Тебя что-то связывает с графом… Понимаешь, я не хотел бы лезть не в свое дело… Но все же… как-то…
– Я понял. – Хромой поправил сверток, который держал под мышкой. Там что-то звякнуло. – В конце концов, мне скрывать нечего… И в Ливде тебе это может рассказать любой… Почему бы и не я…
– Что именно «это» может рассказать любой в Ливде?
– Ты слышал, как малыш Эрствин стал графом? – вместо ответа спросил Хромой.
– Ну… разумеется, я знаю то же, что и все… Он убил этого злого эльфа из Семи Башен и…
– Так вот, некоторые безответственные болтуны утверждают, что на самом деле эльфа убил я.
Томен внимательно поглядел на собеседника, тот ответил прозрачным взглядом.
– И… – протянул колдун, – что?
– Ничего, – твердо закончил Хромой. – Я, разумеется, не верю подобным глупостям. Ну что, пойдем? Нас, должно быть, ждут.
ГЛАВА 16
Когда Томен с Хромым вошли в комнату, их приятели как раз вели оживленный диспут относительно возможности отправить сухопутный караван с грузом соленой рыбы. В континентальном Сантлаке товар неизменно пользовался спросом, проблема же заключалась в обеспечении безопасности и отсутствии начального капитала. Собственно, это были две стороны одной и той же проблемы. Если вложить достаточные средства и снарядить большую партию, то размеры каравана послужат лучшей защитой от местных рыцарей-разбойников, предпочитающих добычу помельче… Так что все сводилось к деньгам. Вообще в этом мире все сводится к деньгам.
При появлении Хромого и Великолепного разговор прервался. Хромой спокойно пересек комнату и бросил на стол свою ношу. В бауле глухо звякнуло.
– Итак, с чего начнем? – осведомился Хромой. – С экипировки Великолепного или с плана обороны?
– Экипировка – проще, – рассудил Лысый. – Давай сперва покончим с этим, а потом еще раз комнату осмотрим… и все такое прочее. Хотя я не понимаю…
– Ладно. Тогда – вот. Держи, примерь!
С этими словами Хромой швырнул магу что-то широченное, ярко-багровое, блестящее, измятое и тяжелое. Томен повертел ткань в руках, расправил, перебрал пальцами слегка обтрепанную золотую бахрому на краях и принялся, сопя, напяливать на себя. Остальные с любопытством наблюдали за колдуном.
– Неудобно, – наконец заявил Томен, оправляя тяжелую роскошную мантию и ворочаясь где-то в ее укромных глубинах среди многочисленных складок.
Чародей чувствовал себя словно засунутым в мешок, тяжелые складки опутывали и не давали даже поднять руку. Очень странный наряд.
– Там есть прорези для рук, ты можешь ими воспользоваться, – посоветовал Хромой, пряча улыбку. – Если хочешь, конечно. Лично я совершенно уверен, что, если просунуть руки в прорези, будет удобней.
Прошла еще минута, прежде чем Великолепный разобрался, наконец, со всеми мелочами.
– Да, богато, – вынес он приговор, – как раз то, что надо для торжественного въезда в город. Но заниматься в этой штуке хоть чем-то мало-мальски серьезным будет… э-э… неудобно.
– В ней и на толчок сходить неудобно будет, – поддакнул Лотрик.
– Это только для въезда, – успокоил мага Хромой, – теперь этот колпак… и вот это еще.
– Ух… А что это?
– Гномья боевая маска. Забрало такое вроде бы. Мы его к шляпе подцепим, должно смотреться очень эффектно.
– Конечно, – поддакнул неугомонный шкипер.
Томен, поддернув широченные складки, заменявшие мантии рукава, принял странный предмет и начал вертеть его так и этак. Маска изображала бородатое лицо с крупными благородными чертами. Борода, составленная из гибко соединенных сегментов, служила одновременно зашитой горла и отчасти – груди. В верхней части личина имела колечки и отверстия, наверняка предназначенные для крепежа, а тускло блестящая темная наружная поверхность отливала желтым там, где на ней играли блики света. Шляпа тоже оказалась под стать мантии – расшитая золотыми звездами, отделанная мишурой и блестками…
– Здорово! – заключил, наконец, Томен. – Я. пожалуй, куплю это все у… как его? У твоего старьевщика… Он недорого запросит, а?
– О, он очень жадный парень, наш Шугель, – ответил Хромой, – но я надеюсь, тебе удастся выторговать скидку. Все же вещи, так сказать, не массового спроса. Не каждый день к Шугелю обращается покупатель, способный польститься на столь роскошное шмотье. Обычно у него клиентура попроще.
– Ладно… А маска – это зачем?
– Да больно рожа у тебя… того, несолидная, – ответил вместо Хромого Лотрик, – не похож ты на великолепного. Слышь, Пекондор-перекинь-через-забор? Для Великолепного ты, говорю, рожей не вышел. А в маске – так вроде ничего. Особенно когда молчишь.
– Будешь колдун Золотая Маска, – подтвердил Хромой. – Нравится? Конечно, придется эту рухлядь надраить как следует, тогда заблестит.
– Звучит неплохо, – вынужден был признать Томен, – «колдун Золотая Маска» – в этом есть определенный стиль… Но я мог бы просто изменить свою внешность… Седой парик, борода…
– Это ты уже пробовал сегодня. Не стоит повторяться, верно? Тогда с этим мы, кажется, все решили. Перейдем к обороноспособности комнаты.
* * *
– А что обороноспособность? – буркнул Лысый.
– Мы должны выяснить, как именно был убит Горек Дудочка, и приготовиться к отражению подобного нападения, – заявил Томен и принялся стаскивать багровую мантию.
С минуту все молча наблюдали за поединком колдуна и предмета одежды. Мантия сопротивлялась изо всех сил – путалась, обвивалась тяжелыми складками вокруг рук, цеплялась бахромой за пряжку ремня… Но маг был непреклонен и шаг за шагом теснил неприятеля… Наконец Лысый, не дожидаясь конца схватки, заговорил:
– Я не понял. Что мы должны выяснить? Горек лежал вот здесь, у стола, весь истыкан кинжалами… истек кровью. Его ученик – у порога. Дверь была открыта.
Из вороха тяжелых багровых складок показалось лицо колдуна – тоже багровое от усилий:
– Дверь была зачарована Гореком. Хозяин постоялого двора потом специально приглашал мага, чтобы снять запирающее заклинание, то есть дверь не вскрыли снаружи… И к тому же замок цел.
– Да, но ученик! – возразил Лысый. – Его нашли у двери. Я так понимаю, что он пытался помешать…
– Вот он и открыл дверь, – бросил Хромой. – Бандиты ждали в коридоре, и как только он показался на пороге…
– Ученик Дудочки был предателем? Вот ведь, ежа ему в… – встрял Лотрик. – А чего ж его свои-то?..
– Нет, он не был предателем, – спокойным тоном заметил Хромой.
Видно было, что он обожает эффекты и специально недоговаривает, заставляя «публику» переспросить.
– А… как же?
– Он хотел сбежать. Спастись от смерти. Горек к тому времени уже выбыл из игры.
– Постой, Хромой. – Лысый наморщил лоб и снова оглядел комнату. – Погоди. Я что-то не пойму… Значит, ты считаешь, что сперва прикончили мага?
– Не прикончили. Я сказал «выбыл из игры», но когда открылась дверь, Горек скорее всего был жив. Да, наверняка. Они убили ученика, ворвались 15 дверь и прикончили мага ножами. Или помогли тем, кто добивал. Погоди, не спорь. Вы все делали одну ошибку, говоря о кинжалах. Иди сюда. – Хромой пересек комнату и указал свежую дырку в стене: – Видишь?
– Ну… дыра.
Лотрик тоже приблизился и пощупал края узкого отверстия. Томен, наконец-то скинувший мантию, подошел следом.
– Это от стрелы. Вы все почему-то твердили о кинжалах, хотя первые раны Дудочке были нанесены стрелами.
– Стрелами? – Лысый почесал темя. – А почему ты раньше не говорил?
– Меня никто не спрашивал. – Хромой пожал плечами. – Эрствин попросил меня осмотреть труп, я сказал ему: несколько ран нанесено стрелами. Остальные, похоже, кровоточили не слишком сильно – значит, ножами Дудочку добивали позже. Когда в окно посыпались стрелы, Горек свалился со стула – вот сюда. Стул лежал, кажется, примерно так…
Хромой принялся показывать, уложив стул набок и тыча пальцем в чисто отмытые половицы:
– Смотри, Коль. Здесь он свалился. Одна стрела пробило легкое, здесь тоже были пятна, Горек харкал кровью и на ножке стола остались следы, служанка плохо замыла, смотри.
– Ага-а-а… А чего ж мы-то…
– Потому что не привыкли иметь дело со стрелами. Никто из ваших не обратил внимание, что некоторые раны – очень узкие?
– Ну, ты же знаешь, бывают такие стилеты…
– Да брось, Коль. Брось. Стилеты, хех-х… Это ваша промашка. Так вот, в окно посыпались стрелы, Горек упал. Он еще сумел заползти за стол, а его дурень-ученик перепугался и кинулся к выходу. Он открыл зачарованную дверь, но в коридоре тоже ждали убийцы.
– Ага… – наконец подал голос и Томен. – А как ты объяснишь царапины, на подоконнике? Странные, а?
– Заметил, значит? – улыбнулся Хромой. – А наши доблестные стражники снова проглядели, верно, Коль?.. Царапины на подоконнике… Судя по тому, что никто не приметил толпу убийц, покидающую заведение… и судя по тому, что вряд ли они стали бы расходиться поодиночке, я предполагаю, что с крыши им спустили веревку и этим путем разбойники убрались отсюда. Становясь на подоконник. У кого-то из них на сапогах были новые набойки или что-то в этом роде. Вот и царапины.
* * *
Томен отложил смятую мантию и, подойдя к окну, осмотрел окрестности.
– А откуда же они стреляли?.. Крыша конюшни куда ниже, чем наше окно…
Компания собралась у окна – все вертели головами, вглядываясь в крыши ближайших домов.
– Я думаю, вот с того здания, – наконец решил Хромой.
Все словно ждали этих слов – прежде чем выскажется единственный эксперт, никто не хотел ничего предполагать, опасаясь попасть в глупое положение. Теперь Лотрик и сержант загалдели, перебивая друг друга:
– Ага, ближе этой крыши нет ничего…
– Да, но вон там дерево!
– А ведь верно!..
– Не думаю, что стреляли с дерева, – твердо заявил Хромой. – Стрелков было двое или больше, так мне кажется. Так что скорее – крыша. Вон тот дом ближе других и высота подходящая.
– Но этот дом все же довольно далеко, – заметил Лысый, – ты что же, хочешь сказать – эльфы?
– Ты чего, Коль? – Удивление Хромого было совершенно искренним. – Ну откуда здесь эльфы? И зачем? Метров сорок – довольно много, но ничего необычного в этом выстреле не будет. Хороший солдат или охотник наверняка покажет вам такую стрельбу без труда. Вот беда с вами, горожанами… Как увидите боевой молот – так сразу кричите: «Гном! Гном!», а если лук и стрелу, то: «Эльф!» Скажи мне, Коль, почему ты не веришь в людей? Это, между прочим, граничит со святотатством.
– Послушай, оставь свои шутки, – обиделся стражник, – ну да, я не прав. Не прав, признаю. Тебе лучше знать насчет луков и стрел… Гангмар возьми… Я почему-то вспомнил Меннегерна… Сам не пойму, с чего… Ну… понимаешь, лук, стрелы, эльфы, Меннегерн… Гангмар же знает что в голову лезет…
– Ничего, Коль, – кивнул Хромой. – Это все твоя работа нервная… Ладно, давай лучше о деле. Ты здание приметил?
– А как же.
– Вот и хорошо. Завтра ночью там на крыше будут твои «эльфы». Понимаешь?
– Понимаю. Возьмем.
– Но…
– Да понял я, Хромой, все понял. Шума не будет. Сделаем тихо…
– Вот и хорошо. Я сейчас – к его светлости. Продумаем церемонию торжественного въезда колдуна. Великолепный, собирай барахло. Отправишься, наверное, со мной. Обсудим с сэром Эрствином твое появление в качестве Золотой Маски…
Томена смутила бесцеремонность, с которой распоряжается странный приятель юного графа.
– Да, но… быть может, я мог бы здесь немного поколдовать… приготовиться… Ну, знаешь, несколько ударов боевой магии…
– «Боевой магии»? – В голосе Хромого явно слышалось пренебрежение. – Завтра здесь не будет, я думаю, никакой боевой магии. Будет обычная драка.
– А…
– Послушай, ты когда-нибудь попадал в серьезные переделки? Нет? Тогда поверь мне на слово – тебе лучше всего сидеть вон там – сбоку от окна, в уголочке, и стараться не угодить под стрелы. С лучниками разберется стража – верно, Коль?.. Кстати, пришли кого-нибудь потолковее и сюда. В коридоре будет несколько бандитов – если, конечно, они станут использовать прежний план… Ну а я займусь теми, кто полезет в окно.
– В окно?
– Если кто-то спускает с крыши веревки, логично предположить, что он по этим веревкам может постараться влезть сюда. Логично ведь?
– Логично, – кивнул Томен. – Ты это имел в виду, когда сказал, что те, что ворвались в дверь, «помогли тем, кто добивал»? Думаешь, атака через окно тоже будет?
– Если, повторяю, они не изменят плана.
ГЛАВА 17
На следующий день по Ливде поползли слухи. Словно ленивые змеи – медленные и неотвратимые. Различаясь в деталях, слухи сходились в главном – ожидается прибытие некоего великого чародея, который положит конец бесчинствам неуловимой банды.
К владельцу «Доброго паруса» (того самого постоялого двора, где был убит Горек Дудочка) явился посланец его светлости графа Эрствина и передал повеление правителя – бывшую комнату чародея никому не сдавать без дозволения. Сегодня по графскому приглашению прибудет некий господин, пожелавший остановиться именно в «Добром парусе» и именно в той самой комнате. На все расспросы хозяина посланец ответил туманным намеком на таинственную связь между будущим постояльцем и покойным Дудочкой… Стражники расхаживали по улицам в большом числе, совали свои носы куда надо и не надо… и хвастались, что теперь-то они, мол, покажут… Что и кому они покажут – было не вполне ясно, но… звучало это довольно-таки многозначительно. Сержант Коль Токит по кличке Лысый зашел в «Шпору сэра Тигилла», с хозяином которой был дружен (то есть за определенную плату закрывал глаза на кое-какие махинации кабатчика), и под дармовую кружку пива поведал, что нынче в город прибудет знаменитый маг – «не чета нашим шарлатанам», как выразился сержант, – и займется поимкой пресловутой банды гастролеров, до Гангмара всем надоевшей… Как только Лысый покинул «Шпору сэра Тигилла», хозяин подозвал поваренка (приходившегося ему, кстати, двоюродным племянником и отчасти посвященного в дядины дела), пошептал что-то пареньку на ухо и отправил к некоему мастеру Обуху с тайным сообщением. Обух этот был, кстати, атаманом местных, ливдинских, разбойников.
Что именно передал поваренок Обуху, неизвестно, но часом позже атаман собрал своих подручных на совет и велел нынче ночью не «работать»… Да много чего произошло поутру, те из ливдинцев, что понаблюдательнее, получили достаточно красноречивых намеков, чтобы сделать совершенно ясный вывод…
Наконец, ближе к полудню, к Восточным воротам строем подошли солдаты в красно-желтой имперской форме. Излишне, пожалуй, суетясь, они выстроились вдоль дороги перед въездом в город. Стражники принялись сгонять возниц, въезжавших в ворота с той и другой стороны. Было велено держать проезд свободным – мол, прибудет важная персона, не привыкшая ждать. Поэтому стражники велели возницам собираться в партии по десять телег – и затем пропускали попеременно туда и обратно, так что половина ширины дороги и всегда была свободна. Возницы ворчали, но подчинялись…
Еще часом позже к воротам подъехала кавалькада. Во главе был сам граф Ливдинский сэр Эрствин из Леверкоя, его сопровождало не меньше двадцати человек – несколько членов городского Совета, телохранители в кольчугах, оруженосцы со знаменами…
Тем возницам, которым«посчастливилось» оказаться здесь именно в это время, было велено освободить проезд – или убраться и переждать где-нибудь в городе, или загнать свои возы и фургоны в переулки… Граф со свитой, не останавливаясь, миновал ворота и поскакал по дороге – вдоль вереницы телег, ожидавших цроезда снаружи… Всадники скрылись среди пологих холмов – рыжих, выгоревших на солнце… Прошло около десяти минут, и кавалькада снова показалась из-за поворота. Теперь всадники двигались шагом, а во главе колонны рядом с графом ехал чужестранец. Ливдинцам, столпившимся у ворот, чтобы полюбоваться диковинным зрелищем, гость его светлости показался настоящим великаном. Хотя лошадь прибывшего заметно уступала размерами боевому коню сэра Эрствина, сам он возвышался над тщедушной фигуркой графа, словно башня. На непомерно широких плечах пришельца пламенели под полуденным солнцем складки багровой бархатной мантии, диковинная высокая шляпа вспыхивала шитыми золотом звездами… Но больше всего поразило горожан лицо странного гостя, вернее, то, что оно скрывалось за ослепительно блестящей маской… Подобного в Ливде еще не видели. Необычный наряд, разумеется, выдавал в приезжем того самого чародея, о прибытии которого полгорода толковало с утра. Ехал маг спокойно, его смирный конек рысил чуть позади графского жеребца, но держался чужеземец величественно и важно. Набранная из металлических звеньев борода невиданной маски ритмично позвякивала на широченной груди, и мелодичный звон ее красиво перекликался с перестуком копыт…
Даже меняла, слывший в Ливде человеком мрачным, нелюдимым и невозмутимым, вышел из своей лавочки, чтобы полюбоваться кавалькадой, въезжающей в Восточные ворота… Приложив ладонь козырьком ко лбу, меняла проводил приезжего мага внимательным взглядом и объявил во всеуслышание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Я понял. – Хромой поправил сверток, который держал под мышкой. Там что-то звякнуло. – В конце концов, мне скрывать нечего… И в Ливде тебе это может рассказать любой… Почему бы и не я…
– Что именно «это» может рассказать любой в Ливде?
– Ты слышал, как малыш Эрствин стал графом? – вместо ответа спросил Хромой.
– Ну… разумеется, я знаю то же, что и все… Он убил этого злого эльфа из Семи Башен и…
– Так вот, некоторые безответственные болтуны утверждают, что на самом деле эльфа убил я.
Томен внимательно поглядел на собеседника, тот ответил прозрачным взглядом.
– И… – протянул колдун, – что?
– Ничего, – твердо закончил Хромой. – Я, разумеется, не верю подобным глупостям. Ну что, пойдем? Нас, должно быть, ждут.
ГЛАВА 16
Когда Томен с Хромым вошли в комнату, их приятели как раз вели оживленный диспут относительно возможности отправить сухопутный караван с грузом соленой рыбы. В континентальном Сантлаке товар неизменно пользовался спросом, проблема же заключалась в обеспечении безопасности и отсутствии начального капитала. Собственно, это были две стороны одной и той же проблемы. Если вложить достаточные средства и снарядить большую партию, то размеры каравана послужат лучшей защитой от местных рыцарей-разбойников, предпочитающих добычу помельче… Так что все сводилось к деньгам. Вообще в этом мире все сводится к деньгам.
При появлении Хромого и Великолепного разговор прервался. Хромой спокойно пересек комнату и бросил на стол свою ношу. В бауле глухо звякнуло.
– Итак, с чего начнем? – осведомился Хромой. – С экипировки Великолепного или с плана обороны?
– Экипировка – проще, – рассудил Лысый. – Давай сперва покончим с этим, а потом еще раз комнату осмотрим… и все такое прочее. Хотя я не понимаю…
– Ладно. Тогда – вот. Держи, примерь!
С этими словами Хромой швырнул магу что-то широченное, ярко-багровое, блестящее, измятое и тяжелое. Томен повертел ткань в руках, расправил, перебрал пальцами слегка обтрепанную золотую бахрому на краях и принялся, сопя, напяливать на себя. Остальные с любопытством наблюдали за колдуном.
– Неудобно, – наконец заявил Томен, оправляя тяжелую роскошную мантию и ворочаясь где-то в ее укромных глубинах среди многочисленных складок.
Чародей чувствовал себя словно засунутым в мешок, тяжелые складки опутывали и не давали даже поднять руку. Очень странный наряд.
– Там есть прорези для рук, ты можешь ими воспользоваться, – посоветовал Хромой, пряча улыбку. – Если хочешь, конечно. Лично я совершенно уверен, что, если просунуть руки в прорези, будет удобней.
Прошла еще минута, прежде чем Великолепный разобрался, наконец, со всеми мелочами.
– Да, богато, – вынес он приговор, – как раз то, что надо для торжественного въезда в город. Но заниматься в этой штуке хоть чем-то мало-мальски серьезным будет… э-э… неудобно.
– В ней и на толчок сходить неудобно будет, – поддакнул Лотрик.
– Это только для въезда, – успокоил мага Хромой, – теперь этот колпак… и вот это еще.
– Ух… А что это?
– Гномья боевая маска. Забрало такое вроде бы. Мы его к шляпе подцепим, должно смотреться очень эффектно.
– Конечно, – поддакнул неугомонный шкипер.
Томен, поддернув широченные складки, заменявшие мантии рукава, принял странный предмет и начал вертеть его так и этак. Маска изображала бородатое лицо с крупными благородными чертами. Борода, составленная из гибко соединенных сегментов, служила одновременно зашитой горла и отчасти – груди. В верхней части личина имела колечки и отверстия, наверняка предназначенные для крепежа, а тускло блестящая темная наружная поверхность отливала желтым там, где на ней играли блики света. Шляпа тоже оказалась под стать мантии – расшитая золотыми звездами, отделанная мишурой и блестками…
– Здорово! – заключил, наконец, Томен. – Я. пожалуй, куплю это все у… как его? У твоего старьевщика… Он недорого запросит, а?
– О, он очень жадный парень, наш Шугель, – ответил Хромой, – но я надеюсь, тебе удастся выторговать скидку. Все же вещи, так сказать, не массового спроса. Не каждый день к Шугелю обращается покупатель, способный польститься на столь роскошное шмотье. Обычно у него клиентура попроще.
– Ладно… А маска – это зачем?
– Да больно рожа у тебя… того, несолидная, – ответил вместо Хромого Лотрик, – не похож ты на великолепного. Слышь, Пекондор-перекинь-через-забор? Для Великолепного ты, говорю, рожей не вышел. А в маске – так вроде ничего. Особенно когда молчишь.
– Будешь колдун Золотая Маска, – подтвердил Хромой. – Нравится? Конечно, придется эту рухлядь надраить как следует, тогда заблестит.
– Звучит неплохо, – вынужден был признать Томен, – «колдун Золотая Маска» – в этом есть определенный стиль… Но я мог бы просто изменить свою внешность… Седой парик, борода…
– Это ты уже пробовал сегодня. Не стоит повторяться, верно? Тогда с этим мы, кажется, все решили. Перейдем к обороноспособности комнаты.
* * *
– А что обороноспособность? – буркнул Лысый.
– Мы должны выяснить, как именно был убит Горек Дудочка, и приготовиться к отражению подобного нападения, – заявил Томен и принялся стаскивать багровую мантию.
С минуту все молча наблюдали за поединком колдуна и предмета одежды. Мантия сопротивлялась изо всех сил – путалась, обвивалась тяжелыми складками вокруг рук, цеплялась бахромой за пряжку ремня… Но маг был непреклонен и шаг за шагом теснил неприятеля… Наконец Лысый, не дожидаясь конца схватки, заговорил:
– Я не понял. Что мы должны выяснить? Горек лежал вот здесь, у стола, весь истыкан кинжалами… истек кровью. Его ученик – у порога. Дверь была открыта.
Из вороха тяжелых багровых складок показалось лицо колдуна – тоже багровое от усилий:
– Дверь была зачарована Гореком. Хозяин постоялого двора потом специально приглашал мага, чтобы снять запирающее заклинание, то есть дверь не вскрыли снаружи… И к тому же замок цел.
– Да, но ученик! – возразил Лысый. – Его нашли у двери. Я так понимаю, что он пытался помешать…
– Вот он и открыл дверь, – бросил Хромой. – Бандиты ждали в коридоре, и как только он показался на пороге…
– Ученик Дудочки был предателем? Вот ведь, ежа ему в… – встрял Лотрик. – А чего ж его свои-то?..
– Нет, он не был предателем, – спокойным тоном заметил Хромой.
Видно было, что он обожает эффекты и специально недоговаривает, заставляя «публику» переспросить.
– А… как же?
– Он хотел сбежать. Спастись от смерти. Горек к тому времени уже выбыл из игры.
– Постой, Хромой. – Лысый наморщил лоб и снова оглядел комнату. – Погоди. Я что-то не пойму… Значит, ты считаешь, что сперва прикончили мага?
– Не прикончили. Я сказал «выбыл из игры», но когда открылась дверь, Горек скорее всего был жив. Да, наверняка. Они убили ученика, ворвались 15 дверь и прикончили мага ножами. Или помогли тем, кто добивал. Погоди, не спорь. Вы все делали одну ошибку, говоря о кинжалах. Иди сюда. – Хромой пересек комнату и указал свежую дырку в стене: – Видишь?
– Ну… дыра.
Лотрик тоже приблизился и пощупал края узкого отверстия. Томен, наконец-то скинувший мантию, подошел следом.
– Это от стрелы. Вы все почему-то твердили о кинжалах, хотя первые раны Дудочке были нанесены стрелами.
– Стрелами? – Лысый почесал темя. – А почему ты раньше не говорил?
– Меня никто не спрашивал. – Хромой пожал плечами. – Эрствин попросил меня осмотреть труп, я сказал ему: несколько ран нанесено стрелами. Остальные, похоже, кровоточили не слишком сильно – значит, ножами Дудочку добивали позже. Когда в окно посыпались стрелы, Горек свалился со стула – вот сюда. Стул лежал, кажется, примерно так…
Хромой принялся показывать, уложив стул набок и тыча пальцем в чисто отмытые половицы:
– Смотри, Коль. Здесь он свалился. Одна стрела пробило легкое, здесь тоже были пятна, Горек харкал кровью и на ножке стола остались следы, служанка плохо замыла, смотри.
– Ага-а-а… А чего ж мы-то…
– Потому что не привыкли иметь дело со стрелами. Никто из ваших не обратил внимание, что некоторые раны – очень узкие?
– Ну, ты же знаешь, бывают такие стилеты…
– Да брось, Коль. Брось. Стилеты, хех-х… Это ваша промашка. Так вот, в окно посыпались стрелы, Горек упал. Он еще сумел заползти за стол, а его дурень-ученик перепугался и кинулся к выходу. Он открыл зачарованную дверь, но в коридоре тоже ждали убийцы.
– Ага… – наконец подал голос и Томен. – А как ты объяснишь царапины, на подоконнике? Странные, а?
– Заметил, значит? – улыбнулся Хромой. – А наши доблестные стражники снова проглядели, верно, Коль?.. Царапины на подоконнике… Судя по тому, что никто не приметил толпу убийц, покидающую заведение… и судя по тому, что вряд ли они стали бы расходиться поодиночке, я предполагаю, что с крыши им спустили веревку и этим путем разбойники убрались отсюда. Становясь на подоконник. У кого-то из них на сапогах были новые набойки или что-то в этом роде. Вот и царапины.
* * *
Томен отложил смятую мантию и, подойдя к окну, осмотрел окрестности.
– А откуда же они стреляли?.. Крыша конюшни куда ниже, чем наше окно…
Компания собралась у окна – все вертели головами, вглядываясь в крыши ближайших домов.
– Я думаю, вот с того здания, – наконец решил Хромой.
Все словно ждали этих слов – прежде чем выскажется единственный эксперт, никто не хотел ничего предполагать, опасаясь попасть в глупое положение. Теперь Лотрик и сержант загалдели, перебивая друг друга:
– Ага, ближе этой крыши нет ничего…
– Да, но вон там дерево!
– А ведь верно!..
– Не думаю, что стреляли с дерева, – твердо заявил Хромой. – Стрелков было двое или больше, так мне кажется. Так что скорее – крыша. Вон тот дом ближе других и высота подходящая.
– Но этот дом все же довольно далеко, – заметил Лысый, – ты что же, хочешь сказать – эльфы?
– Ты чего, Коль? – Удивление Хромого было совершенно искренним. – Ну откуда здесь эльфы? И зачем? Метров сорок – довольно много, но ничего необычного в этом выстреле не будет. Хороший солдат или охотник наверняка покажет вам такую стрельбу без труда. Вот беда с вами, горожанами… Как увидите боевой молот – так сразу кричите: «Гном! Гном!», а если лук и стрелу, то: «Эльф!» Скажи мне, Коль, почему ты не веришь в людей? Это, между прочим, граничит со святотатством.
– Послушай, оставь свои шутки, – обиделся стражник, – ну да, я не прав. Не прав, признаю. Тебе лучше знать насчет луков и стрел… Гангмар возьми… Я почему-то вспомнил Меннегерна… Сам не пойму, с чего… Ну… понимаешь, лук, стрелы, эльфы, Меннегерн… Гангмар же знает что в голову лезет…
– Ничего, Коль, – кивнул Хромой. – Это все твоя работа нервная… Ладно, давай лучше о деле. Ты здание приметил?
– А как же.
– Вот и хорошо. Завтра ночью там на крыше будут твои «эльфы». Понимаешь?
– Понимаю. Возьмем.
– Но…
– Да понял я, Хромой, все понял. Шума не будет. Сделаем тихо…
– Вот и хорошо. Я сейчас – к его светлости. Продумаем церемонию торжественного въезда колдуна. Великолепный, собирай барахло. Отправишься, наверное, со мной. Обсудим с сэром Эрствином твое появление в качестве Золотой Маски…
Томена смутила бесцеремонность, с которой распоряжается странный приятель юного графа.
– Да, но… быть может, я мог бы здесь немного поколдовать… приготовиться… Ну, знаешь, несколько ударов боевой магии…
– «Боевой магии»? – В голосе Хромого явно слышалось пренебрежение. – Завтра здесь не будет, я думаю, никакой боевой магии. Будет обычная драка.
– А…
– Послушай, ты когда-нибудь попадал в серьезные переделки? Нет? Тогда поверь мне на слово – тебе лучше всего сидеть вон там – сбоку от окна, в уголочке, и стараться не угодить под стрелы. С лучниками разберется стража – верно, Коль?.. Кстати, пришли кого-нибудь потолковее и сюда. В коридоре будет несколько бандитов – если, конечно, они станут использовать прежний план… Ну а я займусь теми, кто полезет в окно.
– В окно?
– Если кто-то спускает с крыши веревки, логично предположить, что он по этим веревкам может постараться влезть сюда. Логично ведь?
– Логично, – кивнул Томен. – Ты это имел в виду, когда сказал, что те, что ворвались в дверь, «помогли тем, кто добивал»? Думаешь, атака через окно тоже будет?
– Если, повторяю, они не изменят плана.
ГЛАВА 17
На следующий день по Ливде поползли слухи. Словно ленивые змеи – медленные и неотвратимые. Различаясь в деталях, слухи сходились в главном – ожидается прибытие некоего великого чародея, который положит конец бесчинствам неуловимой банды.
К владельцу «Доброго паруса» (того самого постоялого двора, где был убит Горек Дудочка) явился посланец его светлости графа Эрствина и передал повеление правителя – бывшую комнату чародея никому не сдавать без дозволения. Сегодня по графскому приглашению прибудет некий господин, пожелавший остановиться именно в «Добром парусе» и именно в той самой комнате. На все расспросы хозяина посланец ответил туманным намеком на таинственную связь между будущим постояльцем и покойным Дудочкой… Стражники расхаживали по улицам в большом числе, совали свои носы куда надо и не надо… и хвастались, что теперь-то они, мол, покажут… Что и кому они покажут – было не вполне ясно, но… звучало это довольно-таки многозначительно. Сержант Коль Токит по кличке Лысый зашел в «Шпору сэра Тигилла», с хозяином которой был дружен (то есть за определенную плату закрывал глаза на кое-какие махинации кабатчика), и под дармовую кружку пива поведал, что нынче в город прибудет знаменитый маг – «не чета нашим шарлатанам», как выразился сержант, – и займется поимкой пресловутой банды гастролеров, до Гангмара всем надоевшей… Как только Лысый покинул «Шпору сэра Тигилла», хозяин подозвал поваренка (приходившегося ему, кстати, двоюродным племянником и отчасти посвященного в дядины дела), пошептал что-то пареньку на ухо и отправил к некоему мастеру Обуху с тайным сообщением. Обух этот был, кстати, атаманом местных, ливдинских, разбойников.
Что именно передал поваренок Обуху, неизвестно, но часом позже атаман собрал своих подручных на совет и велел нынче ночью не «работать»… Да много чего произошло поутру, те из ливдинцев, что понаблюдательнее, получили достаточно красноречивых намеков, чтобы сделать совершенно ясный вывод…
Наконец, ближе к полудню, к Восточным воротам строем подошли солдаты в красно-желтой имперской форме. Излишне, пожалуй, суетясь, они выстроились вдоль дороги перед въездом в город. Стражники принялись сгонять возниц, въезжавших в ворота с той и другой стороны. Было велено держать проезд свободным – мол, прибудет важная персона, не привыкшая ждать. Поэтому стражники велели возницам собираться в партии по десять телег – и затем пропускали попеременно туда и обратно, так что половина ширины дороги и всегда была свободна. Возницы ворчали, но подчинялись…
Еще часом позже к воротам подъехала кавалькада. Во главе был сам граф Ливдинский сэр Эрствин из Леверкоя, его сопровождало не меньше двадцати человек – несколько членов городского Совета, телохранители в кольчугах, оруженосцы со знаменами…
Тем возницам, которым«посчастливилось» оказаться здесь именно в это время, было велено освободить проезд – или убраться и переждать где-нибудь в городе, или загнать свои возы и фургоны в переулки… Граф со свитой, не останавливаясь, миновал ворота и поскакал по дороге – вдоль вереницы телег, ожидавших цроезда снаружи… Всадники скрылись среди пологих холмов – рыжих, выгоревших на солнце… Прошло около десяти минут, и кавалькада снова показалась из-за поворота. Теперь всадники двигались шагом, а во главе колонны рядом с графом ехал чужестранец. Ливдинцам, столпившимся у ворот, чтобы полюбоваться диковинным зрелищем, гость его светлости показался настоящим великаном. Хотя лошадь прибывшего заметно уступала размерами боевому коню сэра Эрствина, сам он возвышался над тщедушной фигуркой графа, словно башня. На непомерно широких плечах пришельца пламенели под полуденным солнцем складки багровой бархатной мантии, диковинная высокая шляпа вспыхивала шитыми золотом звездами… Но больше всего поразило горожан лицо странного гостя, вернее, то, что оно скрывалось за ослепительно блестящей маской… Подобного в Ливде еще не видели. Необычный наряд, разумеется, выдавал в приезжем того самого чародея, о прибытии которого полгорода толковало с утра. Ехал маг спокойно, его смирный конек рысил чуть позади графского жеребца, но держался чужеземец величественно и важно. Набранная из металлических звеньев борода невиданной маски ритмично позвякивала на широченной груди, и мелодичный звон ее красиво перекликался с перестуком копыт…
Даже меняла, слывший в Ливде человеком мрачным, нелюдимым и невозмутимым, вышел из своей лавочки, чтобы полюбоваться кавалькадой, въезжающей в Восточные ворота… Приложив ладонь козырьком ко лбу, меняла проводил приезжего мага внимательным взглядом и объявил во всеуслышание:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36