А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Ну, скажи, что лжешь!
Дункан впервые улыбнулся:
– Я не лгу, малышка. Впрочем, если хочешь, можешь спросить моего лиир. Кай сказал мне, что ты наделена даром богов и можешь говорить со всеми лиир.
– Ястреб… – прошептала она.
В ее мысли проник мягкий голос, приглушенно звенящий золотом.
Ты дочь Хэйла, лиирэн, и наша родня по крови. Не отвергай своего наследия, это-дар богов.
Дункан увидел боль и страх на лице Аликс и ласково, почти нежно коснулся ее дрожащих рук:
– Если ты хочешь отдохнуть, я могу окончить рассказ в другой раз.
– Нет! – яростно выкрикнула она. – Нет, теперь я хочу знать все! Он убрал руку.
– Так слушай. Хэйл был убит в кумаалин солдатами Шейна – чего, собственно, с самого начала и хотел Шейн. Линдир, носившая в то время ребенка, вернулась к своему жехаану, пытаясь вымолить его сочувствие и понимание. Она хотела, чтобы у ее ребенка был кров над головой, – Дункан помрачнел. – Мухаару был нужен наследник. У него не было сына, а его жена была бесплодна. Если бы у Линдир родился мальчик, наследником стал бы он.
Аликс ощутила, что ее бьет озноб, она начинала понимать. – Но она родила не сына…
– Нет. У Линдир родилась дочь. Сама она умерла при родах. Мухаар, чьи мысли были заняты только истреблением Чэйсули, приказал отнести ребенка-полукровку в леса и там оставить ее – на верную смерть.
– Но… ведь это был только ребенок…
– Изменяющийся. Оборотень. Демон, – хомейнские слова в устах Дункана сейчас звучали жестко, почти грубо. – Лучше было отдать полукровку на съедение диким зверям.
Аликс смотрела в его застывшее лицо, не отрываясь. Черты Дункана постепенно смягчились, в его лице появилось сочувствие и понимание. Девушка поняла: он ждет, что после этого рассказа она поверит ему.
– Но как это узнал ты? – спросила она.
– Это было рассказано шар тэлу, а он поведал клану.
– Шар тэл?..
– Наш жрец-историк – так, кажется, назвали бы его хомэйны? Он – хранитель наших традиций и обычаев, кроме того, он следит за тем, чтобы все Чэйсули знали о своем наследии. Но более всего он занимается толкованием Пророчества.
– Что же это за Пророчество такое, о котором мне тут уже все уши прожужжали? – раздраженно спросила Аликс. – Финн вообще ни о чем другом и не говорит, как мне кажется.
– Это должен рассказывать не я. Шар тэл все объяснит тебе, когда придет время, – Дункан пожал плечами и поднял руку ладонью вверх. – Толмоора.
Дункан был странен ей – чужой, иной, непонятный человек, но Аликс знала, что он не лжет, хотя и не хотела верить в это. Его глаза не лгали.
– Но если то, что ты говоришь – правда, ты забыл сказать еще об одном, заметила она. – Ты, значит, мой брат, как и Финн.
Дункан улыбнулся:
– Нет. У меня и у Финна одна жехаана, а Хэйл – мой отчим, как сказали бы хомэйны. Мой жехаан умер, когда я был совсем еще ребенком.
Аликс сосредоточенно разглаживала складку на юбке:
– Я все же не совсем понимаю. Ты сказал, что Хэйл увез с собой Линдир, и у нее был ребенок от него. Я, – у нее внезапно пересохло в горле. – Но если он был отцом Финна и твоим отчимом… Нет, я не понимаю.
– Хэйл был ленником Шейна. Это обычай Чэйсули: наследное служение Мухаарам и их крови. До того, как началось истребление, у каждого Мухаара Хомейны был ленник-Чэйсули, – Дункан еле заметно улыбнулся. – Хэйл проводил большую часть времени в Хомейне-Мухаар, служа своему сюзерену, как велит обычай. Линдир была золотой девочкой, которую очень забавляло дразнить горячего и вспыльчивого юношу – рыцаря, служившего ее жехаану, для нее это было игрой. Потом… потом она перестала быть ребенком, Хэйл больше не мог оставаться равнодушным к ее красоте и тому, что эта красота – красота юной женщины – обещала ему. Линдир исполнила это обещание… – тут Дункан увидел потрясенное лицо Аликс и мягко рассмеялся. – Хомэйны прячут своих мэйх и называют их шлюхами. У Чэйсули есть и чэйсулы, и мэйхи – жены и любовницы, уважением пользуются и те, и другие.
– Но Хэйл покинул твою мать!
– Он сделал то, что хотел. У нас все понимают такие вещи. Женщины и мужчины свободны и могут выбирать того, кого хотят, – он поморщился. – Хотя теперь у нас мало воинов, да и женщин немного.
Аликс с трудом проглотила вставший в горле комок:
– Я предпочла бы быть хомэйной. Глаза Дункана сузились:
– Но ты наполовину Чэйсули. Для клана это важнее всего.
Она пропустила последние слова мимо ушей, пытаясь разобраться в том, что услышала. Постепенно все ее сознание заполнила одна-единственная мысль. Девушка с тревогой взглянула на Дункана:
– Линдир родила девочку, Шейн не получил наследника.
– Верно, – согласился Дункан.
– А потому он обратился к своему брату Фергусу, у которого был сын.
– Верно.
Аликс судорожно вдохнула:
– Он сделал этого сына – своего племянника – наследником. Принцем Хомейны.
Дункан пристально посмотрел на нее:
– Да.
Она почувствовала внезапную боль слева в груди.
– Значит, Кэриллон – мой двоюродный брат?
– Да, – мягко сказал Дункан. Он понял все.
Аликс притянула колени к груди и обхватила их руками, закрыв глаза. Она не хотела верить – но поверила сразу.
Прежде я была просто дочерью фермера, но ему было со мной легко. Теперь я Чэйсули-оборотень! – проклятая, его незаконная двоюродная сестра. Горло перехватило. Он никогда больше не придет ко мне!
Аликс тихо заплакала.
Глава 5
Когда Аликс проснулась на рассвете, она обнаружила, что кто-то тепло укутал ее коричневым шерстяным одеялом, и осознала, что проспала всю ночь в шатре Изменяющегося. Она не хотела этого – но сейчас могла только смутно припомнить, как это случилось: свои тихие слезы и уговоры Дункана лечь и уснуть – больше ничего. И вот теперь она сидела одна в его шатре, медленно осознавая, что прошедшая ночь отняла у нее все, во что она верила едва ли не с рождения.
Дверной полог дрогнул, и Аликс подняла глаза, ожидая увидеть Дункана, вместо него она встретила взгляд Кэриллона и, вскрикнув, вскочила на ноги.
Одеяло соскользнуло с ее плеч на землю.
Она застыла. Кэриллон смотрел мимо нее, и взгляд у него был странный: в его глазах больше не было той ласковой теплоты, к которой она успела привыкнуть.
Они ему все рассказали… Аликс бессильно уронила руки, внезапно почувствовав ужасающую пустоту в душе. Она не могла смотреть в его лицо – лицо человека, который отверг ее.
– Аликс…
– Не нужно говорить ничего, господин мой, – отстраненно сказала она. – Я понимаю, что должен чувствовать принц, узнав, что та деревенская девчонка, с которой он водил дружбу несколько недель, оказалась оборотнем.
Он вошел в шатер:
– Ты уверена, что они правы? Аликс вскинула голову, вдруг вспыхнув безумной надеждой:
– Значит, ты им не веришь? Кэриллон улыбнулся:
– Думаешь, мной так легко управлять, Аликс? Мне кажется, они лгали тебе. В тебе нет ничего от Чэйсули. Твои волосы не черные, а каштановые, а глаза цвета янтаря. Не желтые, как у зверя.
Она прижалась к его груди, тихо всхлипывая. Все ее страхи рассеялись, его сила была поддержкой ей, Кэриллон обнял ее и прижал к своей груди – в первый раз со дня их встречи.
– Когда меня освободят, ты уйдешь со мной, – тихо проговорил он, зарывшись лицом в ее спутанные волосы. – Не могут же они держать тебя здесь силой.
Аликс подняла голову:
– Дункан сказал, что я должна остаться.
– А я говорю, что заберу тебя с собой.
– Откуда ты знаешь, что они отпустят тебя?
Принц невесело улыбнулся:
– Я слишком много стою в глазах моего дяди, чтобы они продержали меня здесь долго.
– А я?
– Ты, Аликс?..
Она облизнула пересохшие губы:
– Если я – именно то, что они говорят, тогда я внучка Мухаара. Дочь Линдир.
– Итак, ты признаешь себя родней оборотней, только чтобы стать также и королевской родней? – похоже, эта мысль его позабавила. Аликс отстранилась от него:
– Нет! Я хочу только признания… правды! Кэриллон, если я внучка Шейна, разве он не освободит меня отсюда?
– Ты думаешь, что он признает свою незаконную внучку-полуоборотня?
Она вздрогнула от жестокого вопроса, как от удара:
– Кэриллон…
– Прости, но ты должна привыкнуть к такому обхождению. Если оборотни говорят правду, мы – двоюродные брат и сестра. Но Шейн никогда не признает тебя. Он и ломаного гроша не даст за твое возвращение, – Кэриллон покачал головой. – Это жестокие слова, я знаю, но не хочу, чтобы ты ждала от судьбы невозможного.
Аликс закрыла лицо похолодевшими руками:
– Значит, ты оставишь меня здесь… Он осторожно отвел ее ладони от лица:
– Я не оставлю тебя здесь! Я привезу тебя в Хомейну-Мухаар… но пойми, я не знаю, как тебя там примут.
– Тебе вовсе не обязательно говорить Мухаару, кто я.
– Что же мне, сказать, что ты моя любовница, что ли? Деревенская девчонка, которую я навещал? – он сокрушенно вздохнул, увидев ее страдальческое лицо. – Аликс, подумай сама, что я еще могу сказать ему?
– Правду.
– Чтобы он приказал убить тебя?
– Он не сделает этого! Кэриллон сжал ее руки:
– Мухаар объявил Чэйсули проклятыми, поставил их вне закона – любой может убить оборотня! Или ты думаешь, что он остановит истребление ради дочери человека, который похитил его собственную дочь? Аликс вырвалась из его рук:
– Она не была украдена! Она пошла с ним По своей воле! Дункан говорил… девушка умолкла в ужасе, осознав, что говорит и чьи слова повторяет.
Кэриллон тяжко вздохнул:
– Итак, ты поверила их словам. Безо всякого сопротивления, Аликс, ты отреклась от своей хомэйнской крови и перешла на сторону оборотней? Так оно и выходит, видно…
– Нет!
Ты – Чэйсули, лиирэн. Мягкое золото – голос ястреба.
Не отрекайся от истины. Оставайся.
Аликс откинула полог и взглянула в небо.
Кай, раскинув крылья, парил над шатром в струях теплого воздуха.
– Я должна уйти! – крикнула она. Твое место здесь, лиирэн.
– Нет!
– Аликс! – Кэриллон подошел к ней и взял ее за руку. – С кем ты там говоришь?
Она резко вскинула руку вверх и выкрикнула:
– С птицей! С ястребом! Вон там… Он тут же выпустил ее руки, взглянув на нее с тревогой. Потом медленно перевел взгляд на парившего в вышине ястреба.
– Позволь мне уйти с Кэриллоном, – умоляюще проговорила она, понимая, что Кай просто хочет помочь ей разобраться в себе.
Я не могу препятствовать тебе, лиирэн. Я могу только попросить.
Аликс оторвала взгляд от ястреба и умоляюще посмотрела на Кэриллона, потом, порывисто шагнув к нему, впилась пальцами в отвороты его кожаного камзола:
– Забери меня с собой Кэриллон. Можешь говорить Мухаару что хочешь, но не оставляй меня здесь!
Он словно бы и не услышал ее слов, захваченный какой-то мыслью:
– Ты понимаешь, что говорит птица?
– В голове. Я слышу голос, – она чувствовала, что он потрясен, и пыталась успокоить его. – Не слова. Голос… Я понимаю, что он думает.
– Аликс…
– Ты сказал, что заберешь меня, – прошептала она.
Кэриллон указал на Кая, при этом движении на его пальце сверкнуло рубиновое кольцо-печатка:
– Ты говоришь со зверями!
Аликс отпустила его и закрыла глаза:
– Значит, ты оставишь меня, – ее голос упал до шепота.
– Колдовство оборотней… – медленно и стыло проговорил принц.
Все, что чувствовал сейчас Кэриллон, ясно читалось на его лице. Он до боли сильно сжал плечи девушки:
– Ты не стала другой. Ты все та же Аликс. Я смотрю на тебя и вижу сильную, гордую женщину, чья душа тяжко ранена речами этих оборотней. Аликс, ты будешь со мной. Ты предназначена другому, мягко сказал ястреб, принц не для тебя.
Останься.
– Во имя богов, – прошептала она, глядя на Кэриллона невидящими глазами, неужели вы все не можете просто оставить меня в покое?
– Аликс!
Она рванулась прочь, бросилась бежать от них обоих – в лес. На поляне, поросшей высокой травой, Аликс упала на колени и замерла, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Ее била дрожь.
Оборотень! Отродье демона-оборотня и дочери короля! кричало что-то в глубине ее души.
Аликс терла глаза тыльной стороной ладони, пытаясь сдержать жгучие слезы.
Она почти никогда не плакала, но страх и напряжение нескольких последних часов отняли у нее прирожденную твердость духа. Ей хотелось одиночества, хотелось оказаться где-нибудь – Все равно, где – где-нибудь, где она будет в безопасности: так дитя ищет успокоения на груди матери.
Мама! кричала она. Мама, кем же я была рождена, кто дал мне жизнь хомейнская деревенская девчонка-простушка или непокорная принцесса?
В ее душе боролись совершенно противоположные чувства. Ей до безумия хотелось, чтобы Кэриллон поверил, что она – хомэйнской крови, но в то же время ее влекла та тайна, что окружала магию Чэйсули. Хотя Торрин воспитывал ее в уважении ко всем людям, даже к Чэйсули, он внушил ей и тот почтительный страх перед народом Изменяющихся, который обычно чувствовали по отношению к ним обычные люди.
Она услышала шорох листвы и подняла голову, страшась, что за ней снова последовал Финн. Хотя он и называл себя ее сводным братом, она все же не доверяла его намерениям. Аликс чувствовало в нем что-то дикое – неукрощенность желаний, быть может: что-то, чего стоило опасаться вне зависимости от степени родства.
На покачивающейся ветви сидел ястреб: легкий утренний ветерок ерошил его перья. Хотя у него и было то же золото-коричневое оперение, она поняла вдруг, что это не Кай. Этот ястреб был меньше, каких-то стремительных очертаний – охотничья птица, способная поймать и крупную дичь, и мелкого зверька.
Аликс невольно поежилась при виде смертоносных когтей, глубоко впившихся в древесную кору.
Ты решила остаться? спросила птица.
Она уставилась на ястреба, изумленная тем, как по-разному звучали этот голос – и голос Кая. Птица, замерев в неподвижности статуи, разглядывала ее сияющими глазами.
Ты остаешься? – снова спросил ястреб. – Или ты уходишь?
Аликс попыталась закрыть свой разум от этого голоса. Она не позволит Чэйсули управлять ее мыслями и поступками, нет! Как бы ни было соблазнительно обладать такой силой, она не хочет иметь ничего общего ни с ними, ни с их колдовством!
Как только она приняла это решение, страх куда-то улетучился, его место заняло удивление. Сперва она говорила с волком, и он отвечал ей, потом с Каем.
А теперь еще и этот ястреб…
Боги, я же могу теперь разговаривать со зверями! Она задохнулась от волнения. Если это и чародейство, оно идет не от демонов. Это воистину дар богов!
Ястреб с одобрением посмотрел на нее. Ты уже начинаешь учиться. Узы лиир действительно магия, но она никому не причиняет вреда. А ты особенная, никто не может говорить со всеми лиир. Быть может, с твоей помощью Чэйсули смогут вернуть себе то, что было нашей гордостью и силой в прежние времена.
– Вы все это потеряли из-за глупости Хэйла! – безапелляционно заявила она, но тут же задумалась – не прозвучал ли этот ответ слишком дерзко. Она подняла взгляд на ястреба – не обиделся ли?
Казалось, птицу развеселили ее слова. Для народа Чэйсули это так: было бы лучше, если бы Хэйл никогда и не видел Линдир. Но тогда не родилась бы ты.
– А кто я такая? – отпарировала она. – Всего-навсего женщина, которую хотел заполучить глупый воин!
Финн временами позволяет чувствам брать верх над разумом. Но это и делает его самим собой.
– Зверем, – мрачно подтвердила она, сорвав стебелек травы.
Он человек. У зверей больше мудрости и здравого смысла, и уж, конечно, манеры у них получше. Не сравнивай его с теми, с кем он сравниться не может.
Аликс, удивленная словами ястреба, весело рассмеялась:
– Жаль, он тебя не слышит! Может, и призадумался бы над… над своим поведением!
Финн вообще мало над чем задумывается. Она взглянула на птицу, прищурив глаза, вертя в пальцах стебелек:
– Но если ты не Кай, то кто ты? Покажись мне!
Может, в другой раз, уклончиво ответила птица. Все, что ты должна знать – я тот, кто заботится о тебе.
И ястреб взвился в небо. Аликс проследила за ним глазами и выронила стебелек. На мгновение ее охватил чувство изумления, гордости и радости с примесью страха – она говорила с лиир, подумать только!.. И тут же она превратилась в напуганную и смущенную девчонку, страшащуюся своей новой силы.
Медленно поднялась и пошла назад к лагерю Чэйсули.
Дойдя до лагеря, девушка с удивлением Обнаружила, что шатры сняты и свернуты, воины навьючивали их на спины коней, гасили костры и раскидывали уголья.
Кэриллон подошел к ней, коснулся ее руки:
– Я буду с тобой, – мягко сказал он. – Они сказали, что я должен ехать с ними. Он поморщился.
– Они говорят, что у меня еще недостаточно сил для поездки в Мухаару, но о ране они не лгали. Она почти зажила, и я чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться с любым из них.
Аликс взглянула на его запястье и увидела шрамы от волчьих зубов, уже затянувшиеся тонкой розовой кожицей.
Они владеют искусством исцеления, сказала она про себя, невольно повторяя слова Финна.
– Что же, господин мой, может, так и лучше, – проговорила она вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26