Ортопед становился формальным материалистом с библейским уклоном. Его очумелый антисемитизм уступал место чуть ироничному, но более приемлемому критическому восприятию Святого писания.Хотя на коммерсантов это не распространялось.— А чо, Динь, в нашем мире ваще чудес не случается?— Мишель, а что такое чудо? Не будь столь категоричным, абсолютно ничего не бывает — тоже так говорить нельзя. Все зависит от определения понятия «чуда». Кому-то что-то чудом покажется, кому-то нет... То, что ты барыг давишь, а менты тебя не берут — всем чудом кажется, а для тебя — обычное дело. Просто зрители не знают, что ты мусорам на лапу дал, думают — просто так. Вот и получается... Мы ведь вообще живем в мире формальностей, у нас любое слово множество значений имеет. Каждый человек у себя в мозгу свой образ видит. Вот ты какое яблоко себе представишь, если просто сказать «зрелое яблоко»?— Ну, красное такое, большое, с пупырышками с одной стороны... Не помню, как сорт называется, мой любимый.— А, «Стартинг», знаю. Вкусные яблоки. А вот у меня образ — круглое, желтое, среднего размера. Вот видишь, мы хоть друг друга понимаем, но мыслим по-разному, одинаковое словосочетание вызывает совсем различные ассоциации. И это в элементарном понятии! А что говорить о категориях более высоких... Туда же вкладывается еще множество понятий, условностей, опыт наш жизненный, а он у всех разный...— Да, верно. Ты, кстати, не забыл, мы с тобой о проверке интеллекта говорили?— Нет, не забыл. Я позвонил, можешь в любое удобное время к моему дружбану подъехать. Он в судмедэкспертизе работает. Знаешь, где?— Ага, возле «Техноложки».— Именно. Только пацанов с собой не бери, тогда труба будет, с их шуточками тебе либо агрессивность жуткую поставят, либо вообще дебилом получишься... Они доведут. * * * Когда кабина лифта уже почти доехала до нужного Гоблину седьмого этажа, в шахте что-то щелкнуло, треснуло, свет замигал, и лифт остановился.Браток постучал кулаком по стене.Та отозвалась дребезжанием дешевого пластика и лопнула во всю высоту.Взору Гоблина открылась грязная бетонная стена.Верзила почесал затылок и нажал кнопку вызова ремонтной бригады.Никто не отозвался. Провода давным-давно были перерезаны местным хулиганьем.— Эй, блин! — заорал Гоблин. — Люди!Тишина. Дом будто вымер.— Да отзовитесь кто-нибудь!Вопль братка заметался в лифтовой шахте.— Выберусь — головы поотрываю! — Гоблин попытался разжать двери, но только согнул одну из створок. — Лю-юди-и-и!Забаррикадировавшиеся в своих квартирах жильцы сделали вид, что не слышат воплей из застрявшего лифта, и увеличили громкость своих телевизоров.Гоблин бушевал еще минут сорок.Он напрочь разнес три из четырех стен кабины и чуть не проломил потолок.Но все тщетно. Около часа ночи браток притомился, махнул на все рукой. И свернулся калачиком на полу, подложив под голову огромный кулак. «Ладно, завтра я снова буду крутым...» — подумал он, засыпая. Глава 14Так кто у нас псих? Огнев прибыл для прохождения психиатрической экспертизы ровно в десять утра и в коридоре сразу увидел Султанова, грустно стоящего у окна.— Что вы такой невеселый?— Ничего, встал рано... Вот постановление, распишитесь.Дмитрий взял листок и углубился в чтение.— Интересно получается, — Огнев покрутил авторучкой. — А где это я вам противоречивые показания давал? Воробейчик в клювике информацию принес? Ну-ну, пернатый, погоди, скоро как в Китае будет... В КНР несколько лет уничтожали воробьев, считая их главными виновниками потерь злаковых в сельском хозяйстве.
Султанов молчал, смотрел в окно и делал вид, что к нему это не относится.Огнев криво ухмыльнулся и продолжил:— Так, следствием установлено, что... ля-ля-ля... двести миллионов рублей, ого! Кто установил? Вы? Ага, говорил, что у него было сотрясение мозга... Кому говорил? Неясно. Когда? Когда из камеры выходил, а Султановым в то время и не пахло?.. Ладно. Получается лажа, Иса Мухтарович, по этой писульке я не свидетель, а обвиняемый... Ну, и где обвинение?— Если не согласны, можете написать, я же вам предлагал отказаться, — Султанов ткнул в листок постановления.— Не дождетесь! А соображения свои я обязательно изложу... Порадую Воробейчика каллиграфией. Так, вот тут и накорябаем... С фактом экспертизы согласен, с мотивировкой — нет — и почему.Султанов отошел.Ему уже порядком надоел язвительный тон Огнева, тем более что по существу — тот был прав. Отправка его на психиатрическую экспертизу была чревата скандалом, он все же был свидетелем и потерпевшим от действий экс-терпилы. Хоть и в другом районе города, но все же. Назначить экспертизу против его воли было невозможно, втайне и Воробейчик, и все остальные задействованные сотрудники надеялись, что Дмитрий откажется и можно будет тянуть время, ссылаясь на алогичность его поведения и неадекватность заявлений. Согласие Огнева путало карты, дебильная мотивировка постановления становилась ясной всем.— Иса Мухтарыч! — Голос «испытуемого» вывел следователя из мира дум. — Не подскажете: «очкастый крючкотвор» с большой буквы писать или как? Все-таки заместитель прокурора...— Где?! Вы мне официальный документ испортили!— Да не волнуйтесь вы так — вот ваше гениальное постановление. Я пошутил.Султанов выдернул листок, сунул в папку и вновь попытался принять независимый вид.— Пройдемте сюда, Дмитрий Семенович... Куртку можете сдать в гардероб.— Конечно, сдам, вежливые люди к врачу в кабинет в верхней одежде не входят, — ехидно подметил Огнев внешний вид следователя. Султанов сжал зубы — сам он только что вышел от невропатолога в плаще. — А вы что, не разденетесь? Автомат вместо пистолета сегодня взяли? Не хотите народ пугать?— Проходите в кабинет, вас ждут, — отреагировал красный от раздражения Султанов.«Пациент» вежливо постучал, зашел и присел у ближайшего стола. В большом кабинете сидели еще пяток врачей и беседовали с какими-то людьми. Видимо, испытуемые пересаживались по кругу, обходя всех специалистов.— Паспорт у вас с собой? — осведомилась милая девушка в белом халате.— А как же! Вот. — Пока она заполняла карточку, Дмитрий ознакомился с наглядным пособием по борьбе со СПИДом. Тупость текста была очевидна сразу — с такими рекомендациями проще было стать евнухом.— Давайте побеседуем — Вы не возражаете против экспертизы? Дальнейшие диалога испытуемого и врачей полностью соответствуют реалиям жизни. К сожалению...
— Нет, конечно.— Вас не удивляет этот факт?— Что именно меня должно удивить — сама экспертиза или метод проведения? Так метода я еще не знаю.— Сама экспертиза.— Не особенно.— Я ознакомилась с постановлением — Вы пишете, что не согласны с мотивацией... Можно несколько подробнее?— Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход...— А вы считаете, что у следователя не было оснований?— У нынешнего — никаких. Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи — он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду — надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.— Ну что же, ответ исчерпывающий. Алкоголь употребляете?— Нет.— Совсем?— Абсолютно. Не имею желания...— Наркотики?— Никогда не пробовал и не намерен.— А алкоголь, что, тоже ни разу в жизни не пробовали?— Нет, почему. На вкус знаю — вернее, знал — лет десять уже даже и не притрагивался. Лет в восемнадцать вино, пиво пробовал — не понравилось. — У Огнева было отменное здоровье, он действительно вообще не пил и к тому же был мастером спорта по вольной борьбе, о чем Мегрэ-Султанов и не подозревал. Ну не пришло ему в голову послать запрос в Спорткомитет.— Вот тут следователь пишет о сотрясениях мозга.— По-моему, это его перманентное состояние.Невропатолог улыбнулась. Она уже пролистала дело и заметила, что подобного идиотизма, несвязухи в доказательствах и бессмысленности претензий со стороны «потерпевшего» давно не видела.— У вас какое образование?— Незаконченное высшее.— Где учились?— В Герцена. На английском отделении.— Почему не закончили?— Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.— Чем в данный момент занимаетесь?— Прохожу психиатрическую экспертизу...Врач снова улыбнулась.— Конкретный ответ. Я имею в виду другое.— Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением...— В какой организации?Огнев непонимающе посмотрел на врача.— Как — в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.— Ага... Ясно. Женаты?— Йес, — Дмитрию было скучно.— Как отношения в семье?— Замечательные.— Дети есть?— Да, двое... Дочка и дочка...— Жена работает?— Да, она журналист...— Горячие точки? И не боитесь за жену?— Да какие горячие точки! Единственная такая точка — это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет...— Не любите вы его.— Вести себя надо соответственно.— Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.— А жаль.— В детстве тяжелые болезни были?— Нет. Как у всех — свинка, ветрянка...— Травмы какие-либо?— Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было...— Головой не ударялись?— Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.— Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем...Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.— Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?— Оптимизм. Больше нет.Психиатр поджала губы.— Кто-нибудь из родственников страдал?— Только от неразделенной любви... По психиатрии — нет, точнее, не знаю...— Что значит не знаете? — насторожилась психиатр.— Вы понимаете, — очень серьезно начал Огнев, — я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил... А что там раньше было — убей Бог, не в курсе. Не обессудьте... Может, что и не углядели...Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.— Между прочим, у нас тут и стационар есть, — заявила психиатр.— А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? — демонстративно обрадовался Огнев. — Здорово, не ожидал!— Вы меня не поняли.— Очень даже хорошо понял, — Дмитрий посерьезнел — Не выйдет. Я — свидетель.— Как? — удивилась психиатр.— Да, свидетель, — подтвердила невропатолог.«Ага, — подумал Огнев, — спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке».Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.— Припадки были?— У кого?— У вас, разумеется.— Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.Психиатр вновь взяла листок.— Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами... Странно это.— Кому как. Мне — не странно. Семью надо содержать, вот и работаю...— А чем вы конкретно заняты?— Я же сказал — патентоведением.— В какой области?— Патентоведение — это и есть отдельная область — Вам популярно объяснить?— Можно конкретно, по существу... Тема работы?«Ладно, получай фашист гранату», — подумал Огнев.— Проблема гравитационных возмущений, — кратко ответил он.Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр — та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.— Это общие слова — можно разъяснить?— Конечно. — Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. — Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, — любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, — изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, — физика отпели и поволокли на кладбище, — это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, — гроб забросали землей, — вот, собственно, и все.— Здесь все понятно, — изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. — А какие знания вы дополнительно получали?— Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию... Я хорошо шел в школе по точным наукам.— Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.— Я не злюсь...— Ну, я же вижу, — снисходительно сказала психиатр.— Скажите, а вы с диссидентами не работали? — ошарашил вопросом Дмитрий. — Методы больно по фильмам знакомые...Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. «Может, сказать ей, — подумал наглый “пациент”, — “Хорош качаться! В глазах рябит!” И вообще, я ненормальных боюсь...»— Вы свободны...— Минуточку, — сказала невропатолог, — завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам...— А сегодня нельзя всех пройти?— К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста...Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал «посадить того на пику». Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.— Очень странно, — многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, — первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились...«Кого ты лечишь? — подумал Дмитрий. — Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно... Точно у ментов с головой плохо...»— А зачем вас вызывали после меня?— Попросили вопрос переписать, — независимо ответил Султанов, — в соответствии с УПК...«Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, — мысленно улыбнулся Дмитрий. — Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему...»— Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?— Легко, — ответил Огнев.«Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы... Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете...» * * * Денис отправился в очередное подземное путешествие.Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу — для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис — почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему — береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная — градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим — сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Султанов молчал, смотрел в окно и делал вид, что к нему это не относится.Огнев криво ухмыльнулся и продолжил:— Так, следствием установлено, что... ля-ля-ля... двести миллионов рублей, ого! Кто установил? Вы? Ага, говорил, что у него было сотрясение мозга... Кому говорил? Неясно. Когда? Когда из камеры выходил, а Султановым в то время и не пахло?.. Ладно. Получается лажа, Иса Мухтарович, по этой писульке я не свидетель, а обвиняемый... Ну, и где обвинение?— Если не согласны, можете написать, я же вам предлагал отказаться, — Султанов ткнул в листок постановления.— Не дождетесь! А соображения свои я обязательно изложу... Порадую Воробейчика каллиграфией. Так, вот тут и накорябаем... С фактом экспертизы согласен, с мотивировкой — нет — и почему.Султанов отошел.Ему уже порядком надоел язвительный тон Огнева, тем более что по существу — тот был прав. Отправка его на психиатрическую экспертизу была чревата скандалом, он все же был свидетелем и потерпевшим от действий экс-терпилы. Хоть и в другом районе города, но все же. Назначить экспертизу против его воли было невозможно, втайне и Воробейчик, и все остальные задействованные сотрудники надеялись, что Дмитрий откажется и можно будет тянуть время, ссылаясь на алогичность его поведения и неадекватность заявлений. Согласие Огнева путало карты, дебильная мотивировка постановления становилась ясной всем.— Иса Мухтарыч! — Голос «испытуемого» вывел следователя из мира дум. — Не подскажете: «очкастый крючкотвор» с большой буквы писать или как? Все-таки заместитель прокурора...— Где?! Вы мне официальный документ испортили!— Да не волнуйтесь вы так — вот ваше гениальное постановление. Я пошутил.Султанов выдернул листок, сунул в папку и вновь попытался принять независимый вид.— Пройдемте сюда, Дмитрий Семенович... Куртку можете сдать в гардероб.— Конечно, сдам, вежливые люди к врачу в кабинет в верхней одежде не входят, — ехидно подметил Огнев внешний вид следователя. Султанов сжал зубы — сам он только что вышел от невропатолога в плаще. — А вы что, не разденетесь? Автомат вместо пистолета сегодня взяли? Не хотите народ пугать?— Проходите в кабинет, вас ждут, — отреагировал красный от раздражения Султанов.«Пациент» вежливо постучал, зашел и присел у ближайшего стола. В большом кабинете сидели еще пяток врачей и беседовали с какими-то людьми. Видимо, испытуемые пересаживались по кругу, обходя всех специалистов.— Паспорт у вас с собой? — осведомилась милая девушка в белом халате.— А как же! Вот. — Пока она заполняла карточку, Дмитрий ознакомился с наглядным пособием по борьбе со СПИДом. Тупость текста была очевидна сразу — с такими рекомендациями проще было стать евнухом.— Давайте побеседуем — Вы не возражаете против экспертизы? Дальнейшие диалога испытуемого и врачей полностью соответствуют реалиям жизни. К сожалению...
— Нет, конечно.— Вас не удивляет этот факт?— Что именно меня должно удивить — сама экспертиза или метод проведения? Так метода я еще не знаю.— Сама экспертиза.— Не особенно.— Я ознакомилась с постановлением — Вы пишете, что не согласны с мотивацией... Можно несколько подробнее?— Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход...— А вы считаете, что у следователя не было оснований?— У нынешнего — никаких. Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи — он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду — надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.— Ну что же, ответ исчерпывающий. Алкоголь употребляете?— Нет.— Совсем?— Абсолютно. Не имею желания...— Наркотики?— Никогда не пробовал и не намерен.— А алкоголь, что, тоже ни разу в жизни не пробовали?— Нет, почему. На вкус знаю — вернее, знал — лет десять уже даже и не притрагивался. Лет в восемнадцать вино, пиво пробовал — не понравилось. — У Огнева было отменное здоровье, он действительно вообще не пил и к тому же был мастером спорта по вольной борьбе, о чем Мегрэ-Султанов и не подозревал. Ну не пришло ему в голову послать запрос в Спорткомитет.— Вот тут следователь пишет о сотрясениях мозга.— По-моему, это его перманентное состояние.Невропатолог улыбнулась. Она уже пролистала дело и заметила, что подобного идиотизма, несвязухи в доказательствах и бессмысленности претензий со стороны «потерпевшего» давно не видела.— У вас какое образование?— Незаконченное высшее.— Где учились?— В Герцена. На английском отделении.— Почему не закончили?— Потерял перспективу. Стало неинтересно и ушел.— Чем в данный момент занимаетесь?— Прохожу психиатрическую экспертизу...Врач снова улыбнулась.— Конкретный ответ. Я имею в виду другое.— Я понял. Работаю дома, занимаюсь патентоведением...— В какой организации?Огнев непонимающе посмотрел на врача.— Как — в какой? В Европейском патентном бюро, естественно.— Ага... Ясно. Женаты?— Йес, — Дмитрию было скучно.— Как отношения в семье?— Замечательные.— Дети есть?— Да, двое... Дочка и дочка...— Жена работает?— Да, она журналист...— Горячие точки? И не боитесь за жену?— Да какие горячие точки! Единственная такая точка — это утюг. Она театром занимается, премьерами, спектаклями. У нее уже Султанов допытывался, видать, контрамарочку хочет...— Не любите вы его.— Вести себя надо соответственно.— Ну, в ваши взаимоотношения мы вторгаться не имеем права.— А жаль.— В детстве тяжелые болезни были?— Нет. Как у всех — свинка, ветрянка...— Травмы какие-либо?— Руку сломал, когда с дерева свалился. Мне лет десять было...— Головой не ударялись?— Не-а. И болей головных нет. Чист, как первый снег.— Ясно. У меня все, давайте к психиатру пересядем...Дмитрий уселся за соседний стол, невропатолог пристроилась рядом. Заполненный листок лег перед психиатром, немного странноватой женщиной лет пятидесяти.— Так-так, вы у час Огнев Дмитрий Семенович. Наследственные заболевания имеются?— Оптимизм. Больше нет.Психиатр поджала губы.— Кто-нибудь из родственников страдал?— Только от неразделенной любви... По психиатрии — нет, точнее, не знаю...— Что значит не знаете? — насторожилась психиатр.— Вы понимаете, — очень серьезно начал Огнев, — я свое генеалогическое древо только с конца позапрошлого века изучил... А что там раньше было — убей Бог, не в курсе. Не обессудьте... Может, что и не углядели...Невропатолог отвернулась, пряча улыбку.— Между прочим, у нас тут и стационар есть, — заявила психиатр.— А что, в экспертизу и обзорная экскурсия включена? — демонстративно обрадовался Огнев. — Здорово, не ожидал!— Вы меня не поняли.— Очень даже хорошо понял, — Дмитрий посерьезнел — Не выйдет. Я — свидетель.— Как? — удивилась психиатр.— Да, свидетель, — подтвердила невропатолог.«Ага, — подумал Огнев, — спец по психам забыла спросить, кто перед ней сидит. Нормально они тут работают, совсем как в ментовке».Психиатр наклонилась к Дмитрию, слегка покачиваясь. Огнев отклонился назад.— Припадки были?— У кого?— У вас, разумеется.— Нет, не было. Припадаю исключительно к плечу жены.Психиатр вновь взяла листок.— Вот тут написано, что вы учились на английском отделении, а занимаетесь патентами... Странно это.— Кому как. Мне — не странно. Семью надо содержать, вот и работаю...— А чем вы конкретно заняты?— Я же сказал — патентоведением.— В какой области?— Патентоведение — это и есть отдельная область — Вам популярно объяснить?— Можно конкретно, по существу... Тема работы?«Ладно, получай фашист гранату», — подумал Огнев.— Проблема гравитационных возмущений, — кратко ответил он.Дмитрию стало интересно, чего же хочет психиатр — та явно ничего в физике не понимала и только умно кивала.— Это общие слова — можно разъяснить?— Конечно. — Огнев широко улыбнулся, внимательно глядя психиатру в глаза. Ему уже было ясно, что та за время своей работы переобщалась со своими пациентами и в любом собеседнике бессознательно ищет патологий. И обязательно находит. — Решив путем интегрирования от единицы до необходимой величины значение гравитационного вектора совокупности полей, неравной нулю, я хочу найти подход к ограничению в объеме электромагнитного поля и рассчитать границу конца взаимодействий, — любой физик умер бы на месте, услышав этот бред, — изменив константу структурирования поля, можно снизить энергетические потери с куба до квадрата расстояния по ослаблению, — физика отпели и поволокли на кладбище, — это поможет разработать усовершенствованный аккумулятор, — гроб забросали землей, — вот, собственно, и все.— Здесь все понятно, — изрекла психиатр. Огнев еле сдержался. — А какие знания вы дополнительно получали?— Я проштудировал литературу по высшей математике и аналоговому моделированию... Я хорошо шел в школе по точным наукам.— Ясно. Вот видите, и не надо было злиться.— Я не злюсь...— Ну, я же вижу, — снисходительно сказала психиатр.— Скажите, а вы с диссидентами не работали? — ошарашил вопросом Дмитрий. — Методы больно по фильмам знакомые...Психиатр вновь закачалась из стороны в сторону. «Может, сказать ей, — подумал наглый “пациент”, — “Хорош качаться! В глазах рябит!” И вообще, я ненормальных боюсь...»— Вы свободны...— Минуточку, — сказала невропатолог, — завтра можете часикам к двенадцати подойти, психолог принимает, я карточку ей передам...— А сегодня нельзя всех пройти?— К сожалению, нет. Мы ведь бюджетники, в клиниках прием ведем. Следователя, когда выйдете, пригласите, пожалуйста...Из кабинета Султанов появился минут через пятнадцать, злой на весь белый свет.Дмитрий курил у входа в обществе какого-то громилы. Огнев познакомился с ним, попросив огоньку. Михаил приехал сюда с целью проверить свой интеллектуальный коэффициент и ждал прихода психолога. Узнав о беспределе следователя, Миша шумно возмутился и посоветовал «посадить того на пику». Дмитрий, в благодарность за столь ценный совет, дал Михаилу адрес магазина, где продают компьютерные лазерные диски с тестами по всем областям. У него самого была парочка. Радикальный Михаил старательно записал адрес, сообщил, что обязательно сегодня же купит и пройдет тестирование в офисе у какого-то своего знакомого молдаванина Гугуцэ.— Очень странно, — многозначительно сказал Султанов, когда они шли с Огневым к воротам, — первый раз в моей практике такой случай, чтобы за один день не справились...«Кого ты лечишь? — подумал Дмитрий. — Во дает, думает, мне о графике врачей ничего не известно... Точно у ментов с головой плохо...»— А зачем вас вызывали после меня?— Попросили вопрос переписать, — независимо ответил Султанов, — в соответствии с УПК...«Молодец, ты еще вопрос грамотно поставить не можешь, — мысленно улыбнулся Дмитрий. — Совсем, видно, впопыхах готовились, придраться-то не к чему...»— Не опаздывайте завтра. Меня не будет. Справитесь сами?— Легко, — ответил Огнев.«Меня не надо за ручку водить, это вы с Воробейчиком все парочкой. Как два педрилы... Ну-ну, посмотрим, чего дальше делать будете...» * * * Денис отправился в очередное подземное путешествие.Результаты первого вдохновляли. Он взял с собой раскладной рюкзак, десяток крепких черных полиэтиленовых мешков и титановый гвоздодер, который дополнительно можно было использовать как дубинку. За день до этого он заволок в трубу еще четыре мощных фонаря и спрятал их в обнаруженном возле завала углублений Рыбаков внимательнейшим образом осмотрел обвалившееся перекрытие. То, что его не уберут в ближайшие годы, было видно сразу — для этого музей надо было ставить на капитальный ремонт. Единственное, что не понял Денис — почему в самом музее не обрушился кусок пола. На всякий случай он натянул поперек подвала веревку метрах в пяти от завала, чтоб даже случайно не приблизиться к нему — береженого Бог бережет. Он не поленился пройтись и в обратную сторону от входного люка и метрах в ста наткнулся на бетонную заглушку, запечатавшую трубу. Это и объясняло то, что в трубе даже крыс не было. После какой-то древней аварии этот участок перекрыли и забыли о нем. Температура здесь держалась почти постоянная — градусов семь-десять тепла. Не Ташкент, конечно, но работать можно. Видимо, поблизости проходили трубы с горячей водой, а естественный теплообмен регулировался участком, омываемым водой канала Грибоедова. Трубу не посещали как минимум лет двадцать, поживиться здесь было нечем, если не знать о ее направлении.С обрезами, однако, Денис не расставался, а работая в подвале, набрасывал на ведущее в трубу отверстие квадрат очень плотного брезента. На поясе он закрепил патронташ с двадцатью патронами и чувствовал себя более или менее уверенно.На этот раз он выбрал десяток ящиков, отволок их подальше от обвалившегося свода и вскрыл один за другим — сказывался свойственный ему педантизм. С четырьмя мощными фонарями, расставленными по углам, можно кино было снимать. В шести коробках обнаружились только истлевшая церковная одежда и судя по размерам, то ли шторы, то ли портьеры, два были набиты серебряной утварью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35