«Джабба врет как гран». Я могу продолжать?
Когтистая лапка сымитировала жест светской дамы, отпускающей ненужного слугу.
— Таким образом, П'тан отправился сюда, — широкий рот калкалей был исключительно хорошо приспособлен для угрюмых гримас. — С тех пор о нем ни слуху ни духу. Мы все надеялись… полагали, что он умер, но совет хотел знать наверняка — тогда у них появилась бы веская причина отказать в пенсии его жене. Они послали меня, чтобы окончательно определить, жив профессор П'тан или нет. Конечно, это было нелепо; он мертв, кто в этом сомневался? И я решил превратить эту поездку в экспедицию, которую планировал с самого начала, и все-таки взять интервью у Джаббы Хатта. Теперь же вы мне говорите, что профессор П'тан все еще жив.
Ученый стиснул зубы.
— Все еще жив.
Существо хитро взглянуло на него.
— Сарлакк кушает о-о-о-о-чень долго, ха-ха-ха-ха-ха!
— Сарлакк!
Мелвош Блур остолбенел от ужаса. Он мало что знал о животном мире за пределами университетских стен, но жутких историй о сарлакке и его затяжном пищеварении, которых он наслушался в Мое Айсли в ожидании проводника-йавы, было более чем достаточно, чтобы заполнить этот пробел в его образовании.
— Вы имеете в виду, что профессор П'тан упал… упал в?..
— Шлеп, — радостно пояснил проводник, подумал и уточнил: — Шлеп! А-а-а-а-а!
— Не так громко, не так громко! — прошипел Мелвош Блур, замахав руками.
— Ха! Трус. Думать, я дурак? — негодующе воскликнуло существо. — Как тот дурак, что нанять дурак П'тан? Дураков — к сарлакку! Я предлагай — — быть его проводник. Он слушай? Не-а. Он теперь ланч! Обед. Завтрак. Снова ланч. Перекус. Уж…
Ученый опешил, услыхав эту тираду.
— Да простит нас небо, но проводник П'тана, очевидно, был дураком чистой воды. Кого он нанял? Что за глупец?
Вместо ответа существо разразилось истерическими воплями.
— Что за глупец? Что за глупец? Дурак П'тан нанял… — фырканье и громкий смех. — Нанял… — несколько глубоких вдохов и снова счастливое завывание. — Он нанял Салациуса Крамба!
Эта длинная фраза оказалась слишком сложной для столь маленького существа, и оно зашлось таким неистовым хохотом, что упало со своего помоста и ударилось головой. Оно произнесло загадочное слово, которое Мелвош Блур поспешил ввести в деку для дальнейшего лингвистического анализа. Ученый спросил: — Кто… кто такой Салациус Крамб? Боюсь, я не знаю…
— О-хо-хо, — многозначительно проворчал проводник, снова взобравшись на блок песчаника.
— Но,., почему нанимать этого Салациуса Крамба было глупостью? Он плохо знаком со дворцом?
— Знаком? Хе-хе! Знает дворец как вот эти… как свои задние лапы, Ха!
— В таком случае… он был недостаточно влиятелен, чтобы отрекомендовать профессора Джаббе? Может, он один из врагов хатта?
— Врагов хатта? — Существо издало мелодраматический стон и закрыло лицо лапами. — Нет никого ближе к Жирнотелому! Никого! Весь день, каждый день хатт говорит: «Крамб!» «Сала-Циус Крамб, — говорит он. — Салациус Крамб, рассмеши меня, или я тебя съем!» — Э… ясно, — сказал Мелвош Блур, хотя на самом деле ему ничего не было ясно. — Боюсь, я не до конца понял шутку, но…
— Лучше ты не понял, чем Джабба не понял. Каждый день, каждый день свежие шутки. Все время свежие, свежие, свежие! Попробуй повтори Жирнотелому одну шутку дважды!
Лицо существа скривилось в пугающей гримасе.
— Вы хотите сказать, что этот Салациус Крамб заманил профессора П'тана, чтобы тот упал в яму сарлакка… в качестве шутки?
Проводник посмотрел на него с совершенно невинным выражением лица. — А что? Ты не оценил?
Мелвош Блур покачал головой.
Существо вздохнуло: — Жирнотелый тоже не оценил. Он посмотрел. Сказал: «В следующий раз громче и смешнее».
Желтые глаза Мелвоша Блура подозрительно сузились.
— Похоже, вы весьма много знаете об этом Салациусе Крамбе.
— И что? — существо вскочило на ноги; встопорщив кожу, оно сделалось еще менее привлекательным. — Ты много знаешь о Джаббе. Значит, ты — Джабба?
Мелвош Блур вздрогнул.
— Надеюсь, что нет. Проводник фыркнул: — Пошли.
Впервые за все время их знакомства роль эха сыграл ученый.
— Пошли? Куда? Вы хотите сказать… вы отведете меня туда, где находится Джабба Хатт?
— Джабба… Хатт! — — существо произнесло имя криминального авторитета низким, раскатистым, выразительным голосом, похожим на голос самого Дарта Вейдера.
— Так… так скоро? Так просто? — — Мелвош Блур не знал, дрожать ли ему от страха или от радости, поэтому он решил, что дрожит просто так. — Вы можете отвести меня к нему прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Время, время, время! Джабба ждет! — существо без стеснения вылизало себе подмышки и жизнерадостно добавило: — Я тоже!
Оно промчалось по полу на четвереньках и распахнуло дверь комнаты.
— Кто последний, того к сарлакку!
Это приглашение было невозможно проигнорировать, особенно в свете печальной судьбы профессора П'тана. Мелвош Блур резво выбежал из камеры следом за проводником. В коридоре существо вскарабкалось по телу ученого, словно по мачте баржи, и уселось у него на плече.
— Слушай, — прошептало оно ему в ухо. — Я говорить, понял? Иначе…
Оно провело когтем по своей тощей шее.
— Хр-р-р-р!
— Вы имеете в виду, что вы будете брать интервью? Но мои вопросы… — Мелвош Блур беспомощно показал на свою деку.
Проводник выхватил деку из его рук и попробовал на зуб ее краешек.
— Не. Ты молчать до тронного зала. Тады говори, — он хихикнул. — Вперед.
Мелвош Блур забрал деку обратно и спрятал подальше от жадных пальчиков существа.
Это меня устраивает, — сказал он. — Идем.
Образов и звуков, которые встретили калкаля под сводами дворца, хватило бы на несколько десятков монографий на тему разврата, страданий и антисанитарии; тут было раздолье для научной работы, если бы он вздумал отказаться от первоначальной цели. С высоты своего сиденья его проводник приветствовал всех, кто им встречался по пути, — тви'лекка, гаморреанца, куаррена и прочих — в такой непринужденной манере, что… по правде говоря, это была откровенная брань. Оскорбления и насмешки сыпались из его маленького уродливого рта с поразительной скоростью. У Мелвоша Блура отваливались пальцы от усталости — ему приходилось вводить в деку еще и множество выражений, которыми в ответ поливали проводника обитатели дворца. (Все эти слова обозначались грифом «Н», т. е. «Невероятно непристойные».) Наконец они добрались до портала, закрытого занавеской. Клыкастый гаморреанец угрожающе поднял вибротопор, но проводник высунул голову из-за плеча калкаля и пронзительно захохотал. Гаморреанец фыркнул в ответ и знаком велел им проходить.
Войдя в тронный зал Джаббы Хатта, Мелвош Блур почувствовал благоговейный трепет — куда более сильный, чем ужас, который обуял его во время устного экзамена на докторское звание. Джабба Хатт производил невообразимо большее впечатление, чем все те горы научных трудов, которые прочитал ученый, дабы подготовиться к этой минуте. Проводник спрыгнул с его спины и трусцой побежал через весь зал к самому трону хатта. Такая дерзость должна была бы закончиться немедленным употреблением в пишу (так говорилось в научных трудах), но ничего подобного не случилось. Наоборот, криминальный авторитет позволил маленькому существу вскарабкаться по своему чудовищному телу и что-то прошептать ему на ухо. Сердце ученого забилось при виде такого бесспорного проявления расположения Жирнотелого к его проводнику. Он уже ощущал на своих плечах тяжесть мантии.
— Э… Ваше Великолепие? — заикаясь, проговорил он, приблизившись к трону.
Джабба невозмутимо посмотрел на него; ученый решил, что это добрый знак. Он осмелел и подошел еще ближе.
— Я Мелвош Блур из университета Бешка, и я…
— Из университета? — — громыхнул хатт.
— Д-да. Я пришел, чтобы… чтобы прославить и обессмертить ваше имя, опубликовав детальный анализ ваших мыслей и мотивов, которыми вы руководствуетесь, управляя своей криминально-асоциальной империей.
— М-м-м, — задумчиво пророкотал огромный хатт. — То есть ты ждешь, что я вот так возьму и выдам все свои секреты, а ты напечатаешь книжку, чтобы мои конкуренты покупали и изучали?
Он наклонился вперед, приблизив рот к самой голове Мелвоша Блура. Ученый попятился, но в спину ему уперлось что-то острое, и он понял, что отступать будет себе дороже. Мелвошу Блуру показалось, что он услышал сопение стражникагаморреанца.
Туловище Джаббы затряслось; пасть широко распахнулась. Мелвош Блур замер, уверенный, что сейчас его просто проглотят, но случилось нечто неожиданное: от гулкого хохота задрожали стены зала. Джабба смеялся; вслед за ним почтительно захихикали лакеи и прислужники. Наконец дрожь и смех прекратились, и Джабба сделал глубокий вдох.
— От меня хотят мои секреты, и я должен расценивать это как честь? Забавно, — проговорил он.
— А я чо говорил, хозяин? — Проводник соскочил вниз и запрыгал перед тушей хатта. — Воображала!
— Во… воображала? — повторил оглушенный калкалъ.
— И то. Я удивлен, — признал Джабба. — Как правило, ученые слишком сухи; их невозможно ни слушать, ни кушать. Уж я-то теперь знаю, каковы они на вкус.
Мелвош Блур похолодел.
— На вкус? — — пискнул он. — Вы хотите сказать, что вы?.. Что профессор П'тан?..
— Да, так его звали, — если бы Джабба умел щелчком пальцев вызывать нужные воспоминания, он бы сделал это. — Ты второй ученый, который меня беспокоит по причине нахальства моего презренного слуги, Салациуса Крамба.
Одной из коротеньких ручек хатт показал на исступленно гарцующее существо.
— По крайней мере, тебя привели не зря. Мелвош Блур смог произнести лишь: «Са-са-са-салациус Крамб?» Потрясенный до глубины души, он вытаращил глаза на своего верного и любимого проводника.
— Но я думал… я был уверен… Он сказал, что он Дориан Гли!
— Он сказал, — злорадно возразил ковакианский примат.
— Дориан Гли? — недоуменно переспросил Джабба. — Ах да, тот маркул, что привел двух паразитов, которые так расстроили моего повара, — он мечтательно причмокнул губами, — Вкуснятина.
— Он сказал, он сказал, а не я! — издевался Салациус Крамб; ковакианец пребывал на вершине славы. — Во! Глупец!
Он ткнул пальцем в дрожащего ученого, дабы никто из придворных Джаббы не сомневался насчет объекта насмешек.
Никто и не сомневался. Кто-то из толпы даже крикнул: — И что же это за глупец?
— Что за глупец? Что за глупец? — Глаза-бусинки ковакианца потемнели от злобы. — Он сказал, что Джабба врет как гран!
Слабые протесты калкаля проглотил яростный рев Джаббы; правда, самого его Джабба еще не проглотил… пока что. В то время как Мелвош Блур бормотал: «Но я. .. но он… но мы.,.», хатт выкрикивал приказы гаморреанцам. В потоке гневных воплей Мелвош Блур явственно услышал слово «сарлакк».
Отчаяние способно творить разительные перемены. Уязвленный до глубины души тем, что его выставила дураком тварь, даже не имеющая докторской степени, вынужденный выслушивать невыносимые оскорбления, окруженный врагами, лишенный надежды, обычно спокойный ученый вышел из себя. Салациус Крамб пискнул, когда Мелвош Блур выбросил вперед руку, схватил его за шею и засунул ему в нос дуло бластера, который достал другой рукой.
— Его впустили ко мне с оружием?! — взревел Джабба.
Телохранители поспешно образовали живую стену, защищая своего господина.
— Избиди, гозяид, — прогундел Салациус Крамб. — Я дубал, ды годел, чтоб сдазу…
— Будь ты проклят, Салациус Крамб. У него клатуинский бластер! Они пытались отравить меня газом — Я не желаю вам зла, — произнес Мелвош Блур сквозь стиснутые зубы. — Я всего лишь хочу оторвать башку этому мерзкому кретину. Потом можете меня съесть. По крайней мере, я порадуюсь перед смертью…
Он злобно прорычал своему пленнику: — Захотел обманом лишить меня мантии, да? Так значит?!
— Эй, эй, эй! Чдо за бандия? Гозяид, гозяид, дай эдобу чдо он хочед, одведь да бопрозы, бусдь болучид свою бандию, чтоб Залациуз Кдамб де лишилзя голобы…
— Он сказал, что я вру как гран, — возразил Джабба.
— Э… эдо я зказал, — сознался Салациус Крамб.
— Ты?!
— Эдо был комблибенд, комблибенд! Жудок де бонимаежь?
Задумавшись, туша даже подалась вперед.
— Коплимент? — переспросил Джабба. — От ковакианца… м-м, возможно.
Он отполз обратно и поизнес несколько команд.
Мелвош Блур с трудом верил в то, что удача все же повернулась к нему лицом. Если всего несколько секунд назад он готовился умереть, забрав с собой в могилу двуличного ковакианца, то сейчас он с удобством расположился подле трона Джаббы, сидя на груде подушек, которые собственноручно натаскал Салациус Крамб. Хатт отвечал на вопросы с удивительной откровенностью. Очень скоро дека Мелвоша Блура оказалась заполненной до отказа; впрочем, в этом был и свой плюс: у него к тому времени закончились вопросы.
— Моей признательности нет границ, сэр, — сказал он, стоя среди подушек и прижимая к груди драгоценную деку, — Должен признать, ваша репутация незаслуженна. Ваша доброта, ваше терпение, ваша снисходительность…
Он улыбнулся Джаббе самой заискивающей своей улыбкой, которая когда-то чуть не обманула покойного профессора П'тана, и это уже о чем-то говорило.
— Если я могу что-нибудь для вас сделать…
— Можешь, — ответил Джабба; его глаза превратились в щелочки. — Рассмеши меня.
— Э… что? — опешил ученый.
— Ты слышал. Я устал от выходок Салапиуса Крамба. Вот уже второй раз он пытается развлечь меня учеными. Я не люблю, когда одну шутку повторяют дважды. Рассмеши меня…
— Да, он говорил. М-м… видите ли, сэр, юмор не совсем относится к области моих исследований…
— … Или я слопаю тебя на месте.
— … Но я прослушал курс анализа комедии и с радостью пришлю вам свой конспект по этому пред…
— Рассмеши… меня.
Мелвош Блур заглотил нижнюю губу — незаурядный трюк — и попытался вернуть самообладание. Рассмешить хатта? Его взгляд лихорадочно заметался по залу, ища какую-нибудь зацепку, идею, которая позволила бы спасти его шкуру. Вдруг он увидел отвратительную физиономию Салациуса Крамба; ковакианец скалил зубы и строил гнусные рожи. Дд как он смеет! подумал Мелвош Блур, заливаясь краской. Надо было отстрелить ему голову, когда была возможность. Если уж эта грязная тварь способна рассмешить хатта, то уж я, с моим университетским образованием, с моим багажом знаний, с моим благородным происхождением, несомненно, тоже смогу это сделать.
Ему вдруг пришла на ум одна шутка, которую произнес сам профессор П'тан на собрании факультета. Мелвош Блур вспомнил, что все младшие преподаватели смеялись очень долго и громко, так что, должно быть, это была хорошая шутка.
Ученый прочистил горло, любезно улыбнулся и начал: — Остановите меня, если вы это уже слышали. Сколько нужно сарлакков, чтобы прикончить лжедая?
Джабба уставился на него. Мелвош Блур запоздало вспомнил, что младшие преподаватели готовы смеяться любой шутке, которую скажет господин профессор.
— Я это уже слышал, — сказал Джабба.
Он дернул хвостом за рычаг, которым управлял лишь он один, и пол под ногами у Мелвоша Блура исчез. Ученый полетел вниз вместе с подушками; дека выпала у него из рук и с грохотом покатилась к ногам Салациуса Крамба. Послышалась ужасная, душераздирающая какофония звуков: ранкор, любимец Джаббы, решил познакомиться со своей новой игрушкой.
— И это я слышал тоже, — заключил хатт. Он строго взглянул на шута.
— Ну, Салациус Крамб, — заметил Джабба, — на этот раз было громче, но едва ли веселее.
— А! Ученые, — ковакианец пожал узенькими плечами. — Труд или труп, труд или труп.
При каждом слове он ударял декой о пол.
— Труд или?..
Откуда-то из туши хатта начали пробиваться наружу неспешные жуткие звуки, и наконец пасть Жирнотелого исторгла гейзер одобрительного смеха.
— Вот это уже забавно! — постановил Джабба. Салациус Крамб скорчил презрительную гримасу, выразив свое мнение о примитивном чувстве юмора своего хозяина. Он бросил деку в пещеру ранкора, Ранкор, которому было незачем суетиться и который был начисто лишен чувства юмора, бросил ее обратно.
Правда, у ранкора уже была мантия.

1 2