Если бы среди нападавших был хотя бы один профессионал, он бы понял: что-то не так.
Недооценка противника – удел глупцов.
Сколько таких вот самоуверенных болванов сходило в землю на глазах у Сына Карны. С предсмертным хрипом и застывшим вопросом в глазах. Вечным вопросом, задаваемым, как правило, у последней черты: «Почему сейчас?» Почему так сложилось, почему не повезло именно мне? Глупо спрашивать, когда овцы пытаются охотиться на матерых волков…
Кольцо смыкалось.
У двоих в руках тяжелые топоры.
«Дровосеки», – с усмешкой подумал Ловчий.
Остальные вооружены короткими клинками. Малые Сполохи хороши в ближнем бою, но не сейчас.
Пора.
Взмахнув, словно крыльями, плащом, Вергун резко присел на одно колено, склонив голову и закутавшись в черную ткань.
Нападающие было отпрянули, запоздало среагировав на неожиданно резкое движение. Они еще могли спастись. Но так ничего и не поняли. В их тупых головах проскочила одна-единственная мысль, и эта мысль была до примитивности проста – жертва сдалась, укрывшись плащом и не желая смотреть, как ее рубят на куски.
Фатальное заблуждение.
Издав торжествующий рев, нападающие бросились вперед. Но их снова поджидала неожиданность. Словно камень, выпущенный из пращи, незнакомец стремительно выпрямился. Со стороны это выглядело необычно. Черноволосый воин взмахнул правой рукой и тут же снова присел на одно колено, на этот раз глядя не вниз, а прямо перед собой. Лишь очень тонкий слух мог выделить из общей массы звуков двойной звон выскочившего из ножен клинка.
Двойной.
Когда меч выходил и входил обратно в ножны.
Все решилось за доли секунды. Нападающие медленно оседали на землю. Торжествующие крики сменились предсмертными хрипами…
Вергун встал во весь рост лишь тогда, когда тела, дергающиеся на обагренной кровью траве, окончательно затихли.
На этот раз навсегда.
У каждого на горле виднелась ровная кровавая улыбка – открывшийся в последней усмешке второй рот. Незаживающий предсмертный оскал…
– Мара, – Вергун с нежностью коснулся слегка теплой рукояти меча. – Ты, как всегда, безупречна.
Затем он стремительно обернулся, почувствовав чужой взгляд, уловив спиною движение. Кто-то подглядывал за ним и все видел. Поймет ли этот кто-то, с КЕМ или, вернее, с ЧЕМ столкнулись неудачливые грабители?
Вряд ли, но проверить все же стоит.
Может, за бравыми парнями увязалась одна из девиц? В подобное верилось с трудом. Свидетелей после кровавых заварушек не оставляют. Значит, кто-то осознанно шел на риск.
Вергун прикрыл глаза, касаясь губами перстня на правой руке. На широкой полосе тусклого серого металла имелось украшение – искусно выгравированная кисть скелета. Пожалуй, только Посредники знали, ЧТО означает этот символ.
Вергун опустил руку.
Так и есть, он не ошибся, за ним действительно следят. Тот самый незнакомец, что привлек его внимание на постоялом дворе. Берущий. Самоучка, мечтающий о служении Непостижимой, который никогда не получит этого шанса. Сопляк все видел. Какие он сделает выводы? Если не дурак (а на глупца он походил меньше всего), смекнет, что застал Ловчего Смерти за работой.
«Незапланированной работой», – мысленно поправил себя Вергун.
Убрать свидетеля?
Сын Карны прислушался к своим ощущениям.
Нет, сегодня не его черед. Возможно, завтра… Да, завтра. Но не сегодня, сегодня пусть живет…
В тот день Ловчий был неслыханно великодушен, а случилось с ним такое, пожалуй, впервые.
2
Лес оказался довольно густым.
Судя по всему, он находился в восточной части города, где-то ближе к окраине. Неясно было, почему лес не вырубили, когда возводили молодое городище. Странная причуда одного из прежних банов северных земель.
Вергун знал, что столице Северного Межземья добрые полторы сотни лет. Немалый срок, и город, вопреки всему, устоял. Одно это уже вызывало уважение.
Вскоре Сын Карны добрался до остатков старой внешней стены, сложенной некогда из толстых просмоленных бревен. Теперь от них остались лишь жалкие гнилые пеньки. Местные наверняка растащили бревна на постройку новых срубов. Чуть дальше виднелась покрытая красным мхом кладка новой стены, вытянутым кольцом окружающей город. Без сомнения, за прошедшее столетие Вельрад здорово увеличился в размерах, о чем ясно говорила разница между прежней деревянной границей и новой каменной.
Вергун подошел к высокой стене и на глаз прикинул высоту. Выходило где-то три человеческих роста. Не мало, но и не много. И хотя преграда была вполне преодолимой, от нежеланных гостей она надежно защищала.
Следовало спокойно обдумать план возможного отхода. Можно уйти внаглую, особо не прячась, а можно просто раствориться в ночи, и последний вариант нравился Сыну Карны все больше и больше.
Двигаясь вдоль каменной преграды, Ловчий вышел к замку.
Замок располагался на открытой, не поросшей лесом местности, возвышаясь на небольшом холме. Чуть дальше гнала темные воды узкая речка Лемен. Резиденция бана Ахтара хорошо охранялась, а иначе и быть не могло, учитывая тот сброд, что со всех концов стекался в город, без дела шатаясь по улицам. Местный правитель не доверял своим подданным. Не доверял и правильно делал. Этим в первую очередь объяснялось особое расположение замка в отдалении от городских построек, ну и, конечно же, холм, обзор с которого позволял окидывать взглядом не только лежащий в небольшой низине город, но и значительную часть территории за пределами стены.
Многочисленные дозорные башни подтверждали худшие опасения: бан Ахтар был настоящим параноиком. Это в определенной степени усложняло задачу, но не делало ее невыполнимой.
Вергун знал множество способов отводить чужой взор и, немного поколебавшись, выбрал самый простой, вытащив из-под воротника камзола невзрачную на первый взгляд безделушку. Светло-голубая Слеза мертвеца висела на кожаном ремешке, украшенном мелким замысловатым узором. Этот старый амулет мог не только отводить взгляд, но и защищать от нер, приходящих, когда шел дождь. О таких камнях в Северном Межземье наверняка не знали, так что вряд ли у кого-нибудь из стражников в караульных башнях найдется хорошая защита от Слезы мертвеца. Тем не менее лишняя осторожность никогда не помешает.
У замка Сын Карны обнаружил небольшой защитный ров, заполненный заостренными кольями. Колья регулярно обновлялись – между сгнившими старыми на дне виднелись свежие со светлым, обнажившимся в местах срезов деревом. Со стороны ров не был виден. Что ж, весьма искусно. Местные, конечно, осведомлены о яме, но чужаки, ломящиеся напролом, наверняка попали бы в ловушку, во всяком случае, часть из них. Подъемный мост был опущен, и Ловчий беспрепятственно вошел. По двору замка сновали воины. Разгружались громоздкие неповоротливые телеги, из кузницы доносилось привычное мерное лязганье. На чужака никто не обращал внимания, люди сторонились, если оказывались на пути, смотря сквозь, словно Сын Карны был призраком. Старый камень по-прежнему действовал.
Послышались громкие голоса. Вергун заинтересованно оглянулся. На открытой каменной веранде, идущей вдоль верхних этажей замка, мирно разговаривали два молодых торговца, те самые, с постоялого двора. Торговые люди беседовали с высоким чернобородым человеком в дорогих одеждах.
Сын Карны внимательно рассматривал свою будущую жертву.
Неожиданно бан Ахтар, оборвав разговор на полуслове, с тревогой посмотрел во двор замка. Ловчий насторожился. Конечно, местный правитель не мог увидеть его, но тем не менее что-то почувствовал. С этим человеком нужно быть особенно осторожным, похоже, чувство опасности у него обострено во много раз сильнее, чем у прочих людей. Наверняка не обошлось без магического вмешательства.
Пара секунд – и беседа как ни в чем не бывало возобновилась. Купцы выглядели довольными. Визит вежливости? Вряд ли. Уж скорее удачная торговая сделка. А не их ли телеги стоят во дворе? И что это из них выгружают? Вергун подошел ближе. Местные холопы переносили из телег в подвал замка крупные продолговатые свертки разной величины. Сын Карны выбрал самого молодого из них и, дождавшись, когда парень возьмет очередной, судя по всему довольно тяжелый, сверток, уставился немигающим взглядом жертве в затылок. Холоп оступился, роняя ношу себе под ноги. Грубая ткань развернулась, и Ловчий тут же заметил блеск тонких клинков ирской ковки. Хорошее оружие, но не для грубой работы, а скорее для регулярных войск.
С кем собирался воевать бан Ахтар? Что-то не видно в городе наемников.
Или они прибудут позже. Не в этом ли причина, по которой кое-кому захотелось, чтобы правитель Северного Межземья тихо и по возможности быстро сошел в Серую Зыбь?
Все может быть.
– Осторожней, дубина! – громко взревел один из воинов, следивших за разгрузкой.
Свистнула плеть, и виновато озирающийся парень неуклюже собрал выроненное оружие. Пора уходить. Все, что нужно, Вергун уже увидел. Соваться во внутренние помещения замка не имело смысла. Слеза мертвеца в замкнутом пространстве действовала слабее, да и не на каждого.
Почему?
Может, подпитывалась светом небес?
Кто знает.
Сын Карны покинул замок. Первоначальные планы слегка менялись. Задача будет не из легких. Тем лучше, ибо простые пути ведут, как правило, к ошибкам. Решение созрело спонтанно. Он наведается в замок этой ночью. Ночь его стихия. Конечно, можно убить бана прямо сейчас. Но так поступил бы грубый дилетант, ничего не понимающий в утонченном искусстве убийства. Жертве всегда нужно давать маленький шанс, ибо все должно происходить по неписаным правилам Ловчих Смерти. Сегодняшняя ночь была идеальной для дерзкого рейда. Вергун чувствовал, небесные светила выстроились в благоприятном порядке, а значит, душа убитого найдет успокоение, и это главное, иначе можно навлечь на себя гнев Непостижимой, которая не прощает ошибок…
Снова оказавшись среди приземистых деревянных домов, сын Карны спрятал Слезу мертвеца под одеждой. Сегодня ночью она ему не понадобится. Безделушка годилась для легкой разведки, но не для серьезного дела. Да и какой уважающий себя Ловчий будет часто прятаться под защитой отводящей взгляд силы.
Возвращаясь на постоялый двор, Вергун в очередной раз размышлял над тем, кто же он на самом деле: вечный беглец или забавная игрушка в руках Непостижимой. Вся его жизнь была подчинена лишь одному – убегать, но убегать не от людей (смешно даже помыслить такое), а от того неизбежного, что рано или поздно ожидает каждого. Такова роль и проклятие Ловчего Смерти. Ловчими их прозвали другие, те, кто боялся и ненавидел их. Казалось, что Непостижимая подчиняется своим сыновьям, помогает, действует с ними заодно. Но на самом деле все было не так. С каждым убийством Вергун лишь отдавал долг, длинный бесконечный долг, плату за страшный и такой желанный дар. Он приносил жертвы. Он платил. Конечно, был риск превратиться в безумца, несущего смерть, который ни перед чем не останавливается, стремясь поскорее вернуть ВЕСЬ долг. Но такие не задерживались среди людей. Их быстро находили и уничтожали, как больных псов, свои же Сыновья Карны.
Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.
Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…
Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?
То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.
Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…
Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…
Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.
В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.
Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.
«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».
Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.
Что еще нужно уставшему с дороги путнику?
Владелец постоялого двора подумал и об этом.
Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.
Вергун снова запер дверь, затем распахнул настежь маленькое оконце, впуская в комнату ночную прохладу. Жизнь на постоялом дворе замирала. Невдалеке кто-то орал пьяным голосом, но ночного крикуна быстро успокоили. Звуки драки медленно переместились куда-то вглубь города. Залаяла собака, затем к ней присоединилась вторая. На центральной площади в Башне Часа десять раз пробил колокол, до полуночи оставалось немного.
Ловчий с удовольствием вслушивался в звуки погружающегося в ночную жизнь Вельрада. Любой город был оборотнем, живым существом. Это существо жило, но никогда на самом деле не засыпало. У него было два лица, дневное и ночное, и каждое сулило свои удовольствия и свои опасности. По крайней мере ЗДЕСЬ можно с чистой совестью выбирать. Редкий случай.
Зажмурившись и вдыхая обтекающую лицо прохладу, Сын Карны осторожно вышел из тела, обратившись в слух и глаза. Он легко прошел сквозь каменные стены постоялого двора, видя других постояльцев, которых было не так уж и много. Купцы из Ирских гор, проживающие в комнате этажом ниже, уже беспробудно спали, и сны их были просты и предсказуемы. В небольшом помещении, расположенном рядом, сидели их охранники. Наемники, как и полагается, бодрствовали, играя в «Блуждающую могилу»: швыряли на шестиугольную деревянную доску с многочисленными выемками отполированные человеческие кости.
1 2 3 4 5 6
Недооценка противника – удел глупцов.
Сколько таких вот самоуверенных болванов сходило в землю на глазах у Сына Карны. С предсмертным хрипом и застывшим вопросом в глазах. Вечным вопросом, задаваемым, как правило, у последней черты: «Почему сейчас?» Почему так сложилось, почему не повезло именно мне? Глупо спрашивать, когда овцы пытаются охотиться на матерых волков…
Кольцо смыкалось.
У двоих в руках тяжелые топоры.
«Дровосеки», – с усмешкой подумал Ловчий.
Остальные вооружены короткими клинками. Малые Сполохи хороши в ближнем бою, но не сейчас.
Пора.
Взмахнув, словно крыльями, плащом, Вергун резко присел на одно колено, склонив голову и закутавшись в черную ткань.
Нападающие было отпрянули, запоздало среагировав на неожиданно резкое движение. Они еще могли спастись. Но так ничего и не поняли. В их тупых головах проскочила одна-единственная мысль, и эта мысль была до примитивности проста – жертва сдалась, укрывшись плащом и не желая смотреть, как ее рубят на куски.
Фатальное заблуждение.
Издав торжествующий рев, нападающие бросились вперед. Но их снова поджидала неожиданность. Словно камень, выпущенный из пращи, незнакомец стремительно выпрямился. Со стороны это выглядело необычно. Черноволосый воин взмахнул правой рукой и тут же снова присел на одно колено, на этот раз глядя не вниз, а прямо перед собой. Лишь очень тонкий слух мог выделить из общей массы звуков двойной звон выскочившего из ножен клинка.
Двойной.
Когда меч выходил и входил обратно в ножны.
Все решилось за доли секунды. Нападающие медленно оседали на землю. Торжествующие крики сменились предсмертными хрипами…
Вергун встал во весь рост лишь тогда, когда тела, дергающиеся на обагренной кровью траве, окончательно затихли.
На этот раз навсегда.
У каждого на горле виднелась ровная кровавая улыбка – открывшийся в последней усмешке второй рот. Незаживающий предсмертный оскал…
– Мара, – Вергун с нежностью коснулся слегка теплой рукояти меча. – Ты, как всегда, безупречна.
Затем он стремительно обернулся, почувствовав чужой взгляд, уловив спиною движение. Кто-то подглядывал за ним и все видел. Поймет ли этот кто-то, с КЕМ или, вернее, с ЧЕМ столкнулись неудачливые грабители?
Вряд ли, но проверить все же стоит.
Может, за бравыми парнями увязалась одна из девиц? В подобное верилось с трудом. Свидетелей после кровавых заварушек не оставляют. Значит, кто-то осознанно шел на риск.
Вергун прикрыл глаза, касаясь губами перстня на правой руке. На широкой полосе тусклого серого металла имелось украшение – искусно выгравированная кисть скелета. Пожалуй, только Посредники знали, ЧТО означает этот символ.
Вергун опустил руку.
Так и есть, он не ошибся, за ним действительно следят. Тот самый незнакомец, что привлек его внимание на постоялом дворе. Берущий. Самоучка, мечтающий о служении Непостижимой, который никогда не получит этого шанса. Сопляк все видел. Какие он сделает выводы? Если не дурак (а на глупца он походил меньше всего), смекнет, что застал Ловчего Смерти за работой.
«Незапланированной работой», – мысленно поправил себя Вергун.
Убрать свидетеля?
Сын Карны прислушался к своим ощущениям.
Нет, сегодня не его черед. Возможно, завтра… Да, завтра. Но не сегодня, сегодня пусть живет…
В тот день Ловчий был неслыханно великодушен, а случилось с ним такое, пожалуй, впервые.
2
Лес оказался довольно густым.
Судя по всему, он находился в восточной части города, где-то ближе к окраине. Неясно было, почему лес не вырубили, когда возводили молодое городище. Странная причуда одного из прежних банов северных земель.
Вергун знал, что столице Северного Межземья добрые полторы сотни лет. Немалый срок, и город, вопреки всему, устоял. Одно это уже вызывало уважение.
Вскоре Сын Карны добрался до остатков старой внешней стены, сложенной некогда из толстых просмоленных бревен. Теперь от них остались лишь жалкие гнилые пеньки. Местные наверняка растащили бревна на постройку новых срубов. Чуть дальше виднелась покрытая красным мхом кладка новой стены, вытянутым кольцом окружающей город. Без сомнения, за прошедшее столетие Вельрад здорово увеличился в размерах, о чем ясно говорила разница между прежней деревянной границей и новой каменной.
Вергун подошел к высокой стене и на глаз прикинул высоту. Выходило где-то три человеческих роста. Не мало, но и не много. И хотя преграда была вполне преодолимой, от нежеланных гостей она надежно защищала.
Следовало спокойно обдумать план возможного отхода. Можно уйти внаглую, особо не прячась, а можно просто раствориться в ночи, и последний вариант нравился Сыну Карны все больше и больше.
Двигаясь вдоль каменной преграды, Ловчий вышел к замку.
Замок располагался на открытой, не поросшей лесом местности, возвышаясь на небольшом холме. Чуть дальше гнала темные воды узкая речка Лемен. Резиденция бана Ахтара хорошо охранялась, а иначе и быть не могло, учитывая тот сброд, что со всех концов стекался в город, без дела шатаясь по улицам. Местный правитель не доверял своим подданным. Не доверял и правильно делал. Этим в первую очередь объяснялось особое расположение замка в отдалении от городских построек, ну и, конечно же, холм, обзор с которого позволял окидывать взглядом не только лежащий в небольшой низине город, но и значительную часть территории за пределами стены.
Многочисленные дозорные башни подтверждали худшие опасения: бан Ахтар был настоящим параноиком. Это в определенной степени усложняло задачу, но не делало ее невыполнимой.
Вергун знал множество способов отводить чужой взор и, немного поколебавшись, выбрал самый простой, вытащив из-под воротника камзола невзрачную на первый взгляд безделушку. Светло-голубая Слеза мертвеца висела на кожаном ремешке, украшенном мелким замысловатым узором. Этот старый амулет мог не только отводить взгляд, но и защищать от нер, приходящих, когда шел дождь. О таких камнях в Северном Межземье наверняка не знали, так что вряд ли у кого-нибудь из стражников в караульных башнях найдется хорошая защита от Слезы мертвеца. Тем не менее лишняя осторожность никогда не помешает.
У замка Сын Карны обнаружил небольшой защитный ров, заполненный заостренными кольями. Колья регулярно обновлялись – между сгнившими старыми на дне виднелись свежие со светлым, обнажившимся в местах срезов деревом. Со стороны ров не был виден. Что ж, весьма искусно. Местные, конечно, осведомлены о яме, но чужаки, ломящиеся напролом, наверняка попали бы в ловушку, во всяком случае, часть из них. Подъемный мост был опущен, и Ловчий беспрепятственно вошел. По двору замка сновали воины. Разгружались громоздкие неповоротливые телеги, из кузницы доносилось привычное мерное лязганье. На чужака никто не обращал внимания, люди сторонились, если оказывались на пути, смотря сквозь, словно Сын Карны был призраком. Старый камень по-прежнему действовал.
Послышались громкие голоса. Вергун заинтересованно оглянулся. На открытой каменной веранде, идущей вдоль верхних этажей замка, мирно разговаривали два молодых торговца, те самые, с постоялого двора. Торговые люди беседовали с высоким чернобородым человеком в дорогих одеждах.
Сын Карны внимательно рассматривал свою будущую жертву.
Неожиданно бан Ахтар, оборвав разговор на полуслове, с тревогой посмотрел во двор замка. Ловчий насторожился. Конечно, местный правитель не мог увидеть его, но тем не менее что-то почувствовал. С этим человеком нужно быть особенно осторожным, похоже, чувство опасности у него обострено во много раз сильнее, чем у прочих людей. Наверняка не обошлось без магического вмешательства.
Пара секунд – и беседа как ни в чем не бывало возобновилась. Купцы выглядели довольными. Визит вежливости? Вряд ли. Уж скорее удачная торговая сделка. А не их ли телеги стоят во дворе? И что это из них выгружают? Вергун подошел ближе. Местные холопы переносили из телег в подвал замка крупные продолговатые свертки разной величины. Сын Карны выбрал самого молодого из них и, дождавшись, когда парень возьмет очередной, судя по всему довольно тяжелый, сверток, уставился немигающим взглядом жертве в затылок. Холоп оступился, роняя ношу себе под ноги. Грубая ткань развернулась, и Ловчий тут же заметил блеск тонких клинков ирской ковки. Хорошее оружие, но не для грубой работы, а скорее для регулярных войск.
С кем собирался воевать бан Ахтар? Что-то не видно в городе наемников.
Или они прибудут позже. Не в этом ли причина, по которой кое-кому захотелось, чтобы правитель Северного Межземья тихо и по возможности быстро сошел в Серую Зыбь?
Все может быть.
– Осторожней, дубина! – громко взревел один из воинов, следивших за разгрузкой.
Свистнула плеть, и виновато озирающийся парень неуклюже собрал выроненное оружие. Пора уходить. Все, что нужно, Вергун уже увидел. Соваться во внутренние помещения замка не имело смысла. Слеза мертвеца в замкнутом пространстве действовала слабее, да и не на каждого.
Почему?
Может, подпитывалась светом небес?
Кто знает.
Сын Карны покинул замок. Первоначальные планы слегка менялись. Задача будет не из легких. Тем лучше, ибо простые пути ведут, как правило, к ошибкам. Решение созрело спонтанно. Он наведается в замок этой ночью. Ночь его стихия. Конечно, можно убить бана прямо сейчас. Но так поступил бы грубый дилетант, ничего не понимающий в утонченном искусстве убийства. Жертве всегда нужно давать маленький шанс, ибо все должно происходить по неписаным правилам Ловчих Смерти. Сегодняшняя ночь была идеальной для дерзкого рейда. Вергун чувствовал, небесные светила выстроились в благоприятном порядке, а значит, душа убитого найдет успокоение, и это главное, иначе можно навлечь на себя гнев Непостижимой, которая не прощает ошибок…
Снова оказавшись среди приземистых деревянных домов, сын Карны спрятал Слезу мертвеца под одеждой. Сегодня ночью она ему не понадобится. Безделушка годилась для легкой разведки, но не для серьезного дела. Да и какой уважающий себя Ловчий будет часто прятаться под защитой отводящей взгляд силы.
Возвращаясь на постоялый двор, Вергун в очередной раз размышлял над тем, кто же он на самом деле: вечный беглец или забавная игрушка в руках Непостижимой. Вся его жизнь была подчинена лишь одному – убегать, но убегать не от людей (смешно даже помыслить такое), а от того неизбежного, что рано или поздно ожидает каждого. Такова роль и проклятие Ловчего Смерти. Ловчими их прозвали другие, те, кто боялся и ненавидел их. Казалось, что Непостижимая подчиняется своим сыновьям, помогает, действует с ними заодно. Но на самом деле все было не так. С каждым убийством Вергун лишь отдавал долг, длинный бесконечный долг, плату за страшный и такой желанный дар. Он приносил жертвы. Он платил. Конечно, был риск превратиться в безумца, несущего смерть, который ни перед чем не останавливается, стремясь поскорее вернуть ВЕСЬ долг. Но такие не задерживались среди людей. Их быстро находили и уничтожали, как больных псов, свои же Сыновья Карны.
Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.
Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…
Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?
То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.
Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…
Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…
Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.
В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.
Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.
«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».
Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.
Что еще нужно уставшему с дороги путнику?
Владелец постоялого двора подумал и об этом.
Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.
Вергун снова запер дверь, затем распахнул настежь маленькое оконце, впуская в комнату ночную прохладу. Жизнь на постоялом дворе замирала. Невдалеке кто-то орал пьяным голосом, но ночного крикуна быстро успокоили. Звуки драки медленно переместились куда-то вглубь города. Залаяла собака, затем к ней присоединилась вторая. На центральной площади в Башне Часа десять раз пробил колокол, до полуночи оставалось немного.
Ловчий с удовольствием вслушивался в звуки погружающегося в ночную жизнь Вельрада. Любой город был оборотнем, живым существом. Это существо жило, но никогда на самом деле не засыпало. У него было два лица, дневное и ночное, и каждое сулило свои удовольствия и свои опасности. По крайней мере ЗДЕСЬ можно с чистой совестью выбирать. Редкий случай.
Зажмурившись и вдыхая обтекающую лицо прохладу, Сын Карны осторожно вышел из тела, обратившись в слух и глаза. Он легко прошел сквозь каменные стены постоялого двора, видя других постояльцев, которых было не так уж и много. Купцы из Ирских гор, проживающие в комнате этажом ниже, уже беспробудно спали, и сны их были просты и предсказуемы. В небольшом помещении, расположенном рядом, сидели их охранники. Наемники, как и полагается, бодрствовали, играя в «Блуждающую могилу»: швыряли на шестиугольную деревянную доску с многочисленными выемками отполированные человеческие кости.
1 2 3 4 5 6