145 Лучше всего привлекает сердца обходительность в людях, —
Грубость, наоборот, сеет вражду и войну.
Ястреба мы ненавидим за клюв его дерзкий и коготь,
И ненавидим волков, хищников робких овец;
Но безопасно от нас кротких ласточек быстрое племя
150 И хаонийский летун, башен высоких жилец.217
Прочь, злоязычная брань, исчезни, вредная ссора!
Сладкие только слова милую нежат любовь.
Жен мужья и жены мужей пусть ссорами гонят,
Словно меж ними в суде длится неконченый спор.
155 Это — супружества часть, в законном приданое браке,
А меж любовников речь ласкова будь и мила.
Вам не закон приказал сойтись к единому ложу —
Силу закона иметь будет над вами Любовь.
Пусть, к приятным словам склоняясь польщенной душою,
160 Будет подруга всегда рада увидеть тебя!
Тех, кто богат, я любви не учу — на что им наука?
Ежели есть, что дарить, — им мой урок ни к чему.
Тот без науки умен, кто может на всякую просьбу
«Вот тебе, молвить, и вот!» — с ним мне тягаться невмочь.
165 Бедным был я, любя, для бедных стал я поэтом;
Нечего было дарить — праздное слово дарил.
Бедный робок в любви, боится недоброго слова,
Бедный такое снесет, что не стерпеть богачу.
Помню, однажды, вспылив, повредил я прическу подруги —
170 Скольких мне дней любви стоила эта гроза!
Я ей рубашку не рвал, а она уверяет, что рвал я, —
Мне же пришлось на свои новую ей покупать.
Умные ученики! Не следуйте нашим ошибкам!
Пусть мой убыточный грех служит уроком для вас.
175 Схватки — на долю парфян, а учтивым подругам несите
Ласки, шутку и мир — все, что питает любовь.
Если подруга в ответ на любовь неприветлива будет —
Будь терпелив и крепись: жди, и смягчится она.
Ветку нагни, и нагнется она, если гнуть терпеливо;
180 Если же с силой нажать, то переломится сук.
Будь терпелив, по теченью плыви через всякую реку,
Ибо пустой это труд — против течения плыть;
Будь терпелив, и ты усмиришь и тигрицу и львицу,
И неповадливый бык шею нагнет под ярмо.
185 Кто неприступнее был Аталанты, охотницы горной?
Но и ее получил сильный заслугою муж.
Часто Миланион под сенью дубравных деревьев
Плакал о доле своей, о непокорной любви;
Часто по слову ее таскал он охотничьи сети,
190 Хаживал на кабанов с пикою наперевес.
Раны знавал он тугой тетивы Гилеева лука —
Но уязвляла его глубже иная стрела.218
Я не гоню тебя следом за ним по рощам Менала,
Можешь сетей не таскать, можешь не трогать копья.
195 Можешь не подставлять свою грудь стремительным стрелам —
Проще и легче завет скромной науки моей!
Я говорю: будь уступчив! Уступки приносят победу.
Все, что придет ей на ум, выполни, словно актер!
Скажет «нет» — скажешь «нет»; скажет «да» — скажешь «да»: повинуйся!
200 Будет хвалить — похвали; будет бранить — побрани;
Будет смеяться — засмейся и ты; прослезится — расплачься;
Пусть она будет указ всем выраженьям лица!
Если захочет играть, бросая квадратные кости, —
Хуже старайся играть, больше старайся платить.
205 Ежели в длинные кости игра219 — то же самое делай:
Чаще выбрасывай «псов», ей уступая игру.
Если, в «разбойники» сев, ты двинешь по линии шашку.220 —
Пусть поскорей твой боец сгинет в стеклянном бою.
Сам держи над своей госпожой развернутый зонтик,
210 Сам расчищай для нее путь в многолюдной толпе.
Если в точеных носилках она — придвинь ей скамейку,
И не стыдись у нее ножку обуть и разуть;
Ежели холодно ей — позабудь, что и сам ты иззябнул,
И на холодной груди ручку замерзшую грей.
215 Нет позора и в том (отрада ведь пуще позора!),
Чтобы своею рукой зеркальце ей подносить.
Тот, кому мачеха дать по плечу не могла супостата,221
Тот, кто небо носил, тот, кто на небо взошел,
Меж ионийских девиц сидел над рабочей корзинкой
220 И, говорят, не стыдясь прял ионийскую шерсть.
Если тиринфский герой покорялся приказу царицы —
Ты ль не возьмешься снести то, что сносил Геркулес?
Коли прикажет тебе госпожа явиться на площадь —
Раньше срока предстань, самым последним уйди.
225 Если велит бежать по делам — беги, не замедли,
Чтоб никакая толпа не задержала тебя.
Ночью ли с пира домой собираясь, раба себе кликнет, —
Будь ей вместо раба, первым являйся на зов.
Шлет ли, уехав, письмо «Приезжай!» — поезжай и не мешкай;
230 Не на чем ехать — беги: лени Амур не простит.
И да не будут помехой тебе ни снега на дорогах,
Ни в нестерпимые дни дышащий жаждою Пес.
Воинской службе подобна любовь. Отойдите, ленивцы!222
Тем, кто робок и вял, эти знамена невмочь.
235 Бурная ночь, дорожная даль, жестокая мука,
Тяготы все, все труды собраны в стане любви.
Будешь брести под дождем, из небесной струящимся тучи.
Будешь, иззябший, дремать, лежа на голой земле.
Если рожденный на Делосе бог, Адметово стадо
240 Пасший, ютился порой под шалашом пастуха, —
Ты ли не примешь того, что сам не отверг дальновержец?
Хочешь остаться любим — всякую спесь позабудь.
Если не будет тебе дороги открытой и ровной,
Если перед тобой дверь заперта на засов —
245 Не устрашись ничего и спускайся во двор прямо с крыши
Или в высоком окне выищи надобный лаз.
Женщина рада бывать причиною смертного риска:
Это им верный залог самой горячей любви.
Ты опасался, Леандр, потерять любимую Геро
250 И, чтоб себя показать, переплывал Геллеспонт.
Нет худого и в том, чтобы льстить рабам и рабыням:
Каждого, кто повидней, надобно ближе привлечь.
Но именам их зови, обращаясь (чего тебе стоит?),
И не гнушайся пожать рабскую руку своей.
255 В день Фортуны, когда о подарке попросит невольник,
Не пожалей для него: право, расход невелик.
Не пожалей и служанке подать в тот праздник, в который
Галлы погибель нашли в брачной одежде рабынь.223
Челядь должна быть с тобой заодно; особенно важен
260 Тот, кто стоит у дверей и перед спальнею спит.
Не предлагаю тебе дарить драгоценных подарков.
Но, небольшие даря, кстати и к месту дари.
В пору, когда урожай гнет ветви и хлебные стебли,
Ты поднеси госпоже сельских корзину плодов,
265 Ты расскажи ей, что ты получил их из ближней усадьбы, —
Хоть на Священной ты их улице в Риме купил, —
Гроздья дари и орехи, столь милые Амариллиде224
(Жаль, что ее на каштан нынче поймать мудрено!),
Можешь послать ей дрозда, а можешь — цветочные цепи,
270 Лишний раз подтвердив верность своей госпоже.
Тем же, в надежде на смерть, подкупают бездетную старость —
Ах, провалиться бы всем, кто опорочил дары!
Напоминать ли о том, чтобы льстить ей, стихи сочиняя?
Плохо только одно: песни теперь не в чести.
275 Все похвалят стихи, но все пожелают подарка —
Грубый милее богач, чем неимущий поэт.
Истинно, век наш есть век золотой! Покупается ныне
Золотом — почесть и власть, золотом — нежная страсть.
Если с пустыми руками придешь ты, питомец Камены,
280 Будь ты хоть сам Гомер — выставлен будешь, Гомер.
Все же, хоть мало, а есть на земле и ученые девы,
Да и невежды порой рады учеными слыть.
Тех и других в стихах прославляй! За сладкое слово,
Плохо ли, хорошо ль, всякая песня сойдет.
285 Стоит прободрствовать ночь, сочиняя красавице песню:
Вдруг да увидит в стихах хоть невеликий, а дар?
Далее: если ты сам замыслил какое-то дело,
Пусть и подруга твоя кстати попросит о нем.
Если кому из твоих рабов обещал ты свободу —
290 Пусть припадает, моля, чтоб заступилась она.
Снять ли оковы с раба, отменить ли его наказанье —
Все, что делаешь ты, делаешь ты для нее.
Ей — почет, а польза — тебе, и ты не в убытке:
Пусть насладится она ролью большой госпожи!
295 Чтоб оставаться с тобой, должна твоя женщина помнить,
Что от ее красоты стал ты совсем без ума.
Если в тирийском она — похвали тирийское платье,
В косском ли выйдет к тебе — косское тоже к лицу;225
Ежели в золоте вся, то сама она золота краше,
300 Если закутана в шерсть — молви: «Чудесная шерсть!»
Если предстанет в рубашке одной — вскричи: «Я пылаю!»
И осторожно добавь: «А не простудишься ты?»
Если пробор в волосах — не надобно лучшей прически;
Если она завита — честь и хвала завиткам.
305 Пляшет? Хвали ее руки. Поет? Хвали ее голос.
Кончила петь и плясать? Громко об этом жалей.
Самое ложе любви и самые радости ночи,
Все, что любезно вдвоем, — все это можно хвалить.
Пусть она будет мрачней и жесточе Медузы Горгоны —
310 Слыша такие слова, станет мила и нежна.
Только следи, чтоб она твоего не открыла притворства,
И выраженьем лица не опрокинь своих слов!
Скроешь искусство свое — молодец; а выдашь — досадуй:
Веры тебе поделом с этой не будет поры.
315 Часто в осенние дни, когда наливаются гроздья,
Пурпурным крася вином лучшее время в году,
То вдруг нажмут холода, то снова распустится лето,
И переменчивый жар тяготой тело томит.
Пусть подруга твоя останется в добром здоровье!
320 Если же сляжет она, чувствуя воздух больной, —
Тут-то тебе и явить всю любовь твою, всю твою верность,
Тут-то и сеять тебе севы для будущих жатв!
Не поддавайся тоске, на докучные глядя капризы,
Все, что позволит она, делай своею рукой.
325 Дай ей слезы увидеть твои, поцелуем не брезгуй,
Дай пересохшим губам влажной коснуться щеки:
К богу взывай, но громче взывай, чтоб она услыхала:
Чаще рассказывай ей благополучные сны;
Дряхлую бабку найми к очищению ложа и дома
330 С серой и птичьим яйцом в горстке трясущихся рук,226 —
Все заботы твои оставят хорошую память:
Многим открыли они путь к завещаньям чужим.
Только и здесь ты сумей соблюсти в усердии меру —
Возле больной суетясь, и опостылеть легко.
335 Не говори ей: «Не ешь!», не подсовывай снадобий горьких —
Пусть твой соперник и враг это возьмет на себя.
Ветер, от берега вея, увел тебя в дальнее море —
Здесь парусам корабля надобен ветер иной.
Снову любовь некрепка, но привычка ей будет опорой:
340 Дай ей пищу и срок — станет крепка и сильна.
Бык, ужасный тебе, к тебе же ласкался теленком,
Дуб, под которым лежишь, тонким тянулся ростком;
Мал бывает родник, но куда ручеек ни польется,
Станет полней и полней, новые воды приняв.
345 Пусть же подруга привыкнет к тебе: привычка всесильна!
Ради привычки такой не поленись поскучать!
Пусть она видит и пусть она слышит тебя постоянно,
Ночью и днем перед ней пусть твое будет лицо.
А как уверишься в том, что она без тебя затоскует.
350 Что и вдали от нее будешь по-прежнему мил. —
Тут-то и отдых устрой. Отдохнувши, земля урожайней,
И пересохшим полям в радость бывают дожди.
Рядом дыша с Демофонтом, Филлида о нем не страдала,
А как отчалил он вдаль, — вспыхнула жарким огнем.
355 Дальним скитаньем Улисс тревожил тоску Пенелопы,
И, Лаодамия, твой был вдалеке Филакид.
Но берегись, не просрочь! Угасают со временем страсти,
Дальний забудется друг, новая встанет любовь.
Чтобы утешить печаль о далеком своем Менелае,
360 Пала Елена в ночи гостю на жаркую грудь.
Ах, Менелай, до чего же ты глуп! Одиноко уехав,
Ты оставляешь в дому гостя с женою вдвоем!
Лучше бы ястребу ты, обезумев, доверил голубок,
Лучше бы горным волкам предал овчарню свою.
365 Нет на Елене греха! Не преступен ее соблазнитель!
Он поступил, как любой, — так поступил бы и ты.
Ты ее сделал изменницей, дав им и время и место,
Ты ей указывал путь — и понимала она.
Правда: ведь муж далеко, а гость обходительный близко,
370 И на постели пустой страшно одной ночевать.
Думай, как хочешь, Атрид, а по мне, так Елена невинна:
То, что покладистый муж дал ей, она приняла.
Но ни коричневый вепрь, застигнутый в яростном гневе,
Молниеносным клыком рвущий ретивых собак,
375 Ни над сосущими львятами мать их, безгривая львица,
Ни под неловкой пятой змейка, таящая яд,
Так не бывают страшны, как страшна, услыхав об измене
Женщина в гневе своем: сердцем и взглядом горя.
Рвется к огню и мечу, забывает стыдливость и чинность,
380 Словно почуяв удар от Аонийских рогов.
Вот Фасианка — она, по-варварски мстя за измену,
Кровью любимых детей брачный омыла позор.
Вот и другая жестокая мать — ты ласточку видишь.227
Кровь у нее запеклась вечным клеймом на груди.
385 Так расторгает любовь крепчайшие скрепы и связи, —
Вот почему для мужчин эта опасна вина.
Но не подумай, что мой приговор: «Будь верен единой», —
Боже тебя сохрани! Это и в браке невмочь.
Нет: но резвясь, умейте таить свои развлеченья:
390 Ежели грех за душой — право, молва ни к чему.
И не дари подарков таких, чтобы стали приметой,
И постоянного дня не отводи для измен,
И, чтоб тебя не сумели застичь в знакомом приюте,
Разным подругам для встреч разное место назначь.
395 А сочиняя письмо, перечитывай каждую строчку:
Женщины видят в словах больше, чем сказано в них.
Да, удар за удар воздает, сражаясь, Венера,
И заставляет терпеть, что претерпела сама.
Жил при супруге Атрид, и была непорочна супруга,
400 Только по мужней вине злою преступницей став.
Слух до нее доходил и про Хрисову дочь, о которой
Тщетно отец умолял, лавры повязкой овив,
Слух доходил и о горе твоем, Лирнессийская дева,
Чей обернулся увод стыдной задержкой войны;
405 Все же это был слух, а Кассандра явилась воочью —
Сам победитель своей пленницы пленником был.
Тут-то Тиндарова дочь и открыла Фиестову сыну
Сердце и ложе свое — тут-то и грянула месть.228
Сколько, однако, греха ни скрывай, всего ты не скроешь;
410 Но и попавшись врасплох, все отрицай до конца.
Будь не более ласков и льстив, чем бываешь обычно:
Слишком униженный вид — тоже ведь признак вины.
Но не жалей своих сил в постели — вот путь к примиренью!
Что у Венеры украл, то вороти ей сполна.
415 Многим известен совет: принимать сатурейские травы,
Вредные травы: по мне, это опаснейший яд;
Или советуют с перцем принять крапивное семя,
Или растертый пиретр во многолетнем вине;
Но не желает таких побуждений к любовным утехам
420 Та, чью обитель хранит тень Эрицинских холмов.
Белый ешь пеласгийский чеснок Алкафоевых севов
И бередящую ешь травку из наших садов;
Мед с Гиметтской горы не вредит, полезны и яйца,
И помогает орех с веток колючей сосны.229
425 Но перестань, Эрато, вникать в ведовскую ученость!
Ближе лежат рубежи бегу квадриги моей.
Я говорил тебе, как утаить от подруги измену,
Я же теперь говорю, как показать ее въявь.
Не торопись меня обвинять в легкомыслии вздорном —
430 Ведь и ладью по волнам разные ветры несут:
То нас фракийский Борей, то Эвр подгоняет восточный,
То под полотнищем Нот, то заполощет Зефир.
Или взгляни, как на конских бегах то отпустит возница
Вожжи, то, вновь натянув, сдержит летящих коней!
435 Женщины есть и такие, кому наша преданность в тягость:
В них угасает любовь, если соперницы нет.
Изнемогает порою душа, пресытившись счастьем,
Ибо не так-то легко меру в довольстве хранить.
Словно огонь, в горенье своем растративший силы,
440 Изнемогая, лежит, скрывшись под пеплом седым,
Но поднеси ему серы — и новым он пламенем вспыхнет,
И засияет опять ярко, как прежде сиял, —
Так и душа замирает порой в нетревожимой лени:
Острым кресалом ударь, чтоб разгорелась любовь!
445 Пусть изведает страх, пусть теплая станет горячей.
Пусть побледнеет в лице, мнимой измены страшась!
О, четырежды счастливы, о, неисчетно блаженны
Те, чья обида могла милую деву задеть,
Чтобы она, об измене твоей услыхав боязливо,
450 Бедная, пала без чувств, бледная, пала без слов!
Мне бы такую любовь, чтоб, ревнуя, меня не жалела,
Чтобы ногтями рвалась и к волосам и к щекам,
Чтобы взглянула — и в плач, чтоб яростным взором сверкала,
Чтоб ни со мной не могла, ни без меня не могла!
455 Спросишь, а долго ли ей о тебе стенать и метаться?
Нет: подолгу томясь, слишком накопится гнев.
Ты ее пожалей, обвей ее белую шею,
Пусть она, плача, к твоей жаркой приникнет груди;
Слезы уйми поцелуем, уйми Венериной лаской —
460 Так, и только так, миром закончится брань.
Вволю побуйствовать дай, дай ненависть вылить воочью
И укроти ее пыл миром на ложе утех.
Там — согласия храм, там распря слагает оружье,
Там для блага людей в мир рождена доброта.
465 Так, побранясь, голубок и голубка сольются устами
И заворкуют вдвоем, нежную ласку суля.
В первоначальные дни все смешано было в природе:
Звезды, море, земля — все это было одно.
Время, однако, пришло, и хаос разъялся бесплодный:
470 Небо взошло над землей, сушу вода облегла,
Лес населило зверье, воздух принял летучую птицу,
Стаи чешуйчатых рыб скрылись в текучей воде.
Род человечий тогда бродил по степям одиноким,
Грубым телом могуч, полон нетраченых сил:
475 Лес ему — дом, трава ему — корм, листва ему — ложе;
И человека не мог, встретясь, узнать человек.
Но, говорят, укротила любовь их дикие души —
Там, где друг с другом сошлись женский и мужеский род.
Что они делали, в том ненадобен был им наставник:
480 И без науки любовь сладкий вершила их труд.
Птица с птицей в любви; меж рыб, в пучинах живущих,
Для обоюдных услад самка находит самца;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55