Но больно бьёт лишь тот, кто любит. Кроме того, Сушёный обещал пробить пацана по картотеке, и объявить его в розыск по линии Интерпола, тем более что факт незаконного пересечения границы в гробу был налицо. Даже свидетели имелись — полная церковь французов во главе с родственниками ожившего покойника.Алле оставалось только засечь парня в Трувилле, и тогда можно будет спокойно сдать его французским жандармам.— Действуем согласно букве закона. Поняла? — строго напутствовал Сушёный, когда она позвонила ему из телефона-автомата прямо с вокзала и отчиталась, что билеты ею куплены, и она через пятнадцать минут отправляется в Трувилль.— Поняла, — сказала Алла. — Геракл, ты меня хоть немного любишь?— Чего? — раздалось в трубке грозное сопение патрона.— Все, пока, — прекратила разговор Замоскворецкая и сгоряча шваркнула трубкой о рычаг.Проходившие мимо благовоспитанные французы так и отскочили от опасной иностранки.«Мерзавец. Но всё-таки он — самый лучший! — думала Замоскворецкая, подавая старичку-кондуктору билет перед посадкой в вагон. — Теперь надо ещё этого пацана найти».С такими мыслями Алла и доехала до Довилля.На небольшой привокзальной площади она взяла такси.Готовила себя к тому, что поездка будет долгой, а такси два раза повернуло, переехало мостик через неширокую речушку и, ещё пару раз повернув, остановилось у дверей большой, даже огромной, по меркам французской провинции, гостиницы.Вся поездка заняла пять минут, так как оказалось, что Довилль и Трувилль представляют собой просто два района одного курортного городка. Водитель, в ожидании хороших чаевых, донёс её чемодан до рисепшен.И тут она увидала… Или, как ей показалось, что она увидала, знакомое лицо.Из лифта, держась за руки как дети, вышла совершенно счастливая парочка: паренёк лет двадцати и смазливенькая блондинка, этакий среднестатистический голливудский стандарт с фигуркой.Алла профессионально оценила блондинку — с фигурой, на которую можно все покупать в прёт-а-порте… Этакая девушка — продукт фитнесс-залов экстра-класса и престижных визаж-салонов.Алла проводила парочку взглядом, сморщив носик, и совершенно забыв о том, что это может ускорить появление проклятых морщин, вспоминала: «Где-то я его видела? Думай, думай, вспоминай».Парень как парень — ничего особенного. По фигуре, видать, тоже, как и его спутница, постоянный посетитель спортивных залов фитнесс-клуба. А так ничего особенного — в меру симпатичен, аккуратно одет в среднестатистическую одежду примерного буржуйского мальчика из среднего класса.Память у Алки Замоскворецкой была фотографической, подобно компьютерной базе данных. Алла помнила всё, что когда-то было увидено или услышано ею. Надо только было знать, откуда извлекать информацию, из какого закоулка памяти.Алла ни на секунду не отрывала казавшегося со стороны рассеянным взгляда от «сладкой парочки».Парень и девушка, не расцепляя рук, подошли к парковке и уселись в ярко-красный двухместный «Родстер»…«Вот это тачка! — подумала Замоскворецкая. — Сколько же мне надо горбатиться, чтобы купить такую?»Это и сбило её с толку.«В России я его видеть не могла, — решила она. — Тогда где? Где?» 2 В отличие от землячки Аллы, Демьян сразу припомнил дамочку из степногорского бара.Демьян мгновенно узнал эту красотку… Точно — она! И она здесь неспроста… Либо напрямую по его, Демьяна, душу, либо его прямая конкурентка. Приехала она, скорее всего, за тем же, зачем и он пересёк две границы в персональном гробу из красного дерева.Демьян и так не собирался медлить с заданием, но теперь, после того как увидал старую знакомую, понял, что счёт пошёл уже не на дни или часы, а на минуты.После полуторачасовой сиесты в огромном номере гостиницы «Виктор Гюго» Софи потащила своего «птит ами» покататься, прошвырнуться по магазинам и погулять по знаменитому довилльскому пляжу.Голова у Демьяна заработала в напряжённом ритме. Он думал, что Софи ему послал сам Бог. И что остаётся только плавно подвести новую подружку к тому, чтобы она помогла сделать главное — достать кассеты. * * * Не доезжая до пляжа, после казино — этой главной достопримечательности Довилля, Софи остановила машину и затащила Демьяна в маленький антикварный магазинчик, торгующий всякой замшело-бронзовой и серебряной ерундой.Магазинчик был завален всякой всячиной. На стенах висели здоровенные фарфоровые тарелки с какими-то разноцветными треугольниками и квадратами, нарисованными внутри, украшенные витиеватой кириллицей по краям.Тарелки висели на одной стене, той, что у окна витрины. На стене же напротив висели тусклые картины: в основном пейзажи с пастушками и пастушками, милующимися в рощицах.На прилавке под стеклом были аккуратно разложены разные изделия из серебра и эмали: ложки, кружки, табакерки и прочая мелочёвка, не достойная, по мнению Демьяна, внимания настоящего пацана.Зато, его заинтересовали стоящие в углу настоящие средневековые рыцарские доспехи. В железные перчатки доспехов был вложен огромный двуручный меч, широкий, с Дёмину ладонь. Над доспехами средневекового рыцаря висели старинные пистолеты с изогнутыми ручками. Это были, по мнению Демьяна, единственные достойные внимания предметы во всём магазинчике.Вообще, вся набережная и прилегающие к ней улочки маленького курортного городка, казалось, сплошь состояли именно из антикварных и ювелирных магазинов и магазинчиков. У Демьяна даже сложилось впечатление, что французы не едят ни колбасы, ни хлеба, а живы одним только антиквариатом. В магазинчике, естественно, никого не было, кроме хозяина, который сразу выскочил из мрачной глубины с дежурными словами: «Мадам дезир».Мадам… Это к Софи обратились «мадам», а она сразу уставилась на какую-то заплесневелую картинку, нарисованную на серебряном яйце, стоящем на тускло поблёскивающей серебряной подставке.Она ткнула Демьяна локотком в бок и сказала по-русски:— Я давно любуюсь этой эмалью… Это настоящий Фаберже!Сказано было таким тоном, будто Демьяну тут же надо было упасть перед яйцом на колени и начать на него молиться. Ага, щас!— И охота тебе деньги тратить на такую ерунду? — удивлённо спросил Демьян.— Это не… как ты сказал, а эмаль на серебре… Миниатюра, изображающая похищение Зевсом Европы… Зевс превратился в быка…— В бычару? — засмеялся Демьян. — Ну, ты даёшь! Этот Зевс был реальным пацаном! Да на что тебе это?— Это большая художественная ценность… — произнесла Софи, не отрывая взгляда от яйца.— Ну, коли тебе так нравится эта мура, давай, я тебе её куплю, — спокойно произнёс Демьян.А что, надо же было девчонку уважить. Она-то его вообще на улице подобрала.Софи посмотрела на Демьяна с явным изумлением.— Ты есть миллионер?— А сколько стоит? — деловито поинтересовался парень.— Это стоит сто тысяч франк!Сказано это было таким тоном, будто сто тысяч франков являлись Бог весть каким состоянием в глазах русских путешественников.— Я ваших франков не понимаю, — сказал Демьян. — Ты мне скажи, сколько это будет в наших деньгах? В долларах сколько?Софи слегка зажмурила глазки, шевеля губами.— Двадцать тысяч доллар америкэн.— Что? За это? — Демьян аж зашёлся от возмущения, вытаращив глаза на Софи. — Как за три новые «девятки»? За это? — и он брезгливо ткнул пальцем в яйцо от какого-то там Фаберже, судя по фамилии — масона.— Я не знаю, что есть «новые девятки», но эта вещь обозначена во всех каталогах, — ответила Софи.Девушка состроила такую мину, будто парень в её глазах упал, словно принц с коня на рыцарском турнире.И тут Демьян понял, что надо действовать. Он достал из внутреннего кармана пачку сотенных, и, отсчитав двадцать бумажек, кинул на витринноестекло.— Хватит, папаша? — спросил он хозяина магазина. — Мне вон то яйцо с витрины.— Но, месье! — сказал хозяин. — Се сульмон де миль долляр!— Это только две тысячи долларов, — перевела Софи, у которой глаза становились все круглее и круглее от того, что она видела.— Ах, ты, ёшкин кот! — совсем незлобно ругнулся Демьян и принялся отсчитывать купюры. — Извини, старый, ошибся. Ну, с кем не бывает, — весело подмигивая несказанно удивлённому, видимо, ещё ни разу не сталкивавшемуся с новыми русскими, продавцу антикварного магазинчика, сказал Демьян и отдал недостающую сумму. — Держи, копи на пенсию. * * * Когда они выходили из магазинчика — счастливая Софи прижимала к своей умопомрачительной груди драгоценный свёрток стоимостью двадцать штук зелёных баксарей.Демьян понял теперь, почему здесь так много подобных магазинчиков и почему в них никогда никого не бывает. Этому барыге достаточно было в месяц одну вещь продать, и бизнес уже оправдывался. А таких, как Софи, сумасшедших, тут, судя по всему, хватает.Да, Франция смогла поразить простого пацана не только реальным супермаркетом — таким огромным магазином, какого Демьян ещё никогда в жизни раньше не видел. Нет, она вновь поразила его, и на этот раз тем, что местные за фигню из какого-то там каталога готовы были отдавать три «девятки». Обалдеть! И при этом Франция считалась богатой, а Россия-матушка — бедной. Нет, Демьян бы лучше вместо этого яйца от масона купил бы три «девятки» — для себя и для пацанов.Но Софи… Софи не отрывала взгляда от затейливо упакованного подарка. Её глаза так и горели.— Я знала, что ты другой! — с чувством произнесла она, старательно выбирая знакомые ей русские слова. — Ты тонкий! Ты — друг искусству.— И тебе я тоже друг, — заметил Демьян, открывая Софи дверцу машины, как и положено настоящему внимательному и воспитанному мужчине.— Я тебе очень благодарна, — сказала Софи, нежно притянув Демьянову голову к своей груди, когда они сели в машину. — Гранд мерси! Я сделаю для тебья всё, что ты захочешь, — пообещала она, лучезарно глядя на него.— Я тебе сегодня вечером скажу, чего я хочу, — пообещал девушке Демьян и нахально погладил ладонью в вырезе её пляжного платья.Чёрт с ними, с деньгами! Без Софи его уже давно должны были сцапать. А свобода, как известно, дороже баксов! 3 Алла Замоскворецкая сразу решила брать быка за рога.Её дело было разыграть из себя богатую бездельницу-мамочку, готовую пуститься на отдыхе во все тяжкие. Как всегда это бывает на курортах с подобными дамочками, жертвами их становились в основном служащие отелей. Это ни у кого не вызывало удивления, потому что роман богатой парижской или лондонской дамочки с молодым администратором считался обычным для курорта явлением.Алла сняла дорогой номер на втором этаже с видом на Ла-Манш. Полторы тысячи франков за сутки. Ничего, Геракл, или Жорик, или Жорж, как теперь на французский манер звала Сушёного Алла, все оплачивал! Так что гуляй, веселись, только о деле не забывай.— Жан-Пьер, похоже, эта русская путана меня хочет, — с явным намерением похвастаться пожаловался своему напарнику дежурный администратор Марк Павлински.— Эти русские — все мафия! — с видом знатока ответил напарнику Жан-Пьер. — Они даже зовутся не просто русскими, а новыми русскими.— Зачем? — удивился Марк.— Как зачем? Для того чтобы отличаться от простых русских, — пояснил напарнику Жан-Пьер. — Так что будь осторожен с этой мамашей. Видел вчера по телевизору, как банда русских гангстеров проникла в гробу к нам во Францию?— Да, конечно, видел. Кошмар, что творится, — покачал головой Марк. — Но то была не банда, а один человек. К тому же мужчина, а это богатая русская мадам. Она меня дважды вызывала в номер, ко всему придиралась — это плохо, это нехорошо, и все намекала… — Марк, не закончив фразу, выразительно посмотрел на напарника.— На что намекала? — не понял Жан-Пьер и даже отложил на время заполнение на бланке ежедневного списка постояльцев гостиницы для полиции.— На то, что только мы, французы, мол, заниматься любовью хорошо умеем. Что об этом по всему миру слава ходит, но и эту славу надо ещё доказать…Марк ещё более выразительно посмотрел на Жан-Пьера.— И что ты ей на это ответил? — уже заинтересованно спросил Жан-Пьер, смекнувший, что на этом желании богатенькой туристки из далёкой снежной страны можно неплохо заработать.— А то и ответил, что если надо — мы всегда готовы защитить цвета нации. Не бесплатно, разумеется, — с гордостью уточнил Марк Павлински.— Молодец, правильно сказал, — похвалил напарника дежурный администратор, возвращаясь к заполнению списка.Тут он снова отложил ручку и уставился на Марка.— А знаешь-ка, что я об этом думаю…— Молчи, Жан-Пьер, она идёт, эта русская! — перебил его Марк и сразу же неестественно заулыбался. * * * Алла знала свои сильные стороны.Пятнадцать лет на сцене варьете выработали у неё безошибочное чутьё. Даже в темноте, в сумеречном полумраке любого кабака или борделя, от её обострённого восприятия никогда не ускользал тот особенный блеск мужских глаз, когда в них начинало пробиваться желание…Но как ей это удавалось — для неё самой всегда оставалось загадкой. Она изгибалась на подиуме под лучами слепящей рампы, а мужики пялились на неё из тёмной, неосвещённой глубины зала. Но она всегда точно знала, что именно тот мужик, что сидит за четвёртым от дверей столиком, придёт потом к ней за кулисы, чтобы сделать пристойное предложение продолжить вечер у него на квартире. Разумеется, за солидное вознаграждение.Сама для себя Алла объясняла это тем, что она чувствовала запах похоти.Вот и теперь, вооружённая до зубов своей вызывающе-зрелой красотой, она почувствовала это нечто, исходящее от глаз французика-администратора курортной гостиницы.Что он видел тут, в этой своей Франции?Красивые дамочки на курорте встречаются — это факт. Но какие крохи женской красоты достаются этому скромному служащему отеля! Он при своей зарплате мог только облизываться на их стройные ножки и упругие выпуклости в вырезах платьев.Здесь, на курорте, в сезон и во внесезонье вся эта дамская красота стоила бешеных денег. И поэтому этот несчастный французишка за стойкой мог только смотреть и завидовать богачам, которые сажали красоток в свои роскошные «Феррари» и «Мерседесы», вели их с пляжа или теннисного корта к себе в номер. Только смотреть и завидовать…А что он получает от своего бесконечного стояния за гостиничной стойкой? Иногда сюда приезжают стареющие американочки, лет под пятьдесят или даже более того. Правда, американские старухи выглядят ещё будь здоров, и они готовы платить молодому французскому мужчине за его французские поцелуи…Вот это-то ему, надо думать, и достаётся! Боже мой, какой отстой! А ещё европейская страна!Но мечтает-то администратор, наверняка, совсем о другом!Мечтает-то он о чуде, когда вместо пожилой сексуально озабоченной американки к нему в кровать прямо с неба упадёт сногсшибательная юная красотка… Из России, где, как известно, самые красивые женщины.А вдруг?Бывают же в жизни чудеса!Вдруг у молодой дамочки с умопомрачительными формами произойдёт разрыв с её любовником или женихом? Она приехала в отель, чтобы провести уикенд, наполнив его любовными утехами со своим бойфрендом, а он, бойфренд, разбился по дороге в Довилль в своём «Феррари», врезался в столб или вылетел в кювет на скорости в сто пятьдесят километров в час… И вот, эта молодая дамочка ждала-ждала его всю пятницу и субботу… А в воскресенье — готова уже обратить внимание на бедного служащего из гостиницы.«Так о чём мечтает этот жалкий французик?» — спросила сама себя Алла, идя по коридору мимо оторопевших напарников-администраторов, застывших за своей зачуханной стойкой с дежурными натянутыми улыбочками.Спросила и сама же себе ответила; «Именно об этом! Вот о чём он мечтает! Когда нет достаточно денег, и, когда вокруг вьётся столько красоток, ему остаётся только облизываться, проклиная судьбу за то, что красивые бабы дороги и что его денег хватает только на видеокассету да на бутылку доброго кальвадоса».Как пел один популярный американский рок-певец: Parachute woman,Land on me tonight! Алла все ближе и ближе подходила к стойке, за которой стояли, зачарованные её, якобы, доступной красотой, администраторы. И умопомрачительные ножки в дорогих чулочках от дочери великого художника так задорно цокали каблучками по мраморному полу гостиницы! А платьице с декольте открывало изумлённым взорам французских администраторов часть недостижимых прелестей.Марк всегда подсознательно ждал того момента, когда красивая женщина однажды сама подойдёт к нему и, взяв за руку, отведёт его прямо в рай несбывшихся желаний.Алла подошла к стойке и улыбнулась Марку своей обезоруживающей улыбкой развратной девственницы… Убийственной улыбкой порочной недотроги… * * * Разговор легко пошёл на интернациональном языке, английском.— Я не говорю по-французски! — сказала Алла. — Может быть, вы знаете английский?Бедный гостиничный служащий так и впился своими горящими от вожделения глазками в рисковый вырез её платья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19