В 1897 году, например, охрана имела сведения, что Маковицкий «тайно прибыл в Москву, где имеет сношения с А.НДунаевым и думает увидеться с толстовцем Николаем Ростовцевым». В 1901 году опять поступили указания, что Маковицкий «находится, вероятно, нелегально в Москве, где может укрываться у Абрикосовых, Малый Успенский переулок, собственный дом».
Не избегали надзора и другие «знатные иностранцы», имевшие дело с Толстым. В октябре 1898 года, например, учреждалось наблюдение за корреспондентом английской газеты «Times», «Джемсом Марсдэном, прибывшим с паспортом за подписью лорда Салсбюри, как бывший министр и эмиграционный агент Гавайской республики», но, по-видимому, «с тайным намерением увидеться с графом Львом Толстым». Другой великобританский подданный, Артур Сен-Джон, был выслан безвозвратно из России «за предосудительные сношения с духоборцами». Ещё два англичанина – А.Ф.Моод и Герберт Арчер также находились под надзором как почитатели Толстого.
На развалинах старого
Разночинная интеллигенция стала складываться ещё в середине века. Дети мелкого дворянства, не имея средств к существованию, поневоле начинали искать какой-либо заработок. А найти его можно было, лишь получив образование. Не мог же в ту пору дворянин, например, трудиться на фабрике или в поле.
Дети разорившихся дворян, потеряв с отменой крепостного права свои привилегии, поступали в университеты, где близко знакомились с другими сословиями: отпрысками купцов, священников. Вспомним тургеневских Аркадия и Базарова. Ведь это люди, разные по социальному положению.
Со временем из этих групп молодёжи образовалась так называемая разночинная прослойка, разночинцы (разные по чину, сословию).
Несколько либерально настроенных из них создали в 1862 году общество «Земля и Воля». Это были Огарёв, братья Серно-Соловьевичи, Обручев и др.
Программой общества явился листок «Что нужно народу?». Его сочинил Огарёв.
Прежде всего, говорилось там, народу нужны земля и воля. Но дать их должно правительство. Политических требований или национализации земли в программе не было.
Позже духовным вдохновителем разночинной молодёжи стал журнал «Современник», редактируемый Чернышевским.
Возник вопрос метода борьбы: социальная насильственная революция или постепенное изменение общества, ведущее к социализму.
Революционное движение 70-х годов XIX века – это, прежде всего, деятельность партии «Народная воля». В ней едва набирается сорок человек, нет подчас денег на неотложные нужды, но несколько лет подряд эта партия является предметом головной заботы у правительства…
Основной задачей новой революционной партии наметилась политическая борьба: с самодержавием, с полицейским режимом. А методом этой борьбы стал террор. Если Каракозов и Соловьёв были одиночками, то здесь уже наметилась некая система. Идея террора подобно ржавчине расползается среди народнических кружков. Старая народническая идеология ещё сопротивлялась: по ней политическая свобода и конституция были не более чем буржуазными предрассудками; политическая борьба считалась для социалистов ненужной, это удел либералов. Террор народничество не допускало. Правда, в партии «Земля и воля» был особый отдел, но он действовал лишь против шпионов и сыщиков.
После липецкого и воронежского съездов образовавшаяся партия полностью нацеливается на политику и террор. Покушение следует за покушением.
Как сами террористы объясняли необходимость таких действий?
Кибальчич говорил на суде:
«Если бы обстоятельства сложились иначе, если б.ы власти отнеслись патриархальнее к деятельности партии, то ни крови, ни бунта, конечно, теперь не было бы, мы все не обвинялись бы в цареубийстве, а были бы среди городского и крестьянского населения. Ту изобретательность, которую я проявил по отношению к метательным снарядам, я, конечно, употребил бы на изучение кустарного производства, на улучшение способа обработки земли…»
Желябов соглашается с ним.
«Я долго был в народе, работал мирным путём, но вынужден был оставить эту деятельность по той же причине… Русские народолюбцы не всегда действовали метательными снарядами, в нашей деятельности была юность розовая и мечтательная, и если она прошла, не мы тому виной. Движение совершенно бескровное, отвергавшее насилие, не революционное, а мирное, было подавлено. Я насилия не признавал, политики касался мало, товарищи ещё меньше. Все мои желания были – действовать мирным путём в народе, тем не менее я очутился в тюрьме, где и революционизировался. Вместо мирного слова мы сочли нужным перейти к фактической борьбе…»
Значит, если верить этим словам, правительство вынудило народников стать террористами.
Но если проследить развитие народничества, увидим: сначала шла пропаганда – по Лаврову, затем агитация и крестьянский бунт – согласно Бакунину, потом заговор, захват власти и использование её для социальной революции – по Ткачёву. Стало быть, народники теоретически переходили к более простому, как им представлялось, методу – образованию партии заговорщиков, которым не нужно агитировать массы, просвещать народ и тд.
Что такое социальная революция, они представляли довольно смутно. «Ни одна из современных программ классового социализма и не мерещилась нам в то время, и социализм понимался всеми исключительно в смысле идеалистическом, по Фурье и Роберту Оуэну, а то и просто никак не понимался», – так писал позже известный народоволец Морозов. Он сам стремился к борьбе с монархизмом вообще, «и наилучшим средством для этого считал способ Вильгельма Телля и Шарлотты Корде».
Известно, что политическая ситуация в стране базируется на ситуации, экономической.
В 1861 году отменено крепостное право. Но крестьянин без земли все равно был в зависимости от помещика. Продуктовой, отработочной или денежной – одной из этих форм он должен был рассчитываться за арендованную землю.
Крестьянин, освободившись от крепостной зависимости, попадал под власть денег, в условия товарного производства. В России нарождался капитализм. Причём его развитие, в отличие от Европы, понеслось стремительно.
Хозяйственно отсталой стране пришлось строить заводы, фабрики и железные дороги. Но на все это требовались деньги. Вся тяжесть упала на мужика. В деревню ринулись новые народившиеся дельцы, да и вчерашний крепостник драл семь шкур, переводя полученный от крестьян продукт в деньги, а те вкладывая в облигации, акции и т. п.
Реакция революционеров на происходящее последовала незамедлительно. Бакунин в брошюре «Наука и насущное революционное дело» пишет: «Народу нужна земля, вся земля; значит, надо разорить, ограбить и уничтожить дворянство, и теперь уже не только одно дворянство, но и ту довольно значительную часть купечества и кулаков из народа, которые, пользуясь новыми льготами, в свою очередь, стали помещиками, столь же ненавистными и чуть ли не более притеснительными для народа, чем помещики стародавние».
П.Ткачёв восклицал в 1875 году: «Пришло время ударить в набат! Смотрите! Огонь „экономического прогресса“ уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый принцип общины, долженствующий лечь краеугольным камнем того общественного будущего строя, о котором все мы мечтаем… На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы буржуазной жизни; развивается кулачество, мироедство, воцаряется принцип индивидуализма, бессердечного, алчного эгоизма».
После убийства шефа жандармов Мезенцева террорист Кравчинский издал за границей брошюру под названием «Смерть за смерть». В ней проводится интересная мысль: революция борется, собственно, не с правительством, а с буржуазией. Правительство не должно вмешиваться в эту борьбу, и если оно это все же делает, становясь на сторону буржуазии, то получает удары, предназначенные буржуазии.
Кравчинский не понимал, что помещичья Россия и принадлежащий ей правительственный аппарат защищали не буржуазию, а себя.
Мошенник или революционер?
Имя Нечаева мы впервые встречаем при знакомстве с нефедовским кружком, где он только начинал впитывать революционные идеи. Процесс 1866 года не коснулся его, и уже через два года Нечаев становится заметным в кружковой среде. В конце 1868 года он вольнослушатель Петербургского университета и преподаватель приходского училища.
В эту пору развёртывается притихшее было студенческое движение: организовываются землячества, кассы взаимопомощи. На примере воззвания студентов видны устремления молодёжи:
"Мы, студенты медицинской академии, технологического института, земледельческой академии, желаем:
1. Чтобы нам предоставлено было право иметь кассу, то есть помогать нашим бедным товарищам.
2. Чтобы нам предоставлено было право совещаться о наших общих делах в зданиях наших учебных заведений.
3. Чтобы с нас снята была унизительная полицейская опека, которая с ученической скамьи налагает постыдное клеймо рабства.
Начальство на наши требования отвечает закрытием учебных заведений, противозаконными арестами и высылками. Мы аппелируем к обществу. Общество должно поддерживать нас, потому что наше дело – его дело. Относясь равнодушно к нашему протесту, оно куёт цепи рабства на собственную шею. Протест наш твёрд и единодушен, и мы скорее готовы задохнуться в ссылках и казематах, нежели задыхаться и нравственно уродовать себя в наших академиях и университетах".
Как видите, требования студентов довольно невинны. Нечаев, посещая студенческие кружки, убеждал, что "студенческое движение нужно сделать политическим, производящим шум в обществе, вызвать к студентам сочувствие. Брожение среди студентов нужно неизменно поддерживать, организуя их в кружки для осуществления тенденций «Народного дела».
Нечаев в то время зачитывался книгой Буонаротти о заговоре Бабёфа, Карлейлем с его идеализацией героев и их роли в истории, изучал декабристов.
Он говорил студентам:.
«Всякий честный человек должен бросить ученье и идти в народ, чтобы быть ему полезным; развития для этого не нужно; нужно только желание помочь народу, потому что есть люди более развитые, которые уже будут управлять действиями менее развитых».
Себя Нечаев, очевидно, видел в числе первых. В его разгорячённом воображении рисовались многочисленные организации по всей России, подчиняющиеся ему, дрожащие от ужаса вельможи, решительные преобразования империи. Нечаев рассчитывал организовать студентов и через них поднять народ.
Он говорил:
«Революция неизбежна и является единственным исходом, ибо правительство одной рукой открывает школы, а другой не допускает окончивших университет к преподаванию в них».
Нечаев, этот «худенький, маленький, нервный, вечно кусающий свои изъеденные до крови ногти молодой человек с горящими глазами, с резкими жестами» неутомимо ходит по студенческим группам, развёртывая свои планы. Но безалаберные студенты организовываться в стройную революционную партию не желали, хотя нечаевские планы были грандиозны. Конечной целью его была социальная революция, а единственным средством достижения этой цели – революция политическая.
Всеобщее восстание Нечаев планировал на весну 1870 года, «потому что этот год поставит народу много серьёзных и близких вопросов; в случае неудачи восстания в центрах, летнее время будет благоприятствовать сепаративно войне на Волге и по Днепру и укрывательству народа целыми массами в лесах».
С появлением Нечаева русское революционное движение обрело практическое осуществление.
Желая поднять свой авторитет в глазах студенчества, Нечаев решается на мистификацию. Сколько их будет ещё! Его путь через невинную кровь, обман начался.
В конце января 1869 года Нечаев зашёл к своей сестре, жившей у Томилиной, сказал, что его вызывает начальник секретного отделения. Возможен арест. Действительно, на другой день Нечаев исчез. К Томилиной прибежала девочка-подросток Вера Засулич и принесла записку, полученную по почте: «Идя по мосту, я встретил карету, в какой возят арестованных, из неё выбросили мне клочок бумаги, и я узнал голос дорогого для меня человека: если вы честный человек, доставьте, это я спешу исполнить и, в свою очередь, прошу вас, как честных людей, сию минуту уничтожить мою записку, чтобы не узнали меня по почерку. Студент».
На другой записке от Нечаева, вернее, на грязном клочке бумаги красным карандашом было написано:
«Меня везут в крепость; не теряйте энергии, друзья-товарищи, хлопочите обо мне. Даст Бог – свидимся».
Нечаева с Томилиной тотчас отправились на поиски. Они обошли все возможные полицейские и тюремные инстанции. О Нечаеве там не слышали. Достучались даже до Петропавловской крепости. Её комендант заверил, что такого заключённого у него нет. Сам шеф жандармов Мезенцев поклялся, что в его ведомстве Нечаева не было.
Среди молодёжи распространился слух, что якобы Нечаев бежал из крепости через отхожее место в генеральской шинели. Возник образ героя.
В феврале Нечаев объявился в Москве у Орлова, сказав, что бежал из крепости, и, взяв у него паспорт для поездки за границу, сперва поехал в Одессу.
В марте он снова в Москве, рассказывал о своих приключениях. Его будто бы опять арестовали, он бежал, 50 вёрст шёл пешком, потом ехал с чумаками. Нечаев взял паспорт у другого товарища и уже легальным образом под чужим именем выехал за границу.
Перед русскими эмигрантами он предстал как уже опытный, с именем, революционер. Но Герцен, ставивший себя очень высоко, отказался иметь дело с каким-то студентом. «Апостол анархии» Бакунин принял Нечаева ласково. Тот уверял старика, что студенческое движение, которое Нечаев якобы представляет, есть искра будущего большого пламени. Он разукрасил небылицами свой мифический арест, свою подпольную работу. Ждавший хоть каких-то сдвигов в России, Бакунин поверил Нечаеву, как дитя.
Нечаев настолько очаровал его и Огарёва, что последний даже посвятил ему стихотворение «Студент» с подзаголовком «Молодому другу Нечаеву»:
Он родился в бедной доле, Он учился в бедной школе, Но в живом труде науки Юных лет он вынес муки. В жизни стопа год от году Крепче преданность народу, Жарче жажда общей воли Нет нужды приводить полностью, оно довольно длинное и малохудожественное. Но стихотворение как бы подтверждало на родине значимость Нечаева.
Это потом Бакунин будет сетовать в письме своему другу:
"Нечаев – один из деятельнейших и энергичнейших людей, каких я когда-либо встречал. Когда нужно служить тому, что он называет делом, для него не существует колебаний; он не останавливается ни перед чем и бывает столь же безжалостен к себе, как и к другим… Нечаев не мошенник, это неправда! Это фанатик преданный, но фанатик опасный… способ действия его отвратительный… Он пришёл мало-помалу к убеждению: чтобы создать общество серьёзное и ненарушимое, надо взять за основу политику Макиавелли и вполне усвоить систему иезуитов: для тела – насилие, для души – одна ложь…
Солидарность существует только между десятком лиц, которые образуют ядро общества. Все остальное служит слепым орудием и как бы материей для пользования в руках этого десятка людей, действительно солидарных. Дозволительно и даже простительно их обманывать, компрометировать, обкрадывать и по нужде даже губить; это мясо для заговоров… Симпатии людей, умеренно тёплых, которые имеют человеческие интересы, как любовь, дружба, семья, общественные отношения, эти симпатии в его глазах не представляют достаточной основы, и во имя дела он должен завладеть вашей личностью без вашего ведома. Для этого он будет за вами шпионить и постарается овладеть всеми вашими секретами, и для этого в вашем отсутствии, оставшись один в комнате, откроет все ваши ящики, прочитает ваши письма… Если вы его представите приятелю, первою его заботой станет посеять между вами несогласие, дрязги… Он обманул доверие всех нас, он покрал наши письма, он страшно скомпрометировал нас; словом, вёл себя, как плут".
Нечаева очень интересовал зарубежный денежный фонд. Жаждал денег он не для себя, а для революции.
Однажды какой-то русский по фамилии Бахметьев, отправляясь через Лондон на далёкие острова, оставил Герцену 800 фунтов на революционные цели. Герцен поместил эти деньги в банк, и на момент приезда Нечаева революционный фонд составлял уже 1100 фунтов. Нечаев убедил Бакунина и Огарёва, что в России вот-вот начнётся восстание, и сумел благодаря им вырвать у больного Герцена половину этих денег.
В Москву Нечаев привёз кроме денег удостоверение за подписью Бакунина и с печатью: «Предъявитель сего есть уполномоченный представитель русской ветви всемирного революционного союза».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Не избегали надзора и другие «знатные иностранцы», имевшие дело с Толстым. В октябре 1898 года, например, учреждалось наблюдение за корреспондентом английской газеты «Times», «Джемсом Марсдэном, прибывшим с паспортом за подписью лорда Салсбюри, как бывший министр и эмиграционный агент Гавайской республики», но, по-видимому, «с тайным намерением увидеться с графом Львом Толстым». Другой великобританский подданный, Артур Сен-Джон, был выслан безвозвратно из России «за предосудительные сношения с духоборцами». Ещё два англичанина – А.Ф.Моод и Герберт Арчер также находились под надзором как почитатели Толстого.
На развалинах старого
Разночинная интеллигенция стала складываться ещё в середине века. Дети мелкого дворянства, не имея средств к существованию, поневоле начинали искать какой-либо заработок. А найти его можно было, лишь получив образование. Не мог же в ту пору дворянин, например, трудиться на фабрике или в поле.
Дети разорившихся дворян, потеряв с отменой крепостного права свои привилегии, поступали в университеты, где близко знакомились с другими сословиями: отпрысками купцов, священников. Вспомним тургеневских Аркадия и Базарова. Ведь это люди, разные по социальному положению.
Со временем из этих групп молодёжи образовалась так называемая разночинная прослойка, разночинцы (разные по чину, сословию).
Несколько либерально настроенных из них создали в 1862 году общество «Земля и Воля». Это были Огарёв, братья Серно-Соловьевичи, Обручев и др.
Программой общества явился листок «Что нужно народу?». Его сочинил Огарёв.
Прежде всего, говорилось там, народу нужны земля и воля. Но дать их должно правительство. Политических требований или национализации земли в программе не было.
Позже духовным вдохновителем разночинной молодёжи стал журнал «Современник», редактируемый Чернышевским.
Возник вопрос метода борьбы: социальная насильственная революция или постепенное изменение общества, ведущее к социализму.
Революционное движение 70-х годов XIX века – это, прежде всего, деятельность партии «Народная воля». В ней едва набирается сорок человек, нет подчас денег на неотложные нужды, но несколько лет подряд эта партия является предметом головной заботы у правительства…
Основной задачей новой революционной партии наметилась политическая борьба: с самодержавием, с полицейским режимом. А методом этой борьбы стал террор. Если Каракозов и Соловьёв были одиночками, то здесь уже наметилась некая система. Идея террора подобно ржавчине расползается среди народнических кружков. Старая народническая идеология ещё сопротивлялась: по ней политическая свобода и конституция были не более чем буржуазными предрассудками; политическая борьба считалась для социалистов ненужной, это удел либералов. Террор народничество не допускало. Правда, в партии «Земля и воля» был особый отдел, но он действовал лишь против шпионов и сыщиков.
После липецкого и воронежского съездов образовавшаяся партия полностью нацеливается на политику и террор. Покушение следует за покушением.
Как сами террористы объясняли необходимость таких действий?
Кибальчич говорил на суде:
«Если бы обстоятельства сложились иначе, если б.ы власти отнеслись патриархальнее к деятельности партии, то ни крови, ни бунта, конечно, теперь не было бы, мы все не обвинялись бы в цареубийстве, а были бы среди городского и крестьянского населения. Ту изобретательность, которую я проявил по отношению к метательным снарядам, я, конечно, употребил бы на изучение кустарного производства, на улучшение способа обработки земли…»
Желябов соглашается с ним.
«Я долго был в народе, работал мирным путём, но вынужден был оставить эту деятельность по той же причине… Русские народолюбцы не всегда действовали метательными снарядами, в нашей деятельности была юность розовая и мечтательная, и если она прошла, не мы тому виной. Движение совершенно бескровное, отвергавшее насилие, не революционное, а мирное, было подавлено. Я насилия не признавал, политики касался мало, товарищи ещё меньше. Все мои желания были – действовать мирным путём в народе, тем не менее я очутился в тюрьме, где и революционизировался. Вместо мирного слова мы сочли нужным перейти к фактической борьбе…»
Значит, если верить этим словам, правительство вынудило народников стать террористами.
Но если проследить развитие народничества, увидим: сначала шла пропаганда – по Лаврову, затем агитация и крестьянский бунт – согласно Бакунину, потом заговор, захват власти и использование её для социальной революции – по Ткачёву. Стало быть, народники теоретически переходили к более простому, как им представлялось, методу – образованию партии заговорщиков, которым не нужно агитировать массы, просвещать народ и тд.
Что такое социальная революция, они представляли довольно смутно. «Ни одна из современных программ классового социализма и не мерещилась нам в то время, и социализм понимался всеми исключительно в смысле идеалистическом, по Фурье и Роберту Оуэну, а то и просто никак не понимался», – так писал позже известный народоволец Морозов. Он сам стремился к борьбе с монархизмом вообще, «и наилучшим средством для этого считал способ Вильгельма Телля и Шарлотты Корде».
Известно, что политическая ситуация в стране базируется на ситуации, экономической.
В 1861 году отменено крепостное право. Но крестьянин без земли все равно был в зависимости от помещика. Продуктовой, отработочной или денежной – одной из этих форм он должен был рассчитываться за арендованную землю.
Крестьянин, освободившись от крепостной зависимости, попадал под власть денег, в условия товарного производства. В России нарождался капитализм. Причём его развитие, в отличие от Европы, понеслось стремительно.
Хозяйственно отсталой стране пришлось строить заводы, фабрики и железные дороги. Но на все это требовались деньги. Вся тяжесть упала на мужика. В деревню ринулись новые народившиеся дельцы, да и вчерашний крепостник драл семь шкур, переводя полученный от крестьян продукт в деньги, а те вкладывая в облигации, акции и т. п.
Реакция революционеров на происходящее последовала незамедлительно. Бакунин в брошюре «Наука и насущное революционное дело» пишет: «Народу нужна земля, вся земля; значит, надо разорить, ограбить и уничтожить дворянство, и теперь уже не только одно дворянство, но и ту довольно значительную часть купечества и кулаков из народа, которые, пользуясь новыми льготами, в свою очередь, стали помещиками, столь же ненавистными и чуть ли не более притеснительными для народа, чем помещики стародавние».
П.Ткачёв восклицал в 1875 году: «Пришло время ударить в набат! Смотрите! Огонь „экономического прогресса“ уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый принцип общины, долженствующий лечь краеугольным камнем того общественного будущего строя, о котором все мы мечтаем… На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы буржуазной жизни; развивается кулачество, мироедство, воцаряется принцип индивидуализма, бессердечного, алчного эгоизма».
После убийства шефа жандармов Мезенцева террорист Кравчинский издал за границей брошюру под названием «Смерть за смерть». В ней проводится интересная мысль: революция борется, собственно, не с правительством, а с буржуазией. Правительство не должно вмешиваться в эту борьбу, и если оно это все же делает, становясь на сторону буржуазии, то получает удары, предназначенные буржуазии.
Кравчинский не понимал, что помещичья Россия и принадлежащий ей правительственный аппарат защищали не буржуазию, а себя.
Мошенник или революционер?
Имя Нечаева мы впервые встречаем при знакомстве с нефедовским кружком, где он только начинал впитывать революционные идеи. Процесс 1866 года не коснулся его, и уже через два года Нечаев становится заметным в кружковой среде. В конце 1868 года он вольнослушатель Петербургского университета и преподаватель приходского училища.
В эту пору развёртывается притихшее было студенческое движение: организовываются землячества, кассы взаимопомощи. На примере воззвания студентов видны устремления молодёжи:
"Мы, студенты медицинской академии, технологического института, земледельческой академии, желаем:
1. Чтобы нам предоставлено было право иметь кассу, то есть помогать нашим бедным товарищам.
2. Чтобы нам предоставлено было право совещаться о наших общих делах в зданиях наших учебных заведений.
3. Чтобы с нас снята была унизительная полицейская опека, которая с ученической скамьи налагает постыдное клеймо рабства.
Начальство на наши требования отвечает закрытием учебных заведений, противозаконными арестами и высылками. Мы аппелируем к обществу. Общество должно поддерживать нас, потому что наше дело – его дело. Относясь равнодушно к нашему протесту, оно куёт цепи рабства на собственную шею. Протест наш твёрд и единодушен, и мы скорее готовы задохнуться в ссылках и казематах, нежели задыхаться и нравственно уродовать себя в наших академиях и университетах".
Как видите, требования студентов довольно невинны. Нечаев, посещая студенческие кружки, убеждал, что "студенческое движение нужно сделать политическим, производящим шум в обществе, вызвать к студентам сочувствие. Брожение среди студентов нужно неизменно поддерживать, организуя их в кружки для осуществления тенденций «Народного дела».
Нечаев в то время зачитывался книгой Буонаротти о заговоре Бабёфа, Карлейлем с его идеализацией героев и их роли в истории, изучал декабристов.
Он говорил студентам:.
«Всякий честный человек должен бросить ученье и идти в народ, чтобы быть ему полезным; развития для этого не нужно; нужно только желание помочь народу, потому что есть люди более развитые, которые уже будут управлять действиями менее развитых».
Себя Нечаев, очевидно, видел в числе первых. В его разгорячённом воображении рисовались многочисленные организации по всей России, подчиняющиеся ему, дрожащие от ужаса вельможи, решительные преобразования империи. Нечаев рассчитывал организовать студентов и через них поднять народ.
Он говорил:
«Революция неизбежна и является единственным исходом, ибо правительство одной рукой открывает школы, а другой не допускает окончивших университет к преподаванию в них».
Нечаев, этот «худенький, маленький, нервный, вечно кусающий свои изъеденные до крови ногти молодой человек с горящими глазами, с резкими жестами» неутомимо ходит по студенческим группам, развёртывая свои планы. Но безалаберные студенты организовываться в стройную революционную партию не желали, хотя нечаевские планы были грандиозны. Конечной целью его была социальная революция, а единственным средством достижения этой цели – революция политическая.
Всеобщее восстание Нечаев планировал на весну 1870 года, «потому что этот год поставит народу много серьёзных и близких вопросов; в случае неудачи восстания в центрах, летнее время будет благоприятствовать сепаративно войне на Волге и по Днепру и укрывательству народа целыми массами в лесах».
С появлением Нечаева русское революционное движение обрело практическое осуществление.
Желая поднять свой авторитет в глазах студенчества, Нечаев решается на мистификацию. Сколько их будет ещё! Его путь через невинную кровь, обман начался.
В конце января 1869 года Нечаев зашёл к своей сестре, жившей у Томилиной, сказал, что его вызывает начальник секретного отделения. Возможен арест. Действительно, на другой день Нечаев исчез. К Томилиной прибежала девочка-подросток Вера Засулич и принесла записку, полученную по почте: «Идя по мосту, я встретил карету, в какой возят арестованных, из неё выбросили мне клочок бумаги, и я узнал голос дорогого для меня человека: если вы честный человек, доставьте, это я спешу исполнить и, в свою очередь, прошу вас, как честных людей, сию минуту уничтожить мою записку, чтобы не узнали меня по почерку. Студент».
На другой записке от Нечаева, вернее, на грязном клочке бумаги красным карандашом было написано:
«Меня везут в крепость; не теряйте энергии, друзья-товарищи, хлопочите обо мне. Даст Бог – свидимся».
Нечаева с Томилиной тотчас отправились на поиски. Они обошли все возможные полицейские и тюремные инстанции. О Нечаеве там не слышали. Достучались даже до Петропавловской крепости. Её комендант заверил, что такого заключённого у него нет. Сам шеф жандармов Мезенцев поклялся, что в его ведомстве Нечаева не было.
Среди молодёжи распространился слух, что якобы Нечаев бежал из крепости через отхожее место в генеральской шинели. Возник образ героя.
В феврале Нечаев объявился в Москве у Орлова, сказав, что бежал из крепости, и, взяв у него паспорт для поездки за границу, сперва поехал в Одессу.
В марте он снова в Москве, рассказывал о своих приключениях. Его будто бы опять арестовали, он бежал, 50 вёрст шёл пешком, потом ехал с чумаками. Нечаев взял паспорт у другого товарища и уже легальным образом под чужим именем выехал за границу.
Перед русскими эмигрантами он предстал как уже опытный, с именем, революционер. Но Герцен, ставивший себя очень высоко, отказался иметь дело с каким-то студентом. «Апостол анархии» Бакунин принял Нечаева ласково. Тот уверял старика, что студенческое движение, которое Нечаев якобы представляет, есть искра будущего большого пламени. Он разукрасил небылицами свой мифический арест, свою подпольную работу. Ждавший хоть каких-то сдвигов в России, Бакунин поверил Нечаеву, как дитя.
Нечаев настолько очаровал его и Огарёва, что последний даже посвятил ему стихотворение «Студент» с подзаголовком «Молодому другу Нечаеву»:
Он родился в бедной доле, Он учился в бедной школе, Но в живом труде науки Юных лет он вынес муки. В жизни стопа год от году Крепче преданность народу, Жарче жажда общей воли Нет нужды приводить полностью, оно довольно длинное и малохудожественное. Но стихотворение как бы подтверждало на родине значимость Нечаева.
Это потом Бакунин будет сетовать в письме своему другу:
"Нечаев – один из деятельнейших и энергичнейших людей, каких я когда-либо встречал. Когда нужно служить тому, что он называет делом, для него не существует колебаний; он не останавливается ни перед чем и бывает столь же безжалостен к себе, как и к другим… Нечаев не мошенник, это неправда! Это фанатик преданный, но фанатик опасный… способ действия его отвратительный… Он пришёл мало-помалу к убеждению: чтобы создать общество серьёзное и ненарушимое, надо взять за основу политику Макиавелли и вполне усвоить систему иезуитов: для тела – насилие, для души – одна ложь…
Солидарность существует только между десятком лиц, которые образуют ядро общества. Все остальное служит слепым орудием и как бы материей для пользования в руках этого десятка людей, действительно солидарных. Дозволительно и даже простительно их обманывать, компрометировать, обкрадывать и по нужде даже губить; это мясо для заговоров… Симпатии людей, умеренно тёплых, которые имеют человеческие интересы, как любовь, дружба, семья, общественные отношения, эти симпатии в его глазах не представляют достаточной основы, и во имя дела он должен завладеть вашей личностью без вашего ведома. Для этого он будет за вами шпионить и постарается овладеть всеми вашими секретами, и для этого в вашем отсутствии, оставшись один в комнате, откроет все ваши ящики, прочитает ваши письма… Если вы его представите приятелю, первою его заботой станет посеять между вами несогласие, дрязги… Он обманул доверие всех нас, он покрал наши письма, он страшно скомпрометировал нас; словом, вёл себя, как плут".
Нечаева очень интересовал зарубежный денежный фонд. Жаждал денег он не для себя, а для революции.
Однажды какой-то русский по фамилии Бахметьев, отправляясь через Лондон на далёкие острова, оставил Герцену 800 фунтов на революционные цели. Герцен поместил эти деньги в банк, и на момент приезда Нечаева революционный фонд составлял уже 1100 фунтов. Нечаев убедил Бакунина и Огарёва, что в России вот-вот начнётся восстание, и сумел благодаря им вырвать у больного Герцена половину этих денег.
В Москву Нечаев привёз кроме денег удостоверение за подписью Бакунина и с печатью: «Предъявитель сего есть уполномоченный представитель русской ветви всемирного революционного союза».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71