«И любит же он своих внучат», – подумала Софья Михайловна.
– Вот интересно, – заговорил Вася, обращаясь к Леонтию Федоровичу, – как вы смотрите на дело? Вы читали сегодня газеты? Мы вот с дедом сейчас обсуждали… Вы не зайдете к нам? Поговорим!
– Охотно, – сказал Леонтий Федорович, заходя в комнату старого слесаря. Ему Вася сразу очень понравился.
Все уселись. Катя встала около Васи, обняв брата за плечи. Он обхватил ее рукой вокруг пояса.
– А я тут деда все журю, – сказал он. – Который месяц работает почти без выходных дней. И домой придет, все что-то ковыряется. Ведь не молоденький. Кому это нужно?
– Тебе, дурачку, – ухмыльнулся старый слесарь, – и Катюшке и ему. – Он указал на Леонтия Федоровича. – Всем нужно. Ленинграду. Всей стране. Я, брат, стреляный воробей, меня не проведешь. Не верю я немцу. Кто его знает, что у этого самого Гитлера на уме. Уши развешивать не к чему. Надо работать вовсю.
– Да кто же уши развешивает, дедушка?! – воскликнул Вася возмущенно. – Меня агитировать нечего, сам агитирую. А тебе все-таки и отдохнуть не грех. Потрудился на своем веку,
– Эх, молодо-зелено! – Старик кивнул головой на Васю. – Что ж что дед стар? А у деда голова, может, лучше твоей молодой работает. Все изобретаю. Все пробую… Вот хожу – и думаю. Лежу – и думаю. Ем – и думаю.
– Эх, дед, дед! Тебе бы смолоду образование получить, большой бы человек вышел.
– А я и сейчас не маленький, – спокойно ответил Яков Иванович, выбивая золу из своей почерневшей трубки. – Сколько я ребят на своем веку слесарному делу обучил, и сам счет потерял.
Глава VII

Тяжелый день Наташи
В первый день занятий в школе Наташа вернулась домой в самом мрачном настроении. Новая школа ей не понравилась. Она очень любила свою прежнюю школу, и здесь ей все показалось чужим и неприветливым. Даже стены были здесь окрашены в синюю краску, и оттого все выглядело мрачно.
Ребята, встретившись после летних каникул, радостно приветствовали друг друга; стоял немолчный веселый гул, и Наташе вспомнилось, как она возвращалась после каникул в свою школу и как все обступали ее, и как она уже знала, что снова будет председателем совета отряда, и что ее слово при составлении звеньев будет решающим. Здесь никто ее не знал, никто не обратил на нее никакого внимания. Правда, несколько девочек подбегали к ней и в спешке задавали два – три вопроса, но сейчас же отвлекались для своих привычных разговоров. А какой-то мальчишка, увидя ее, расхохотался, показал на нее пальцем и крикнул:
– Смотрите, новая телятина!
Наташа вспыхнула и не нашлась сразу, как ответить. Почему «телятина»? Это было так глупо, что не стоило бы обращать внимания. Но она разозлилась и на мальчишку, и на себя – за то, что промолчала. И надо же было как раз в эту минуту войти в класс пионервожатой! Она заметила Наташу и сразу подошла к ней. В другое время Наташе, вероятно, понравилось бы ее немного строгое, но открытое и спокойное лицо, но сейчас ей ничего здесь не нравилось и на вопрос Тони, кто она и откуда, Наташа ответила резко и неприветливо.
– Что с тобой? – удивленно спросила девушка и слегка нахмурилась.
– Ничего со мной, – буркнула Наташа.
– Ну, знаешь… – Тоня покачала головой. – У нас так не разговаривают. Плохо тебя в твоей школе воспитали.
Наташа окончательно вспылила.
– Моя школа куда лучше вашей, – отрезала она.
– По тебе это не видно, – усмехнулась пионервожатая и отошла к группе ребят у окна.
Наташа осталась одна. Ей было и очень стыдно, и досадно на себя. Она вдруг как-то перестала чувствовать себя самой собой. У нее было такое ощущение, что – что бы она ни стала сейчас делать и говорить – все выйдет глупо. И она сжала зубы и решила просто молчать. Мелькнувшую было мысль подойти к пионервожатой попросить извинения и поговорить с ней открыто, начистоту, рассказать о своем состоянии – Наташа сразу отвергла. Этого не позволяло ей самолюбие.
Нехорошо получилось и на уроках Она сидела подавленная, рассеянная. По двум предметам ее вызвали, и, хотя она отлично знала, что нужно ответить, ответила гораздо хуже, чем могла. Учительница русского языка, Алла Ивановна, спросила:
– Ты была отличницей в той школе? – И Наташе показалось, что в голосе ее звучит недоверие.
– Да, – тихо сказала она и побледнела. Она чувствовала, что вот-вот заплачет. Учительница – она же воспитательница их класса – пытливо посмотрела на нее и ласково сказала:
– Ничего, ты и у нас будешь отличницей, садись.
Весь класс смотрел на Наташу. Она села, опустив глаза и почти до крови закусив губу.
Она не могла дождаться, когда кончится день, и, придя домой, сразу забилась в «разговорку» и расплакалась. Мамы не было дома. Наташа долго сидела в углу на сундуке и думала. Ей казалось, что все кончено и что она уже никогда не займет в школе того положения, какое у нее было раньше. Она слышала, как вернулись Катя и Люся. Не зная, что она дома, девочки уселись в «классной» и начали беседовать. Они горячо обсуждали классные новости, и Наташе стало еще обиднее. вот и Катя с Люсей стали ей чужими… У них уже свои, далекие от нее интересы…
– А ты знаешь, – сказала вдруг Люся, – ведь наша Тоня сейчас вожатая в пятом "А", как раз у Наташи.
– Да что ты? – удивилась Катя. – Жаль, что не у нас,
– А я рада: не люблю ее.
– А вот я уверена, – Наташе она понравится! – воскликнула Катя.
– Ой, интересно, как Наташка? Как ей наша школа?.. Скорей бы она пришла!
– Почему это ее еще нет? У них сегодня последнего урока не было, – заговорила Катя. – Знаешь что? Пойдем дождемся ее в садике!
– Пойдем! Без Наташки дома скучно.
Когда захлопнулась дверь, Наташа вышла из закутки, смыла с лица следы слез и вздохнула с облегчением.
Нет, не чужие ей Катя и Люся. А в школе… Наташа упрямо тряхнула головой. Нет, и в школе она во что бы то ни стало должна исправить то, что получилось сегодня… Во что бы то ни стало!
Она выбежала на балкон и поглядела вниз. Девочки сидели на скамье и, болтая между собой, посматривали вдоль бульвара, не идет ли она.
– Катя! Люся!
Обе подняли головы и очень удивились.
– Как, мы прозевали тебя? – крикнула Люся. Они сорвались со скамьи, побежали домой.
Наташа ничего не рассказала им о своих горестях. На расспросы ответила только, что еще не разобралась, что трудно судить по первому дню. Но Катя почувствовала, что что-то не то. И сразу решила, что завтра расскажет о Наташе Тоне, с которой была в большой дружбе.
А вечером, оставшись наедине с мамой, Наташа во время «задушевного разговора», ничего не утаивая, рассказала ей о своем первом школьном дне.
– Случается, – улыбнулась Софья Михайловна. – С каждым человеком так бывает, что вдруг какая-то самая нелепая глупость выбьет из колеи. Но тут важно не поддаться этому, не верить своему ощущению, будто все к тебе плохо относятся.
– А знаешь, мама, – пожаловалась Наташа, – мне завтра прямо-таки трудно в школу идти.
– Ничего, вот увидишь, скоро все будет хорошо. Будь лишь сама собой и поменьше думай о себе.
* * *
Прошло несколько дней. Наташа вся как-то подобралась после разговора с мамой и постепенно привыкала к новой школе, знакомилась с ребятами. Она чувствовала, что Алла Ивановна и Тоня внимательно присматриваются к ней; и ей вскоре стало с ними легко и просто. Она не подозревала, что Катя много рассказала Тоне о ней и о всей ее семье и что мама приходила к Алле Ивановне, и они долго беседовали о ее злополучном первом дне.
К концу четверти она была снова отличницей и дружила со всем классом, и снова с головой вошла во все его интересы и происшествия. И дома – с Катей и Люсей – большая часть их бесед была о школе.
Глава VIII

Что же такое «соленая католюандо»?
Наступила зима. Все шло своим чередом. Днем девочки учились, а по вечерам готовили уроки в «классной», читали и рисовали. Иногда к их столу подсаживались и взрослые; начинались беседы, шутки и споры. Часто забегали школьные подруги; им нравилось бывать в этой квартире. Теперь нередко заглядывал к ним и доктор.
Дружба между доктором и Тотиком все росла. Доктор, вернувшись со службы, первым делом спрашивал:
– Где Тотик?
А Тотик с середины дня приставал ко всем:
– Почему не идет Гуливел? – Он иначе не называл доктора.
Когда Тотик болел, доктор просиживал у его кроватки ночи напролет и волновался больше, чем родители.
Девочки учились, росли, ссорились и мирились, катались на коньках и на лыжах. Иногда по воскресеньям Леонтий Федорович водил их то в музеи, то просто гулять по городу; и Наташа все чаще мечтала о том, как она будет художницей и как нарисует виды всех своих любимых мест в Ленинграде. С этой осени она занималась в студии Дома пионеров и делала большие успехи.
Как-то в субботний вечер пришел Вася. Уроки у девочек были уже приготовлены, и они, сидя в «классной», с увлечением придумывали шарады. Вася сразу присоединился к ним и предложил нарисовать им ребус. Ему дали большой лист бумаги. Девочки, стоя на коленках на стульях и упираясь локтями в стол, не сводили глаз с кончика карандаша.
Подошла Анна Николаевна и тоже стала смотреть через плечо Васи на рисунок. Вася, лукаво улыбаясь, быстро, одним штрихом, рисовал подряд маленькие рожицы – одну забавнее другой. Тут были и детские смеющиеся и плачущие мордашки, и сердитые старики, и веселые старушки, и толстуха с подвязанной щекой, и удивленный чем-то гражданин с высоко поднятыми бровями, – и каких-каких физиономий тут не было. Девочки хохотали от души; не отставала от них и Анна Николаевна. На большом листе бумаги шел уже третий ряд рожиц – по десять в ряд – и вдруг хохот еще усилился – в четвертом ряду начали появляться одна за другой очень похожие карикатуры на Катю, на Люсю, на Наташу, на самого Васю, потом на Якова Ивановича и всех остальных обитателей квартиры.
– Ой, до чего похоже! – заливалась Люся.
– Вася! Неужели я такая страшная?! – хохотала Анна Николаевна.
– А доктор-то! Смотрите!
– А это сам Вася! Как похож!
На взрывы смеха и крик девочек вышли из своей комнаты и Наташины родители.
– Да тут у вас – мы слышим – уж очень весело. Нельзя ли и нам присоединиться? – сказал Леонтий Федорович, тоже заглядывая через Васино плечо.
– Ну, Вася, я тебе пророчу блестящую будущность! – воскликнул он.
Васин карандаш выводил уже седьмой ряд смешных физиономий, а за ним последовали восьмой, девятый и десятый.
Вася громко стукнул карандашом по столу и встал.
– Ну, вот вам и ребус. Угадывайте!
– Понял! – сказал Леонтий Федорович.
– Папка, молчи! Мы сами разгадаем, – крикнула Наташа.
Катя, тыкая пальцем в каждый рисунок, считала:
– Десять. И десять рядов. Значит, его.
– Ну и сто рож! Сторож!
– Сторож! Сторож!
– Браво, Вася! Молодец! – зашумели все.
– Постойте! – закричала Софья Михайловна. – Я гак хорошо рисовать не умею, а тоже придумаю интересный ребус. Наташа, дай бумаги.
– А я чем хуже? И я могу! И мне бумаги! – И Леонтий Федорович уселся к столу.
– Все! Все! Давайте все! Кто скорее придумает ребус! – кричала Наташа.
И, увлеченные, все принялись за работу.
Наташа украдкой следила за отцом. Он сосредоточенно думал, иногда шевеля губами, и все писал какие-то буквы.
– У тебя ребус, папка?
– Нет, не ребус. Загадка. И уже готова!
– Ну?! Покажите!
Леонтий Федорович закрыл свой лист руками.
– Не покажу! У меня загадка совсем особенная. Угадайте: как называется наша квартира?
– То есть как? Почему… Да просто номер шесть, – заговорили все в недоумении.
– Так вот! – повысил голос Леонтий Федорович. – Наша квартира называется «Соленая Католюандо».
– Как?.. Что?.. Что это значит?.. Как?..
– "Соленая Католюандо", – раздельно повторил Леонтий Федорович.
– Почему соленая? – спросила Анна Николаевна.
– А мы разве пресные? – ответил Леонтий Федорович.
– А что такое ка… като… как там дальше?
– Католюандо. Я не виноват. Выходит, что квартира так называется. – Леонтий Федорович развел руками.
Софья Михайловна подумала, наморщив лоб, и вдруг понимающе протянула:
– А-а!
– Не говори! Пусть девочки догадаются! – сказал Леонтий Федорович.
Катя записала непонятные слова и сейчас внимательно вчитывалась в них.
– Ну, скажите! Ну, все равно не догадаться! – приставала Люся.
– Догадаемся! Сами догадаемся! – уверяла Наташа.
– Я уже угадала! – Катя подняла голову и слегка покраснела. – Это первые буквы: Соня – Леня – Наташа – Яков – Катя – Тотик – Люся – Анна – Доктор.
– Ай да Катюшка! Самая догадливая! – сказал Леонтий Федорович. – Ну, у кого еще что-нибудь готово?
На шум в «классной» выглянул из своей комнаты доктор.
– Идите сюда! – стараясь перекричать звонкие голоса девочек, позвала его Софья Михайловна. – Доктор, вы знаете, где вы живете?
– Садитесь! – Вася подставил доктору стул.
– Как где? В Ленинграде, – отвечал доктор, садясь к столу.
– В Соленой Ка-то-лю-ан-до! – в один голос, но запинаясь на втором слове, закричали девочки.
– Что-о? Как?
– Товарищи! – Софья Михайловна встала с места. – Смотрите, одного Якова Ивановича не хватает! Вася, зови его к нам!
– Попробую! – И Вася выскочил из «классной».
– А доктору дайте бумагу. Доктор, придумайте ребус! – распоряжалась Софья Михайловна.
– А я не умею…
– Ну! Без разговоров! Если не ребус, так загадку!
– Дедушка уже ложится! Ему завтра рано вставать, – сообщил Вася, входя.
– Жаль! Ну, а остальные – за дело! У меня сейчас ребус готов! – И Софья Михайловна снова склонилась над бумагой.
В этот вечер разошлись поздно.
* * *
– Девочки! Я что-то придумала! Только это пока секрет. Идемте в «разговорку».
И Наташа первая побежала в закуток.
Уселись на сундук. Наташа зашептала:
– Девочки, ведь скоро Новый год. Я когда была маленькой, папа с мамой всегда уходили в гости встречать. А вот уже этот, и прошлый, и позапрошлый мы встречали втроем. Потому что Тотик маленький был, его не оставишь, а я уже большая, и хотелось, чтоб всем вместе. А вы уже встречали Новый год?
– И у меня, – заговорила Люся, – прежде мама всегда меня уложит и уйдет в гости. А прошлый год я такой рев подняла! Не хочу, чтоб она уходила! Ну, она и осталась!
– А к нам в прошлый год Вася пришел, и мы в одиннадцать часов друг друга поздравили, и Вася ушел с товарищами встречать, а мы с дедушкой спать легли, – рассказала Катя.
– Вот после того, как мы ребусы загадывали, – совсем тихо заговорила Наташа, – я тогда легла спать, и пока засыпала, мне что-то и придумалось. Давайте все вместе встречать. Только чтоб и Вася! С ним так весело!
– Ой! Чудно! – Люся даже подпрыгнула на сундуке.
– Если старшие не захотят, – продолжала Наташа, – давайте будем приставать, приставать, пока не согласятся. Ладно?
– Мама согласится! Я ее упрошу! – сказала Люся.
Катя молчала.
– И вот я еще что придумала, – продолжала Наташа: – пускай каждый приготовит к этому вечеру какой-нибудь сюрприз. Только непременно чтоб все! И я уже сочинила сюрприз, – у нас у трех будет общий. Вот слушайте, только чтоб никто не знал! – Три головы почти прижались друг к другу, и Наташа шепотом изложила свой план.
– Это будет так смешно! – Люся хихикнула.
– Вот только… – Катя запнулась на мгновение. – Я не знаю, как дедушка…
– Что – дедушка? И его тащи!..
– Не пойдет. Он такой стеснительный… А я же его тоже одного в такой вечер не оставлю… Значит, и я не могу…
– Ну-у… – протянула Наташа, – так нельзя. Тогда же и из моего сюрприза ничего не выйдет. Ты уговори дедушку.
– Н-не знаю… – пробормотала Катя.
* * *
Люся была права: ее маму даже не пришлось уговаривать, – она согласилась с радостью. Наташины родители сначала удивились ее выдумке, потом Софья Михайловна тряхнула своей кудрявой головой.
– А знаешь, Леня, – ведь это может получиться и неплохо. Попробуем, а?
– Вот увидишь, мама! Очень весело будет! – упрашивала Наташа. – Папа, ну?
– Что ж… Соберемся как-нибудь вечерком все вместе и обсудим, – согласился отец.
На доктора решили напустить Тотика. Наташа вместе с матерью несколько дней подряд обучали его. И вот однажды, когда доктор вышел из своей комнаты, перед ним вдруг встали, вытянувшись, как на параде, все три девочки, а по бокам две мамы. Впереди всех стоял Тотик.
– Что такое? В чем дело? – растерялся доктор.
– Ну, Тотик! – подтолкнула Наташа братишку.
И Тотик, громко отчеканивая слова по одной букве, произнес:
– Вся «Соленая Католюандо» – плиглашает вас вместе встлетить Новый год.
И шаркнул ножкой. Он проделал это так серьезно и торжественно, что доктор не смог не расхохотаться, подхватил и поднял своего любимца. Тотчас же три девочки и обе мамы схватились за руки, окружив доктора хороводом, и закружились вокруг него, припевая: «Согласился! Согласился! Согласился!»
* * *
Катя принимала участие в веселой затее с приглашением доктора, но на душе у нее было невесело: дедушка решительно отказался участвовать в общей встрече Нового года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16