А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

О'кей, мы будем убивать. Но убьем и его самого. Ты не понял, что это огромная ловушка? Тебе нравится, когда тебя принимают за двадцатифранковую шлюху?
– Не заговаривайтесь, – повернула голову Мэрилин, которая слушала нас, глядя в окно.
– Простите, меня занесло. Это оттого, что слишком долго тянул лямку, да и вы тоже, думаю. На кой хрен все эти игры? Им хочется знать, какие мы дисциплинированные, бравые солдаты, самоотверженные? Да вовсе нет. Мы такая же дрянь, как и они. Нечего играть по их правилам, раз они сами их не соблюдают. Вы думаете, здесь боксерский поединок между джентльменами, а получаете удар ниже пояса. Это не бокс, а кетч. Знаете, что такое кетч? Хватай, если можешь схватить. Мы в дерьме по самую шею. Когда они приблизятся, чтобы окончательно утопить нас, мы вцепимся в них зубами. Я все беру на себя, Мастрони. Если тебя спросят, скажешь, что выполнял приказ. Да и чем мы рискуем? Играй мы по их правилам – нас ждет проигрыш. Взять хотя бы это говенное предприятие с его крючками, которое зависит от единственного клиента. Завтра утром, когда у тебя задница взопреет, ты получишь сообщение по электронной почте: "Сожалеем, либо вы снижаете цену на двадцать процентов, либо мы идем к другому", – и тебе останется только застрелиться. Тебе нужна такая игра? Получить в морду и сказать "мерси"? Ты не понимаешь, что это надувательство? А мы надуем их по-своему, зуб за зуб. Де Вавра с его тестами! С его международной репутацией! Как они завертятся – со смеху подохнешь!
– Хорошо сказано, – бросил Хирш, не поворачивая головы.
Мэрилин молчала, стоя с отсутствующим видом, но ни слова не упустила из моей проповеди. Я встал, сделал усилие.
– Все средства хороши, Мастрони. Бывает, что и куры нападают на лису. Пора вспомнить, что мы люди, и поднять голову, Дель Рьеко ничего не хочет нам говорить? Хорошо, мы ему тоже ничего не скажем. Но мы все узнаем. Надоело быть марионетками. В любом случае я выйду отсюда с высоко поднятой головой. Или меня вынесут ногами вперед. Ты сказал, что это твой последний шанс? Так действуй. Ты уже ничем не рискуешь, Мастрони. Они считают тебя мертвецом. Тебе еще непонятно, что они сделали свой выбор? Сказать, кого они выбрали? Шарриака и Лоранс Карре. А остальным они пришлют извещение. Ну уж нет! Так не пойдет. И это зависит от тебя, Мастрони. От тебя и от того, на что ты годишься. Только ты можешь это знать.
Все это время Мастрони сидел потупившись, но сейчас поднял голову и пару раз моргнул. У меня было такое впечатление, что я командую отделением на вьетнамском рисовом поле. Не знаю, откуда у меня взялось то, что я им только что наговорил, эта занудливо-воинственная грошовая речь. Она была мне несвойственна. Может быть, после моего увольнения слова и кипели внутри, ожидая случая вырваться наружу. Может, Лоранс Карре была права, и не произошло ничего значительного с древних времен, и сильное давление пробуждало звериные инстинкты, спрятанные в глубине примитивной коры головного мозга под тяжестью разглагольствований и привычек, под мягкой периной постиндустриального благополучия, заглушающей злобу и ярость. А может быть, не для Мастрони, а для себя я все это говорил.
Я широко улыбнулся всем сразу:
– Ладно, будем спокойно управлять лавочкой, но мне хотелось, чтобы вы знали: если потребуется, я буду сражаться до конца. Дель Рьеко десяток раз повторил, что ему интересно посмотреть, чего мы стоим. Что ж, я покажу ему, он останется доволен. Ведь все мы в одной лодке. Если вы считаете, что я преувеличиваю, или не доверяете мне, скажите, и будет руководить кто-нибудь другой. Это не сложно, да и я не обижусь. Согласны?
– Началось! – вдруг возбужденно воскликнул Хирш. – Пришло письмо по электронной почте.
Я усмехнулся и спросил:
– Супермаркеты? Скидка двадцать процентов?
– Нет, они предлагают обсудить цены.
Я вскинул руки.
– Ну, что я вам говорил? Для нас это неплохо, нам удается угадывать их действия. Ответьте, чтобы прислали свои предложения.
Хирш откатился на стуле от экрана и произнес:
– Я не умею писать письма, это не по моей части.
Мэрилин отвернулась от окна и сказала:
– Я умею. Остальное для меня – темный лес, но письма писать я могу. Давайте я сначала напишу на бумаге, а вы, если надо, подправите...
В знак согласия я поднял большой палец.
– Все это шито белыми нитками, – сказал я. – Трюк для простачков. Они хотят узнать, способны ли мы экономить и жестко управлять. Выдержим ли мы низкие цены. А что для этого нужно сделать?
Хирш и Мэрилин хором воскликнули:
– Персонал!
Мы весело рассмеялись, даже Мастрони соизволил улыбнуться.
– Очко в нашу пользу. Сокращение штатов. Уволим одного-двух, чтобы доставить им удовольствие, покажем, что мы тоже скоты. А я поищу способ сэкономить по-настоящему. Ты, Хирш, можешь войти в контакт с другими и повесить им на уши эту лапшу? Самое время. Полагаю, они получили такое же сообщение, но хотелось бы проверить.
Мастрони обогнул стол и склонился над моим плечом:
– Хочу посмотреть, как ты это делаешь. Не помешаю? Я не совсем понял...
Я разложил перед собой листы с балансом:
– Смотри, это просто. Вот крупные должности, а вот большие расходы на них. Там тебе объясняют, что трогать ничего нельзя. Тогда ты запираешь на замок телефон, марки и прочие глупости. Это дает тебе три франка шесть су. А когда ты всех прижмешь, останется только персонал. Идея заключается в том, чтобы с меньшим количеством людей делать ту же работу. Ты платил кучке бездельников и не очень их погонял. Если ты не веришь этому вранью, то, никого не слушая, начинаешь перетряхивать крупные должности. И сразу понимаешь, что трогать их очень даже можно.
Хирш вскочил и, не отрывая глаз от экрана, поднял вверх два пальца буквой "V".
– Готово! – вскричал он. – Знаете, что я им сделал? Я подписал от имени супермаркета и добавил "срочно". Они подумают: ага, нас пытаются запугать – и больше к этому не вернутся. Они никогда не узнают, что я вошел в их систему.
– А что, если они не получили такое же письмо? – возразил Мастрони. – От того же отправителя? Они сразу сообразят, что дело нечисто...
Хирш упал на стул.
– Черт меня побери! Об этом я и не подумал... В какое время мы имеем право топиться в озере?
Я успокоил его:
– Не горюй, они его получили. Это только первый удар, один для всех. Теперь начнем бить поодиночке. Кстати, куда это Брижит запропастилась? Не путается ли она с дель Рьеко?
– Она не зайдет так далеко в своей профессиональной деятельности, – невозмутимо и уверенно заметила Мэрилин, которую, кажется, не смутили наши солдатские шутки.
– Надеюсь, – ответил я.
Из уважения к ней я надеялся на обратное. В дверь постучали, и вошла свежая и оживленная Натали. Хирш уткнулся в экран компьютера, словно школьник, пойманный с поличным. Мастрони начал перебирать бумаги. Натали, казалось, не заметила нашего смущения.
– Вам почта, – весело сказала она и протянула мне факс от дистрибьютора, который мы уже получили по электронной почте.
– У нас уже есть такое... через внутреннюю сеть...
Брови ее взметнулись.
– А, вы нашли-таки внутреннюю сеть? Очень хорошо. Я передам господину дель Рьеко. Теперь мне не придется бегать лишний раз. Все, что он захочет сообщить вам, будет передавать по электронной почте.
Я принял удрученный вид.
– Значит, вы больше не придете к нам? Ах, если бы знать... Ну да ничего, заходите иногда на чашечку кофе, мы всегда рады вас видеть.
– Обещаю, – заверила Натали, поворачиваясь.
Когда она исчезла, Хирш с упреком прищелкнул языком.
– Ты чокнулся, каждый раз придется все прятать...
– Вовсе нет; не думай, что она придет. Я пригласил ее просто потому, что всегда нужно быть в хороших отношениях с мелкими служащими. Они, как тебе известно, тоже живые люди и бывают довольны, когда их замечают. К тому же от них можно кое-что узнать...
Мэрилин протянула мне письмо, которое составила.
– Взгляните, годится? А я пока выйду покурить, если вы не против. – Открыв дверь, она обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. – Я рада, что мы в одной команде. Вы – поистине король проходимцев. Может быть, нам и повезет...
Сделав неожиданное признание, она закрыла за собой дверь. Мастрони подтолкнул меня локтем:
– Не сердись. Думаю, это комплимент.
Хирш изумленно посмотрел ей вслед:
– Ну и ну, а у тетушки Мэрилин есть темперамент... Она меня поразила...
– Как же, как же, – ответил я, думая о своем, – на вид недотрога, и не подумаешь, что там таится...
– Она, похоже, тоже много повидала на своем веку, – заметил Хирш.
Я кивнул:
– Несомненно. Мальчишкой мне очень хотелось научиться хорошо играть в теннис. Я купил шикарную ракетку, форму с иголочки, брал уроки и прочее... Однажды я пришел домой и сказал отцу: "Меня только что обыграл один тип в дырявых башмаках и с плохой ракеткой". Отец ответил: "Вот видишь, сынок, ты должен был понять: если у него такой вид, значит, он много играл". Это меня поразило, и урок я запомнил навсегда. – Я просмотрел черновик Мэрилин и добавил: – Она составила письмо безупречно. Немного удивления, чуть-чуть озабоченности, в меру холодности, но все же вполне приветливое. Парни, она же просто клад, а мы и не подозревали!
– Примерно так думаешь, возвращаясь от любовницы, – ухмыльнулся Хирш. – Давай-ка эту бомбу, сейчас я ее запущу.
Пока он стучал по клавиатуре, я открыл окно. Мы, должно быть, потели, не замечая, что в тесном помещении попахивало ковбоями. Мэрилин, конечно же, обнаружила это раньше нас, потому-то и смылась.
Я глубоко вдыхал лесной воздух, влажноватый, с примесью запаха свежесрубленного дерева. Он напоминал аромат геля для душа, мягкий и успокаивающий. Небо было затянуто облаками. Из окна я видел только поблескивающее озеро и пихты; и ни одной живой души.
Когда я вернулся за стол, Мастрони корпел над штатным расписанием. Этот тип был закоренелым трудоголиком. Он подчеркнул несколько строк.
– А знаешь, ты не прав. Здесь можно кое-что сэкономить. Посмотри, четыре человека ведут прием. Четыре! И два наемных шофера. Для чего они? Так уж необходимы?
– Твой шофер и мой шофер! Полагаю, ты ведь не отберешь у меня шофера?
– А как же я? – жалобно спросил Хирш.
– Ты будешь ездить в метро. Все гении бедствуют.
Не обращая внимания на его шутливые протесты, я похлопал Мастрони по плечу:
– Увольняй шоферов и половину встречающих. А мы, случайно, удочек не делаем? Или только крючки?
Мастрони рассмеялся:
– Но мы ведь и рыболовные крючки не делаем! Я вообще не знаю, что мы делаем. Какую-то продукцию, вот и все; это может быть что угодно. Тот болван брякнул про крючки, и все зациклились на них. Скоро они вопьются нам в задницы, эти крючки!
– Надо бы разнообразить. С самой лучшей продукцией в мире, если она у тебя единственная, ты не продержишься и трех лет. Все приедается слишком быстро. Нужно что-нибудь изобрести. У нас есть отдел исследований и развития?
– Отдел чего?
– Исследований и развития. Лаборатория. С чудаками, которые выдумывают разные штуки.
– Нет. Думаю, нет.
– Ну что за дерьмовую лавочку нам подсунули! Нельзя развиваться, нельзя вводить новшества, нельзя никого слопать. А что же можно, кроме как выкинуть девчонок из приемной и поставить дипломированных инженеров вместо рабочих? Продать все и вложить деньги в недвижимость, как вы считаете?
– Это мысль. Именно этого они от нас и хотят, – откликнулся Хирш.
Я не принял это за шутку. С самого начала возникал один вопрос: чего они от нас хотят? Все это неспроста. Судя по всему, это было продолжением тестов. А мы для них – собаки Павлова. Им плевать на улучшение баланса. Может быть, они испытывали наши нервы? И вдруг одна мысль молнией сверкнула в моем затуманенном мозгу. Я щелкнул пальцами:
– Эй! А если они подсматривают за нами? Поставили камеры, микрофоны? Они на это способны!
Хирш слегка побледнел. Он постучал по перегородке и заявил:
– Во всяком случае, это не зеркало без амальгамы. Да и камер я не вижу. Невозможно уменьшить их до размера булавочной головки. – Потом он недоверчиво осмотрел экран компьютера. – Если они и наблюдают за нами, то через это.
Зараженный всеобщей паранойей, Мастрони шарил рукой под столом и опрокидывал стулья. Его голова все еще была под столом, когда послышались мелодичные звуки – первые ноты "Дикси" из детской музыкальной шкатулки. Это не мог быть мобильный телефон: нас предупредили, что без ретранслятора волны не проходят в этот отдаленный горный район. Однако то, что Мастрони вытащил из кармана пиджака, очень смахивало на мобильник.
– Не думал, что здесь он заработает, – извинился он и приложил трубку к уху.
– Если это твоя жена, скажи ей, что не скоро вернешься, – пошутил Хирш.
– Нет, это не она... Это... Кто-то произнес "срочно" и повесил трубку.
Убрав трубку от уха, Мастрони смотрел на нее удивленно и подозрительно, словно обнаружил в ней дурно пахнущее вещество.
– А я думал, что здесь нет ретранслятора, – повторил он.
Я его успокоил ободряющим жестом.
– Это не сложно. Некоторые пользуются спутниковой связью, им не нужны ретрансляторы. Например, исследователи...
– Но ведь это очень дорого! Шестьдесят франков минута!
– Ну и что? Разве это проблема? Ты думаешь, шестьдесят франков для них деньги? Хирш, скажи-ка, ведь это то, что ты всем разослал: "срочно", да?
Хирш подтвердил. Я подвел итог размышлениям:
– В таком случае кто-то нас засек.
– Дель Рьеко! – подскочил Хирш. – Мы засветились!
Пока это была гипотеза. Он нам дал понять, что все знает и чтобы мы остановились. Но, возможно, было и другое. Шарриак всем показал свой ноутбук (еще неизвестно, какие программы в нем скрываются). Мог у него быть и телефон спутниковой связи.
Испуг поразвлек нас. Пора было переходить к серьезным вещам. Мы вновь погрузились в документацию, работая быстро, но тщательно. Мастрони и в самом деле хорошо разбирался во всех тонкостях сбыта. Через хозяина игры он отослал послания наиболее крупным клиентам. Зато в других областях он оказался для меня плохим помощником. Хирш вновь пересчитал все элементы баланса и устранил небольшие ошибки. Затем объяснил Мэрилин, вернувшейся после приема дозы никотина, как все внести в расчетный лист. Брижит Обер вернулась ни с чем из командировки: дель Рьеко заперся в своем шале, и к нему не подступиться. Она походила от одного к другому, потом подсела к Мастрони и принялась обдумывать рост сбыта товаров.
Около двенадцати пришло еще одно послание, на сей раз от центральной оптовой базы. Они жаловались на нерегулярные поставки. Мастрони, просмотрев досье агентств, занимающихся перевозками, в свою очередь, отослал факс с жалобой на транспортников и попросил у хозяина разрешение поиграть в конкуренцию. В ответ он получил список четырех транспортных агентств и тут же запросил их условия.
– Ты будешь делать предложение?
– Нет. Много волокиты. Нам некогда вскрывать над паром конверты и потом заклеивать их, как это обычно делается. Я только консультируюсь. Это хлеба не просит и ни к чему нас не обязывает.
Через пять минут с нами связались из супермаркета. Все хорошо взвесив, они просили уступить им 2,5 %, ссылаясь на то, что другая команда согласна на 3 %.
– Может, это вранье? – предположил Хирш. – Хочешь, я просмотрю системы остальных и узнаю, сколько они уступили?
– Нет. Правда или нет, это ничего не меняет. Они хотят два с половиной, а их объяснения не имеют значения. Ответь: полтора – и посмотрим на их реакцию. В худшем случае мы выиграем немного времени.
Брижит Обер подняла голову и недоверчиво улыбнулась:
– Можно подумать, вы торгуете коврами на арабском базаре. Не подать ли вам чаю с мятой?
– А знаете, в принципе это так и осталось торговлей на базаре. Просто теперь мы носим галстуки. Да и хитростей побольше. Но принцип не изменился. Я хочу больше, они тоже, и надо найти золотую середину. Они запрашивают двенадцать, а я три, и мы соглашаемся на семи, что было ясно с самого начала. А через полгода все повторяется.
К половине первого пришла Натали и объявила, что кушать подано. Хирш поймал ее за руку:
– Скажите, деточка, можно ли пользоваться телефоном?
– Для чего?
– Ну, чтобы позвонить... другим командам, например.
Она пожала плечами:
– Я спрошу господина дель Рьеко, но думаю, что можно. Правда, я не уверена, будет ли связь в нашей местности. Но чтобы поговорить с другими, вам достаточно подняться по лестнице...
Мы настолько уверовали, что находимся в подводной лодке, что это никому и в голову не приходило.
– Все просто и понятно, – отозвался Мастрони.
Я встал и сказал:
– Вы как хотите, а я пошел обедать. Нет ничего хуже гипогликемии. Она уже начинает сказываться...

* * *

Обед был странный. Все вдруг осознали, что являются конкурентами, но в то же время старались сохранить что-то от былого сотрапезничества, хотя и относительного. Так во время соревнований соперников кормят в столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24