– Именно так, ни больше и ни меньше. Шведы согласились.
– Очень великодушно с их стороны, – сказал Денисон.
Кэри кивнул.
– Итак, молодой Мейрик отправился в Швецию, – продолжал он. – Однако оставаться там надолго не входило в его планы. Переехав в Осло, он жил здесь до тех пор, пока ему не исполнилось двадцать четыре. Затем он перебрался в Англию. Все это время он жил один – его семья была уничтожена во время войны, но, приехав в Англию, он сразу же женился. У его первой жены было то, в чем он нуждался, а именно деньги.
– Кому же не нужны деньги? – с усмешкой вставил Маккриди.
– Мы закончим гораздо быстрее, если ты не будешь вставлять идиотские замечания, – сказал Кэри. – Во-вторых, вам нужно знать, что у Мейрика очень светлая голова. У него талант изобретателя, особенно в области электроники, но в отличие от других изобретателей-самоучек он способен обращать свои изобретения в деньги. У первой миссис Мейрик было несколько тысяч годового дохода – вполне достаточно для начала. Когда они развелись, Мейрик оставил ее миллионершей и себя тоже не обделил. В том же духе он продолжал и дальше.
Кэри зажег спичку и поднес ее к трубке.
– К настоящему времени он стал заметной фигурой, сохранив при этом все свои таланты. Он владелец нескольких заводов и по уши завален оборонными контрактами. В англо-французском истребителе "Ягуар" полно его электронных штучек, в "Конкорде" тоже. Он занимался разработками по проекту танка "Чифтейн". На своем нынешнем уровне он возглавляет пару специальных комиссий по техническим вопросам, связанным с обороной; премьер-министр протолкнул его в мозговой трест при правительстве. Он чертовски значительная персона, но человек с улицы ничего о нем не знает. Картина ясна?
– Думаю, да, – ответил Денисон. – Но мне это пока что не помогает.
Кэри выпустил клуб дыма.
– Мейрик унаследовал мозги от отца, – сказал он. – Поэтому нам надо разобраться, что же представлял из себя старый Мейрик.
– Это необходимо? – Денисон вздохнул.
– Это относится к делу, – сурово сказал Кэри. – Ханну Меррикен был физиком – и, по всем отзывам, блестящим физиком. Есть мнение, что если бы он не был убит, то после войны оказался бы среди претендентов на Нобелевскую премию. Война положила конец его исследовательской деятельности; он начал работать на правительство в Виипури, втором по величине городе Финляндии. Но Виипури находится в Карелии. Сейчас это русский город, и русские называют его Выборгом, – взглянув на полуприкрытые глаза Денисона, он резко спросил:
– Надеюсь, я не слишком вас утомил?
– Продолжайте, – сказал Денисон. – Я всего лишь пытаюсь запомнить все эти названия.
– Во время войны Виипури был сильно разрушен; лабораторию, в которой работал Меррикен, разбомбили. Поэтому старик дал деру оттуда и отправился в Энсо, расположенный примерно в тридцати милях от Виипури. К тому времени он понимал, что русских уже не остановить, и хотел поместить свои бумаги в безопасное место. Перед войной он провел большую работу, результаты которой еще не были опубликованы и оставались в рукописях.
– Что же он сделал? – с интересом спросил Денисон.
– Он сложил все материалы в металлический ящик, заварил его и зарыл в саду возле своего дома. Молодой Гарри Меррикен – наш Гарри Мейрик – помогал ему. На следующий день Ханну Меррикен, его жена и младший сын были убиты при бомбежке. Если бы Гарри в то время был дома, то его постигла бы та же участь.
– Это важные материалы? – спросил Денисон.
– Да, – с горечью ответил Кэри. – В прошлом году Мейрик был в Швеции и случайно встретился с женщиной, у которой он жил несколько дней, когда эвакуировался из Финляндии. Она сказала ему, что убиралась у себя на чердаке и нашла старую коробку, которую он забыл перед отъездом. Мейрик забрал у нее эту коробку. Той же ночью в отеле он вскрыл ее и изучил содержимое. Сначала его позабавили реликвии юношеского энтузиазма более чем двадцатилетней давности. Там были схемы миниатюрного радиоприемника его собственного изобретения – уже тогда он интересовался электроникой, наброски радиоуправляемой модели самолета и тому подобный хлам. Но между страницами старого радиотехнического журнала он обнаружил листок, написанный его отцом, и благодаря этому материалы, зарытые в саду Меррикена, обрели первостепенное значение.
– Что это за материалы? – спросил Денисон.
Кэри не обратил внимания на вопрос.
– Мейрик быстро осознал, что попало к нему в руки, – продолжал он. – Сначала он поговорил об этом с парочкой шведских ученых, но затем у него в голове звякнул звоночек. Он быстренько вернулся в Англию и начал говорить с нужными людьми – на наше счастье, он достиг того положения в обществе, при котором человек знает, к кому следует обращаться в каждом конкретном случае. Люди, с которыми он поговорил, очень заинтересовались его сообщением, и после долгой закулисной возни к делу подключили меня.
– Задача состоит в том, чтобы произвести раскопки в саду?
– Совершенно верно. Единственная загвоздка – садик находится в России, – Кэри выбил трубку в пепельницу. – В данный момент двое моих людей околачиваются возле русской границы. По нашему плану сразу же после их отчета они должны были совершить татарский набег на Светогорск и выкопать материалы.
Просто, как прогуляться по Пиккадилли, – вставил Маккриди.
– Но Мейрика похитили, – продолжал Кэри. – Вместо него появились вы.
– Да, – с усилием произнес Денисов. – Но почему именно я?
– Не думаю, что нам стоит углубляться в этот вопрос, – мягко сказал Кэри. – На вашем месте мог оказаться любой человек, в достаточной степени похожий на Мейрика для несложной пластической операции.
Существовало множество и других ограничений, о которых Кэри умолчал, – требовался человек, исчезновение которого было бы замечено лишь через некоторое время, человек с подходящими психологическими данными, человек, с которым несложно войти в контакт. Кто-то в Англии осуществил тщательно продуманный план, и сейчас в Лондоне команда из десяти человек разбирала жизнь Денисова буквально по минутам в надежде найти ключ к его похищению. К сожалению, Денисона нельзя было спросить напрямик: Хардинг категорически запретил это, и Кэри подчинился – ему не хотелось, чтобы Денисов сошел с ума.
– Перейдем к следующему акту, – продолжал Кэри. – Какие-то люди – назовем их "группа X" – похитили Мейрика. Само собой, они не собираются предавать этот факт широкой огласке. Они не знают, известно ли нам о подмене, а мы не собираемся рассказывать им о нашем открытии, – он изучающе взглянул на Денисона. – Поэтому мы нуждаемся в вашем сотрудничестве, мистер Денисон.
– В каком смысле? – осторожно спросил Денисов.
– Мы хотим, чтобы вы остались доктором Мейриком и отправились в Финляндию.
У Денисона отвисла челюсть.
– Но это невозможно, – медленно сказал он. – У меня ничего не получится. К тому же я не говорю по-фински.
– До сих пор у вас все прекрасно получалось, – заметил Кэри. – Вы одурачили миссис Хансен и отлично справляетесь с дочерью Мейрика. Хардинг был прав – вы прекрасно владеете собой.
– Но язык! Мейрик же говорит по-фински!
– Он свободно владеет финским, шведским, норвежским и английским, – добродушно сказал Кэри. – Его французский вполне сносен, но с итальянским и испанским дела обстоят похуже.
– Так какого же черта я там буду делать? Кроме английского, я знаю французский в пределах школьной программы.
– Успокойтесь и послушайте меня, – Кэри снова начал набивать трубку. – В конце первой мировой войны многие из английских солдат женились на француженках и осели во Франции. Большинство из них работало в специальных комиссиях по присмотру за военными кладбищами. Через двадцать лет разразилась новая война, и во Францию вошел британский экспедиционный корпус. Новоприбывшая молодежь обнаружила, что старые солдаты совершенно забыли английский, свой родной язык, – он зажег спичку. – То же самое могло случиться и с Мейриком. Он не был в Финляндии с семнадцати лет – неудивительно, что за это время родной язык изгладился из его памяти.
– Но зачем вам понадобился я? Я не смогу привести вас к материалам – это мог сделать только Мейрик.
– Когда началась эта история, первым моим побуждением было отменить всю операцию, но затем я задумался, – сказал Кэри. – Прежде всего, мы не знаем, связано ли похищение Мейрика с нашей операцией. Его могли похитить по какой-нибудь другой причине, и в таком случае материалам ничто не угрожает. Во-вторых, мне представляется, что вы можете послужить хорошим раздражающим фактором – мы спутаем планы противной стороны в такой же степени, в какой они спутали наши. Если вы поедете в Финляндию как Мейрик, они растеряются. В возникшей неразберихе у нас может появиться шанс наложить лапу на материалы. Что вы об этом думаете?
– Я думаю, что вы сумасшедший, – ответил Денисон.
Кэри пожал плечами.
– Такая уж у меня профессия. На самом деле осуществлялись и более безумные планы – взять хотя бы майора Мартина, человека, который никогда не существовал.
– Ему не приходилось отвечать на вопросы, – возразил Денисон. – Все это кажется мне чертовски нелепым.
– Разумеется, вам заплатят, – небрежно сказал Кэри. – Хорошо заплатят. Вы получите компенсацию за нанесенные вам повреждения, а мистер Иредаль готов вернуть вас в нормальное состояние.
– Доктор Хардинг тоже готов?
– Готов, – подтвердил Кэри, мысленно спросив себя, до какой степени Денисон осознает свою ненормальность.
– Допустим, я откажусь, – тихо сказал Денисон. – Могу я в этом случае прибегнуть к услугам Иредаля и Хардинга?
Маккриди напряженно выпрямился.
– Разумеется, – Кэри лениво выпустил колечко дыма.
– Значит, это не шантаж, – заключил Денисон.
Невозмутимый Кэри изобразил на лице возмущение.
– О шантаже и речи быть не может, – раздраженно заявил он.
– Почему материалы Мейрика так важны для вас? О чем в них говорится?
– Этого я вам сказать не могу, мистер Денисон, – неторопливо ответил Кэри.
– Не можете или не хотите?
Кэри пожал плечами.
– Ну хорошо – не хочу.
– В таком случае я отказываюсь, – сказал Денисон. Кэри положил трубку.
– Это вопрос государственной безопасности, Денисон. Каждый знает лишь то, что необходимо знать. Миссис Хансен нет необходимости знать об этом, Яну Армстронгу нет необходимости знать об этом. Вам тоже.
– Меня похитили и пырнули ножом, – сказал Денисон. – Мне изменили лицо и изуродовали память, – он предостерегающе поднял руку. – Да, я знаю, и Хардинг говорил мне об этом: меня пугают попытки вспомнить о том, кем я был раньше. Теперь вы предлагаете мне продолжать игру в шарады, ехать в Финляндию и снова подвергать себя опасности, – его голос дрожал. – А когда я спрашиваю вас, почему я должен это делать, вы говорите, что мне нет необходимости знать об этом!
– Мне очень жаль, – сказал Кэри.
– Мне наплевать, жаль вам или нет. Можете заказывать мне билет до Лондона.
– Кто теперь занимается шантажом? – с иронией спросил Кэри.
– Требование разумное, – заметил Маккриди.
– Знаю, черт побери! – Кэри холодно взглянул на Денисона. – Если вы разболтаете хоть слово из того, что я вам сейчас расскажу, то окажетесь за решеткой до конца своих дней. Я лично прослежу за этим. Понятно?
Денисон кивнул.
– Все равно – я хочу знать.
Сделав над собой заметное усилие, Кэри заговорил.
– Судя по всему, в 1937 или 1938 году Ханну Меррикен нашел способ отражения рентгеновских лучей, – неохотно сказал он.
Денисон недоумевающе посмотрел на него.
– Это все?
– Все, – Кэри встал и потянулся.
– Этого недостаточно, – заявил Денисон. – Что в этом важного?
– Вам сказали то, что вы хотели узнать. Удовлетворитесь этим.
– Этого недостаточно. Я хочу знать, почему это так важно.
Кэри вздохнул.
– Ну хорошо. Расскажи ему, Джордж.
– Сначала я тоже ничего не понял, – сказал Маккриди. – Как и вы, я не мог взять в толк, о чем идет речь. Меррикен занимался чистой наукой и наткнулся на этот эффект перед самой войной. В те дни трудно было предвидеть какую-то практическую пользу от его открытия. Область применения рентгеновских лучей ограничивалась использованием их проникающей способности. Меррикен отложил свою находку в сторону как любопытную безделицу и не опубликовал о ней ни одной статьи, – он усмехнулся. – Шутка состоит в том, что сейчас практически каждая оборонная лаборатория в мире работает над проблемой отражения рентгеновских лучей, но все усилия до сих пор безуспешны.
– Почему это вдруг стало так важно? – спросил Денисон.
– Потому что появились лазеры, – деревянным голосом ответил Кэри.
– Вы знаете принцип работы лазера? – Денисон покачал головой, и Маккриди подмигнул ему. – Давайте посмотрим, как работал первый лазер, изобретенный в 1960 году. Он представлял собой стержень из синтетического рубина длиной примерно в четыре дюйма и примерно полдюйма в диаметре. Один конец стержня был посеребрен, чтобы создать отражающую поверхность, другой конец был посеребрен наполовину. Стержень был помещен в спиральную газоразрядную лампу, работающую по тому же принципу, что и фотовспышка. Уяснили?
– Пока что все ясно.
– В этих электронных вспышках заключена большая мощность, чем можно себе вообразить, – продолжал Маккриди. – К примеру, обычная вспышка, используемая в профессиональной фотографии, развивает мощность в 4000 лошадиных сил за ту краткую долю секунды, пока разряжается конденсатор. Вспышка, использовавшаяся в первых лазерах, была более мощной – скажем, 20.000 лошадиных сил. При вспышке свет проникает в рубиновый стержень, и тут происходит знаменательное событие: свет бегает взад-вперед по стержню, отражается от посеребренных концов, и наконец фотоны начинают двигаться согласованно. Ученые называют это когерентным светом в отличие от обычного света, в котором фотоны движутся хаотично.
Итак, при согласованном движении фотонов световое давление резко возрастает. Представьте себе толпу людей, которая пытается высадить дверь: они преуспевают значительно быстрее, если навалятся всем скопом, чем если будут подходить поодиночке. Фотоны высвобождаются одновременно и выстреливаются из полупосеребренного конца стержня в виде светового импульса. Этот импульс сохраняет почти всю ту мощность 20.000 лошадиных сил, которая высвободилась при разряде лампы.
Маккриди криво усмехнулся.
– Ученые мужи безумно обрадовались этой игрушке. Они обнаружили, что с ее помощью можно прожечь дыру в бритвенном лезвии с расстояния в шесть футов. В то время кто-то предложил измерять мощность лазера в "Жиллетах".
– Не уклоняйся от темы, – раздраженно сказал Кэри.
– Возможности применения в военной области были очевидны, – продолжал Маккриди. – В первую очередь лазер можно использовать в качестве дальномера. Выстрелите в мишень пучком света, измерьте мощность обратного импульса, и вы получите расстояние с точностью до дюйма. Были и другие разработки, но здесь есть одно разочаровывающее обстоятельство. В лазерах используется обычный свет, а свет нетрудно задержать, причем независимо от мощности импульса.
– Но рентгеновские лучи – другое дело, – задумчиво сказал Денисон.
– Совершенно верно. Теоретически сделать рентгеновский лазер вполне возможно, но есть одно существенное затруднение. Рентгеновские лучи обладают большой проникающей способностью, но практически не отражаются. Кроме Меррикена, никому не удалось добиться эффективного отражения рентгеновских лучей, а работа лазера, как вы уже поняли, основана на принципе многократного отражения.
Денисон поскреб подбородок, ощутив уже привычную жировую складку.
– Какое применение можно найти для рентгеновского лазера?
– Представьте себе баллистическую ракету с ядерной боеголовкой, летящую со скоростью несколько тысяч миль в час. Вам нужно перехватить ее другой ракетой, но вы не можете выстрелить с достаточной точностью – вы целитесь в то место, где предположительно будет пролетать вражеская ракета. На это уходит много времени и чертова уйма компьютерных расчетов. Имея рентгеновский лазер, вы целитесь непосредственно во вражескую ракету – луч движется со скоростью 186.000 миль в секунду – и прожигаете в ней аккуратненькую дырочку.
– Чушь! – сказал Кэри. – Вы разрезаете эту блядь пополам.
– Боже мой, – Денисон поежился. – Жуткая штука. Но можно ли сделать лазер достаточной мощности?
– Лазеры сильно изменились по сравнению с первыми образцами, – объяснил Маккриди. – Теперь не пользуются газоразрядными лампами – энергия черпается из ракетного двигателя. Существуют лазеры мощностью в миллионы лошадиных сил, но в них опять-таки используется обычный свет. При помощи рентгеновского лазера вы можете сшибить спутник с орбиты, находясь на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Очень великодушно с их стороны, – сказал Денисон.
Кэри кивнул.
– Итак, молодой Мейрик отправился в Швецию, – продолжал он. – Однако оставаться там надолго не входило в его планы. Переехав в Осло, он жил здесь до тех пор, пока ему не исполнилось двадцать четыре. Затем он перебрался в Англию. Все это время он жил один – его семья была уничтожена во время войны, но, приехав в Англию, он сразу же женился. У его первой жены было то, в чем он нуждался, а именно деньги.
– Кому же не нужны деньги? – с усмешкой вставил Маккриди.
– Мы закончим гораздо быстрее, если ты не будешь вставлять идиотские замечания, – сказал Кэри. – Во-вторых, вам нужно знать, что у Мейрика очень светлая голова. У него талант изобретателя, особенно в области электроники, но в отличие от других изобретателей-самоучек он способен обращать свои изобретения в деньги. У первой миссис Мейрик было несколько тысяч годового дохода – вполне достаточно для начала. Когда они развелись, Мейрик оставил ее миллионершей и себя тоже не обделил. В том же духе он продолжал и дальше.
Кэри зажег спичку и поднес ее к трубке.
– К настоящему времени он стал заметной фигурой, сохранив при этом все свои таланты. Он владелец нескольких заводов и по уши завален оборонными контрактами. В англо-французском истребителе "Ягуар" полно его электронных штучек, в "Конкорде" тоже. Он занимался разработками по проекту танка "Чифтейн". На своем нынешнем уровне он возглавляет пару специальных комиссий по техническим вопросам, связанным с обороной; премьер-министр протолкнул его в мозговой трест при правительстве. Он чертовски значительная персона, но человек с улицы ничего о нем не знает. Картина ясна?
– Думаю, да, – ответил Денисон. – Но мне это пока что не помогает.
Кэри выпустил клуб дыма.
– Мейрик унаследовал мозги от отца, – сказал он. – Поэтому нам надо разобраться, что же представлял из себя старый Мейрик.
– Это необходимо? – Денисон вздохнул.
– Это относится к делу, – сурово сказал Кэри. – Ханну Меррикен был физиком – и, по всем отзывам, блестящим физиком. Есть мнение, что если бы он не был убит, то после войны оказался бы среди претендентов на Нобелевскую премию. Война положила конец его исследовательской деятельности; он начал работать на правительство в Виипури, втором по величине городе Финляндии. Но Виипури находится в Карелии. Сейчас это русский город, и русские называют его Выборгом, – взглянув на полуприкрытые глаза Денисона, он резко спросил:
– Надеюсь, я не слишком вас утомил?
– Продолжайте, – сказал Денисон. – Я всего лишь пытаюсь запомнить все эти названия.
– Во время войны Виипури был сильно разрушен; лабораторию, в которой работал Меррикен, разбомбили. Поэтому старик дал деру оттуда и отправился в Энсо, расположенный примерно в тридцати милях от Виипури. К тому времени он понимал, что русских уже не остановить, и хотел поместить свои бумаги в безопасное место. Перед войной он провел большую работу, результаты которой еще не были опубликованы и оставались в рукописях.
– Что же он сделал? – с интересом спросил Денисон.
– Он сложил все материалы в металлический ящик, заварил его и зарыл в саду возле своего дома. Молодой Гарри Меррикен – наш Гарри Мейрик – помогал ему. На следующий день Ханну Меррикен, его жена и младший сын были убиты при бомбежке. Если бы Гарри в то время был дома, то его постигла бы та же участь.
– Это важные материалы? – спросил Денисон.
– Да, – с горечью ответил Кэри. – В прошлом году Мейрик был в Швеции и случайно встретился с женщиной, у которой он жил несколько дней, когда эвакуировался из Финляндии. Она сказала ему, что убиралась у себя на чердаке и нашла старую коробку, которую он забыл перед отъездом. Мейрик забрал у нее эту коробку. Той же ночью в отеле он вскрыл ее и изучил содержимое. Сначала его позабавили реликвии юношеского энтузиазма более чем двадцатилетней давности. Там были схемы миниатюрного радиоприемника его собственного изобретения – уже тогда он интересовался электроникой, наброски радиоуправляемой модели самолета и тому подобный хлам. Но между страницами старого радиотехнического журнала он обнаружил листок, написанный его отцом, и благодаря этому материалы, зарытые в саду Меррикена, обрели первостепенное значение.
– Что это за материалы? – спросил Денисон.
Кэри не обратил внимания на вопрос.
– Мейрик быстро осознал, что попало к нему в руки, – продолжал он. – Сначала он поговорил об этом с парочкой шведских ученых, но затем у него в голове звякнул звоночек. Он быстренько вернулся в Англию и начал говорить с нужными людьми – на наше счастье, он достиг того положения в обществе, при котором человек знает, к кому следует обращаться в каждом конкретном случае. Люди, с которыми он поговорил, очень заинтересовались его сообщением, и после долгой закулисной возни к делу подключили меня.
– Задача состоит в том, чтобы произвести раскопки в саду?
– Совершенно верно. Единственная загвоздка – садик находится в России, – Кэри выбил трубку в пепельницу. – В данный момент двое моих людей околачиваются возле русской границы. По нашему плану сразу же после их отчета они должны были совершить татарский набег на Светогорск и выкопать материалы.
Просто, как прогуляться по Пиккадилли, – вставил Маккриди.
– Но Мейрика похитили, – продолжал Кэри. – Вместо него появились вы.
– Да, – с усилием произнес Денисов. – Но почему именно я?
– Не думаю, что нам стоит углубляться в этот вопрос, – мягко сказал Кэри. – На вашем месте мог оказаться любой человек, в достаточной степени похожий на Мейрика для несложной пластической операции.
Существовало множество и других ограничений, о которых Кэри умолчал, – требовался человек, исчезновение которого было бы замечено лишь через некоторое время, человек с подходящими психологическими данными, человек, с которым несложно войти в контакт. Кто-то в Англии осуществил тщательно продуманный план, и сейчас в Лондоне команда из десяти человек разбирала жизнь Денисова буквально по минутам в надежде найти ключ к его похищению. К сожалению, Денисона нельзя было спросить напрямик: Хардинг категорически запретил это, и Кэри подчинился – ему не хотелось, чтобы Денисов сошел с ума.
– Перейдем к следующему акту, – продолжал Кэри. – Какие-то люди – назовем их "группа X" – похитили Мейрика. Само собой, они не собираются предавать этот факт широкой огласке. Они не знают, известно ли нам о подмене, а мы не собираемся рассказывать им о нашем открытии, – он изучающе взглянул на Денисона. – Поэтому мы нуждаемся в вашем сотрудничестве, мистер Денисон.
– В каком смысле? – осторожно спросил Денисов.
– Мы хотим, чтобы вы остались доктором Мейриком и отправились в Финляндию.
У Денисона отвисла челюсть.
– Но это невозможно, – медленно сказал он. – У меня ничего не получится. К тому же я не говорю по-фински.
– До сих пор у вас все прекрасно получалось, – заметил Кэри. – Вы одурачили миссис Хансен и отлично справляетесь с дочерью Мейрика. Хардинг был прав – вы прекрасно владеете собой.
– Но язык! Мейрик же говорит по-фински!
– Он свободно владеет финским, шведским, норвежским и английским, – добродушно сказал Кэри. – Его французский вполне сносен, но с итальянским и испанским дела обстоят похуже.
– Так какого же черта я там буду делать? Кроме английского, я знаю французский в пределах школьной программы.
– Успокойтесь и послушайте меня, – Кэри снова начал набивать трубку. – В конце первой мировой войны многие из английских солдат женились на француженках и осели во Франции. Большинство из них работало в специальных комиссиях по присмотру за военными кладбищами. Через двадцать лет разразилась новая война, и во Францию вошел британский экспедиционный корпус. Новоприбывшая молодежь обнаружила, что старые солдаты совершенно забыли английский, свой родной язык, – он зажег спичку. – То же самое могло случиться и с Мейриком. Он не был в Финляндии с семнадцати лет – неудивительно, что за это время родной язык изгладился из его памяти.
– Но зачем вам понадобился я? Я не смогу привести вас к материалам – это мог сделать только Мейрик.
– Когда началась эта история, первым моим побуждением было отменить всю операцию, но затем я задумался, – сказал Кэри. – Прежде всего, мы не знаем, связано ли похищение Мейрика с нашей операцией. Его могли похитить по какой-нибудь другой причине, и в таком случае материалам ничто не угрожает. Во-вторых, мне представляется, что вы можете послужить хорошим раздражающим фактором – мы спутаем планы противной стороны в такой же степени, в какой они спутали наши. Если вы поедете в Финляндию как Мейрик, они растеряются. В возникшей неразберихе у нас может появиться шанс наложить лапу на материалы. Что вы об этом думаете?
– Я думаю, что вы сумасшедший, – ответил Денисон.
Кэри пожал плечами.
– Такая уж у меня профессия. На самом деле осуществлялись и более безумные планы – взять хотя бы майора Мартина, человека, который никогда не существовал.
– Ему не приходилось отвечать на вопросы, – возразил Денисон. – Все это кажется мне чертовски нелепым.
– Разумеется, вам заплатят, – небрежно сказал Кэри. – Хорошо заплатят. Вы получите компенсацию за нанесенные вам повреждения, а мистер Иредаль готов вернуть вас в нормальное состояние.
– Доктор Хардинг тоже готов?
– Готов, – подтвердил Кэри, мысленно спросив себя, до какой степени Денисон осознает свою ненормальность.
– Допустим, я откажусь, – тихо сказал Денисон. – Могу я в этом случае прибегнуть к услугам Иредаля и Хардинга?
Маккриди напряженно выпрямился.
– Разумеется, – Кэри лениво выпустил колечко дыма.
– Значит, это не шантаж, – заключил Денисон.
Невозмутимый Кэри изобразил на лице возмущение.
– О шантаже и речи быть не может, – раздраженно заявил он.
– Почему материалы Мейрика так важны для вас? О чем в них говорится?
– Этого я вам сказать не могу, мистер Денисон, – неторопливо ответил Кэри.
– Не можете или не хотите?
Кэри пожал плечами.
– Ну хорошо – не хочу.
– В таком случае я отказываюсь, – сказал Денисон. Кэри положил трубку.
– Это вопрос государственной безопасности, Денисон. Каждый знает лишь то, что необходимо знать. Миссис Хансен нет необходимости знать об этом, Яну Армстронгу нет необходимости знать об этом. Вам тоже.
– Меня похитили и пырнули ножом, – сказал Денисон. – Мне изменили лицо и изуродовали память, – он предостерегающе поднял руку. – Да, я знаю, и Хардинг говорил мне об этом: меня пугают попытки вспомнить о том, кем я был раньше. Теперь вы предлагаете мне продолжать игру в шарады, ехать в Финляндию и снова подвергать себя опасности, – его голос дрожал. – А когда я спрашиваю вас, почему я должен это делать, вы говорите, что мне нет необходимости знать об этом!
– Мне очень жаль, – сказал Кэри.
– Мне наплевать, жаль вам или нет. Можете заказывать мне билет до Лондона.
– Кто теперь занимается шантажом? – с иронией спросил Кэри.
– Требование разумное, – заметил Маккриди.
– Знаю, черт побери! – Кэри холодно взглянул на Денисона. – Если вы разболтаете хоть слово из того, что я вам сейчас расскажу, то окажетесь за решеткой до конца своих дней. Я лично прослежу за этим. Понятно?
Денисон кивнул.
– Все равно – я хочу знать.
Сделав над собой заметное усилие, Кэри заговорил.
– Судя по всему, в 1937 или 1938 году Ханну Меррикен нашел способ отражения рентгеновских лучей, – неохотно сказал он.
Денисон недоумевающе посмотрел на него.
– Это все?
– Все, – Кэри встал и потянулся.
– Этого недостаточно, – заявил Денисон. – Что в этом важного?
– Вам сказали то, что вы хотели узнать. Удовлетворитесь этим.
– Этого недостаточно. Я хочу знать, почему это так важно.
Кэри вздохнул.
– Ну хорошо. Расскажи ему, Джордж.
– Сначала я тоже ничего не понял, – сказал Маккриди. – Как и вы, я не мог взять в толк, о чем идет речь. Меррикен занимался чистой наукой и наткнулся на этот эффект перед самой войной. В те дни трудно было предвидеть какую-то практическую пользу от его открытия. Область применения рентгеновских лучей ограничивалась использованием их проникающей способности. Меррикен отложил свою находку в сторону как любопытную безделицу и не опубликовал о ней ни одной статьи, – он усмехнулся. – Шутка состоит в том, что сейчас практически каждая оборонная лаборатория в мире работает над проблемой отражения рентгеновских лучей, но все усилия до сих пор безуспешны.
– Почему это вдруг стало так важно? – спросил Денисон.
– Потому что появились лазеры, – деревянным голосом ответил Кэри.
– Вы знаете принцип работы лазера? – Денисон покачал головой, и Маккриди подмигнул ему. – Давайте посмотрим, как работал первый лазер, изобретенный в 1960 году. Он представлял собой стержень из синтетического рубина длиной примерно в четыре дюйма и примерно полдюйма в диаметре. Один конец стержня был посеребрен, чтобы создать отражающую поверхность, другой конец был посеребрен наполовину. Стержень был помещен в спиральную газоразрядную лампу, работающую по тому же принципу, что и фотовспышка. Уяснили?
– Пока что все ясно.
– В этих электронных вспышках заключена большая мощность, чем можно себе вообразить, – продолжал Маккриди. – К примеру, обычная вспышка, используемая в профессиональной фотографии, развивает мощность в 4000 лошадиных сил за ту краткую долю секунды, пока разряжается конденсатор. Вспышка, использовавшаяся в первых лазерах, была более мощной – скажем, 20.000 лошадиных сил. При вспышке свет проникает в рубиновый стержень, и тут происходит знаменательное событие: свет бегает взад-вперед по стержню, отражается от посеребренных концов, и наконец фотоны начинают двигаться согласованно. Ученые называют это когерентным светом в отличие от обычного света, в котором фотоны движутся хаотично.
Итак, при согласованном движении фотонов световое давление резко возрастает. Представьте себе толпу людей, которая пытается высадить дверь: они преуспевают значительно быстрее, если навалятся всем скопом, чем если будут подходить поодиночке. Фотоны высвобождаются одновременно и выстреливаются из полупосеребренного конца стержня в виде светового импульса. Этот импульс сохраняет почти всю ту мощность 20.000 лошадиных сил, которая высвободилась при разряде лампы.
Маккриди криво усмехнулся.
– Ученые мужи безумно обрадовались этой игрушке. Они обнаружили, что с ее помощью можно прожечь дыру в бритвенном лезвии с расстояния в шесть футов. В то время кто-то предложил измерять мощность лазера в "Жиллетах".
– Не уклоняйся от темы, – раздраженно сказал Кэри.
– Возможности применения в военной области были очевидны, – продолжал Маккриди. – В первую очередь лазер можно использовать в качестве дальномера. Выстрелите в мишень пучком света, измерьте мощность обратного импульса, и вы получите расстояние с точностью до дюйма. Были и другие разработки, но здесь есть одно разочаровывающее обстоятельство. В лазерах используется обычный свет, а свет нетрудно задержать, причем независимо от мощности импульса.
– Но рентгеновские лучи – другое дело, – задумчиво сказал Денисон.
– Совершенно верно. Теоретически сделать рентгеновский лазер вполне возможно, но есть одно существенное затруднение. Рентгеновские лучи обладают большой проникающей способностью, но практически не отражаются. Кроме Меррикена, никому не удалось добиться эффективного отражения рентгеновских лучей, а работа лазера, как вы уже поняли, основана на принципе многократного отражения.
Денисон поскреб подбородок, ощутив уже привычную жировую складку.
– Какое применение можно найти для рентгеновского лазера?
– Представьте себе баллистическую ракету с ядерной боеголовкой, летящую со скоростью несколько тысяч миль в час. Вам нужно перехватить ее другой ракетой, но вы не можете выстрелить с достаточной точностью – вы целитесь в то место, где предположительно будет пролетать вражеская ракета. На это уходит много времени и чертова уйма компьютерных расчетов. Имея рентгеновский лазер, вы целитесь непосредственно во вражескую ракету – луч движется со скоростью 186.000 миль в секунду – и прожигаете в ней аккуратненькую дырочку.
– Чушь! – сказал Кэри. – Вы разрезаете эту блядь пополам.
– Боже мой, – Денисон поежился. – Жуткая штука. Но можно ли сделать лазер достаточной мощности?
– Лазеры сильно изменились по сравнению с первыми образцами, – объяснил Маккриди. – Теперь не пользуются газоразрядными лампами – энергия черпается из ракетного двигателя. Существуют лазеры мощностью в миллионы лошадиных сил, но в них опять-таки используется обычный свет. При помощи рентгеновского лазера вы можете сшибить спутник с орбиты, находясь на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31