Дадли Паунд, первый лорд Адмиралтейства, отверг предложение командующего войсками региона и приказал эскорту отойти, а конвою рассредоточиться. Торговые корабли оказались во власти немецких подводных лодок и самолетов. 24 из 35 торговых судов были потоплены вследствие того, что позже оказалось ложной тревогой. Лишь два дополнительных конвоя в сопровождении авианосца были отправлены в течение оставшихся месяцев 1942 г., а в светлые месяцы 1943 г. – ни одного. Всего было 40 конвоев, потеряно 100 кораблей. По иронии судьбы, малое было достигнуто ценой таких огромных жертв. Три четверти помощи союзников России шли через Иран – более безопасным и менее драматичным путем.
Страшная ситуация в Атлантике и удары по конвоям, шедшим в Россию, сделали первые девять месяцев 1942 г. самым мрачным временем войны для английского народа. Пришлось сократить пищевой рацион. Запасы угля уменьшились. Рядовые люди, хотя, возможно, отнюдь не правящие классы, сожалели, что не удалось помочь России. Потеря Сингапура вслед за потоплением «Принца Уэльского» и «Рипалса» поколебала имперские настроения Англии, а когда австралийцы выразили недовольство, что Великобритания их не смогла защитить, империи стала угрожать еще более реальная опасность.
Сам Черчилль впервые подвергся нападкам. В конце концов он в значительной мере был виновником поражений на Дальнем Востоке: недооценил опасность, которая исходила от Японии, полагался на «смутную угрозу», исходившую от двух крупных кораблей, не защищенных авиацией, не учел предупреждений советников. Наступила кульминация, ведь много было случаев, когда Черчилль ради сохранения своего престижа готов был идти на бессмысленные жертвы. Обсуждался вопрос о создании независимого министерства обороны. Может быть, Уэйвелл станет новым Кромвелем. Черчилль со свойственным ему красноречием отбил эти нападки, но в первый и последний раз во время войны пошел на реорганизацию своего правительства. Бивербрук, единственный министр, отстаивавший идею второго фронта, ушел в отставку. Сэр Стэффорд Криппс, которому совершенно безосновательно приписывали заслугу вовлечения России в войну, стал спикером палаты общин и номинальным главой правительства. Черчилль пошел затем на дальнейшие жертвы – позволил Криппсу отправиться в Индию, где тот безрезультатно пытался заинтересовать индийских лидеров перспективой получения после войны статуса доминиона. Ганди это отклонил как «чек с далеко отсроченным платежом». Кто-то из присутствовавших добавил: «Выписанный на обанкротившийся банк».
Красноречие Черчилля могло принести голоса на выборах в палату общин, но не одержать военную победу. Он пожертвовал Дальним Востоком ради Северной Африки; теперь надо было вновь, как в декабре 1940 г., одержать там победу. Времена изменились. Британский флот больше не господствовал в Средиземноморье. Мальта, перестав быть препятствием для конвоев стран «оси», сама подвергалась нападению германских самолетов и подводных лодок, ей трудно было устоять. В январе 1942 г. Роммель, пытаясь совершить танковый рейд, к своему удивлению, отбросил англичан до Айн-эль-Газалы, отобрав у них при этом 2/3 завоеванной ими территории. После этого Мальта оказалась в центре событий. Черчилль и начальники штабов хотели предпринять новое наступление, в ходе которого авиация из Северной Африки должна была поддержать Мальту, – ситуация, прямо противоположная той, какая сложилась в декабре 1940 г., когда Мальта дала возможность англичанам совершить первое наступление в Северной Африке. Окинлек не позволил себя торопить, и Криппс по пути в Индию сообщал, что немедленное наступление было бы «непростительным риском». Военный кабинет обсуждал вопрос о смещении Окинлека, но вместо этого направил ему 10 мая категорический приказ осуществить крупное сражение, чтобы отвлечь противника от Мальты.
В то же время руководители стран «оси» решали, следует ли предпринять широкомасштабную атаку на Мальту. Редер, как всегда, на этом настаивал. По его мнению, если Мальта падет, силы стран «оси» смогут захватить Египет и Средний Восток. Гитлер припомнил тяжелые потери парашютно-десантных войск на Крите и стремился сохранить авиацию для предстоящего наступления в России. Роммель со своей стороны настаивал, что сможет достигнуть Александрии без дополнительной помощи, и предпринял наступление, не дожидаясь специального приказа. Гитлер и Муссолини его инициативу одобрили, Муссолини отправился в Ливию, чтобы въехать в Каир первым на белом коне.
26 мая Роммель нанес удар. У англичан было больше танков (3:1) и орудий (3:2). Лиделл Гарт, чьи оценки вполне заслуживают доверия, утверждает: «У англичан было качественное и очень большое численное преимущество». Но ими плохо руководили. Помимо Окинлека, которому приходилось держать под своим контролем весь Средний Восток, заботиться о северном фланге на Кавказе и непосредственно руководить боями, никто в должной мере не соответствовал уровню решаемых задач. Англичане расформировали свои танковые войска; Роммель свои сохранил в целости. По словам Роммеля, «у англичан бронетанковые силы сражались по частям, и это дало нам возможность в каждом отдельном случае вводить в бой достаточное количество танков». Выдающимся событием явилась оборона Бир-Хакейма войсками «Свободной Франции», что стало началом военного возрождения Франции.
К середине июня англичане утратили боевую инициативу и начали отступление. Обороной Тобрука пренебрегли: его снабжение морским путем было для флота слишком большой обузой. Черчилль не понял ситуации и телеграфировал из Лондона: «Полагаю, в любом случае не может быть речи об оставлении Тобрука». Ритчи, командующий 8-й армией, оставил поэтому в Тобруке значительные силы и отступил к границе, надеясь через несколько дней опять взять его. Но Роммель действовал слишком быстро, взял за один день Тобрук и вдобавок 35 тыс. пленных – количество, превышавшее численность его войск. Ср. с данными Уинстона Черчилля, опубликованными в его книге о второй мировой войне: фактически 33 тыс. английских солдат сложили оружие перед «противником, имеющим, возможно, вдвое меньшую численность» (Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 2. Т. 3–4. М., 1991, С. 479).
25 июня Окинлек подошел к границе и принял командование 8-й армией. Не захотев оставаться на своей позиции, где вокруг расстилалась пустыня и Роммель с юга мог окружить англичан, он решил отступить к Эль-Аламейну – оттуда до Александрии всего 60 миль. Здесь барханы не дадут окружить его. Рубежи Эль-Аламейна можно сломить лишь прямым нападением. Роммель теперь держался только благодаря захваченным у англичан ресурсам, у него осталось всего 60 танков. Итальянский генерал, теоретически его главнокомандующий, приказал остановиться, но Роммель бодро ответил, что «совета» не примет, и пригласил своего начальника пообедать вместе в Каире.
Англичане едва выиграли гонку в направлении к Эль-Аламейну. 1 июля, когда они стали там занимать оборонительную позицию, Роммель их догнал. У него имелось лишь 40 танков, его импровизированная атака потерпела неудачу. А в Александрии была паника. Британский флот прошел через Суэцкий канал в Красное море, в британском посольстве начали жечь бумаги, посол распорядился держать в полной готовности специальный поезд, который сможет в любой момент вывезти его и остальных сотрудников посольства в сравнительно безопасную Палестину. Никто не знал, что худшее уже позади. 4 июля Роммель сообщил на родину: «Силы наши исчерпаны». Теперь немцы в свою очередь зависели от путей доставки снабжения, тянувшихся на тысячи миль в пустыне. Ресурсы у немцев кончились. Но англичане, лучше оснащенные, утратили веру в своих руководителей, кроме Окинлека. Прошло еще три недели отдельных боев. Немцы находились в 60 милях от Александрии, но дальше не пошли. Впервые Эль-Аламейн, как стали называть это сражение с расстроенными силами противника, сыграл решающую роль. Наступление стран «оси» в Северной Африке было остановлено окончательно.
В Англии сдача Тобрука и распространившиеся слухи о подготовке к оставлению Александрии произвели почти такое же впечатление, как падение Сингапура. Сам Черчилль впервые за всю войну приуныл, и его снова критиковала палата общин. Опять раздались призывы насчет независимого министра обороны и вдобавок предложение сделать герцога Глостерского главнокомандующим. Это было формальным выражением недоверия – оскорблением, которому никогда не подвергался Ллойд Джордж в первую мировую войну. За Черчилля было подано 476 голосов, против – 25, осмотрительно воздержавшихся – примерно 40. Но ему опять нужны были победы, а не голоса, и вопреки всем ожиданиям они не заставили себя ждать.
* * *
Северная Африка – театр военных действий небольшого масштаба, правда, не с точки зрения англичан; с каждой стороны – несколько сот танков, а победу часто завоевывают несколько десятков. Судьбу Германии, исход войны определят события на Восточном фронте. После поражения под Москвой германское командование было в смятении. Рундштедт хотел отойти на ближний оборонительный рубеж, а когда его совет не был принят, ушел в отставку. Бок и Лееб вскоре последовали за ним. Браухич, главнокомандующий, не выдержал и тоже ушел в отставку. Преемника у него не было. Гитлер сам стал главнокомандующим на Восточном фронте, руководил операциями, вникая во все подробности. Одновременно он был верховным главнокомандующим германскими вооруженными силами, нацистским лидером и диктатором Германии. Четыре такие задачи – выше сил одного человека, но без Гитлера ничего нельзя было предпринять.
«Не отступать!» – был его первый приказ по Восточному фронту. Вспоминая отступления первой мировой войны, он утверждал, что они всегда снижали боевой дух. Немцы создали вокруг систему оборонительных позиций, о которые напрасно бились волны русского наступления. Через несколько недель, в декабре 1941 г., русские поверили, что уже выиграли войну. Сталин сообщил Идену, что, хотя Россия в данный момент ничего не может предпринять против Японии, «весной мы будем готовы и тогда поможем». Эти большие надежды не оправдались. Русские вернули себе обратно большую территорию и упрочили много рубежей, но ни один из германских опорных пунктов захватить не смогли. Силы русских в свою очередь были истощены, их наступление в феврале 1942 г. потерпело неудачу. Как верно подметил Алан Кларк, это был звездный час Гитлера. Возродилась уверенность германской армии. Но за это пришлось заплатить дорогую цену. Немецкой авиации всю зиму приходилось осуществлять транспортные перевозки, это ее подорвало. Возросло количество дивизий, но уменьшился их численный состав. Добавили около миллиона недоученных новобранцев. Германская армия больше не была той огромной боевой силой, какой предстала в июне 1941 г.
Немецкие генералы стремились теперь к ограниченному наступлению, а возможно, и вовсе не хотели наступать. В отличие от них Гитлер понимал, что 1942 год – последняя возможность для Германии выиграть войну. Когда русское контрнаступление потерпело неудачу, у него еще раз появилась надежда: на этот раз он навсегда уничтожит военную и экономическую мощь России. Он всегда предпочитал фланговые атаки лобовым, и теперь генералы не могли произвести впечатление своей старомодной стратегией. Это не должно было быть новым наступлением на Москву. На севере отвлекающий удар по Ленинграду оттянул бы силы русских. Но крупнейшей целью далеко на юго-востоке должен был стать Сталинград. Генеральный штаб, немного поворчав, согласился, что это реальная цель. Быть может, на пути к ней удастся уничтожить Красную Армию. В любом случае захват Сталинграда отрежет Центральную Россию от кавказской нефти.
Снова было непонимание между Гитлером и его генералами, как и по поводу плана «Барбаросса». Для генералов Сталинград был конечной целью кампании 1942 г., для Гитлера – лишь началом. Если только Сталинград будет взят, он повернет на север и окружит Москву, – стратегия обхода с фланга, которой он следовал во Франции в 1940 г. и хотел следовать в России в 1941 г. А если русская армия будет еще слишком сильна, он повернет на юг и получит доступ к нефти Кавказа. Еще одна двусмысленность состояла в том, что Гитлер по секрету велел Клейсту, командующему самой южной армией, не беспокоиться по поводу Сталинграда и двигаться сразу на Кавказ.
Русские в какой-то мере облегчили немцам выполнение этой задачи вследствие совершенно неправильной стратегии. Введенные в заблуждение успехами, достигнутыми зимой, они считали, что могут перейти в наступление, имея равенство лишь в численном составе. Были предприняты три таких наступления на большом пространстве, все проведены старым, допотопным образом, причем Сталин все время настаивал, что их надо осуществить любой ценой. Все три наступления закончились полным провалом. В Крыму у русских 100 тыс. человек было взято в плен, и они потеряли 200 танков. Под Ленинградом русские потеряли целую армию, и Власов, ее командующий, сдался немцам, надеясь возглавить антисталинскую освободительную армию. Самой большой катастрофой закончилась попытка взять Харьков. Тимошенко, наступая с 600 танками, попал в «котел», как раз тогда, когда немцы стремились его уничтожить. Сзади стали смыкаться фланги русских. Тимошенко попросил разрешения приостановить наступление, но ему приказали продолжать продвижение и до тех пор приказывали, пока его армии не были стерты в порошок. Русские потеряли 240 тыс. пленными и около 1000 танков. Когда началось немецкое наступление, у русских на всем Южном фронте было лишь 200 танков.
Наступление немцев началось 28 июня. Три армии прорвали фронт русских с обеих сторон в районе Курска и устремились вперед. Казалось, весь юг России широко распахнулся перед ними. 20 июля Гитлер позвонил Гальдеру и заявил: «С Россией покончено». Гальдер ответил: «Похоже на то, я должен признать». На своем левом фланге наступающие немцы захватили плацдарм через реку Дон у Воронежа. Генералы предпочли бы отойти от Дона, чтобы обеспечить свой фланг, но Гитлер ответил, что это отвлечет их от настоящей цели, Сталинграда, и, поскольку русские не в состоянии наступать, сам Дон явится прикрытием для фланга. Немецкие армии смогут поэтому в полной безопасности устремиться вперед в широком коридоре между реками Дон и Донец.
Более того, в победном азарте Гитлер свои силы разделил. Клейст больше не имел отношения к Сталинграду, перед ним была поставлена крупная цель – захват кавказской нефти. Вначале его войска не встретили большого сопротивления. 8 августа перед немцами предстали нефтяные вышки Майкопа. Наступление замедлилось, когда немцы достигли горных районов. А когда в начале октября пошел снег, идти дальше стало невозможно. Так немцы и не дошли до основных нефтяных месторождений на Кавказе, о чем мечтал Гитлер.
Продвижение Клейста вовсе не означало, что от взятия Сталинграда отказались. Наоборот, Гитлер был уверен: у него достаточно сил, чтобы осуществить обе операции. Захват Сталинграда отрежет российские нефтяные запасы. И кроме того, это – город, носящий имя Сталина. Сталинград станет символом сталинского поражения. Паулюсу, командовавшему наступлением в центре, было приказано поторопиться. Ему достался более тяжелый участок, чем Клейсту. Прошел месяц тяжелых боев, прежде чем немцы достигли окрестностей Сталинграда. Сражения приобрели новый характер. Русские научились отступать. Они больше не отстаивали свои рубежи до последнего, а вместо этого отходили, как только их фланги оказывались под угрозой. Войска больше не попадали в окружение. Не было немецкого прорыва. Русские армии уцелели, хотя и понесли большие потери. Все время Москва посылала подкрепления. 23 августа Паулюс достиг Волги. Гитлер перевел свой штаб из Растенбурга в Винницу, на Украине. Он приказал сделать главное – «как можно скорее захватить весь Сталинград и берега Волги», Не было нужды волноваться по поводу фланга, находившегося на Дону: румынская и венгерская армии позаботятся об этом. Одновременно готовились и русские. На арену вышли генералы, которые потом войдут в историю. На Чуйкова было возложено командование в Сталинграде; Жуков, единственный советский генерал, никогда не знавший поражений, принял командование Южным фронтом. 24 августа. Хотя никто не знал об этом, нацистская империя достигла своего зенита.
Эта империя, превосходившая японскую, была также создана в результате военных завоеваний. Больше не было никаких разговоров о «новом порядке» или объединении всей Европы под руководством Германии. Существовало лишь единство на основе эксплуатации. Немецкая промышленность существовала за счет рабского труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Страшная ситуация в Атлантике и удары по конвоям, шедшим в Россию, сделали первые девять месяцев 1942 г. самым мрачным временем войны для английского народа. Пришлось сократить пищевой рацион. Запасы угля уменьшились. Рядовые люди, хотя, возможно, отнюдь не правящие классы, сожалели, что не удалось помочь России. Потеря Сингапура вслед за потоплением «Принца Уэльского» и «Рипалса» поколебала имперские настроения Англии, а когда австралийцы выразили недовольство, что Великобритания их не смогла защитить, империи стала угрожать еще более реальная опасность.
Сам Черчилль впервые подвергся нападкам. В конце концов он в значительной мере был виновником поражений на Дальнем Востоке: недооценил опасность, которая исходила от Японии, полагался на «смутную угрозу», исходившую от двух крупных кораблей, не защищенных авиацией, не учел предупреждений советников. Наступила кульминация, ведь много было случаев, когда Черчилль ради сохранения своего престижа готов был идти на бессмысленные жертвы. Обсуждался вопрос о создании независимого министерства обороны. Может быть, Уэйвелл станет новым Кромвелем. Черчилль со свойственным ему красноречием отбил эти нападки, но в первый и последний раз во время войны пошел на реорганизацию своего правительства. Бивербрук, единственный министр, отстаивавший идею второго фронта, ушел в отставку. Сэр Стэффорд Криппс, которому совершенно безосновательно приписывали заслугу вовлечения России в войну, стал спикером палаты общин и номинальным главой правительства. Черчилль пошел затем на дальнейшие жертвы – позволил Криппсу отправиться в Индию, где тот безрезультатно пытался заинтересовать индийских лидеров перспективой получения после войны статуса доминиона. Ганди это отклонил как «чек с далеко отсроченным платежом». Кто-то из присутствовавших добавил: «Выписанный на обанкротившийся банк».
Красноречие Черчилля могло принести голоса на выборах в палату общин, но не одержать военную победу. Он пожертвовал Дальним Востоком ради Северной Африки; теперь надо было вновь, как в декабре 1940 г., одержать там победу. Времена изменились. Британский флот больше не господствовал в Средиземноморье. Мальта, перестав быть препятствием для конвоев стран «оси», сама подвергалась нападению германских самолетов и подводных лодок, ей трудно было устоять. В январе 1942 г. Роммель, пытаясь совершить танковый рейд, к своему удивлению, отбросил англичан до Айн-эль-Газалы, отобрав у них при этом 2/3 завоеванной ими территории. После этого Мальта оказалась в центре событий. Черчилль и начальники штабов хотели предпринять новое наступление, в ходе которого авиация из Северной Африки должна была поддержать Мальту, – ситуация, прямо противоположная той, какая сложилась в декабре 1940 г., когда Мальта дала возможность англичанам совершить первое наступление в Северной Африке. Окинлек не позволил себя торопить, и Криппс по пути в Индию сообщал, что немедленное наступление было бы «непростительным риском». Военный кабинет обсуждал вопрос о смещении Окинлека, но вместо этого направил ему 10 мая категорический приказ осуществить крупное сражение, чтобы отвлечь противника от Мальты.
В то же время руководители стран «оси» решали, следует ли предпринять широкомасштабную атаку на Мальту. Редер, как всегда, на этом настаивал. По его мнению, если Мальта падет, силы стран «оси» смогут захватить Египет и Средний Восток. Гитлер припомнил тяжелые потери парашютно-десантных войск на Крите и стремился сохранить авиацию для предстоящего наступления в России. Роммель со своей стороны настаивал, что сможет достигнуть Александрии без дополнительной помощи, и предпринял наступление, не дожидаясь специального приказа. Гитлер и Муссолини его инициативу одобрили, Муссолини отправился в Ливию, чтобы въехать в Каир первым на белом коне.
26 мая Роммель нанес удар. У англичан было больше танков (3:1) и орудий (3:2). Лиделл Гарт, чьи оценки вполне заслуживают доверия, утверждает: «У англичан было качественное и очень большое численное преимущество». Но ими плохо руководили. Помимо Окинлека, которому приходилось держать под своим контролем весь Средний Восток, заботиться о северном фланге на Кавказе и непосредственно руководить боями, никто в должной мере не соответствовал уровню решаемых задач. Англичане расформировали свои танковые войска; Роммель свои сохранил в целости. По словам Роммеля, «у англичан бронетанковые силы сражались по частям, и это дало нам возможность в каждом отдельном случае вводить в бой достаточное количество танков». Выдающимся событием явилась оборона Бир-Хакейма войсками «Свободной Франции», что стало началом военного возрождения Франции.
К середине июня англичане утратили боевую инициативу и начали отступление. Обороной Тобрука пренебрегли: его снабжение морским путем было для флота слишком большой обузой. Черчилль не понял ситуации и телеграфировал из Лондона: «Полагаю, в любом случае не может быть речи об оставлении Тобрука». Ритчи, командующий 8-й армией, оставил поэтому в Тобруке значительные силы и отступил к границе, надеясь через несколько дней опять взять его. Но Роммель действовал слишком быстро, взял за один день Тобрук и вдобавок 35 тыс. пленных – количество, превышавшее численность его войск. Ср. с данными Уинстона Черчилля, опубликованными в его книге о второй мировой войне: фактически 33 тыс. английских солдат сложили оружие перед «противником, имеющим, возможно, вдвое меньшую численность» (Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 2. Т. 3–4. М., 1991, С. 479).
25 июня Окинлек подошел к границе и принял командование 8-й армией. Не захотев оставаться на своей позиции, где вокруг расстилалась пустыня и Роммель с юга мог окружить англичан, он решил отступить к Эль-Аламейну – оттуда до Александрии всего 60 миль. Здесь барханы не дадут окружить его. Рубежи Эль-Аламейна можно сломить лишь прямым нападением. Роммель теперь держался только благодаря захваченным у англичан ресурсам, у него осталось всего 60 танков. Итальянский генерал, теоретически его главнокомандующий, приказал остановиться, но Роммель бодро ответил, что «совета» не примет, и пригласил своего начальника пообедать вместе в Каире.
Англичане едва выиграли гонку в направлении к Эль-Аламейну. 1 июля, когда они стали там занимать оборонительную позицию, Роммель их догнал. У него имелось лишь 40 танков, его импровизированная атака потерпела неудачу. А в Александрии была паника. Британский флот прошел через Суэцкий канал в Красное море, в британском посольстве начали жечь бумаги, посол распорядился держать в полной готовности специальный поезд, который сможет в любой момент вывезти его и остальных сотрудников посольства в сравнительно безопасную Палестину. Никто не знал, что худшее уже позади. 4 июля Роммель сообщил на родину: «Силы наши исчерпаны». Теперь немцы в свою очередь зависели от путей доставки снабжения, тянувшихся на тысячи миль в пустыне. Ресурсы у немцев кончились. Но англичане, лучше оснащенные, утратили веру в своих руководителей, кроме Окинлека. Прошло еще три недели отдельных боев. Немцы находились в 60 милях от Александрии, но дальше не пошли. Впервые Эль-Аламейн, как стали называть это сражение с расстроенными силами противника, сыграл решающую роль. Наступление стран «оси» в Северной Африке было остановлено окончательно.
В Англии сдача Тобрука и распространившиеся слухи о подготовке к оставлению Александрии произвели почти такое же впечатление, как падение Сингапура. Сам Черчилль впервые за всю войну приуныл, и его снова критиковала палата общин. Опять раздались призывы насчет независимого министра обороны и вдобавок предложение сделать герцога Глостерского главнокомандующим. Это было формальным выражением недоверия – оскорблением, которому никогда не подвергался Ллойд Джордж в первую мировую войну. За Черчилля было подано 476 голосов, против – 25, осмотрительно воздержавшихся – примерно 40. Но ему опять нужны были победы, а не голоса, и вопреки всем ожиданиям они не заставили себя ждать.
* * *
Северная Африка – театр военных действий небольшого масштаба, правда, не с точки зрения англичан; с каждой стороны – несколько сот танков, а победу часто завоевывают несколько десятков. Судьбу Германии, исход войны определят события на Восточном фронте. После поражения под Москвой германское командование было в смятении. Рундштедт хотел отойти на ближний оборонительный рубеж, а когда его совет не был принят, ушел в отставку. Бок и Лееб вскоре последовали за ним. Браухич, главнокомандующий, не выдержал и тоже ушел в отставку. Преемника у него не было. Гитлер сам стал главнокомандующим на Восточном фронте, руководил операциями, вникая во все подробности. Одновременно он был верховным главнокомандующим германскими вооруженными силами, нацистским лидером и диктатором Германии. Четыре такие задачи – выше сил одного человека, но без Гитлера ничего нельзя было предпринять.
«Не отступать!» – был его первый приказ по Восточному фронту. Вспоминая отступления первой мировой войны, он утверждал, что они всегда снижали боевой дух. Немцы создали вокруг систему оборонительных позиций, о которые напрасно бились волны русского наступления. Через несколько недель, в декабре 1941 г., русские поверили, что уже выиграли войну. Сталин сообщил Идену, что, хотя Россия в данный момент ничего не может предпринять против Японии, «весной мы будем готовы и тогда поможем». Эти большие надежды не оправдались. Русские вернули себе обратно большую территорию и упрочили много рубежей, но ни один из германских опорных пунктов захватить не смогли. Силы русских в свою очередь были истощены, их наступление в феврале 1942 г. потерпело неудачу. Как верно подметил Алан Кларк, это был звездный час Гитлера. Возродилась уверенность германской армии. Но за это пришлось заплатить дорогую цену. Немецкой авиации всю зиму приходилось осуществлять транспортные перевозки, это ее подорвало. Возросло количество дивизий, но уменьшился их численный состав. Добавили около миллиона недоученных новобранцев. Германская армия больше не была той огромной боевой силой, какой предстала в июне 1941 г.
Немецкие генералы стремились теперь к ограниченному наступлению, а возможно, и вовсе не хотели наступать. В отличие от них Гитлер понимал, что 1942 год – последняя возможность для Германии выиграть войну. Когда русское контрнаступление потерпело неудачу, у него еще раз появилась надежда: на этот раз он навсегда уничтожит военную и экономическую мощь России. Он всегда предпочитал фланговые атаки лобовым, и теперь генералы не могли произвести впечатление своей старомодной стратегией. Это не должно было быть новым наступлением на Москву. На севере отвлекающий удар по Ленинграду оттянул бы силы русских. Но крупнейшей целью далеко на юго-востоке должен был стать Сталинград. Генеральный штаб, немного поворчав, согласился, что это реальная цель. Быть может, на пути к ней удастся уничтожить Красную Армию. В любом случае захват Сталинграда отрежет Центральную Россию от кавказской нефти.
Снова было непонимание между Гитлером и его генералами, как и по поводу плана «Барбаросса». Для генералов Сталинград был конечной целью кампании 1942 г., для Гитлера – лишь началом. Если только Сталинград будет взят, он повернет на север и окружит Москву, – стратегия обхода с фланга, которой он следовал во Франции в 1940 г. и хотел следовать в России в 1941 г. А если русская армия будет еще слишком сильна, он повернет на юг и получит доступ к нефти Кавказа. Еще одна двусмысленность состояла в том, что Гитлер по секрету велел Клейсту, командующему самой южной армией, не беспокоиться по поводу Сталинграда и двигаться сразу на Кавказ.
Русские в какой-то мере облегчили немцам выполнение этой задачи вследствие совершенно неправильной стратегии. Введенные в заблуждение успехами, достигнутыми зимой, они считали, что могут перейти в наступление, имея равенство лишь в численном составе. Были предприняты три таких наступления на большом пространстве, все проведены старым, допотопным образом, причем Сталин все время настаивал, что их надо осуществить любой ценой. Все три наступления закончились полным провалом. В Крыму у русских 100 тыс. человек было взято в плен, и они потеряли 200 танков. Под Ленинградом русские потеряли целую армию, и Власов, ее командующий, сдался немцам, надеясь возглавить антисталинскую освободительную армию. Самой большой катастрофой закончилась попытка взять Харьков. Тимошенко, наступая с 600 танками, попал в «котел», как раз тогда, когда немцы стремились его уничтожить. Сзади стали смыкаться фланги русских. Тимошенко попросил разрешения приостановить наступление, но ему приказали продолжать продвижение и до тех пор приказывали, пока его армии не были стерты в порошок. Русские потеряли 240 тыс. пленными и около 1000 танков. Когда началось немецкое наступление, у русских на всем Южном фронте было лишь 200 танков.
Наступление немцев началось 28 июня. Три армии прорвали фронт русских с обеих сторон в районе Курска и устремились вперед. Казалось, весь юг России широко распахнулся перед ними. 20 июля Гитлер позвонил Гальдеру и заявил: «С Россией покончено». Гальдер ответил: «Похоже на то, я должен признать». На своем левом фланге наступающие немцы захватили плацдарм через реку Дон у Воронежа. Генералы предпочли бы отойти от Дона, чтобы обеспечить свой фланг, но Гитлер ответил, что это отвлечет их от настоящей цели, Сталинграда, и, поскольку русские не в состоянии наступать, сам Дон явится прикрытием для фланга. Немецкие армии смогут поэтому в полной безопасности устремиться вперед в широком коридоре между реками Дон и Донец.
Более того, в победном азарте Гитлер свои силы разделил. Клейст больше не имел отношения к Сталинграду, перед ним была поставлена крупная цель – захват кавказской нефти. Вначале его войска не встретили большого сопротивления. 8 августа перед немцами предстали нефтяные вышки Майкопа. Наступление замедлилось, когда немцы достигли горных районов. А когда в начале октября пошел снег, идти дальше стало невозможно. Так немцы и не дошли до основных нефтяных месторождений на Кавказе, о чем мечтал Гитлер.
Продвижение Клейста вовсе не означало, что от взятия Сталинграда отказались. Наоборот, Гитлер был уверен: у него достаточно сил, чтобы осуществить обе операции. Захват Сталинграда отрежет российские нефтяные запасы. И кроме того, это – город, носящий имя Сталина. Сталинград станет символом сталинского поражения. Паулюсу, командовавшему наступлением в центре, было приказано поторопиться. Ему достался более тяжелый участок, чем Клейсту. Прошел месяц тяжелых боев, прежде чем немцы достигли окрестностей Сталинграда. Сражения приобрели новый характер. Русские научились отступать. Они больше не отстаивали свои рубежи до последнего, а вместо этого отходили, как только их фланги оказывались под угрозой. Войска больше не попадали в окружение. Не было немецкого прорыва. Русские армии уцелели, хотя и понесли большие потери. Все время Москва посылала подкрепления. 23 августа Паулюс достиг Волги. Гитлер перевел свой штаб из Растенбурга в Винницу, на Украине. Он приказал сделать главное – «как можно скорее захватить весь Сталинград и берега Волги», Не было нужды волноваться по поводу фланга, находившегося на Дону: румынская и венгерская армии позаботятся об этом. Одновременно готовились и русские. На арену вышли генералы, которые потом войдут в историю. На Чуйкова было возложено командование в Сталинграде; Жуков, единственный советский генерал, никогда не знавший поражений, принял командование Южным фронтом. 24 августа. Хотя никто не знал об этом, нацистская империя достигла своего зенита.
Эта империя, превосходившая японскую, была также создана в результате военных завоеваний. Больше не было никаких разговоров о «новом порядке» или объединении всей Европы под руководством Германии. Существовало лишь единство на основе эксплуатации. Немецкая промышленность существовала за счет рабского труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28