Только попросил никому и никогда не рассказывать о том, что с нею было.
А кому об этом расскажешь? Да и зачем? Веню все равно уже не вернуть...
Так она оказалась здесь, Квочкин попросил ее проехать к месту событий, обещал сразу же рассчитаться и потом отвезти домой. В дороге она сидела сзади, вместе с Квочкиным, а Кондра впереди, рядом с водителем. Еще когда рассказывала о встрече Насти с ее парнем, он прямо-таки почернел от злости. И до сих пор был таким. Едва джип остановился, она выскочила на дорогу, потому что даже запах одеколона Кондры казался нестерпимой вонью.
Ну что же они так долго возятся? Неужели так трудно найти в гараже ящик с гаечными ключами?
В машине, в кармане пальто Кондры зазвонил мобильный те-лефон.
- Да?- хмуро сказал Кондра.- Один в подвале, другой на втором этаже, связанный? А Мельник в больнице? В реанимации?! Пулевое ранение? Током? На глазах участкового?! Дураков гони домой, а сам - в офис. Полный отчет обо всем, что произошло, сегодня же!
Кондра закрыл микрофон, сунул аппарат в карман и повер-нулся к боссу.
- Ничего не понимаю,- сказал он.- Амин говорил про мисти-ку, призраков ... их мать! Теперь и я готов поверить в это.
- Они опять оставили ваших людей в дураках?- с нескрывае-мым презрением спросил Квочкин.- Очень профессиональные приз-раки, Ян Сигизмундович. Или я доверил службу безопасности очень большому дураку.
Кондра втянул голову в плечи, понял, что Квочкин не жела-ет слушать его объяснений. На дороге показался еще один джип, это возвращались люди, которые отправились на поиски докумен-тов. Валентина крепче вцепилась в меховой воротник своей курт-ки. Нашли? И вдруг почувствовала, как затряслись от страха ко-ленки. Если нашли, убьют ее и дело с концом. А если нет - тоже убьют. Ведь никто не знает, что она здесь, только охранники из "Расцвет-банка", но они же подневольные люди, ничего не ска-жут...
Второй джип остановился рядом с первым, из него выскочил светлоусый Миша, подбежал к машине начальства. Кондра предус-мотрительно распахнул переднюю дверцу.
- Ничего там нет,- сказал Миша.- Весь гараж прощупали - бестолку. Правда, пол подозрительно чистым оказался. Как будто его подметали совсем недавно.
Кондра молчал, опустив голову. Не решился даже повернуть-ся, посмотреть на босса. Успех этой операции был его последним шансом сохранить за собой место начальника СБ. И гражданство великой страны России.
Валентина тоже молчала, мысленно проклиная ту минуту, когда согласилась на предложение мужа выведать у незнакомой девчонки, где та спрятала документы. Зачем ей это? Зачем день-ги, разве они сделали ее счастливее?! Она бы побежала от этих страшных людей, побежала в лес, да ноги не слушались...
- Поезжайте,- приказал Квочкин. Когда джип с сотрудниками оперативной службы уехал, он распахнул заднюю дверцу и негром-ко позвал.- Валентина Васильевна, пожалуйста, садитесь. Мы от-везем вас домой.
- Я боюсь...- пробормотала Валентина.- Она точно сказала, что документы в ящике с гаечными ключами, она сказала это сво-ему парню, не могла ему солгать...
- Наверное, их вообще нет в природе, это миф, которым кто-то пытался нас запугать, а кто-то из-за своей глупости не смог понять. Вы нас извините, Валентина Васильевна. Садитесь же в машину, холодно.
- Эй, мужики, подождите, у меня к вам дело есть!- неожи-данно послышался громкий голос.
Из-за деревьев шагнул на дорогу высокий, плечистый мужик в помятом сером плаще. Валентина сразу узнала его, испуганно охнула, попятилась, ткнулась задом в осину и медленно опусти-лась на землю. Это бы тот самый... Борисенко! Водитель и Конд-ра одновременно выхватили пистолеты.
- Да вы не бойтесь, мужики, и за "пушки" не хватайтесь. К чему нам лишние жмурики? Я, между прочим, дядя.
- Что тебе надо, дядя?- раздраженно крикнул Кондра.
- Я не просто дядя,- Борисенко подошел ближе, на лице его играла хитрая усмешка.- Я дядя Олежки Троицкого. Квочкин, да-вай-ка, выдь сюда, поговорим.
- Говори!- приказал Кондра, поднимая пистолет.
- А ты заткнись, Кондра!- приказал Борисенко.- Тебе вооб-ще надо совсем о другом беспокоиться. Знаешь, чьих ребяток постреляли вы с Амином у деревеньки? Амину они отомстили, те-перь твоя очередь. От них не уйдешь.
- Я не знал, что у Троицкого есть дядя,- пробормотал Квочкин, постукивая пальцем по кончику носа.
- Я тоже не знал,- эхом отозвался Кондра.
- Стрелять?- спросил водитель.
- Ни в коем случае,- сказал Борисенко, он был уже рядом с джипом и слышал разговоры в салоне машины.- Во-первых, я стре-ляю быстрее и точнее, во-вторых, ты же не знаешь, сколько лю-дей сидят за кустами с автоматами. Ну а в-третьих, я хочу за-кончить это гнусное дело. Решить вопрос миром, чтобы и вам спокойно жилось, и нам.
Квочкин глубоко вздохнул и выбрался из джипа. Оперся спи-ной на кузов, поскольку ноги тряслись от страха.
- Так что же... что вы хотите, дядя?
- Отдать вам вот это,- Борисенко вытащил из-под плаща толстую папку с бумагами.- Досье Олежки Троицкого. В единс-твенном экземпляре.
Квочкин нервно облизнул пересохшие губы.
- Единственный экземпляр?.. И вы его отдадите мне?
- Почему бы и нет? Олежка отомщен, его убийца уничтожен. Кстати вы знали об этом? Ну, неважно. Мне эти бумаги ни к че-му, Сереге Чекмареву и его девчонке - тем более.
В кармане пальто Квочкина заверещал телефон. Он взглянул на Борисенко, спрашивая, можно ли ему ответить. Тот великодуш-но кивнул.
- Я слушаю...- сказал Квочкин, мучительно соображая, нуж-но ли намекнуть, что он в опасности, или нет? И вдруг замер с раскрытым ртом.
- Виталий, ну ты получил свои документы, дорогой?- послы-шался в трубке голос Сафарова.- Слушай, эти ребята совсем мо-лодцы, понимаешь. Не волнуйся, мне документы не дали, только сказали, что хотят мира. Я подумал: а если меня кто-то пре-даст, а потом все будут гоняться за моими, понимаешь, докумен-тами, нехорошо это, да?
- Рад, что вы это поняли, Константин Рашидович.
- А, слушай, мы конкуренты, будем душить друг-друга, если не договоримся о мире. Душить, но не обливать говном. Никто так не делает. Руцкой кричал о чемоданах компромата, Шумейки там всякие, Коржаковы - никто и слова не вякнул, понимаешь, о настоящем деле. Так, по мелочевкам сподобились, а про насто-ящее - никто. Правильно и сделали ребята, не мне, а тебе отда-ли документы, потому что они твои. Возьми их и не совершай глупостей, Виталий. Да, кстати, я в половине. Ну все, Иринка тебе привет передает и говорит: пусть приезжают с Жанной к нам на ужин. Посидим, поболтаем. Я тоже приглашаю. Есть у меня ин-тересное предложение к тебе, Виталий. Пока.
Квочкин сунул аппарат в карман, и на какое-то мгновение даже о досье забыл. Приглашает на ужин? Они ведь договорились, кто победит на аукционе по "Черному алмазу", тот и приглашает побежденного на ужин. Сафаров так уверен в себе? Почему?! И что означает: я в половине? У них нет совместных дел...
"Идиот, все очень просто. Сафаров уверен в себе потому что рядом с тобой нет Троицкого. Без него ты - никто. Ты всег-да знал это, но почему-то решил уничтожить свои мозги. Теперь ты безмозглая скотина. Или принимаешь приглашение Сафарова, соглашаешься на его условия и остаешься в бизнесе, при деньгах и власти, или ты банкрот со всеми вытекающими отсюда последс-твиями. Смешно, да?"
Холодные токи пронизали тело Квочкина, Валентина вздрог-нула и вскочила на ноги, побежала к машине, словно кто-то уг-рожал ей из леса. Даже Борисенко зябко поежился.
- Кажется, где-то неподалеку отсюда убили Олежку,- сказал он.Страшное место.
- Я согласен,- торопливо сказал Квочкин.- Но каковы га-рантии, что вы не передали документы или часть их Сафарову?
- Когда?- вопросом на вопрос ответил Борисенко.- Валя подтвердит, что мы все вместе узнали, где спрятано досье. Она ехала сюда через Москву, а мы, чуть позже, рванули напрямик. И маленько опередили твоих бойцов. Но через Сафарова мы никуда бы не успели. Это единственная копия. Больше ни у кого ничего из этого досье нет. И не будет. Гарантирую.
Валентина истово закивала, подтверждая сказанное.
- Допустим. Что вы хотите?
- Что я хотел - уже сделано. Я отдаю документы, вот они, под гарантии неприкосновенности Чекмарева и Насти, ну и меня тоже. Кстати, к ребятам было применено насилие, это следовало бы компенсировать, как ты считаешь, Квочкин?
- Это сложный вопрос,- Квочкин оглядывался по сторонам, пытаясь понять, почему он явственно услышал голос Троицкого.- Он... он требовал слишком много.
- Сто тысяч, я думаю, будет достаточно. Но это мелочи, главное гарантии полной безопасности. Ты слышал, что сказал Сафаров?
- Сто тысяч?! Нет.
- Сафаров же сказал, что он в половине. С тебя всего пятьдесят. Ну что, будем торговаться? Ты же серьезный бизнес-мен, Квочкин.
- Пятьдесят...- так вот что означают слова Сафарова "я в половине"!Согласен. Клянусь, что никогда не вспомню о том, что было и не стану пытаться отомстить всем вам. Давайте доку-менты.
- После того, как получу деньги. Поехали? В офис. Там ты сможешь взять нужную сумму. Значит, клянешься никогда не мстить нам? Доволен сделкой?
- Да.
Борисенко усмехнулся, вытащил из кармана диктофон, де-монстративно выключил его.
- Здесь нет никаких тайн. Только гарантии. Поехали.
- Не надо мне тыкать,- сказал Квочкин, понемногу приходя в себя.Хорошо, я дам вам требуемую сумму. Но... у меня к вам есть и другое предложение, так сказать, встречное. Не могли бы вы завтра прийти ко мне в офис? Как я понимаю, это вы оставили в дураках мою службу безопасности. Такая работа заслуживает поощрения и достойного применения. Приходите, и мы поговорим об этом. Можете назваться просто дядей.
- Я подумаю,- сказал Борисенко.- Поезжайте, а я за вами. Буду ждать с документами у офиса.
- Пожалуйста, возьмите меня с собой!- бросилась к нему Валентина.- Я не хочу ехать с ними, я боюсь их! Простите меня, прошу вас, простите!
Борисенко обнял женщину за плечи.
- Разве поймешь теперь, кто кого должен прощать? Поехали с нами, Валентина. Мы не банкиры, чего нас бояться?
Джип "Чероки" ехал по Рублевскому шоссе, когда Квочкин сказал:
- Я думаю, говорить тут не о чем, Константин Сигизмундо-вич. А вы как считаете?
- Также, как и вы, Виталий Данилович.
- Я не буду препятствовать вашему отъезду в Венгрию, и не буду искать вас там, если вы станете держать язык за зубами.
- Что я дурак, что ли?
- Значит, договорились.
46
Радужные пузырьки искрились в белых хлопьях пены. Белая пена, горячая вода, Настя в другом конце ванны - мокрые волосы облепили ее красивое лицо, глаза блаженно зажмурены. Может быть, это снится ему? Чекмарев незаметно ущипнул себя за бедро и с радостным блеском в глазах уставился на Настю. Она здесь, его любимая женщина, она с ним, его страсть, его мечта - ря-дом, совсем близко! Вот они, стройные, загорелые ноги, можно погладить их от пяток до колен, и выше, выше... А потом обнять ее, прижаться губами к упругой груди. И почувствовать, как длинные пальцы Насти ласкают его тело... Но она попросила его не торопиться, и он сдерживал себя, понимал, что его девчонка устала, многое пережила, ей сейчас нужно просто отдохнуть. Не так-то просто было сдерживать себя! Настя почувствовала это и улыбнулась, не открывая глаз.
- Маловата у тебя ванна,- сказала она.
- У меня была намного больше. И тебе там очень нравилось плескаться вместе со мной.
- Нормальная, метр семьдесят... Есть, конечно, целые бас-сейны в квартирах, но мне и этой хватало. Да и сейчас хватает.
- Мне тоже, это я просто так сказала. Дело вовсе не в ванне, а в том, с кем в ней сидишь, правда?
- Правда...
Чекмарев взял ее ногу, приподнял над пеной, и стал мед-ленно целовать розовые от горячей воды пальцы.
- Щекотно,- засмеялась Настя.
Выдернула ногу и устроила бурю у его груди. Хлопья пены, будто пышные кружева, прикрывали ее груди, сквозь радужные пу-зырьки дерзко выглядывали розовые соски.
- Я люблю тебя...- сказал Чекмарев.- Даже теперь страшно подумать о том, что мог потерять мою Настю.
- Мне тоже. А знаешь, я ведь познакомилась с тобой не случайно. И сперва все было... было просто хорошо.
- Знаю. Ты хотела отомстить за своего бывшего... друга?
- Это я познакомил тебя с ним.
- Это он... незадолго до смерти сказал, что есть такой журналист, Сергей Чекмарев. Не знаю, почему он решил, что именно ты поможешь мне.
- Может быть, потому что я работал в газете главного кон-курента "Расцвет-банка", да еще и заведовал отделом экономи-ки?- предположил Чекмарев.- Лично я не был знаком с Троицким, ну, встречались несколько раз на каких-то мероприятиях, вот и все. Что ж, спасибо ему, иногда и от банкиров бывает какая-то польза. Говорят, парень был со странностями?
- Я был гением, скажи ему это!
- Он считал себя гением, а на самом деле был несчастным человеком,тихо сказала Настя. Лицо ее было неподвижно, толь-ко губы подрагивали.Знаешь, Сережа, это было странное чувс-тво. Восхищение и жалость, королевский трон и рабство одновре-менно. Мне казалось, мы нужны были друг-другу.
Крупный радужный пузырь, возникший после бури, которую устроила Настя, лопнул. Только что был - и нет его. То же са-мое произошло с прекрасным настроением Чекмарева. И на кой черт он вспомнил про ее друга?
- Ну-ну...- сказал он.
- Ты оказалась недостойна королевского трона - обычная
баба, которой нужен обычный мужик!
- Он боялся, что я брошу его, но я бы не сделала этого. Тогда бы не сделала. Но ему было мало моих слов, решил устро-ить эксперимент, проверить свои невероятные способности и... и меня. Он обожал экстравагантные выходки.
Казалось, она говорит сама с собой. Ее зеленые глаза были неподвижны и холодны. Чекмарев нахмурился.
- Настюша, милая моя, давай не будем вспоминать прошлое. Наконец-то мы вместе... Ну пожалуйста, улыбнись.
- Ты и сейчас не должна делать этого - уходить от меня. Уходи от него. Не смей сидеть в этой омерзительной, грязной ванне! Ты - моя, навеки!
Она попыталась улыбнуться, но только слегка раздвинула губы, глаза же по-прежнему оставались неподвижными.
- Надо вспоминать, Сереженька, надо, мой хороший...- про-шептала она.Чтобы отделаться от него, от прошлого.
- Такое ощущение, что нас трое в этой ванне,- пробормотал Чекмарев.
- Так оно и есть... Он предал меня, заставил страдать, а ты... ты даже после моего предательства поехал в Карпухино, чтобы выручить меня, на верную гибель поехал, не побоялся. Я люблю тебя, только тебя. И я - твоя, твоя!- неожиданно выкрик-нула она.
Чекмарев не на шутку встревожился. Настя побледнела, ее дыхание стало шумным, прерывистым.
- Настюша, ты много пережила в эти жуткие дни, устала. Пойдем, я уложу тебя в постель. Тебе нужно отдохнуть.
- Ты - моя и больше ничья! Иди ко мне!
- Нет!- снова закричала Настя.- Ох, Сережа, я и вправду плохо себя чувствую, голова кружится...
Она медленно поднялась, неловко, будто сомнамбула, вышаг-нула из ванны. Чекмарев тоже вскочил, торопливо обернул вокруг бедер полотенце, помог Насте набросить махровый халат на прек-расное влажное тело, облепленное пеной. Как он мечтал увидеть его, прижаться к нему жадными губами! Но сейчас было не до
этого - Настя закрыла глаза, согнула коленки и с тихим стоном
повисла на руках Чекмарева.
- Настюша? Что с тобой?!- испуганно закричал Чекмарев.
Он поднял ее безжизненное тело и бегом понес в комнату, уложил на диван. Присел рядом на корточки, с тревогой вгляды-ваясь в бледное лицо. Дыхание Насти было редким, и казалось, оно замедляется. Чекмарев беспомощно огляделся, словно в ком-нате был предмет, который подсказал бы ему, что делать. Этот предмет был - телефонный аппарат. Вызывать "скорую"?!
- Настя... милая, любимая, Настя...
Она застонала, губы дрогнули, но не смогли произнести ни слова. Склонившись над ней, Чекмарев стал безудержно целовать ее щеки, губы, шею, чувствуя, что они как будто остывают. А он целовал ее лоб. кончик носа, снова щеки, губы, повторяя только одно слово: "Настя". И вдруг почувствовал, как потеплели ее губы, как шевельнулись... Он поднял голову, с напряжением вглядываясь в лицо девушки. Глаза ее были закрыты.
- Нет! Нет!- закричала вдруг она, выбрасывая вперед обе руки.
Чекмарев отшатнулся. Промелькнула мысль: а вдруг у нее повредился рассудок? И тут же понял: что бы с ней ни случилось
- он никогда не оставит ее. Ни-ког-да! Настя вздрогнула и отк-рыла глаза. И слабо улыбнулась, глядя на него.
- Сережа... Как хорошо, что ты со мною... Сережа, он хо-тел утащить меня к себе, но я сказала ему - нет. Я сказала, что не люблю его, а люблю тебя, только тебя, Сережа...
В комнате кроме них никого больше не было. Наверное, у нее случился нервный срыв. Она все сделала, чтобы отомстить за убитого банкира и, по сути дела, отомстила. Но измучилась, исстрадалась, и теперь, когда ее мучения закончилось, подумала о банкире, вспомнила, представила, как бы он отреагировал на ее поведение... Чекмарев не стал говорить об этом. Сжал кулаки и грозно сказал:
- Пусть только попробует, я ему шею сверну, кем бы он ни был!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40