Это было вполне по-арабски. Очень часто в дальней-шем, когда мне приходилось беседовать с кем-либо на Ближнем Востоке – с Арафатом в Тунисе, Каддафи в Триполи или с палестинским беженцем в лагере, – я вспоминал эти первые десять минут. А потом…
– В вашем чемоданчике, кроме записей, есть магнитофон?
– Да. Но он пока не включен.
– Конечно нет. Вы же не глухой человек. Боюсь, что не позволю вам записывать этот разговор. Но можете делать любые рукописные заметки.
– Я понимаю это. Но вы оставляете для меня одну проблему. Мне нужно доказательство, что вы – Карлос.
– То, что я вам расскажу о себе, не может исходить ни от кого другого.
– Достаточно убедительно, но мне нужно какое-нибудь определенное доказательство. В прошлом, когда вы брали на себя ответственность за конкретную акцию, вы иногда оставляли на записке свои отпечатки пальцев. Меня это устроит. Никто не скажет, что ваши отпечатки пальцев фальшивые.
– Мы с вами поладим. Вы хотите, чтобы я рассказал вам историю своей жизни?
– Да.
– Я готов отдать свою историю в том виде, как она есть, в ваши руки.
Я спросил его, почему он готов довериться мне. Он откинулся в своем кресле и улыбнулся:
– Отдать мою историю в ваши руки – это пустяк. Вы отдаете в мои руки вашу жизнь.
…Компартия Венесуэлы согласилась стать спонсором обучения Ильича и его брата Ленина в Университете имени Патриса Лумумбы. Университет был основан в 1961 году, в тот же год, когда человек, имя которого он носит, премьер-министр Конго, был убит ЦРУ. В то время, когда братья Рамирес поступили туда, преподавательский состав включал приблизительно 1200 человек, около восьми процентов из которых были профессорами или докторами наук. Много лет это являлось важным вкладом Советского Союза в образование «третьего мира». Две трети из примерно 6000 студентов прибывали в основном из Азии, Африки и Латинской Америки, одну треть составляли советские студенты.
Все проректоры по учебной части и работе со студентами-иностранцами были сотрудниками КГБ. Студенты-иностранцы размещались в общежитии, по трое в комнате, каждый третий студент всегда был русским. По прибытии студенты тщательно изучались сотрудником КГБ, и те, кто считался «перспективным», разрабатывались дальше. За остальными просто следили, обычно при помощи того самого, третьего в комнате. Делались периодические донесения, и студенты непрерывно «переоценивались».
В этот странный мир осенью 1968 года приехали братья Рамирес – не из бедности и отсталости «третьего мира», а из шумного Лондона. В отличие от многих своих однокурсников Ильич и Ленин не имели опыта лагерей беженцев на Ближнем Востоке. Им были незнакомы голод и нищета, как многим их коллегам из Африки, они не испытали жизни при тоталитарном режиме в отличие от своих новых друзей из стран Варшавского Пакта.
– Мой отец всегда учил нас задавать преподавателям вопросы, если мы чувствовали, что какое-либо из высказанных мнений… как это сказать… сомнительно. В Москве мы задавали много вопросов.
– Они должны были считать вас подрывным элементом.
– Они считали некоторых из нас, включая меня, головной болью.
Мы быстро приближались к другому «минному полю» в нашей беседе. Вместо того чтобы вмешиваться в ее течение, я сделал обходной маневр.
– Ваш отец был также человеком, который учил вас, что Маркс и Ленин были людьми, оказавшими величайшее воздействие на историю человечества. Вот вы оказались в 1968 году в Советском Союзе. Выглядело ли это в некотором роде как возвращение на историческую родину»?
– Не так заметно, но мы, конечно, стремились узнать действительность. Увидеть своими глазами советский образ жизни.
– И насколько действительность соответствовала теории?
– Очень плохо. Жизнь в России, а именно в Москве в период между 1968 и 1970 годами, имела очень мало общего с учением Ленина. Я не говорю о простых людях. Я имею в виду власти. Они были абсолютно закостенелыми. В Москве я впервые узнал, что означает «следование линии партии»: «Сегодня вечером вы должны присутствовать на собрании компартии Венесуэлы. В субботу после обеда вы должны присутствовать на собрании Ассоциации латиноамериканских студентов. Вы не можете выезжать из города без разрешения». И так далее…
– И какова была ваша реакция на эти инструкции?
– Послушайте, мне было девятнадцать лет, когда я приехал в Россию. Москва была полна красивых молодых женщин, ищущих развлечений. Какой должна была, по-вашему, быть моя реакция? При выборе между обсуждением линии партии по вопросу о повстанческих действиях и приятным времяпрепровождением с музыкой, женщиной и бутылкой водки политическая дискуссия занимала очень низкое место в списке моих предпочтений.
В то время как большинство студентов Университета Патриса Лумумбы перебивались на ежемесячные советские стипендии в 90 рублей (в то время это было приблизительно 90 фунтов стерлингов), братья Рамирес регулярно получали чеки на две-три сотни долларов от своего отца, которые они щедро тратили на «сладкую жизнь» не только для себя, но и для всех своих друзей. Когда власти хмурились, а КПВ возражала, Хосе игнорировал признаки опасности, отметал их возражения в сторону и продолжал присылать деньги своим сыновьям.
В марте 1969 года университет переписал двести студентов за демонстрацию и беспорядки перед иностранным посольством. Среди них был Ильич, которого также обвиняли в «хулиганских действиях» и «нанесении ущерба личной собственности».
Все началось, когда около тридцати иранских студентов получили уведомление от своего посольства, что их паспорта не будут продлены. У некоторых изъяли старые паспорта. Таким образом, они были лишены шахским режимом своего гражданства и брошены в Москве.
Демонстрацию запланировали на экстренном собрании студентов, и 11 марта более двухсот студентов устроили столкновение с милицией и КГБ перед иранским посольством. По западным стандартам столкновение было легким. Никого не застрелили. Никого не били без причины. Для Москвы тех времен это было сенсацией. Трамваи со студентами останавливались до того, как они достигали района посольства Ирана, и многих, включая Ленина, бесцеремонно выталкивали наружу. Ильича, с его светлой кожей и в меховой шапке, приняли за местного жителя и отпустили. Он попал в центр демонстрации, когда события уже кипели. Из портфеля его товарища, которого схватила милиция, выпала на снег большая бутылка чернил. Ильич подобрал ее и бросил, целясь в здание иранского посольства. Он вспомнил этот эпизод:
– Я промахнулся. Бутылка чернил угодила прямо в окно частной квартиры.
Ильича милиционеры подхватили под руки и забросили в милицейский фургон вместе с другими арестованными студентами.
Несколько недель у него на предплечьях оставались ссадины. В конце концов милиция освободила студентов со строгим предупреждением, которое было продублировано университетскими властями.
К концу первого года учебы Ильич и Ленин успешно сдали экзамены за подготовительный курс русского языка и были зачислены на основной курс. Оба решили, что пришло время расслабиться.
– Мы запрыгнули в экспресс Москва – Копенгаген, а оттуда отправились в Амстердам. У Ленина была гитара, а у меня – отличное настроение.
В то время, как и сейчас, Амстердам мог многое предложить своим гостям. Некоторых привлекали полотна Ван Гога в Рийксмузеуме, других – каналы, пересекающие город. Ильич с братом искали других развлечений.
– Секс, наркотики и рок-н-ролл. Я помню вечер, когда мы, не успев приехать, отправились послушать музыку в «парадизо». Я не могу воспроизвести ни одной ноты. Ленин – с голосом, действительно хорошо играет на гитаре. Кто-то дал мне «косяк» затянуться. Остаток вечера я помню смутно, кроме того, что мы спали на Дам-Сквер. Мы выглядели хуже, чем персонажи «Ночного дозора» Рембрандта. На следующий вечер я отправился за «товаром» в район Красных фонарей.
– Вы чего-нибудь купили?
Он рассмеялся:
– Эти девушки не дают в кредит.
Вернувшись осенью для продолжения учебы, они удвоили свои усилия за пределами аудитории. Ильич познакомился с кубинкой по имени Соня Марина Ориола, и у них начался роман. Были еще и водка, и песни под гитару, и интриги университетской политики. Братьям Рамирес велели следовать линии партии, но они не любили выполнять приказания, особенно своих земляков-венесуэльцев. Ильич считал, что им нужен родительский совет отца, находящегося за многие тысячи миль от них, в Каракасе. Он пошел в медпункт с жалобой на сильные боли в животе и попросил разрешения вернуться в Лондон, чтобы его мать могла следить за лечением…
Вернувшись в Москву в середине февраля, Ильич, уверенный в отцовской поддержке, стал еще более активен в своем конфликте с КПВ, с преподавателями и вообще с чиновниками. Ранней весной его известили, что он официально осужден организацией КПВ в Москве, которая донесла в Каракас о своих проблемах с ним. Примерно в то же время Соня сообщила ему, что беременна.
Не обращая особого внимания на эти трудности, Ильич продолжает организовывать собрания своей теперь уже не настолько тайной ячейки венесуэльцев. До того как их раскрыли, они разработали секретный план: во время летних каникул 1970 года поехать на Ближний Восток для обучения методам ведения партизанской войны.
В конце июня руководство КПВ в Каракасе отреагировало на жалобы ортодоксальной части венесуэльских студентов и прекратило свою спонсорскую деятельность в отношении как Ильича, так и Ленина. Это неизбежно повлекло прекращение учебы, и через несколько дней их вызвали в кабинет ректора университета. После того как был зачитан казавшийся бесконечным список их прегрешений, братьям сообщили, что они исключены. Через пятнадцать лет, когда Карлос вспоминал об этом событии, все еще была заметна обида. Опять его ответы опережали мои вопросы.
– Ленин был очень расстроен исключением. Он обвинял меня. Он очень хотел получить университетский диплом. Он хотел вернуться в Венесуэлу инженером, а не партизаном. Я хотел помочь революции в нашей стране. Я сказал ему, что, прежде чем строить новое, нужно снести старое.
– Многие писали, что вы получили для этого подготовку в Советском Союзе.
– Опять выдумки.
– Вы имели контакты с военной кафедрой?
– Нет, я не имел с ними контактов. – Он на мгновение замолчал, глядя на меня немигающими глазами. – Я не знал, что вы говорите по-русски.
– Нет, я не говорю. Просто знаю это странное название. Он посмотрел на свои массивные наручные золотые часы, затем быстро заговорил на непонятном русском языке. Я смотрел на него, не понимая. Карлос улыбнулся:
– Если бы я прошел подготовку в Москве или где-нибудь еще в Советском Союзе, тогда зачем мне нужно было ехать на Ближний Восток учиться у палестинцев? Вспомните, что наш план был вернуться в Венесуэлу после подготовки. Советские были категорически против Дугласа Браво и повстанцев. Вот почему нам требовалось ехать на Ближний Восток.
– А что случилось с Соней?
– Ее отчислили. Она вернулась в Гавану, и наш ребенок, девочка, родился там.
– Вы ее видели после того, как оставили университет?
– Нет. Некоторое время мы переписывались. Я отправлял посылки для нашей дочери через кубинское посольство. Потом – ничего. Она даже не сообщила имя нашей дочери. Возможно, после всего случившегося так оно лучше.
Прежде чем мы продолжили обсуждать его приключения на Ближнем Востоке, я решил кое-что узнать.
– Вы только что обратились ко мне по-русски. Я не понял, что вы говорили мне.
Он встал во весь рост.
– Я хотел посмотреть, владеете ли вы русским.
Я кивнул и улыбнулся.
– Так что же вы сказали?
– Ну, что-то вроде: «Я думаю, что вы – агент КГБ и через пять минут вас выведут и расстреляют».
Я перестал улыбаться и делать записи. Карлос снова сел. На столе между нами стояла корзина, доверху наполненная пачками сигарет. Он взял пачку «Мальборо», открыл ее и предложил мне сигарету. Я не курил уже почти два года, но автоматически взял и прикурил. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Когда он заговорил, его голос звучал успокаивающе:
– Все в порядке. Я просто хотел посмотреть на вашу реакцию.
– Мне повезло, что я не говорю по-русски?
– Да.
(Дэвид Яллоп. //Совершенно секретно. – 1994. – №9)

Сколько стоит подстрелить президента

Через месяц после публикации в «Совершенно секретно» моей статьи «Черные маски спецназа» в редакции раздался звонок.
Мужчина, не представившись, сказал: «Герой статьи, бывший спецназовец, говоря о том, что его коллеги не идут на службу к мафии, мягко говоря, ввел вас в заблуждение. Если вы интересуетесь тем, как все обстоит на самом деле, могу рассказать». Я до сих пор не пойму, чем была вызвана откровенность человека, оказавшегося профессиональным киллером. Правда, в какой-то момент нашей беседы из глубин памяти всплыло на мгновение слово «кураж»…
Лето 70 назад отечественный исследователь преступного мира доктор Лобас столкнулся с таким редким для того времени криминальным происшествием – наемным убийством. Сегодня, по данным Главного управления уголовного розыска МВД России, в год расследуется свыше 200 заказных убийств. Причем специалисты знают: в действительности их в несколько раз больше. Точную цифру вряд ли кто назовет, так как «заказную мокруху» трудно либо отличить от несчастного случая, либо доказать. Еще недавно, по статистике того же МВД, львиную долю сделок «смерть – деньги» составляли убийства родственников, соседей, знакомых, заказанных из мести, ревности, стремления получить наследство и т. п. Исполнителями выступали «киллеры на час» – довольно пестрая публика, представленная бомжами, алкоголиками, бывшими спортсменами, солдатами-дезертирами. В ход шли бутылки, ножи, веревки, обрезы, охотничьи ружья.
За последние полтора года принялись убивать одного за другим воров в законе, авторитетов, банкиров, бизнесменов, предпринимателей. При этом уже использовалось полуавтоматическое и автоматическое оружие, а также взрывчатые вещества. Практически все убийцы благополучно покидали место преступления. Кто-то приписывает эти убийства членам преступных группировок, кто-то склонен полагать, что в России появился свой «эскадрон смерти», сформированный из сотрудников уголовного розыска, который сам творит и суд, и расправу. А вот мнение киллера:
«Так применять профессиональные средства могут люди, не только имеющие опыт обращения со служебным оружием, но и обученные убивать. Один грамотно – выстрелами в ноги – укладывает (а не убивает) телохранителя и шофера и аккуратно посылает три пули в „клиента“ – директора. Другой ловит „клиента“ в щель между шторами (с чердака бывшего здания КГБ) и всаживает ему пулю в лоб. Третий расстреливает объект в движущейся машине. И вы скажете, что это работают бывшие уголовники, мнящие себя суперменами? Оставьте иллюзии. Это – профи. И запомните – российский киллер-профессионал воспитан не в зоне под присмотром пахана. И стрелять он учился не на лесных опушках Подмосковья, и мускулы наращивал не в люберецких подвалах. Профессиональные киллеры имеют хорошую подготовку, за плечами у них либо спецподразделения армии и флота, участие в боевых операциях, либо они были подготовлены спецслужбами ныне распавшегося СССР и оттачивали свое мастерство и умение в специальных акциях. Давайте скажем честно: профессиональный киллер – это, как правило, человек, подготовленный Государством, сознательно выбравший для себя противозаконный род деятельности. Именно к этим людям предпочитают обращаться „крестные отцы“ мафии и воротилы теневого бизнеса. И не имеют при этом головной боли: гарантия стопроцентная и никаких следов…»
По словам киллера, профессионалы успешно работают под несчастный случай или самоубийство. Но такие заказы поступают в том случае, когда «клиента» хотят убрать тихо. Допустим, некий зам мечтает сесть в кресло директора фирмы. Последний может в пьяном виде вывалиться из окна, отравиться газом, упасть в лифтовую шахту и т. п. И сделано все будет так, что комар носа не подточит. Заказ на отстрел поступает, когда политику какой-то структуры надо изменить на 180 градусов. Убирая самого несговорчивого, устрашают остальных. Заказ получают через посредника. У моего собеседника к заказчику бывает только три вопроса: «кого?», иногда «где?» и «сколько?» Сразу платят половину плюс расходы на подготовку (приобретение оружия, левых номеров для автомашины, паспорта и др.). Остальное – после убийства. Но бывают случаи, когда всю сумму передают до начала операции.
Киллер: «Некоторые мои коллеги полагают, что для исполнения каждого заказа необходимо строго индивидуальное оружие, то есть отстрелянный „ствол“
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48