Все сложные вопросы, связанные с отправлением служебных обязанностей он вынужден был решать самостоятельно, принимая на себя всю полноту ответственности, что свидетельствовало о сильном характере этого старого малограмотного солдата, который всеми своими успехами был обязан только себе самому.Комендант был высокий и тучный мужчина с красным, угреватым лицом, весьма самодовольный, говоривший размеренным тоном, как бы подчеркивая тем самым весомость каждого своего слова.Дон Фернандо, прекрасно изучивший характер полковника и относившийся к нему с большим уважением, был удивлен его сегодняшней озабоченностью и решил, что это объясняется денежными затруднениями, а потому попробовал выяснить, в чем дело, и, если возникнет необходимость, помочь.— О! — воскликнул полковник. — Какой попутный ветер принес вас так рано в президио, дон Фернандо?— Исключительно лишь одно желание видеть вас, любезный полковник, — ответил дон Фернандо, пожимая руку, протянутую ему комендантом.— Вы очень любезны. Стало быть, вы без церемоний позавтракаете со мной?— Я сам хотел напроситься!— Прекрасно! — сказал полковник и позвонил. Тотчас появился вестовой.— Этот господин будет завтракать со мной. Вестовой, как и подобает великолепному солдату, поклонился и вышел.— Кстати, дон Фернандо, я должен вручить вам толстый пакет.— Слава Богу! А я уже начал беспокоиться. Эти бумаги я ждал с нетерпением. Они мне очень нужны.— Стало быть, все к лучшему, — сказал дон Хосе, отдавая молодому человеку пакет, который тот сразу же положил себе в карман.— Кушать подано, — доложил, отворяя дверь, вестовой.Хозяин и гость перешли в столовую, где их ждал майор Барнум. Старый англичанин, долговязый, тощий, двадцать лет служивший в Мексиканской республике. Этот храбрый солдат был искренне предан своей новой родине. Сейчас он служил помощником коменданта президио Сан-Лукас. Прослужив вместе так долго, они полюбили друг друга, как братья, словом, их вполне можно было уподобить Кастору и Поллуксу, Дамону и Фидию, — словом, воспетым буколической поэзией.Дон Фернандо Карриль и майор Барнум немного были знакомы и обрадовались встрече, потому что англичанин был предобрейший человек и под холодной наружностью у него скрывалось горячее и преданное сердце.Обменявшись приветствиями, все трое сели к столу, уставленному обильными и вкусными кушаньями.После того как голод был утолен, завязалась беседа, поначалу вялая, но весьма оживившаяся за десертом.— Отчего у вас сегодня, дон Хосе, такой странный вид, не свойственный вам прежде? — спросил дон Фернандо.— Вы правы, — ответил губернатор, выпивая рюмку хереса, — я действительно опечален.— Опечалены, вы? Черт побери! Вы внушаете мне тревогу, если бы я не видел, с каким аппетитом вы завтракаете, я подумал бы, что вы больны.— Да, — со вздохом сказал старый солдат, — с аппетитом все в порядке.— Что же вас печалит?— Предчувствие, — сказал комендант с серьезным видом.— Предчувствие? — удивился дон Фернандо.— Да, предчувствие, — вступил в разговор майор. — Я знаю, что на первый взгляд может показаться смешным, что такие старые солдаты, как мы, могут придавать значение таким предчувствиям, которые принято считать признаком больного воображения. Я тоже, как и полковник, встревожен, сам не знаю почему, и каждую минуту жду неприятного известия. Я абсолютно убежден, что над нами нависла страшная угроза, я это ощущаю чисто физически, так сказать; однако, в чем она заключается и откуда грядет — не знаю.— Да, — подтвердил комендант, — майор говорит истинную правду. Никогда за все время моей военной карьеры я не был так встревожен, как сейчас. Вот уже целую неделю пребываю я в таком состоянии и удивляюсь, как до сих пор еще ничего не случилось. Поверьте дон Фернандо, Господь подает знак людям, находящимся в опасности.— Я полностью доверяю сказанному вами — слишком хорошо я вас знаю, чтобы усомниться в правдивости ваших слов, но, с другой стороны, вы и майор Барнум не из тех, кто пугается своей тени. Вы столько раз всем доказывали свою храбрость. Так неужели же нет никаких реальных фактов, подтверждающих ваши предчувствия?— Пока нет, — сказал комендант, — но я каждую минуту жду каких-нибудь трагических известий.— Полно, полно, дон Хосе, — серьезно сказал дон Фернандо, чокаясь с комендантом. — У вас приключилась болезнь, хорошо известная на родине майора и называющаяся, кажется, сплином. Велите доктору пустить вам кровь, пейте холодную воду и через два дня вы будете со смехом вспоминать об этой шутке вашего воображения. Не так ли, майор?— Я этого очень желал бы, — сказал тот с сомнением в голосе.— Жизнь и без того коротка, — продолжал дон Фернандо, — зачем же позволять химерам делать ее к тому же печальной? Ну что может вас тревожить?— Почем я знаю, друг мой? На границе разве можно быть в чем-нибудь уверенным?— Полноте! Индейцы сделались кроткими, как ягнята. В эту минуту на пороге появился вестовой.— Что тебе нужно? — спросил комендант.— Какой-то вакеро прискакал во весь опор и требует, чтобы вы приняли его. Говорит, что привез важные известия.— Пусть войдет, — сказал полковник и бросил на дона Фернандо невыразимо печальный взгляд.— Судьба отвечает вместо меня.— Сейчас увидим, — ответил дон Фернандо с деланной улыбкой.Послышались шаги в смежной комнате и явился вакеро. Это был Паблито. Он и в самом деле казался вестником несчастья. Он словно только что с поля сражения. Одежда порвана в клочья и испачкана кровью и грязью, мертвенно-бледное лицо выражало глубокую печаль, столь не свойственную такому человеку, он с трудом держался на ногах — как видно, ему пришлось преодолеть немалый путь до президио. Об этом свидетельствовал и кровавый след, оставленный на полу его шпорами.Все трое смотрели на него со смешанным чувством ужаса.— Выпейте, — дон Фернандо подал ему стакан вина, — это подкрепит ваши силы.— Нет, — сказал Паблито, оттолкнув протянутый ему стакан. — Я жажду крови, а не вина.Слова эти были произнесены с такой ненавистью и отчаянием, что присутствующие при этом невольно вздрогнули.— Что случилось? — с беспокойством спросил полковник.Вакеро отер рукою пот со лба и прерывающимся голосом сказал:— Индейцы поднялись.— Вы их видели? — спросил майор.— Да, я их видел.— Когда? Сегодня?— Сегодня утром, сеньор полковник.— Далеко отсюда?— Миль за двадцать. Они перешли дель-Норте.— Уже? Сколько их? Вы знаете?— Сосчитайте песчинки в степи и вы узнаете их число.— О, — простонал полковник, — это невозможно! Индейцы не могут за короткое время собраться вместе в большом количестве. Это вам так показалось от страха.— От страха! — воскликнул Паблито с презрительной усмешкой. — О страхе можете рассуждать вы, городские жители, а в пустыне у нас не бывает на это времени.— Ну и как же они движутся?— Как ураган, жгут и сокрушают все на своем пути.— Они намерены напасть на президио?— Они движутся обычным своим строем, два конца большого полукружия нацелены на президио.— Далеко они отсюда?— Да, потому что по ходу продвижения они создают надежные укрепления в подходящей для этого местности. По-видимому, на сей раз ими руководит не только жажда грабежа, а какой-то опытный начальник. Это доказывает то, как они действуют— Ваше известие очень важно, — сказал комендант. Майор укоризненно покачал головой:— Почему же вы так долго держали нас в неведении?— Сегодня утром на восходе солнца я и мои товарищи были окружены двумястами этих демонов, выскочивших будто из-под земли. Один убит и двое ранены, но мы успели спастись, и вот я здесь. Жду ваших приказаний.— Возвращайтесь на свой пост как можно скорее, вам дадут свежую лошадь.— Слушаюсь, полковник.Вакеро поклонился и ушел. Пять минут спустя он уже скакал галопом по каменистой дороге.— Ну! — комендант оглядел своих собеседников. — Что я вам говорил? Обманули меня предчувствия? Дон Фернандо поднялся.— Куда вы идете? — спросил полковник.— Я возвращаюсь в асиенду дель-Кормильо.— Сейчас? Не кончив завтракать?— Сию же минуту. Меня раздирает смертельное беспокойство. Индейцы могут напасть на асиенду, и Бог знает, какие это повлечет за собой последствия.— Кормильо хорошо укреплена и может не опасаться нападения. Однако, я думаю, донна Гермоса была бы в большей безопасности, находись она здесь. Постарайтесь, если не поздно, уговорить дона Педро вернуться. Никто не может предвидеть исхода набега, и следует принимать все возможные меры предосторожности. Я был бы рад, если бы дон Педро и его дочь находились рядом с нами.— Благодарю вас, полковник, я употреблю все усилия, чтобы уговорить дона Педро последовать вашему совету. Льщу себя надеждой, что ваши энергичные действия обезопасят нас от нашествия свирепых врагов. Нападают они всегда смело и неожиданно, но как только поймут, что их замыслы разгаданы, исчезают также быстро, как и появляются.— Да услышит вас Бог, я не смею надеяться на это.— До свидания, господа, желаю успеха! — дон Фернандо дружески пожал руки двух старых солдат и вышел.На дворе его ожидал дон Эстебан Диас и тотчас устремился к нему.— Ну! Знаете вы уже новость, дон Фернандо? Индейцы движутся, словно огромная туча.— Да, я только что узнал об этом.— Ну, что вы намерены делать?— Вернуться немедленно на асиенду.— Гм! Вряд ли это разумно. Вы не знаете, с какой быстротой эти демоны рассыпаются по округе. Наверное, мы их встретим на дороге.— Ну, мы пробьемся сквозь них.— Я это знаю, но если вас убьют?— Донна Гермоса ждет меня, и поэтому, может быть, меня не убьют.— Все может быть.— Ну посмотрим.— Впрочем, я предвидел ваш ответ и все приготовил к отъезду. Лошади оседланы, пеоны вас ждут. Мы можем отправиться в любую минуту.— Благодарю, Эстебан, — сказал дон Фернандо, пожимая ему руку, — вы истинный друг.— Знаю, — улыбаясь, ответил тот. Эстебан Диас свистнул, и пеоны тотчас вывели во двор лошадей.— Поехали, — сказал дон Фернандо, садясь на лошадь.— Поехали, — отозвался дон Эстебан.Они пришпорили лошадей и начали с трудом пробираться сквозь толщу зевак, спешащих узнать новости.Маленькая кавалькада спускалась крупной рысью по довольно крутому склону от крепости к старому президио, то и дело кратко отвечая на вопросы, которыми их осыпали встречные. Выехав наконец на ровную дорогу, они пустились во всю к асиенде дель-Кормильо, не обращая внимания на знаки, подаваемые несколькими всадниками подозрительной наружности, плотно закутавшимися в плащи, которые следовали за ними от самой крепости.Хмурое небо предвещало грозу, птицы беспокойно сновали низко над землей, время от времени налетавшие порывы ветра вздымали тучи пыли.Два пеона, узнавшие в президио о приближении индейцев, ехали впереди шагов на двадцать и пугливо озирались по сторонам, каждую минуту ожидая появления краснокожих.Дон Фернандо с доном Эстебаном скакали по степи не произнося ни единого слова. Каждый думал о главном.Однако чем ближе они подъезжали к берегу реки, тем сильнее ощущалось приближение грозы. И вот уже полил как из ведра дождь, беспрерывно сверкала молния и гремел гром, отзываясь громким эхом в горах. Огромные глыбы, сорвавшись с гор, с шумом падали в реку.Ветер стал такой сильный, что всадникам приходилось плотно прижиматься к шее лошади, чтобы удержаться в седле, и кроме того они каждую секунду могли быть сброшены лошадьми, которые пугались грозы и вели себя абсолютно непредсказуемо. Мокрая земля затрудняла движение бедных животных. Они без конца спотыкались, скользили и увязали по щиколотку в грязи.— Невозможно ехать дальше, — сказал дон Эстебан, придерживая свою лошадь, которая чуть было не выбросила его из седла.— Что же делать? — спросил дон Фернандо, с беспокойством оглядываясь по сторонам.— Я думаю, лучше переждать несколько минут под деревьями. Гроза никак не унимается. Ехать дальше было бы безрассудством.Они свернули к небольшому лесу справа от дороги, где можно было переждать грозу.Они уже собирались вступить в лес, когда оттуда выскочили четыре всадника в масках и молча бросились на наших путешественников. Незнакомцы открыли огонь по пеонам, и те свалились с лошадей и корчились в предсмертных муках на земле.Дон Фернандо и дон Эстебан, удивленные этим внезапным нападением незнакомцев, явно не индейцев, поскольку носили костюмы вакеро и были светлокожими, если судить по их рукам, тотчас спрыгнули с лошадей и, укрывшись за ними, приготовились к нападению противника.Те, удостоверившись, что оба пеона были мертвы, повернули лошадей и поскакали к дону Фернандо и дону Эстебану. Завязалась неслыханная по ожесточенности схватка двух человек против четырех и которая, судя по всему, должна была закончиться смертью дона Фернандо и дона Эстебана. Однако двое последних сражались отчаянно, так что нападавшие приуныли. У одного из них череп был рассечен надвое до основания, а другой упал, пронзенный тонкой шпагой дона Фернандо.— Ну как, — крикнул им дон Фернандо, — довольно с вас или еще кто-нибудь желает отведать моей шпаги? Глупцы! Вам надо было вдесятером сюда явиться.— Как! — вторил ему дон Эстебан. — Вы уже на попятную? Полно! Полно! Слабаки! Тот, кто вас нанял, явно просчитался.Двое из четверки, способные продолжать борьбу, отступили на несколько шагов и приняли оборонительную позицию.Вдруг появились еще четыре вакеро в масках и с ходу набросились на дона Фернандо и дона Эстебана, которые, однако, не растерялись.— Черт побери! Я вас обидел, голубчики, — сказал дон Эстебан и выстрелил из пистолета в их сторону.233Те, по-прежнему молча, ответили тем же. Снова началась отчаянная битва.Однако силы наших двух храбрецов были на исходе. И вскоре, уложив еще двоих противников, они сами повалились на их трупы. Увидев, что дон Фернандо и дон Эстебан застыли в неподвижности, вакеро возликовали. Схватив тело дона Фернандо, они бросили его на лошадь и вскоре затерялись в бесконечных извилинах дороги. Между тем буря бушевала по-прежнему. Могильная тишина воцарилась на том месте, где только что происходила эта безумная схватка. Семь трупов остались лежать на земле, и грифы уже кружились над ними. VI. Сан-Лукас Дон Фернандо покинул коменданта и майора обескураженными тревожным известием.Однако растерянность, совершенно не свойственная этим старым солдатам, жизнь которых была сплошной непрерывной борьбой, продолжалась недолго. Вскоре они вскинули головы, как два благородных коня, услышавшие сигнал к бою. Они молча пожали друг другу руки, и лица их обрели присущую им твердость. Они поспешно покинули столовую.— Удар был силен, я этого никак не ожидал, — сказал полковник. — Но, ей-богу, язычники найдут, с кем говорить. Майор, соберите офицеров на военный совет.— Прекрасно, — ответил майор. — Я доволен вами, ибо предпочитаю видеть вас гордым, решительным и твердым, нежели слабым и боязливым, каким вы казались мне несколько дней. Наконец я обрел моего прежнего друга!— А! — сказал комендант, улыбаясь, — нет оснований удивляться этой перемене, любезный Барнум. Напротив, она как нельзя более естественна. Уже несколько дней меня терзало смутное предчувствие надвигающегося несчастья, тем более мучительное, что оно было мне неизвестно, теперь же я знаю, в чем дело, и, более того, при том что грозящая нам опасность безусловно велика, у меня нет ни малейшего сомнения, что мы ее одолеем.— Конечно, — подтвердил майор и пошел выполнять поручение начальника.Офицеры гарнизона вскоре все были в сборе — шесть человек, не считая майора и полковника. Пригласив их садиться, дон Хосе сказал:— Господа, вы, конечно, знаете, зачем я вас созвал. Индейцы угрожают президио. Я получил достоверное известие от одного из наших лазутчиков, самого надежного и самого смышленого из всех. Дело серьезное, сеньоры, потому что, кажется, краснокожие составили могущественный союз и идут на нас огромными полчищами. Я собрал вас для того, чтобы организовать надежную оборону и постараться найти способ, чтобы преподать дикарям такой урок, после которого у них надолго отпала бы охота нападать на наши земли. Но прежде, давайте посмотрим, какими средствами мы располагаем.— В оружии и снарядах у нас недостатка нет, — сказал майор. — У нас здесь достаточно и пороха, и ружей, и сабель, и копий, и пистолетов. Пушки тоже в хорошем состоянии и достаточно оснащены пулями и картечью.— Вот и прекрасно, — сказал полковник, потирая руки.— К сожалению, — продолжал майор, — у нас слишком мало людей, способных пользоваться этим оружием.— Сколько у нас солдат?— По списку должно быть двести семьдесят, но вследствие болезней, смерти, побега осталось не более ста двадцати.— Мне кажется, — сказал полковник, — что можно увеличить это число. Мы находимся в том критическом положении, когда цель оправдывает средства. К тому же речь идет о нашей общей защите. Надеюсь, я не встречу возражений по поводу плана, который может спасти нас всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18