Устремив глаза на окно, он, пытаясь увидеть хоть клочок неба, предавался размышлениям. Последние события, очевидно, не оказали на него большого воздействия: его лицо было так же сурово и решительно а взгляд мрачен
— Два дня, — бормотал он, — и ни одной новости из гор. Неужели они меня забыли? Нет, они должны меня спасти! Что они сделают без меня? Но почему они медлят?
В это время в коридоре послышались шаги.
— Что нужно тюремщику здесь в это время? — с изумлением спросил он себя.
Шаги остановились перед дверью в его камеру. Послышался разговор двух людей. Флореаль-Аполлон приподнялся на локте и прислушался.
— Видно, у вас большая протекция, раз вам разрешили видеть узника? Разве вы его родственник?
— Нет, я его друг! — насмешливо ответил второй голос, поразивший Флореаля-Аполлона.
— Марселен? Живой? Что это значит? — спросил он сам себя.
— Вы знаете, что тюрьму закрывают в 10 часов, — сказал тюремщик.
— Вы придете сказать мне, когда нужно будет
— Вы знаете, что я должен запереть вас вместе с ним — такое условие.
— Мне все равно, только оставьте мне свой фонарь,
— Не знаю, могу ли я на это согласиться.
— Покорно благодарю, я тогда пойду спрошу разрешения.
— Ну, хорошо, держите фонарь, а я открою дверь.
— Давайте.
Флореаль-Аполлон услышал, как ключ поворачивается в замке. Послышался звук отпираемой двери. Он лег на солому и закрыл глаза.
Дверь отворилась.
— Я думаю, он спит, — сказал тюремщик.
— Не беспокойтесь, я разбужу его.
Тюремщик с ворчанием повесил свой фонарь и, сказав «Всего хорошего!», вышел из камеры.
— Смотрите же, не забудьте меня здесь, — сказал Марселен, — местечко-то не веселое.
— За вами придут!
С этими словами тюремщик запер дверь и удалился.
Марселен некоторое время прислушивался к его удаляющимся шагам. Когда они стихли, он облегченно вздохнул и повернулся к узнику.
Флореаль-Аполлон в это время уже приподнялся и внимательно смотрел на него.
— А вы разве не спите? — спросил Марселен.
— И не спал.
— Тем лучше, тогда вы все слышали?
— Да.
Марселен подошел к узнику.
— Ты разве не умер? — спросил Воду.
— Как видите.
— А я думал, что я отделался от тебя!
— Вы ошиблись, — проговорил юноша с иронической улыбкой.
Наступило молчание. Собеседники исподлобья наблюдали друг за другом. Наконец, Марселен отвернулся, презрительно пожав плечами.
— Я считал тебя более сильным.
— Зачем ты пришел сюда? — спросил его Воду.
— Спасти вас.
— Ты?
— Это вас удивляет?
— Конечно. Ты же мой враг!
— Совершенно верно, я ваш враг, но я пришел освободить вас.
— Не понимаю!
— Сейчас поймете. Я — ваш враг, так как вы нарушили данное мне слово. Вы обманули меня, вы хотели меня убить и если не убили меня, то только потому, что не смогли!
— Только об этом и сожалею теперь.
— Спасибо за откровенность. Но все-таки я пришел освободить вас.
Флореаль-Аполлон поднял голову.
— Врагов не спасают, — сказал он.
— Но ведь всегда бывают исключения!
— Не верю!
— Вы не правы. Только от вас зависит быть свободным менее, чем через час.
Воду с недоверием посмотрел на Марселена.
— Какие причины заставляют тебя поступать так?
— Она одна, но настолько важная, что на время заставляет меня забывать о своей ненависти.
— И эта причина?
— Прежде я ставлю одно условие, от исполнения которого зависит ваше освобождение.
— Говори!
— Поклянитесь мне священной змеей, что, исполнив священные обязанности, вы дадите мне полное удовлетворение, один на один, в оскорблении, которое вы мне нанесли!
— Чем руководишься, спасая меня?
— А я от вас требую честного слова!
Флореаль-Аполлон некоторое время раздумывал.
— Ну, хорошо, — вскричал он наконец, — клянусь тебе честью и священной змеей, что получишь от меня удовлетворение, какое желаешь. Теперь говори!
— Я глубоко вас ненавижу, но между мной и вами существуют неразрывные связи. Мы оби и носим священный знак Пурра Мои обязанности ясны я должен пожертвовать всем, чтобы только освободить вас А когда вы опять станете свободны, я снова стану ненавидеть вас, понятно?
Наступило молчание.
Флореаль-Аполлон долго рассматривал юношу.
— Понял!
— И что же вы решили?
— Я принимаю твое предложение!
Действительно, он не находил ничего подозрительного в поведении Марселена Долг оби повелевал действовать юноше именно таким образом.
— Хорошо, — сказал Марселен, — тогда за дело!
— Какие ж средства рассчитываешь ты применить?
— Самые простые — всегда самые лучшие!
— Ну?
— Мы выйдем отсюда самым коротким путем?
— Каким?
— Через дверь.
— Как?
— Когда тюремщик явится, чтобы выпустить меня, мы свяжем его. Затем вы наденете его платье, я возьму ключи. А мы оставим его здесь.
— Этот план действительно прост, но есть еще одно обстоятельство.
— Какое?
— А это, — сказал негр, показывая на свои цепи.
— У меня есть инструменты.
— Правда? — обрадованно вскричал негр.
— Смотрите!
С этими словами Марселен вытащил связку инструментов и освободил заключенного.
— Вот и готово! — сказал он.
— Ух! — с облегчением вздохнул негр.
— Не торопитесь, папа Воду, впрочем, у нас есть еще время. Предоставьте мне действовать самому.
— Что же еще?
— Остаются еще две цепи, но их разбить легко.
— Так разбей их скорее!
— Тише, так нельзя действовать!
— Почему?
— Потому что, если мы их снимем, вы сразу вскочите на ноги, не так ли?
— Да.
— А этого и не нужно делать. Вам нужно остаться так, как вы есть. Вы же не считаете тюремщика идиотом: он, что войдет в камеру, увидя вас без цепей? А тогда мы оба погибнем здесь.
— Это справедливо!
— Сейчас я освобожу вас от цепей, если вы обещаете мне сидеть спокойно.
— Решено. Когда тюремщик войдет сюда, мы набросимся на него, задушим, возьмем его платье и ключи.
— Мы не будем его душить. Это только трата нашего времени. Да и тюремщик исполняет только свои обязанности.
— Но если он крикнет?
— Тогда другое дело.
— Хорошо!
— Что за глупая страсть убивать людей?
— Я неправ, говорю тебе.
— Я должен предупредить вас, что при мне два пистолета и кинжала.
— Неужели ты боишься, что я убью тебя?
— Нисколько, я сообщаю вам в ваших же интересах.
— Как так?
— Когда мы очутимся в городе, нам может понадобиться оружие, чтобы спастись от преследователей.
— Ты еще раз прав.
— Я всегда прав!
— И ты дашь мне пистолет и кинжал?
— Нет, только кинжал.
— А почему не дашь пистолет?
Марселен внимательно посмотрел на него.
— Потому, что, стреляя в темноте можно легко ошибиться, а я вовсе не желаю быть убитым вами.
— Что за мысли?
— Я знаю, что я неправ, но что прикажете делать? Я ужасно боюсь недоразумений между нами.
— Будь по-твоему!
— Однако, сейчас возвратится тюремщик. Давайте руки!
Флореаль-Аполлон молча протянул руки, Марселен снял с него поручни, а потом освободил его от поясной цепи. Флореаль-Аполлон оказался на свободе.
— Не шевелись!
— Будь спокоен! — отвечал негр, не сделав ни одного резкого движения.
Прошло несколько минут. Наконец, вдали послышались шаги тюремщика.
Марселен осторожно приблизился к двери.
— Эй! Вы еще здесь? — крикнул тюремщик.
— Черт возьми, да где же мне быть по-вашему? — ответил Марселен.
— Ну что, позабавились? — продолжал тот смеясь.
— Не очень, я даже жалею, что пришел сюда!
— Вот как? Разве вы не разговаривали со своим другом?
— Пытался, но из него даже слово трудно вырвать; по-видимому он не расположен отвечать мне.
— Подите же, а я считал его более учтивым.
— Да выпустите же вы, наконец, меня отсюда?
— Сейчас, дружище! — пробормотал тюремщик.
С необычайным волнением Флореаль-Аполлон прислушивался, как ключ повернулся в замке и завизжали петли. Наконец, дверь отворилась.
— Ну, вот и я! — проговорил входя тюремщик.
Марселен в тот же миг схватил его за горло и повалил на пол. В одно мгновение бедняге заткнули рот, связав по рукам и ногам так, что он не мог даже пошевелиться.
— Живей, — сказал Марселен, — платье и шляпу!
Флореаль-Аполлон не заставил повторять приглашение и за минуту переоделся.
— Теперь в дорогу! — продолжал Марселен, отцепляя фонарь.
Они вышли Флореаль-Аполлон сделал движение броситься вперед.
— Вы с ума сошли, папа Воду. Сначала нужно закрыть дверь, а затем вы медленно пойдете вперед, сопровождая меня. Не забудьте, что вы теперь тюремщик!
— Верно, — сказал Флореаль-Аполлон останавливаясь.
Тогда Марселен закрыл дверь и передал связку ключей и фонарь Флореалю-Аполлону.
— Пойдем, — сказал он, — но смотри, держись хладнокровнее.
Они направились по коридорам тюрьмы. На пути им встречались некоторые люди, по-видимому, не обращавшие на них никакого внимания. Часовые шутливо приветствовали Марселена. Словом, все шло как нельзя лучше.
Наконец, они достигли входной двери, по обеим сторонам которой стояли двое часовых.
Здесь Марселен остановился и, обращаясь к Флореалю-Аполлону, бросавшему вокруг себя свирепые взгляды, шутливо проговорил:
— Эй, дядя Како Жирон, оставьте здесь свои ключи и фонарь; вы кончили свое дело, ваши птички уже уселись на насест! А мы лучше пойдем к тетке Кандиле да опрокинем там стаканчик — другой!
— Идем! — пробормотал Флореаль-Аполлон, угадавший намерение юноши.
С этими словами он, положив у порога фонарь и ключи, медленно пошел за Марселеном.
— Браво, дядя Како! — засмеялся один из часовых.
Но Флореаль-Аполлон решил не отвечать ему!
Медленно и спокойно он пошел за своим товарищем и, наконец, вышел на улицу.
Здесь они продолжали некоторое время идти размеренным шагом и вскоре вышли за город в поле. А оказавшись в поле, бросились со всех ног по направлению к горам.
Таким образом Флореаль-Аполлон был освобожден.
Несколько минут спустя по их выходе из тюрьмы, связанный тюремщик поднялся, сбросил с себя путы и вышел из камеры, ощупывая себе шею и бока, при этом бормоча:
— Я знал, что так нужно было, но этот болван Марселен, кажется, переусердствовал.
Но разве Марселен подкупил тюремщика? Мы этого не знаем.
24
Человеческое жертвоприношение
После бегства из тюрьмы прошло уже два дня, во время которых Марселен и Флореаль-Аполлон ни на минуту не расставались друг с другом.
Но несмотря на очевидную услугу, которую ему оказал молодой негр, рискуя своей жизнью, Флореаль-Аполлон питал к нему инстинктивное чувство недоверия и отвращения.
Со своей стороны и Марселен, то ли он замечал недоверие Флореаля-Аполлона или по какой другой причине, чувствовал себя неспокойно. Однако, он употреблял все свои усилия, чтобы скрыть это от глаз Флореаля-Аполлона. Он активно готовился ко всем кровавым приготовлениям своего товарища, а также готовился принять деятельное участие в ежегодном празднике Воду, который на этот раз должен был послужить сигналом к восстанию.
Утром 25 декабря Марселену удалось на несколько минут скрыться от подозрительных взглядов короля Воду, Дело было так.
Они только что покинули Хереми, где навещали нескольких заговорщиков и направлялись к себе в горы. По дороге Марселен заметил несколько зрелых освежительных плодов гуявы и остановился сорвать их.
Так как тропинка, которой они шли, была очень узка, то они вынуждены были идти друг за другом. Марселен оказался позади Флореаля-Аполлона; он сорвал несколько плодов и принялся их есть.
В то же время он сорвал с шеи бумажный платок, сделал на нем три узла и бросил его в середину кустарника. В этот момент к нему присоединился Флореаль-Аполлон.
Не слыша за собой шагов юноши, он обернулся и увидел его спокойно кушавшим плоды. Освежившись плодами, они снова пустились в путь.
Едва они удалились, как кусты тихо раздвинулись. Оттуда вышел человек. Внимательно оглядевшись кругом, он нагнулся поднял платок Марселена и сунул его себе в карман. Это был Жуль Дювошель, господин Марселена.
В тот же день, к семи часам вечера, Воду, мужчины и женщины, начали стекаться со всех сторон на обычное место своих собраний. Все они были вооружены: кто ножом, кто саблей, ружьем, кто — просто палкой.
Гаитское правительство так тщательно сохраняло в тайне пленение и бегство Флореаля-Аполлона, что ни один слушок не дошел до населения. Сами Воду ничего не знали о тех страшных опасностях, которым решил подвергнуть их король, а сам Флореаль-Аполлон считал бесполезным, чтобы не уронить своего престижа, рассказывать им о своем аресте.
Вскоре, до 15. 00, Воду собрались у подножия пика Куридас. Разбившись на небольшие кучки, они с воодушевлением рассуждали о восстании, с нетерпением ожидая начала празднества.
Флореаля-Аполлона еще не было. У корзины, в которой была священная змея, стояла только одна Розенда Сумера — королева Воду. Около нее на земле лежали связанные двое детей — 4 или 5 лет.
Несчастные дети невыносимо страдали и испускали тяжелые стоны, но толпа не обращала на них никакого внимания. По всей долине были разложены, на некотором расстоянии друг от друга, костры, бросавшие яркий свет на поклонников змеи. Глубокое молчание царило в этом собрании.
Вдруг раздались резкие удары в бамбулу — и церемония началась, В то же время у корзины появились два новых человека — Флореаль-Аполлон и Марселен, оби, признанные таковыми между поклонниками змеи.
По сигналу, данному бамбулой, все присутствующие встали полукругом перед двумя вождями.
Флореаль-Аполлон поднял свой скипетр; раздался второй удар бамбулы. Воду приблизились ближе к корзине, на которую тотчас же взошел Флореаль-Аполлон, между тем, как Розенда, с одной стороны, и Марселен, с другой, — положили руки на корзину, как бы желая поддержать ее.
Король Воду обвел проницательным взглядом собрание и улыбка гордого торжества озарила его мрачное лицо.
— Дети змеи, — проговорил он громким голосом, слышимым во всех концах поляны, — сегодня один из самых торжественных наших дней. Нынче наше собрание имеет двоякую цель: теперь мы не только отпразднуем наш великий праздник, но и подадим сигнал к нашему освобождению. От пика Куридас, у подножия которого мы собрались теперь, этот сигнал проскользит подобно огненной змее, по всему острову и призовет наших братьев к оружию, чтобы сбросить, наконец, ненавистное правительство и заменить его Пурра, святой религией наших африканских отцов!
Восторженные крики прервали оратора.
Флореаль-Аполлон жестом прервал толпу и продолжал:
— На этот раз мы принесем нашему богу не одну жертву, а две: одну в начале церемонии, а вторую — в конце. Потом, исполнив этот великий обряд и вкусив мясо жертв, мы налетим, подобно стае коршунов, на жилища наших тиранов, с криками «свобода» и «Воду» и будем безжалостны к ним, как безжалостны они теперь к нам!
— Свобода! Воду! — завопила толпа.
Раздались удары в бамбулу — и Воду выстроились в одну линию.
В этот момент какой-то человек приблизился к Флореалю-Аполлону и, наклонившись, что-то прошептал ему на ухо. Это был полковник Бразье, но в каком ужасном виде! В полуизорванной одежде, с исцарапанным лицом и руками; видно было, что он долго бежал.
Флореаль-Аполлон выслушал его, потом ответил с пренебрежительной улыбкой,
— Вы с ума сошли полковник! Я уверен, что президент Жефрар ничего и не подозревает, а все солдаты в настоящее время спят в казармах.
— Клянусь вам честью, Флореаль-Аполлон, что мои сведения безусловно верны. Солдаты уже находятся в горах.
— Вы сумасшедший или — изменник, — проговорил свысока Флореаль-Аполлон, — я сам только что был на равнине и не заметил ничего подозрительного. Солдаты — кроты, чтобы скрыться под землей! Если бы они действительно находились там, мы бы их заметили!
— Вы скоро раскаетесь в своих убеждениях, — печально ответил полковник.
— Ну, хорошо, я беру на себя все последствия, а теперь — ни слова об этом!
— Слушаю! — ответил Бразье, удаляясь.
— Пусть начинают! — приказал Флореаль-Аполлон, снова поднимая свой скипетр.
Опять раздались мрачные удары в бамбулу и все присутствующие закружились вокруг корзины под пение гимна. После этого они снова остановились перед ней, ожидая дальнейшего продолжения церемонии, в полной тишине.
Вот тогда и началась ужасная сцена, разыгрался последний акт этой удивительной драмы.
— Дети мои! — вскричал вдруг шипящим голосом Флореаль-Аполлон. — Помолимся богу Воду, а чтобы умилостивить его, принесем ему жертву!
— Жертву! Жертву! — хором повторили все Воду.
Из толпы вышли несколько человек и молча окружили стол. Это были: Франсуа Герье, Конго Пеле, Жанна Пеле, Жульен Николя, Нереина Франсуа и Бейя Проспер.
— Начинайте! — хладнокровно произнес Флореаль-Аполлон, сходя с корзины.
Герье Франсуа наклонился и схватил одного из двух детей.
Но в тот момент, как Герье выпрямился, Марселен кинулся к нему и с такой силой сжал его руки, что тот с криком боли выпустил ребенка.
— Не эту! — глухим, угрожающим тоном произнес Марселен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15