Она вдруг поняла, что постоянно быть для всех «старой доброй надежной Брин» порой довольно утомительно.
– Что происходит? – требовательно спросил Райли шепотом.
Брин прикрыла трубку рукой.
– Она потеряла сумочку.
– Брин?
– Да, Уитни, я здесь. Пытаюсь что-нибудь придумать. Ты обращалась к стюардессам?
– Да, они помогли мне поискать в самолете, когда все пассажиры вышли.
– Может, кто-то ее прихватил с собой.
– Вряд ли. Я не помню, чтобы вообще садилась с ней в самолет.
– Как ты могла сесть в самолет без сумочки?
– Могла, потому что она рас-тя-па, – подсказал Райли, постучав себя пальцем по лбу. – Голова садовая.
Брин нетерпеливо замахала на него рукой и одними губами беззвучно произнесла: «Заткнись».
– Разве твой посадочный талон лежал не в сумочке?
– Ох, Брин, не наседайте на меня, я и так чувствую себя идиоткой.
Брин тут же стало стыдно. Уитни, похоже, того и гляди расплачется, ей нужна помощь, не следовало разговаривать с ней так строго.
– Вы не могли бы за мной заехать? – спросила Уитни робко.
– Сейчас? В аэропорт? – переспросила Брин, повысив голос.
Теперь уже настал черед Райли замахать руками, и он делал это гораздо энергичнее, чем прежде Брин. Он махал перед собой обеими руками, словно сигнальщик, пытающийся предотвратить посадку самолета на занятую взлетно-посадочную полосу.
– Нет, нет и нет! – прошептал он достаточно громко, чтобы Брин услышала. – Ни в коем случае! Это отпадает!
Брин проигнорировала все его сигналы.
– Я понимаю, что прошу слишком многого, – скулила Уитни.
– А родители не могут за тобой заехать? – с надеждой спросила Брин.
– Они уехали на выходные в Кармел. Кроме того, если они узнают, что я натворила, мне здорово влетит.
– Тебе есть где остановиться? Ты могла бы… – Она прервалась и шлепнула Райли по здоровой руке, которой он потянулся к рычагу телефона. – Ты могла бы остановиться… – Между ними завязался настоящий поединок за телефонный рычаг. – Подожди минутку, Уитни. – Брин снова закрыла трубку рукой. – Послушай, Райли, если ты не оставишь в покое телефон и не займешься своим делом, я…
– Это и есть мое дело.
– Уитни позвонила не тебе, а мне.
– Если ты пригласишь ее сюда…
– Повторяю: это мой дом. И ты не имеешь права диктовать мне, что делать и чего не делать. – Еще раз смерив его уничтожающим взглядом, она вернулась к разговору. – Уитни, тебе есть где остановиться?
– Есть, у нас живет экономка, так что в дом я попаду. Но она не поедет за мной в темноте, а если бы и поехала, ни один нормальный человек не сел бы к ней в машину, она почти ничего не видит. А если я попрошу у нее денег расплатиться с таксистом, она точно расскажет обо всем родителям. Брин, вы не против?
Против? С какой стати ей возражать? Чем ей только не довелось заниматься начиная с прошлого вечера: препираться со строптивым организатором приема, которому полагалось бы не усложнять, а облегчать ее задачу, иметь дело с бывшим мужем, которому хватило наглости неожиданно возникнуть на пороге ее дома и который чуть было не сорвал вечеринку, дипломатично избегать знаков внимания мужчины, с которым она хотела бы работать, но не желала заводить романтических отношений, срочно везти в больницу истекающего кровью мужчину, нянчиться с ним, пока ему накладывают швы на поврежденную руку, отбиваться от заигрываний того же мужчины и в то же самое время вновь столкнуться с проблемой их потерпевшего крушение брака. Что может прибавить к этому длинному списку еще одна неприятность? Все равно жизнь Брин на этом отрезке времени напоминает эпизод из «Сумеречной зоны».
– Ты где? – Стараясь не выдать своей усталости и отчаяния, Брин терпеливо выслушала объяснения Уитни и велела ей высматривать ее машину примерно через час.
Повесив трубку, Брин направилась к лестнице.
– Ты что, серьезно собралась мчаться за ней в аэропорт?
– Отстань, Райли, не допекай меня. Уитни нужна помощь.
Райли со звоном опустил стакан на стойку бара.
– Черт возьми, Брин, мне тоже нужна помощь. Тебе нужна помощь. Нашему браку нужна помощь.
Брин пошла в спальню, Райли проследовал за ней по пятам. Брин зашла в ванную и надела те же джинсы и свитер, в которых ходила после вечеринки. На них засохла кровь Райли, но Брин слишком устала, чтобы обращать на это внимание.
– Я вернусь через… что это ты делаешь?
– Как видишь, стараюсь надеть брюки, – отвечал Райли, не прерывая своего занятия. Он сидел на краю кровати и отчаянно пытался просунуть ноги в джинсы, которые держал одной здоровой рукой.
– Ты остаешься дома!
– Черта с два остаюсь! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе ехать в аэропорт в четыре часа утра одной?
– Я не нуждаюсь в твоей защите.
– Ладно, не разыгрывай из себя феминистку, лучше рассуди здраво. Мало ли что может случиться. К примеру, у тебя может лопнуть шина.
Брин приняла воинственную позу, упершись кулаком в бедро.
– Это ты рассуди здраво. Как ты думаешь, много от тебя будет толку при замене колеса, если ты даже штаны надеть не в состоянии?
– Ладно, Брин, можешь стоять тут и спорить со мной. – Райли встал и попытался, действуя одной рукой, натянуть узкие джинсы на бедра. – Только помни, что, пока ты тратишь здесь время, Растяпа Уит стоит в аэропорту одна-одинешенька, а вокруг шныряют всякие извращенцы.
– Ты правда беспокоишься за ее безопасность?
– Нет, я беспокоюсь за извращенцев.
В его словах был определенный резон. И пока Брин обдумывала его слова, Райли умудрился надеть рубашку.
– Поможешь мне застегнуться?
С взлохмаченными волосами и мальчишеской улыбкой, от которой в углах его рта появлялись ямочки, Райли выглядел до того неотразимым, что Брин не знала, что делать, – то ли расцарапать ногтями его красивое лицо, то ли поцеловать.
– Ладно, твоя взяла, – нехотя согласилась она. – Помимо всего прочего, я боюсь оставить тебя здесь одного. Кто знает, что тебе взбредет в голову, пока меня нет. Тебя нужно держать под наблюдением каждую секунду, как трехлетнего ребенка.
Брин принялась сердито застегивать на нем рубашку, точнее, яростно проталкивать пуговицы в петли, словно они чем-то провинились. Покончив с пуговицами, она развернулась и направилась к двери.
– Если ты не хочешь, чтобы я продемонстрировал все свои достоинства Уитни, застегни уж заодно и джинсы.
Брин оглянулась и опустила взгляд на его ширинку. Так и есть, расстегнута. Она непроизвольно облизнула пересохшие губы.
Райли хмыкнул:
– Я бы тоже этого хотел, Брин, но боюсь, прямо сейчас у нас нет времени.
Его шутка подействовала на Брин, как красная тряпка на быка. Она придала своему лицу строгое деловое выражение, не допускающее никаких глупостей, решительно потянулась к язычку молнии и резко рванула его вверх.
– Ого! Черт, Брин, поосторожнее! Этак ты меня… ой!
– Не идет.
– В чем дело? – поддразнил Райли. – Ты боишься?
Брин взорвалась:
– Нет, не боюсь! Я просто в ярости. Все было бы намного проще, если бы ты не носил такие неприлично узкие джинсы.
– Что-то не припомню, чтобы ты раньше жаловалась. Это совсем не трудно, нужно только чуть-чуть надавить…
– Знаю, знаю. – Брин снова нервно облизнула губы и тут же с вызовом взглянула в глаза Райли, словно говоря: «Попробуй-ка, отпусти еще какую-нибудь непристойность». Затем она просунула руку между двумя клапанами мягкой джинсовой ткани и слегка надавливала до тех пор, пока язычок молнии не поддался и легко скользнул вверх.
– Ну вот, видишь, как просто? Никаких проблем.
В голосе Райли слышались насмешливые нотки, его теплое дыхание чуть шевелило волосы у нее на макушке. Брин быстро отошла от него, круто развернулась и с независимым видом вышла из спальни и стала спускаться по лестнице, не оглядываясь, чтобы посмотреть, идет ли Райли за ней. Он шел следом. К тому времени, когда Брин взялась за ручку двери черного хода, он догнал ее, спотыкаясь на ступеньках крыльца.
«Спотыкаясь?» – пронеслось у Брин в голове.
Она повернулась и пригляделась к Райли повнимательнее. Его глаза блестели неестественным блеском, на губах играла кривая и слегка глуповатая улыбка, на впалых щеках выступил румянец. Думая, что у него жар, Брин положила руку ему на лоб, но жара не было.
– В чем дело? – спросил Райли.
Брин широко раскрыла глаза, а потом прищурилась с подозрением.
– Ты пьян!
Райли неестественно выпрямился, пытаясь выглядеть трезвым.
– Ничего подобного. Просто самую малость выпил… чтобы быстрее восстановиться от потери крови. Вот столечко! – Он не очень уверенно протянул вперед здоровую руку и попытался показать большим и указательным пальцами, сколько именно выпил, но пальцы плохо слушались.
– Ох, горе ты мое!
Брин, не слишком церемонясь, затолкала его на переднее сиденье и пристегнула ремень безопасности. В дороге Райли почти сразу же откинулся на спинку и закрыл глаза.
– Господи, наверное, я рехнулась, – пробормотала себе под нос Брин. – Это же надо додуматься: ехать по улицам Сан-Франциско в четыре часа утра с пьяным мужиком в машине, чтобы спасти Растяпу Уит!
К ее удивлению, Райли хмыкнул, хотя и не открыл глаза. Он дотянулся до Брин и похлопал ее рукой по бедру.
– Ты замечательная женщина, Брин, замечательная.
Ехать и чувствовать на бедре его руку было так приятно, что Брин не стала ее стряхивать.
Брин заметила Уитни раньше, чем та заметила машину. Она посигналила, потом вышла на тротуар и замахала руками, окликая девушку по имени. Наконец Уитни тоже заметила ее и трусцой побежала к машине, придерживая на боку дорожную сумку.
– Ой, Брин, вы не представляете, как я вам благодарна. Не знаю, что бы я… это что, кровь?
– Где? А, да, кровь.
– Что случилось?
– Это долгая история. Ты не против поехать на заднем сиденье?
– Конечно, не против. – Уитни открыла заднюю дверцу, швырнула на сиденье сумку и следом забралась сама. – Брин, вы ранены? Вы попали в аварию?
– Нет, я…
– Кто это? Райли! – завопила Уитни.
Дремавший Райли, которого так внезапно разбудили, громко выругался, не разобрав со сна, что к чему, попытался встать и ударился головой о потолок.
– Проклятие! – Продолжая бормотать ругательства, он повернулся и метнул недовольный взгляд на пассажирку.
Когда он стал ощупывать шишку на голове, Уитни закричала:
– Ваша рука! Вы что, поранили руку? На ней повязка.
Райли выразительно посмотрел на Брин, словно говоря: «Это самое блестящее умозаключение, какое она способна сделать». Вслух же он сказал, обращаясь к Уитни:
– Очень тонкое наблюдение, у меня действительно на руке повязка. А по твоей милости теперь, наверное, придется забинтовать и голову.
– Прошу прощения, я не заметила, что вы там сидели. Что у вас с рукой?
– Это долгая история.
На лице Уитни появилось недоуменное выражение.
– Брин сказала то же самое.
– Я порезался битым стеклом, и пришлось наложить швы.
Райли вздохнул и снова сел прямо, не желая дальше развивать эту тему. Уитни задумчиво хмыкнула.
– Это произошло в доме Брин?
– Да, – переглянувшись, хором ответили Брин и Райли. Потом каждый из них снова стал смотреть вперед, и на некоторое время установилось молчание.
– Когда я позвонила, вы лежали в постели? – бесцеремонно поинтересовалась Уитни.
Брин резко затормозила. Райли захохотал. Уитни радостно захлопала в ладоши.
– Так я угадала? Здорово, значит, вы снова вместе? Я так рада! Я всегда говорила, что…
– Нет, мы не снова вместе, – перебила ее Брин. Маневрируя, как водитель-самоубийца, она выехала на скоростную автостраду.
– О-о, – удрученно протянула Уитни. – Тогда почему вы лежали вместе в постели?
– Мы не лежали! – закричала Брин. Она уже начала жалеть, что не поддалась на уговоры Райли и не предоставила Уитни выбираться из передряги самостоятельно.
– Мне так показалось, – стала оправдываться девушка. – Когда я услышала в трубке какую-то возню, шепот, то прямо-таки почувствовала, что позвонила в неподходящий момент.
– Момент и правда был неподходящий, потому что мы не лежали в постели, – сказал Райли.
Немного помолчав, Уитни заявила:
– Ясно.
– Ничего тебе не ясно! – Брин посмотрела в зеркало заднего вида, встретилась взглядом с девушкой и с нажимом пояснила:
– Мы с Райли вовсе не собираемся сойтись снова.
– А почему нет?
– Это мне и самому хотелось бы знать, – вставил Райли. Он выпрямился и посмотрел на Брин.
– Если бы вы двое преодолели свои разногласия, было бы лучше для всех, – философски заметила Уитни.
– Аминь.
– А ты помалкивай, ты пьян.
– Так он теперь пьет? – изумилась Уитни.
– Я уже проспался.
– Ты не так долго спал, и нет, он не пьет.
– Я думала, у Райли хватит твердости, чтобы не начать пить.
– Да не начал он пить!
– Брин, вы сами себе противоречите.
– Да, Брин, ты сама себе противоречишь. Ты первая сказала, что я пьян.
Брин решила, что пора возвращаться из «Сумеречной зоны». Она громко свистнула.
– Послушайте, ребята, если мы собираемся снимать это шоу на дороге, нужно отшлифовать диалоги.
По-видимому, то обстоятельство, что терпение Брин было на исходе, не смутило Уитни.
– Если вы снова будете вместе, это явно пойдет на пользу передаче Райли, – продолжала она как ни в чем не бывало. – После того что мне рассказал папа, я поняла, почему Райли хочет восстановить отношения.
Брин оглянулась.
– Что там у вас творится с шоу?
Брин продолжала поддерживать отношения с Уитни только потому, что та вскоре после ухода Брин с должности продюсера передачи «Утро с Джоном Райли» перешла на другую работу в пределах телестудии. Если бы девушка по-прежнему работала на Райли, Брин не могла бы быть ее наперсницей. Не то чтобы она не доверяла Уитни – нет, конечно. Брин вовсе не думала, что девушка после каждого их разговора станет по злому умыслу докладывать о ней Райли. Но она знала, что Уитни обожает Райли и, растаяв в лучах его обаяния, может не задумываясь продать и собственную мать.
На свой вопрос Брин получила два противоположных ответа. Райли дернулся, как будто его подстрелили, и прорычал:
– Ничего.
Уитни подалась вперед, сдвинувшись на самый край сиденья, и положила руки на спинку переднего сиденья.
– У них проблемы.
– Нет у нас никаких проблем! – возразил Райли.
Если бы взгляды могли убивать, Уитни уже была бы трупом, но она так увлеклась разговором, что не заметила взгляда Райли. Не часто случалось, чтобы люди смотрели на нее как на источник ценной информации, и теперь, когда у Уитни появилась заинтересованная аудитория, она была полна решимости выступить и сполна насладиться вниманием слушателей.
– Что ты об этом знаешь? – воинственно набросился на нее Райли. – Ты у нас даже не работаешь. Раз уж на то пошло, что может знать о нашем шоу твой папочка? Он понятия не имеет, что мне приходится выносить, чтобы записать на пленку очередной выпуск. Они окружили меня кретинами и рассчитывают, что я с ними управлюсь.
– Вам надо учиться лучше ладить с людьми, – отважно заявила Уитни. – Вы на всех кричите, запугиваете всех до полусмерти, уж я-то знаю. А ваши продюсеры…
– Продюсеры? Во множественном числе? – вмешалась Брин.
– После вашего ухода он сменил троих.
– Все трое ни к черту не годились! – заорал Райли. – Сначала студия наняла какую-то бабенку с длиннющими серьгами до самых плеч и кольцами на каждом пальце. Наверняка какая-нибудь, сатанистка, уж я всяких повидал. С ее подачи я каждый день брал интервью то у гуру, то у прорицательниц, то у ведьм.
Брин подавила смешок.
– Потом на ее место прислали одного придурка, только что получившего диплом по специальности «телевидение». Черт, да он даже не знал, как выглядит изнутри студия! Но послушаешь, как он рассуждал, можно подумать, он все знает. Он пытался объяснять инженерам и техникам с двадцатилетним стажем, как они должны делать свое дело. И кому они жаловались? Правильно. Мне. Следующая…
– Она убежала из студии в слезах, – с готовностью подсказала Уитни.
– Что случилось?
Райли открыл рот, но Уитни успела заговорить раньше:
– Я при этом не присутствовала, но если верить тому, что говорят, Райли обошелся с ней ужасно жестоко. И по-моему, она не такая уж толстая.
Брин недоверчиво воззрилась на Райли:
– Ты назвал женщину толстухой? В глаза? Райли, как ты мог!
– Я не называл ее толстухой, – буркнул он.
– Ну, он выразился не так прямо, – согласилась Уитни, – он сказал: «Вы уж лучше сразу поставьте миноносец между мной и помощником режиссера, когда он пытается показывать мне время. Что из-за него не будет ничего видно, что из-за вас, один черт».
– В порядке извинения я послал ей две дюжины роз, – пробурчал Райли.
Он откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди, ссутулил плечи и уставился прямо перед собой, как насупившийся мальчишка.
– Он ударил оператора, – доложила Уитни.
– Ударил?! – вскричала Брин. Она повернулась и уставилась на Райли. В конце концов ему пришлось повернуться и встретиться с ее обвиняющим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Что происходит? – требовательно спросил Райли шепотом.
Брин прикрыла трубку рукой.
– Она потеряла сумочку.
– Брин?
– Да, Уитни, я здесь. Пытаюсь что-нибудь придумать. Ты обращалась к стюардессам?
– Да, они помогли мне поискать в самолете, когда все пассажиры вышли.
– Может, кто-то ее прихватил с собой.
– Вряд ли. Я не помню, чтобы вообще садилась с ней в самолет.
– Как ты могла сесть в самолет без сумочки?
– Могла, потому что она рас-тя-па, – подсказал Райли, постучав себя пальцем по лбу. – Голова садовая.
Брин нетерпеливо замахала на него рукой и одними губами беззвучно произнесла: «Заткнись».
– Разве твой посадочный талон лежал не в сумочке?
– Ох, Брин, не наседайте на меня, я и так чувствую себя идиоткой.
Брин тут же стало стыдно. Уитни, похоже, того и гляди расплачется, ей нужна помощь, не следовало разговаривать с ней так строго.
– Вы не могли бы за мной заехать? – спросила Уитни робко.
– Сейчас? В аэропорт? – переспросила Брин, повысив голос.
Теперь уже настал черед Райли замахать руками, и он делал это гораздо энергичнее, чем прежде Брин. Он махал перед собой обеими руками, словно сигнальщик, пытающийся предотвратить посадку самолета на занятую взлетно-посадочную полосу.
– Нет, нет и нет! – прошептал он достаточно громко, чтобы Брин услышала. – Ни в коем случае! Это отпадает!
Брин проигнорировала все его сигналы.
– Я понимаю, что прошу слишком многого, – скулила Уитни.
– А родители не могут за тобой заехать? – с надеждой спросила Брин.
– Они уехали на выходные в Кармел. Кроме того, если они узнают, что я натворила, мне здорово влетит.
– Тебе есть где остановиться? Ты могла бы… – Она прервалась и шлепнула Райли по здоровой руке, которой он потянулся к рычагу телефона. – Ты могла бы остановиться… – Между ними завязался настоящий поединок за телефонный рычаг. – Подожди минутку, Уитни. – Брин снова закрыла трубку рукой. – Послушай, Райли, если ты не оставишь в покое телефон и не займешься своим делом, я…
– Это и есть мое дело.
– Уитни позвонила не тебе, а мне.
– Если ты пригласишь ее сюда…
– Повторяю: это мой дом. И ты не имеешь права диктовать мне, что делать и чего не делать. – Еще раз смерив его уничтожающим взглядом, она вернулась к разговору. – Уитни, тебе есть где остановиться?
– Есть, у нас живет экономка, так что в дом я попаду. Но она не поедет за мной в темноте, а если бы и поехала, ни один нормальный человек не сел бы к ней в машину, она почти ничего не видит. А если я попрошу у нее денег расплатиться с таксистом, она точно расскажет обо всем родителям. Брин, вы не против?
Против? С какой стати ей возражать? Чем ей только не довелось заниматься начиная с прошлого вечера: препираться со строптивым организатором приема, которому полагалось бы не усложнять, а облегчать ее задачу, иметь дело с бывшим мужем, которому хватило наглости неожиданно возникнуть на пороге ее дома и который чуть было не сорвал вечеринку, дипломатично избегать знаков внимания мужчины, с которым она хотела бы работать, но не желала заводить романтических отношений, срочно везти в больницу истекающего кровью мужчину, нянчиться с ним, пока ему накладывают швы на поврежденную руку, отбиваться от заигрываний того же мужчины и в то же самое время вновь столкнуться с проблемой их потерпевшего крушение брака. Что может прибавить к этому длинному списку еще одна неприятность? Все равно жизнь Брин на этом отрезке времени напоминает эпизод из «Сумеречной зоны».
– Ты где? – Стараясь не выдать своей усталости и отчаяния, Брин терпеливо выслушала объяснения Уитни и велела ей высматривать ее машину примерно через час.
Повесив трубку, Брин направилась к лестнице.
– Ты что, серьезно собралась мчаться за ней в аэропорт?
– Отстань, Райли, не допекай меня. Уитни нужна помощь.
Райли со звоном опустил стакан на стойку бара.
– Черт возьми, Брин, мне тоже нужна помощь. Тебе нужна помощь. Нашему браку нужна помощь.
Брин пошла в спальню, Райли проследовал за ней по пятам. Брин зашла в ванную и надела те же джинсы и свитер, в которых ходила после вечеринки. На них засохла кровь Райли, но Брин слишком устала, чтобы обращать на это внимание.
– Я вернусь через… что это ты делаешь?
– Как видишь, стараюсь надеть брюки, – отвечал Райли, не прерывая своего занятия. Он сидел на краю кровати и отчаянно пытался просунуть ноги в джинсы, которые держал одной здоровой рукой.
– Ты остаешься дома!
– Черта с два остаюсь! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе ехать в аэропорт в четыре часа утра одной?
– Я не нуждаюсь в твоей защите.
– Ладно, не разыгрывай из себя феминистку, лучше рассуди здраво. Мало ли что может случиться. К примеру, у тебя может лопнуть шина.
Брин приняла воинственную позу, упершись кулаком в бедро.
– Это ты рассуди здраво. Как ты думаешь, много от тебя будет толку при замене колеса, если ты даже штаны надеть не в состоянии?
– Ладно, Брин, можешь стоять тут и спорить со мной. – Райли встал и попытался, действуя одной рукой, натянуть узкие джинсы на бедра. – Только помни, что, пока ты тратишь здесь время, Растяпа Уит стоит в аэропорту одна-одинешенька, а вокруг шныряют всякие извращенцы.
– Ты правда беспокоишься за ее безопасность?
– Нет, я беспокоюсь за извращенцев.
В его словах был определенный резон. И пока Брин обдумывала его слова, Райли умудрился надеть рубашку.
– Поможешь мне застегнуться?
С взлохмаченными волосами и мальчишеской улыбкой, от которой в углах его рта появлялись ямочки, Райли выглядел до того неотразимым, что Брин не знала, что делать, – то ли расцарапать ногтями его красивое лицо, то ли поцеловать.
– Ладно, твоя взяла, – нехотя согласилась она. – Помимо всего прочего, я боюсь оставить тебя здесь одного. Кто знает, что тебе взбредет в голову, пока меня нет. Тебя нужно держать под наблюдением каждую секунду, как трехлетнего ребенка.
Брин принялась сердито застегивать на нем рубашку, точнее, яростно проталкивать пуговицы в петли, словно они чем-то провинились. Покончив с пуговицами, она развернулась и направилась к двери.
– Если ты не хочешь, чтобы я продемонстрировал все свои достоинства Уитни, застегни уж заодно и джинсы.
Брин оглянулась и опустила взгляд на его ширинку. Так и есть, расстегнута. Она непроизвольно облизнула пересохшие губы.
Райли хмыкнул:
– Я бы тоже этого хотел, Брин, но боюсь, прямо сейчас у нас нет времени.
Его шутка подействовала на Брин, как красная тряпка на быка. Она придала своему лицу строгое деловое выражение, не допускающее никаких глупостей, решительно потянулась к язычку молнии и резко рванула его вверх.
– Ого! Черт, Брин, поосторожнее! Этак ты меня… ой!
– Не идет.
– В чем дело? – поддразнил Райли. – Ты боишься?
Брин взорвалась:
– Нет, не боюсь! Я просто в ярости. Все было бы намного проще, если бы ты не носил такие неприлично узкие джинсы.
– Что-то не припомню, чтобы ты раньше жаловалась. Это совсем не трудно, нужно только чуть-чуть надавить…
– Знаю, знаю. – Брин снова нервно облизнула губы и тут же с вызовом взглянула в глаза Райли, словно говоря: «Попробуй-ка, отпусти еще какую-нибудь непристойность». Затем она просунула руку между двумя клапанами мягкой джинсовой ткани и слегка надавливала до тех пор, пока язычок молнии не поддался и легко скользнул вверх.
– Ну вот, видишь, как просто? Никаких проблем.
В голосе Райли слышались насмешливые нотки, его теплое дыхание чуть шевелило волосы у нее на макушке. Брин быстро отошла от него, круто развернулась и с независимым видом вышла из спальни и стала спускаться по лестнице, не оглядываясь, чтобы посмотреть, идет ли Райли за ней. Он шел следом. К тому времени, когда Брин взялась за ручку двери черного хода, он догнал ее, спотыкаясь на ступеньках крыльца.
«Спотыкаясь?» – пронеслось у Брин в голове.
Она повернулась и пригляделась к Райли повнимательнее. Его глаза блестели неестественным блеском, на губах играла кривая и слегка глуповатая улыбка, на впалых щеках выступил румянец. Думая, что у него жар, Брин положила руку ему на лоб, но жара не было.
– В чем дело? – спросил Райли.
Брин широко раскрыла глаза, а потом прищурилась с подозрением.
– Ты пьян!
Райли неестественно выпрямился, пытаясь выглядеть трезвым.
– Ничего подобного. Просто самую малость выпил… чтобы быстрее восстановиться от потери крови. Вот столечко! – Он не очень уверенно протянул вперед здоровую руку и попытался показать большим и указательным пальцами, сколько именно выпил, но пальцы плохо слушались.
– Ох, горе ты мое!
Брин, не слишком церемонясь, затолкала его на переднее сиденье и пристегнула ремень безопасности. В дороге Райли почти сразу же откинулся на спинку и закрыл глаза.
– Господи, наверное, я рехнулась, – пробормотала себе под нос Брин. – Это же надо додуматься: ехать по улицам Сан-Франциско в четыре часа утра с пьяным мужиком в машине, чтобы спасти Растяпу Уит!
К ее удивлению, Райли хмыкнул, хотя и не открыл глаза. Он дотянулся до Брин и похлопал ее рукой по бедру.
– Ты замечательная женщина, Брин, замечательная.
Ехать и чувствовать на бедре его руку было так приятно, что Брин не стала ее стряхивать.
Брин заметила Уитни раньше, чем та заметила машину. Она посигналила, потом вышла на тротуар и замахала руками, окликая девушку по имени. Наконец Уитни тоже заметила ее и трусцой побежала к машине, придерживая на боку дорожную сумку.
– Ой, Брин, вы не представляете, как я вам благодарна. Не знаю, что бы я… это что, кровь?
– Где? А, да, кровь.
– Что случилось?
– Это долгая история. Ты не против поехать на заднем сиденье?
– Конечно, не против. – Уитни открыла заднюю дверцу, швырнула на сиденье сумку и следом забралась сама. – Брин, вы ранены? Вы попали в аварию?
– Нет, я…
– Кто это? Райли! – завопила Уитни.
Дремавший Райли, которого так внезапно разбудили, громко выругался, не разобрав со сна, что к чему, попытался встать и ударился головой о потолок.
– Проклятие! – Продолжая бормотать ругательства, он повернулся и метнул недовольный взгляд на пассажирку.
Когда он стал ощупывать шишку на голове, Уитни закричала:
– Ваша рука! Вы что, поранили руку? На ней повязка.
Райли выразительно посмотрел на Брин, словно говоря: «Это самое блестящее умозаключение, какое она способна сделать». Вслух же он сказал, обращаясь к Уитни:
– Очень тонкое наблюдение, у меня действительно на руке повязка. А по твоей милости теперь, наверное, придется забинтовать и голову.
– Прошу прощения, я не заметила, что вы там сидели. Что у вас с рукой?
– Это долгая история.
На лице Уитни появилось недоуменное выражение.
– Брин сказала то же самое.
– Я порезался битым стеклом, и пришлось наложить швы.
Райли вздохнул и снова сел прямо, не желая дальше развивать эту тему. Уитни задумчиво хмыкнула.
– Это произошло в доме Брин?
– Да, – переглянувшись, хором ответили Брин и Райли. Потом каждый из них снова стал смотреть вперед, и на некоторое время установилось молчание.
– Когда я позвонила, вы лежали в постели? – бесцеремонно поинтересовалась Уитни.
Брин резко затормозила. Райли захохотал. Уитни радостно захлопала в ладоши.
– Так я угадала? Здорово, значит, вы снова вместе? Я так рада! Я всегда говорила, что…
– Нет, мы не снова вместе, – перебила ее Брин. Маневрируя, как водитель-самоубийца, она выехала на скоростную автостраду.
– О-о, – удрученно протянула Уитни. – Тогда почему вы лежали вместе в постели?
– Мы не лежали! – закричала Брин. Она уже начала жалеть, что не поддалась на уговоры Райли и не предоставила Уитни выбираться из передряги самостоятельно.
– Мне так показалось, – стала оправдываться девушка. – Когда я услышала в трубке какую-то возню, шепот, то прямо-таки почувствовала, что позвонила в неподходящий момент.
– Момент и правда был неподходящий, потому что мы не лежали в постели, – сказал Райли.
Немного помолчав, Уитни заявила:
– Ясно.
– Ничего тебе не ясно! – Брин посмотрела в зеркало заднего вида, встретилась взглядом с девушкой и с нажимом пояснила:
– Мы с Райли вовсе не собираемся сойтись снова.
– А почему нет?
– Это мне и самому хотелось бы знать, – вставил Райли. Он выпрямился и посмотрел на Брин.
– Если бы вы двое преодолели свои разногласия, было бы лучше для всех, – философски заметила Уитни.
– Аминь.
– А ты помалкивай, ты пьян.
– Так он теперь пьет? – изумилась Уитни.
– Я уже проспался.
– Ты не так долго спал, и нет, он не пьет.
– Я думала, у Райли хватит твердости, чтобы не начать пить.
– Да не начал он пить!
– Брин, вы сами себе противоречите.
– Да, Брин, ты сама себе противоречишь. Ты первая сказала, что я пьян.
Брин решила, что пора возвращаться из «Сумеречной зоны». Она громко свистнула.
– Послушайте, ребята, если мы собираемся снимать это шоу на дороге, нужно отшлифовать диалоги.
По-видимому, то обстоятельство, что терпение Брин было на исходе, не смутило Уитни.
– Если вы снова будете вместе, это явно пойдет на пользу передаче Райли, – продолжала она как ни в чем не бывало. – После того что мне рассказал папа, я поняла, почему Райли хочет восстановить отношения.
Брин оглянулась.
– Что там у вас творится с шоу?
Брин продолжала поддерживать отношения с Уитни только потому, что та вскоре после ухода Брин с должности продюсера передачи «Утро с Джоном Райли» перешла на другую работу в пределах телестудии. Если бы девушка по-прежнему работала на Райли, Брин не могла бы быть ее наперсницей. Не то чтобы она не доверяла Уитни – нет, конечно. Брин вовсе не думала, что девушка после каждого их разговора станет по злому умыслу докладывать о ней Райли. Но она знала, что Уитни обожает Райли и, растаяв в лучах его обаяния, может не задумываясь продать и собственную мать.
На свой вопрос Брин получила два противоположных ответа. Райли дернулся, как будто его подстрелили, и прорычал:
– Ничего.
Уитни подалась вперед, сдвинувшись на самый край сиденья, и положила руки на спинку переднего сиденья.
– У них проблемы.
– Нет у нас никаких проблем! – возразил Райли.
Если бы взгляды могли убивать, Уитни уже была бы трупом, но она так увлеклась разговором, что не заметила взгляда Райли. Не часто случалось, чтобы люди смотрели на нее как на источник ценной информации, и теперь, когда у Уитни появилась заинтересованная аудитория, она была полна решимости выступить и сполна насладиться вниманием слушателей.
– Что ты об этом знаешь? – воинственно набросился на нее Райли. – Ты у нас даже не работаешь. Раз уж на то пошло, что может знать о нашем шоу твой папочка? Он понятия не имеет, что мне приходится выносить, чтобы записать на пленку очередной выпуск. Они окружили меня кретинами и рассчитывают, что я с ними управлюсь.
– Вам надо учиться лучше ладить с людьми, – отважно заявила Уитни. – Вы на всех кричите, запугиваете всех до полусмерти, уж я-то знаю. А ваши продюсеры…
– Продюсеры? Во множественном числе? – вмешалась Брин.
– После вашего ухода он сменил троих.
– Все трое ни к черту не годились! – заорал Райли. – Сначала студия наняла какую-то бабенку с длиннющими серьгами до самых плеч и кольцами на каждом пальце. Наверняка какая-нибудь, сатанистка, уж я всяких повидал. С ее подачи я каждый день брал интервью то у гуру, то у прорицательниц, то у ведьм.
Брин подавила смешок.
– Потом на ее место прислали одного придурка, только что получившего диплом по специальности «телевидение». Черт, да он даже не знал, как выглядит изнутри студия! Но послушаешь, как он рассуждал, можно подумать, он все знает. Он пытался объяснять инженерам и техникам с двадцатилетним стажем, как они должны делать свое дело. И кому они жаловались? Правильно. Мне. Следующая…
– Она убежала из студии в слезах, – с готовностью подсказала Уитни.
– Что случилось?
Райли открыл рот, но Уитни успела заговорить раньше:
– Я при этом не присутствовала, но если верить тому, что говорят, Райли обошелся с ней ужасно жестоко. И по-моему, она не такая уж толстая.
Брин недоверчиво воззрилась на Райли:
– Ты назвал женщину толстухой? В глаза? Райли, как ты мог!
– Я не называл ее толстухой, – буркнул он.
– Ну, он выразился не так прямо, – согласилась Уитни, – он сказал: «Вы уж лучше сразу поставьте миноносец между мной и помощником режиссера, когда он пытается показывать мне время. Что из-за него не будет ничего видно, что из-за вас, один черт».
– В порядке извинения я послал ей две дюжины роз, – пробурчал Райли.
Он откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди, ссутулил плечи и уставился прямо перед собой, как насупившийся мальчишка.
– Он ударил оператора, – доложила Уитни.
– Ударил?! – вскричала Брин. Она повернулась и уставилась на Райли. В конце концов ему пришлось повернуться и встретиться с ее обвиняющим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17