльное отношение к капиталистическим странам, чем к странам с марксистско-ленинским режимом.
Столица Антананариву предстала пред нами в лучшем свете. Симпатичные аккуратные домики из красного кирпича с деревянными балкончиками соседствовали здесь плечом к плечу с современными деловыми кварталами, на фоне которых особенно нелепо выглядели изрытые выбоинами улицы. Большое озеро Аноси, что в центре столицы, казалось высеченным из куска черного камня, а лепестки с высаженных по его берегу сотен деревьев джакаранда устилали мостовую голубым ковром, по которому суматошно двигались машины. И машины и люди, спешившие вдоль кромки озера, оказывались усыпанными голубыми лепестками. Видневшиеся на расстоянии огромные зеленые деревья казались увенчанными чем-то вроде гигантских белых цветов, пока один из таких «цветов» не снялся с веток в медленном, исполненном изящества полете; оказывается, ветви дерева дали приют целой колонии из тысяч пар больших белых цапель, которые полетели над городом к рисовым полям в надежде полакомиться рыбой и лягушками.
Как и во всех случаях, когда мы собирались в экспедицию за редкими животными, нас заваливали самой противоречивой информацией толпы доброжелателей, мороча нас на смеси малагасийского, французского и ломаного английского.
— В каком состоянии дорога из пункта А в пункт Б? — интересовались мы.
— Да вы что! Не смейте даже думать ехать по ней! — кричал один доброжелатель, которого привел в ужас сам вопрос. — Там ямы размером с винный погреб, а местами она вообще пропадает.
От других доброжелателей мы узнавали, что дорога мягка, словно шелк; от третьих — что ехать по ней все равно что катить по спине крокодила; и наконец, четвертые сообщали, что она куда лучше парижской рю Де-Риволи.
— А как насчет паромов? — спрашивали мы с надеждой.
— Паромы? Да так, хотят — ходят, не хотят — не ходят. А если опоздаешь к приливу, проторчишь сутки, если не больше.
— Вас интересуют паромы? Не беспокойтесь, по ним хоть часы проверяй.
И так все! Брать рис — не брать; тащить с собой запас бензина — не тащить; запасаться консервами — зачем такие сложности. Городок Анаматаратевиолала (язык сломаешь!), через который лежал наш путь, нам обрисовали в таких радужных тонах, словно там на каждом шагу филиалы магазинов «Харродз» и «Фортунум». Но другой доброжелатель тут же докладывал, что в этом городишке пусто, как в пустыне.
В конце концов нам дали совет:
— Расспросите Пьера. Вот кто знает все на свете. Ах, как его найти? Да спросите любого прохожего! Пьера каждый знает, он там самая уважаемая персона. Все что хочешь устроит! Вам динозавра на Эйфелеву башню? Сделает! Морозильник на Северный полюс? Чего проще!
Короче, мы так размечтались о встрече с этим благословенным кудесником, что нам уже казалось — стоит прильнуть головой к его честной груди, и все сбудется! (Естественно, когда попадешь наконец в эту треклятую Анаматаратевиолалу, не найдешь там не то что «Харродза» и «Фортунума», но и кого бы то ни было, кто знает Пьера.) Все вышеописанное действо происходило в баре отеля «Кольбер», где за несколькими сдвинутыми вместе столами разместилась вся компания наших доброжелателей. На столах — целые леса бутылок пива и кока-колы, а меню с перечислением напитков выглядели так, будто это корректура гутенберговской Библии. Посреди бутылок разложены карты, справочники, самые заковыристые записки, требующие графолога из Скотланд-Ярда для расшифровки. Перед нашими глазами проходил калейдоскоп лиц — слуг как кофе с молоком и желтых, словно кожа серны.
Когда же, изнуренные до предела, мы завалились спать, на нас обрушились полчища москитов; каждый звенел в общем хоре, словно насекомые исполняли оперу Моцарта. Вода в ванне была темно-коричневая и пахла ванилью; и утренний чай, который подала изящная мальгашка, тоже был коричневый и пах ванилью. Я подозреваю, что они просто наливают чайник из-под крана. Впрочем, первый завтрак, состоящий из плодов манго, ананаса, лими и сока свежей земляники, оживил организм, влив в ткани новые силы.
Чтобы избежать толпы доброжелателей, уже поджидавшей нас в баре, мы вышли из гостиницы через заднюю дверь — прогуляться на рынок зума , один из самых удивительных на всем белом свете, а заодно проветриться.
Укрытый под бесчисленными белыми зонтиками, рынок издали напоминает поле шампиньонов. Здесь находится чрево малагасийской столицы. Чего тут только нет: пирамиды красных, зеленых и желтовато-коричневых стручков; пучки трав всех оттенков зеленого цвета и самых причудливых форм листьев —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Так состоялась моя первая встреча с ай-ай, и я понял, что это одно из самых невероятных существ, которых мне посчастливилось встретить. Но существо это нуждалось в помощи — и мы должны были помочь ему. Дать исчезнуть с лица земли этому удивительному и загадочному животному представлялось столь же немыслимым, как, например, сжечь картину Рембрандта, устроить дискотеку в Сикстинской капелле или снести Акрополь, чтобы соорудить на его месте отель «Хилтон». Тем не менее ай-ай, удивительное создание, которое обрело почти мистический статус на Мадагаскаре, по-прежнему находится под угрозой исчезновения. Это животное волшебное — не только с биологической точки зрения, но и в сознании малагасийского народа, среди которого оно обитает и, к несчастью, погибает.
Когда это странное существо было впервые описано в 1782 году, в нем обнаружилась такая путаница анатомических признаков и качеств, что долгие годы ученые не могли сойтись во мнении, что же он собой представляет. Очевидно, его нельзя было отнести к обыкновенным лемурам, и одно время его причисляли к грызунам из-за мощных зубов. В конце концов порешили: пусть ай-ай останется ай-ай — одним из лемуров, но при всем при этом уникальным жителем нашей планеты, не похожим ни на какое другое создание. Он был выделен в особое семейство и окрещен звучным именем Daubentonia madagascariensis . Мадагаскар — остров, полный магии и всевозможных табу, называемых здесь фади. В каждом уголке острова свои «фади», и потому неудивительно, что такой сверхъестественный продукт эволюции, как ай-ай, наделялся магическими силами, разнившимися от деревни к деревне, от племени к племени. Кое-где, если зверька находили близ деревни, его считали предвестником смерти и, следовательно, самого обрекали на смерть. Если на глаза попадался маленький ай-ай — это считалось предзнаменованием, что в деревне умрет ребенок. Если крупное животное со светлой шкурой — значит, под удар попадал человек со светлой кожей, если с темной — темнокожий.
В других деревнях существовало несколько иное поверье: если кто найдет и убьет ай-ай возле своего дома, а затем подбросит труп на задний двор соседу, то тем самым он отведет от себя несчастье. Сосед же должен, в свою очередь, подбросить труп другому, тот — следующему, и так далее, пока он не будет выброшен на дорогу на страх прохожим. В других местах, убив ай-ай, его связывали за руки и за ноги рафией и вывешивали при въезде в деревню; когда труп начинал разлагаться, его скармливали собакам. В иных деревнях высушивали третий, самый длинный палец ай-ай, и местный колдун использовал его для добрых или злых чар. Таким образом, возникло поверье, что такая причуда эволюции, как ай-ай, обладает волшебным пальцем.
Но самая главная угроза для ай-ай таится в другом. Поскольку жители Мадагаскара и ныне бесшабашно продолжают самоубийственную политику землепользования, при которой все новые участки животворного для страны леса вырубаются и сжигаются под посевы, не только ай-ай, но и многим другим уникальным созданиям грозит гибель. Одно время считалось, что ай-ай уже исчез с лица земли, однако его нашли, но, к сожалению, почти все участки леса, где он обитает, находятся под угрозой исчезновения.
Тем не менее волшебных чар ай-ай хватило на то, чтобы идти наперекор судьбе. Поскольку сузилась его естественная среда обитания, он приохотился к тому, что взамен насадил человек, — плантациям кокосовых пальм, сахарного тростника и гвоздичных деревьев. Своими мощными зубами он разгрызает кокосовые орехи, выпивает содержащуюся в них жидкость и, пользуясь средним пальцем как крючком, выскребает недозрелую мякоть, похожую на желе. Он нападает на плантации сахарного тростника, и от его зубов тростник становится похожим на некий средневековый музыкальный инструмент. Он раскусывает гвоздичные деревья, выискивая личинок жуков. Представьте же себя на месте деревенского жителя, чье существование зависит от каких-нибудь пяти кокосовых пальм, крошечного участка под сахарным тростником да полудюжины гвоздичных деревьев, — тут ай-ай становится отнюдь не магической, а реальной угрозой вашему благополучию. Стало быть, или убьешь его, или сам помрешь с голодухи.
Поскольку никто и ничто не мешает истреблять леса, то и те крошечные участки, где еще обитают ай-ай (вынужденные вести описанный выше бандитский образ жизни), обречены. Остается надеяться, что все же будут введены более щадящие методы землепользования, которые вытеснят нынешнюю разрушительную систему. Но сейчас, во имя спасения ай-ай как вида, нужно отловить несколько особей для содержания в неволе. На случай, если этот вид совсем исчезнет в дикой природе, у нас должен быть запас этих животных, которых можно будет выпустить в их естественную среду обитания (если, конечно, она тоже не будет окончательно уничтожена). В настоящее время имеются восемь ай-ай в Центре приматов при Дюкском университете в США и один в Венсеннском зоопарке близ Парижа. Очень важно отловить побольше особей для создания колоний в неволе. Джерсийский трест и решил предпринять экспедицию на Мадагаскар.
Представляю на суд читателя рассказ об охоте за Зверем с Магическим Пальцем. Я также расскажу о гигантской прыгающей крысе и плоской черепахе из Мурундавы, а еще о кротких лемурах, живущих в тростниковых зарослях у исчезающего озера. Надеюсь, что истории эти составили яркую картину одного из самых зачаровывающих островов на земном шаре.
Глава первая. ИСЧЕЗАЮЩЕЕ ОЗЕРО
Как-то в своих писаниях мне довелось уподобить Мадагаскар неумело сервированному омлету. Впрочем, умело или неумело подан омлет на стол — дело десятое, лишь бы он был нафарширован разными вкусностями. В чем, в чем, а уж в этом-то Мадагаскару не откажешь. Четвертый в мире по площади остров, лежащий в Индийском океане к востоку от берегов Африки, от которой он откололся миллионы лет назад, знаменит тем, что девяносто процентов его флоры и фауны не встречается больше нигде в мире. Если на целом Африканском континенте произрастает всего один вид баобаба, то Мадагаскар может похвастаться семью. На Мадагаскаре обитают две трети всех живущих на планете хамелеонов, самые маленькие из которых размером со спичку, а самые крупные
— почти в человеческую руку; и чем глубже вы проникаетесь природой острова, тем больше очаровывает вас ее щедроты, — постижение это подобно поиску сокровищ, и если таинственные леса оставить нетронутыми и тщательно исследовать, то они не раз еще поразят нас удивительными открытиями. Эта прекрасная страна, населенная милым, дружелюбным народом, простерлась на тысячу миль в лазури вод, окаймленных многоцветными коралловыми рифами и изобилующих рыбой. На этом острове самое богатое разнообразие лесов — от густых тропических до горных; немало здесь и сухих лиственных лесов, и кустарников, колючих, словно еж; есть и карликовые, едва достигающие шести дюймов в высоту. На Мадагаскаре водятся лемуры величиной с четырехлетнего ребенка, а есть столь крохотные, что запросто помещаются в кофейной чашке. Здесь встречаются мокрицы размером с мяч для гольфа и мотыльки, подобные веерам придворных фрейлин. Отправляясь в экспедицию, подобную нашей, твердо держись поставленных целей, чтобы не позволить подстерегающим на каждом шагу соблазнам и очарованиям сбить тебя с пути.
Огромный остров фактически представляет собой мини-континент с разнообразием климата — от влажного тропического на востоке до прохладного средиземноморского в горных местностях и знойного в покрытых колючим кустарником пустынных территориях на юге. Когда и откуда на остров пришли люди, и по сей день остается тайной для антропологов: у мальгашей прямые волосы, а язык их имеет сходство с малайским и полинезийским. Суждения о том, какими путями первые поселенцы попали на Мадагаскар, различны — то ли они приплыли на лодках и плотах типа «Кон-Тики» откуда-то из малазийского региона, то ли с материка — с побережья Африки. С полной уверенностью не скажет никто, но вот вам блестящее поле для полемики антропологов, на котором могут разгореться жаркие дебаты вокруг разницы в языках, способах тканья и конструкции ткацких станков, музыке и музыкальных инструментах, обычаев эксгумации умерших и многих других вещей. Существует гипотеза, что «хомо сапиенс» впервые колонизовал Мадагаскар в 500 году до Рождества Христова, что, как обычно, повлекло за собою тяжкие последствия для фауны.
Предки лемуров существовали здесь уже пятьдесят миллионов лет назад и за эти сроки эволюционировали во множество самых разнообразных видов, один из которых достигал размеров теленка. На этом острове обитала и самая крупная в мире птица — гигантский страусоподобный эпиорнис, который, как предполагают, послужил источником вдохновения для легенды о птице Рух из сказки о Синдбаде, что могла таскать слонов себе на обед. Но сколь ни велик был эпиорнис, он вряд ли был в состоянии вот так по-разбойничьи обращаться со слонами (даже детенышами), хотя бы потому, что, как и всякий страус, он не умел летать. Причиной исчезновения этих видов считают беспощадную охоту на существ, по-видимому так и не научившихся остерегаться людей, а также расчистку лесов под поля и пастбища, разрушавшую лесные обиталища этих представителей фауны. В сравнительно короткий срок гигантские лемуры и представители вида эпиорниса исчезли. В случае с гигантской птицей человек оказался особенно неосмотрительным, так как если бы он приручил ее, то одного яйца с лихвой хватило бы для приготовления омлета с самыми изысканными специями на всю деревню.
Арабы конечно же хорошо знали Мадагаскар и основали здесь свои поселения в 1300 году. Затем, в 1500 году, Мадагаскар был вновь открыт (хотя кто его «закрывал», непонятно) неутомимыми португальцами, возглавляемыми Диего Диасом, искавшим путь к Островам Пряностей; но попытка Диаса превратить остров в свой опорный пункт потерпела неудачу. В XV веке жившие на острове племена начали объединяться — первым возникло Королевство Скалава на западе. В начале XV века восточная часть острова стала прибежищем огромного количества пиратов со всеми присущими этому люду кровавыми поединками и упражнениями в ловкости вроде балансирования на доске, — а уж грабежи и разбои были для них обычным времяпрепровождением (хотя чего я об этом рассказываю, мы и так можем видеть все это по телевизору!). И тем не менее народы восточной части острова быстро объединились под началом человека, отец которого был пиратом. В конце XVI века в центральной части гористой местности произошло восстание Королевства Мерина, первоначально возглавляемое королем, которого звали — хотите верьте, хотите нет — Андрианампоинимерина; любопытно, многим ли подданным удавалось выговорить это имя.
Примерно тогда же настал черед проникать на остров миссионерам. Сменялись короли и королевы с именами длинными, как хвосты комет, а миссионеры, видно, впустую тратили время, пока в 1869 году королева Ранавалона II наконец не приняла крещение. В 1895 году французы установили на острове свой протекторат и ввели (помимо всего прочего) рукопожатие, поцелуи в обе щеки и пустопорожнюю болтовню. Год спустя Мадагаскар стал французской колонией, и — вот он, типичный знак благодарности колонизаторов! — королева Ранавалона III была выслана в Алжир, где вскоре и скончалась. Монархия прекратила свое существование, но останки королевы были возвращены на Мадагаскар в 1938 году.
В 1960 году остров добился полной независимости. Хотя в 1970-х годах правительство занимало антизападную позицию, позже оно явило значительно более лояльное отношение к капиталистическим странам, чем к странам с марксистско-ленинским режимом.
Столица Антананариву предстала пред нами в лучшем свете. Симпатичные аккуратные домики из красного кирпича с деревянными балкончиками соседствовали здесь плечом к плечу с современными деловыми кварталами, на фоне которых особенно нелепо выглядели изрытые выбоинами улицы. Большое озеро Аноси, что в центре столицы, казалось высеченным из куска черного камня, а лепестки с высаженных по его берегу сотен деревьев джакаранда устилали мостовую голубым ковром, по которому суматошно двигались машины. И машины и люди, спешившие вдоль кромки озера, оказывались усыпанными голубыми лепестками. Видневшиеся на расстоянии огромные зеленые деревья казались увенчанными чем-то вроде гигантских белых цветов, пока один из таких «цветов» не снялся с веток в медленном, исполненном изящества полете; оказывается, ветви дерева дали приют целой колонии из тысяч пар больших белых цапель, которые полетели над городом к рисовым полям в надежде полакомиться рыбой и лягушками.
Как и во всех случаях, когда мы собирались в экспедицию за редкими животными, нас заваливали самой противоречивой информацией толпы доброжелателей, мороча нас на смеси малагасийского, французского и ломаного английского.
— В каком состоянии дорога из пункта А в пункт Б? — интересовались мы.
— Да вы что! Не смейте даже думать ехать по ней! — кричал один доброжелатель, которого привел в ужас сам вопрос. — Там ямы размером с винный погреб, а местами она вообще пропадает.
От других доброжелателей мы узнавали, что дорога мягка, словно шелк; от третьих — что ехать по ней все равно что катить по спине крокодила; и наконец, четвертые сообщали, что она куда лучше парижской рю Де-Риволи.
— А как насчет паромов? — спрашивали мы с надеждой.
— Паромы? Да так, хотят — ходят, не хотят — не ходят. А если опоздаешь к приливу, проторчишь сутки, если не больше.
— Вас интересуют паромы? Не беспокойтесь, по ним хоть часы проверяй.
И так все! Брать рис — не брать; тащить с собой запас бензина — не тащить; запасаться консервами — зачем такие сложности. Городок Анаматаратевиолала (язык сломаешь!), через который лежал наш путь, нам обрисовали в таких радужных тонах, словно там на каждом шагу филиалы магазинов «Харродз» и «Фортунум». Но другой доброжелатель тут же докладывал, что в этом городишке пусто, как в пустыне.
В конце концов нам дали совет:
— Расспросите Пьера. Вот кто знает все на свете. Ах, как его найти? Да спросите любого прохожего! Пьера каждый знает, он там самая уважаемая персона. Все что хочешь устроит! Вам динозавра на Эйфелеву башню? Сделает! Морозильник на Северный полюс? Чего проще!
Короче, мы так размечтались о встрече с этим благословенным кудесником, что нам уже казалось — стоит прильнуть головой к его честной груди, и все сбудется! (Естественно, когда попадешь наконец в эту треклятую Анаматаратевиолалу, не найдешь там не то что «Харродза» и «Фортунума», но и кого бы то ни было, кто знает Пьера.) Все вышеописанное действо происходило в баре отеля «Кольбер», где за несколькими сдвинутыми вместе столами разместилась вся компания наших доброжелателей. На столах — целые леса бутылок пива и кока-колы, а меню с перечислением напитков выглядели так, будто это корректура гутенберговской Библии. Посреди бутылок разложены карты, справочники, самые заковыристые записки, требующие графолога из Скотланд-Ярда для расшифровки. Перед нашими глазами проходил калейдоскоп лиц — слуг как кофе с молоком и желтых, словно кожа серны.
Когда же, изнуренные до предела, мы завалились спать, на нас обрушились полчища москитов; каждый звенел в общем хоре, словно насекомые исполняли оперу Моцарта. Вода в ванне была темно-коричневая и пахла ванилью; и утренний чай, который подала изящная мальгашка, тоже был коричневый и пах ванилью. Я подозреваю, что они просто наливают чайник из-под крана. Впрочем, первый завтрак, состоящий из плодов манго, ананаса, лими и сока свежей земляники, оживил организм, влив в ткани новые силы.
Чтобы избежать толпы доброжелателей, уже поджидавшей нас в баре, мы вышли из гостиницы через заднюю дверь — прогуляться на рынок зума , один из самых удивительных на всем белом свете, а заодно проветриться.
Укрытый под бесчисленными белыми зонтиками, рынок издали напоминает поле шампиньонов. Здесь находится чрево малагасийской столицы. Чего тут только нет: пирамиды красных, зеленых и желтовато-коричневых стручков; пучки трав всех оттенков зеленого цвета и самых причудливых форм листьев —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22