Но в последние десять-пятнадцать лет выглядит по меньшей мере странно.– Значит, мы возвращаемся к версии с расизмом?– В любом случае мы не можем просто отбросить ее, Хейверс.Дверь в кабинет распахнулась. Следователь дружно обернулись, но то был не Алан Локвуд, а его супруга с огромной охапкой цветов, втиснутых в простую глиняную вазу.Женщина и не подумала остановиться при виде Линли и Хейверс; мимолетно улыбнулась им, приветливо кивнула и понесла цветы на стол, стоявший в алькове у просторного окна.– Я принесла цветы для конференц-зала, – охотно пояснила она. – С цветами в комнате гораздо уютнее. Алан встречается там с родителями, вот и подумала… – Она легонько поправила туберозы чей сладкий аромат успел уже пропитать душноватое закрытое помещение. – Боюсь, я опоздала. Собрание давно уже началось. Поэтому я принесла цветы сюда. – Кэтлин передвинула серебряный подсвечник, высвобождая место на столе. – Чересчур громоздко, да? И подсвечник, и цветы. – Нахмурившись, она оглядела комнату и, приняв решение, перенесла подсвечник на каминную доску. Там он отчасти загораживал портрет кисти Гольбейна. По-видимому, эта перестановка вполне устраивала супругу директора. Удовлетворенно кивнув, она поправила свисавшую на лоб седую прядь. – Я составляю все букеты для украшения школы. У нас хорошая оранжерея. Впрочем, я ведь вам уже говорила об этом? Я иногда забываю, что я кому сказала, а что нет. Алан говорит, это первый признак склероза.– Вряд ли, – ответно улыбнулся Линли. – Просто вам слишком много приходится держать в голове. Каждый день вы общаетесь с десятками людей. Как тут не перепутать?– Да, верно. – Вернувшись к столу мужа, Кэтлин без особой надобности подровняла лежавшую на нем стопку бумаг. Они и так были сложены чересчур даже аккуратно. Этот жест показал Линли, что женщину привело в кабинет не только желание украсить его цветами.– Алан много работает и очень устает, поэтому не всегда успевает подумать, прежде чем начнет говорить, и в запальчивости порой сказанет лишнего. Вот как насчет моего склероза. На самом деле мой Алан очень хороший человек. Очень хороший. Порядочный. Всеми уважаемый. – Кейт нащупала притаившийся между папками карандаш, вытащила его и аккуратно положила рядом с ручкой. – Его не ценят. Люди понятия не имеют, как много он трудится, чего добивается, он же не станет этим похваляться. Вот сейчас он сидит в конференц-зале и разговаривает с четырьмя супружескими ларами, которые раздумывают, куда им отправить детей. Они могут выбрать Итон или Харроу, Рэгби, Вестминстер. Но вот увидите: Алан уговорит их привезти детей в Бредгар. Ему всегда это удается.– Наверное, это самое сложное в работе директора, – посочувствовал ей Линли. – Постоянно привлекать в школу новых учеников.– Для Алана это цель всей жизни, – ответила Кэтлин. – Он твердо решил вернуть школе ту репутацию, какой она пользовалась в послевоенные времена. Такова его миссия. Перед тем как Алан занял здесь должность директора, набор резко сократился. Плохие результаты, низкие оценки на выпускных экзаменах. Алан все исправит. Уже многое изменилось. И театр – это Алан придумал. Театр тоже привлекает новых учеников, я имею в виду подходящих учеников.– Мэттью Уотли принадлежал к числу «подходящих»?– Я учила его играть на скрипке. Пока мы не переехали в Бредгар, я работала в Лондонской филармонии. Вы ведь этого не знали, инспектор? Никто здесь не знает. Не стоит упоминать о моей профессии в разговоре с женами других учителей. Я оставила сцену, чтобы быть подходящей женой для директора закрытой школы. Ведь я нужна Алану. И нашим детям я тоже нужна. У нас два мальчика, учатся в начальной школе. Алан упоминал о них? Теперь я играю в оркестре Бредгара и иногда даю уроки. Это, конечно, не совсем то, – с печальной улыбкой прибавила она, – но все же… Обидно было бы окончательно утратить навык.Линли отметил, что женщина так и не ответила на его вопрос.– Вы часто общались с Мэттью?– Раз в неделю. Он мало занимался, меньше, чем надо бы. Мальчики, они все такие, хотя, по правде говоря, я ожидала от него большего, раз уж он получил стипендию.– Но ведь стипендия назначается не за успехи в музыке?– Конечно нет, но предполагается, что стипендиат должен быть всесторонне развитым. Мэттью оказался отнюдь не самым многообещающим из кандидатов этого года.– Вы что-то знаете о других кандидатах?– Ничего конкретного, просто как-то раз за обедом Алан заговорил об этом. Он считал, что Мэттью– не совсем то, что требуется Бредгар Чэмберс. Разумеется, Алан тут ни при чем. Не его вина, что стипендию дали Мэттью, так что он не южет нести ответственность за его смерть, правда же? Но он думает, что должен был…– Кэтлин!Обернувшись, Линли и Хейверс увидели директора, стоявшего в дверях с белым как мел лицом.Кэтлин Локвуд послушно замолчала, даже зубы стиснула. Сглотнула, помедлила, не зная, как себя дальше вести. Дрожащей рукой указала на стол:– Я принесла тебе цветы. Хотела поставить их в конференц-зале перед твоей встречей с родителями – и опоздала. Принесла сюда.– Спасибо. – Локвуд отступил от двери, пропуская жену. Она поняла намек и, не оглядываясь на Линли и Хейверс, поспешно вышла из комнаты. Захлопнув за ней дверь, Локвуд повернулся к детективам. Он смерил их обоих холодным оценивающим взглядом и, промаршировав к своему столу, остался стоять возле него. Он знал, что в этой позе его фигура излучает больше властности и уверенности в себе.– Инспектор, мне сообщили, что почти все утро сержант провела, обследуя территорию школы, – произнес Локвуд, отчетливо выделяя каждый слог. – Я хотел бы знать, с какой целью это делалось.Линли не спешил с ответом. Он тоже подошел к столу, неторопливо отодвинул стул, жестом подозвал к себе Хейверс. Садиться они пока не стали. Директор наблюдал за ними, на виске у него отчетливо пульсировала жилка. Локвуд подошел к окну и широко распахнул его.– Я жду ответа, – настойчиво повторил он.– По-моему, все и так ясно, – с предельной вежливостью возразил ему Линли и, указав рукой на стул, пригласил: – Присядьте, пожалуйста, мистер Локвуд.В первое мгновение ему показалось, что Локвуд отвергнет это предложение, однако, поколебавшись, директор сел за свой стол напротив гостей. Окна кабинета выходили на восток. Сейчас, во яторой половине дня, его лицо не расплывалось перед глазами следователей, как при первой встрече в лучах утреннего солнца.– Привратник нашел школьную форму Мэттью в куче мусора, – заговорил Линли. – Теперь мы знаем, что вся одежда Мэттью оставалась здесь. Это значит, что мальчика вывезли отсюда обнаженным.У Локвуда потемнели глаза.– Я не верю в это! Это какой-то абсурд!– Что именно? Что нашлась одежда Мэттью или что его увезли с территории школы голым?– И то, и другое. Почему мне не сообщили, что найдена одежда? Когда Ортен…– Полагаю, Ортен счел своим долгом немедленно известить полицию, – прервал его Линли. – Мы имеем дело с убийцей. Им может оказаться кто угодно.– Что вы хотите этим сказать, инспектор? – ледяным голосом уточнил Локвуд.– Сегодня утром сержант Хейверс пыталась установить, где Мэттью могли прятать начиная со второй половины дня пятницы, когда он исчез, и до того момента, как его перевезли в Стоук-Поджес.– Это немыслимо! Здесь негде спрятать ребенка.Локвуд готов был упорно отрицать даже очевидное. Линли напомнил ему, что ключи лежат у всех на виду и школа почти не охраняется.– В школе шестьсот учеников, – возразил ему Локвуд. – Не говоря уж о персонале. Неужели вы станете утверждать, что здесь можно было незаметно похитить мальчика, держать его в плену, убить, а потом еще и вывезти в обнаженном виде с территории школы? В жизни не слыхал ничего нелепее!– Вдумайтесь в обстоятельства, при которых произошло похищение, – предложил ему Линли. – Транспортировка тела, несомненно, осуществлялась глубокой ночью, когда все спали. Все это убийца проделал в выходные, когда большинство учеников разъехалось – кто в гости, кто в хоккейное турне. Сколько человек оставалось здесь? Мы с вами прекрасно знаем, что в выходные школа превращается в пустыню. Теперь, когда установлено, что Мэттью не покидал школу, мы должны допросить персонал. Для этого нам потребуется сотрудничество местной полиции.– Не вижу никакой необходимости, инспектор. Если нужно получить какую-то информацию от моих подчиненных, я могу сделать это сам.Линли ответил вопросом, разом сбившим спесь с Локвуда и показавшим ему, какая роль отводится столь важной персоне, как директор Бредгар Чэмберс, в расследовании убийства.– Где вы сами были в ночь на субботу, директор?– Вы подозреваете меня? – гневно раздул ноздри Локвуд. – Полагаю, вы уже установили мотив и готовы предъявить ордер на арест?– Когда расследуется убийство, под подозрением находятся все. Итак, где вы были в ночь на субботу?– Здесь. В моем кабинете. Готовил отчет для совета попечителей.– До которого часа?– Не знаю. Я не смотрел на часы.– А потом, когда вы закончили работу?– Я пошел домой.– Вы заглядывали в какие-нибудь пансионы по дороге?– С какой стати?– Чтобы попасть домой, вы должны пройти мимо обоих общежитий для девочек, «Галатеи» и «Эйрены», потому я и спрашиваю, не заходили ли вы в них. Это вполне логичный вопрос.– С вашей точки зрения, но отнюдь не с моей. В этих домах живут девочки. Я не имею обыкновения подглядывать за ними по ночам.– Вы вполне могли бы войти, если б сочли это нужным. Никто не счел бы это неуместным.– У меня есть дела поважнее, чем перепроверять заведующих пансионами. У них своя работа, у меня своя.– А «Ион-хаус», где находится клуб шестого класса? Туда вы не заходили? Там собираются по пятницам ученики выпускного класса. Вы никогда не навещаете их?– Ученики сами следят за порядком, им не требуется мой присмотр. Вы сами прекрасно это знаете. К тому же у нас есть префекты.– Значит, вы вполне доверяете своим префектам?– Безусловно. Полностью. У меня ни разу не к ним ни малейших претензий.– Даже к Брайану Бирну? Локвуд нетерпеливо пожал плечами:– Мы уже обсуждали этот вопрос, инспектор У меня нет причин сожалеть о том, что Брайан был назначен префектом.– Элейн Роли полагает, что этот мальчик слишком эмоционально зависим, а потому не совсем подходит на эту должность.– Зависим? Что за чушь?– Он нуждается в дружбе и похвале, а потому не справляется с другими ребятами.Локвуд усмехнулся:– Кто б говорил. Если у нас в школе есть человек, отчаянно нуждающийся в дружбе и сочувствии, так это сама экономка Роли. Она тратит все свое свободное время, пытаясь завоевать внимание Фрэнка Ортена, а старый женоненавистник и не глядит на баб с тех пор, как его бросила жена. Что касается Брайана Бирна, его выбрали префектом по всем правилам. Его кандидатуру выдвинул один из учителей.– Кто именно?– Боюсь, я уже не припомню. – Локвуд рассеянно поправил лилию, выглядывавшую из принесенного женой букета, провел пальцами по ее длинному стеблю. Линли в который раз за свою профессиональную жизнь подивился, как предает человека его тело, как жест раскрывает то, что пытался скрыть язык.– Ваша жена тоже входит в школьный совет? – поинтересовался он. – Она ведь играет в оркестре, преподает музыку, пусть и на общестрнных началах, но она, разумеется, числится в штате школы, может влиять на некоторые решения, например, когда речь идет о…Одно резкое движение– и бедный цветок обезглавлен.Будь по-вашему. Кандидатуру Брайана выдвинула Кэтлин. По моей просьбе. Джилс Бирн хотел, чтобы его сына выбрали префектом. Что вы зациклились на этом? Какое отношение это имеет к смерти Мэттью Уотли?– Джилс Бирн хотел, чтобы его сын был префектом какого-то конкретного пансиона?– Да, «Эреба». Что здесь такого? Бирн сам когда-то жил в «Эребе», естественно, он хотел, чтобы там же жил его сын.– Похоже, мистера Бирна многое связывает с «Эреб-хаусом», – настаивал Линли. – В нем жил он сам, теперь там живут его сын и Мэттью Уотли, которого он выдвинул на стипендию. А раньше в «Эребе» жил Эдвард Хсу, Что вам известно об его отношениях с Бирном?– Я знаю только, что он опекал мальчика и установил в часовне мемориальную доску. Он любил Эдварда. Но все это было задолго до меня.– А что вы знаете о самоубийстве Эдварда Хсу?Локвуд не мог более сдерживать раздражения.– Неужели вы пытаетесь установить какую-то связь между этими событиями?! Эдвард умер в 1975 году.– Это мне известно. Но как это произошло? Вы можете мне сказать?– Это всем известно. Он поднялся на крыщу часовни и бросился вниз.– Почему?– Этого я не знаю.– В архиве сохранилось его дело?– Я не вижу связи…– Покажите мне его дело, директор. Локвуд с силой оттолкнулся от стола и молча вышел из комнаты. Из приемной послышался его голос– он бросил короткий приказ секретарше. Через минуту Локвуд возвратился, держа в левой руке раскрытую папку. В ней виднелось несколько листков. Локвуд быстро просмотрел их, уделив особое внимание документу на тонкой, почти прозрачной бумаге.– Эдвард приехал к нам из Гонконга, – сообщил он. – Согласно этому письму его родители еще оставались там в 1982 году. Они предполагали учредить стипендию в его память, но из этого ничего не вышло. – Локвуд продолжал читать и пересказывать: – Они отправили Эдварда учиться в Англию, потому что здесь учился его отец. Он хорошо сдал вступительные экзамены, был талантливым учеником. Вероятно, юноша достиг бы большого успеха, но до выпускных экзаменов он не дожил. Больше здесь никакой информации нет, но вы, разумеется, захотите убедиться в этом сами.Локвуд протянул следователям папку. По диагонали большими красными буквами было написано: СКОНЧАЛСЯ. Линли в свою очередь просмотрел скудный материал, но не нашел ничего интересного, кроме фотографии Эдварда Хсу в возрасте тринадцати лет, когда он поступил в Бредгар Чэмберс. Локувуд наблюдал за ним. Линли поднял голову:– Не было хоть каких-то предположений, почему юноша решил покончить с собой?– Ни малейших, насколько мне известно.– Я обратил внимание на фотографии, висящие на стене вашего кабинета. Даже в последние годы у вас было крайне мало учеников, принадлежащих к небелой расе.Взгляд Локвуда скользнул к фотографиям и вернулся к Линли. Лицо директора оставалось непроницаемым. Он предпочел промолчать.– Бы не задумывались о том, на какие мысли наводит это самоубийство?– Меня лично самоубийство одного воспитанника-китайца за пятьсот лет истории школы не наводит ни на какие мысли, к тому нее я не вижу ни малейшей связи между этой историей и гибелью Мэттью Уотли. Если вы склонны проводить такого рода параллели, будьте любезны объяснить это мне. Или вы опять начнете рассуждать о Джилсе Бирне и его отношениях с обоими мальчиками? Почему бы вам не заняться заодно Элейн Роли? Она была экономкой еще тогда, когда Эдвард Хсу здесь учился. Обратите также внимание на Фрэнка Ортена и вообще на всех и каждого, кто работал здесь в 1975 году.– Коуфри Питт уже был здесь?– Да.– И организация «Добровольцев Бредгара» Уже существовала?– Да, да! Какого черта, наконец?!Линли все тем же холодным голосом продолжал:– Ваша жена много говорила о ваших усилиях увеличить набор учеников в школу и улучшить результаты экзаменов. Однако вы вынуждены тщательно отбирать студентов, как стипендиатов, так и тех, за кого платят родители, иначе вам не удастся удержать высокий уровень экзаменационных оценок.Локвуд потер ладонью воспалившуюся после бритья кожу на шее.– Что у вас за манера говорить намеками, инспектор? Я совершенно не ожидал подобного от представителей Скотленд-Ярда. Почему бы вам напрямую не спросить меня о том, что вас интересует? К чему эти экивоки?– Я просто подумал, что Джилс Бирн стребовал с вас должок, – усмехнулся Линли, – и вам пришлось поступить вразрез с вашими планами. Если ваша задача– послать как можно больше воспитанников в Кембридж и Оксфорд, послать туда больше выпускников, чем поступало туда из Бредгар Чэмберс в послевоенный период, вы, вероятно, были весьма недовольны тем обстоятельством, что вам навязали не слишком перспективного ученика.– Мэттью Уотли никто нам не навязывал. Он был выбран в результате обычной процедуры при участии всего совета попечитетелей.– В особенности при участии Джилса Бирна? Локвуд впал в ярость.– Слушайте, инспектор, – прошипел он. – Ведите свое расследование, а я буду руководить своей школой. Вам все ясно?Линли поднялся на ноги. Хейверс последовала его примеру, на ходу запихивая блокнот в переброшенную через плечо сумку. На пороге кабинета Линли остановился.– Скажите мне одну вещь, директор. Вы были в курсе того, что Джон Корнтел и Коуфри Питт поменялись дежурствами?– Да. Вас это почему-либо не устраивает?– Кто еще знал об этом?– Все. Никто из этого тайны не делал. Имя дежурного учителя указывается на доске объявлений перед входом в столовую, а также в учительской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48