Вот он и надумал отомстить – это-то вам должно быть понятно, госпожа прокурор. Сочинил эту небылицу, в которую вы решили поверить, поскольку ваше расследование не выявило ни единой паршивенькой улики. Вы считаете, существует взаимосвязь между этими убийствами, верно? Неверно, – твердо сказал он. – Сами посудите. Вчерашнее убийство совершенно иного рода, нежели убийство Седины. У вас ошибочен сам метод. Тот, кто перерезал Клейстеру глотку, просто-напросто узнал, что Клейстер трахает его жену, пока он вкалывает в Карсбаде на содовом заводе. У нас на него уже есть данные.Это звучало так правдоподобно, что Алекс поежилась под его открытым взглядом.– Но разве исключено, что батрак видел, как убивали мою мать? Опасаясь кары, он до сих пор помалкивал – возможно, просто потому, что никто так и не провел досконального расследования. И убили его за то, что он знал, – пока он не успел назвать убийцу. Вот во что я решила поверить.– Как вам угодно. Но только занимайтесь этим за счет вашего времени, а не моего. Рид собрался было встать.– Это еще не все, – сказала она, и он, смирившись, остался сидеть.Алекс вынула из сумочки конверт и протянула ему.– Пришло сегодня утром по почте. На мой гостиничный адрес.Рид быстро просмотрел письмо и вернул ей. Она в изумлении уставилась на него.– Вас это, видимо, не сильно волнует, шериф Ламберт.– Я его уже читал.– Что? Когда?– Позавчера, если не ошибаюсь.– И вы разрешили его отправить?– А почему нет? В нем не сыскать ничего непристойного. Даже министр почт, полагаю, не нашел бы в нем никаких нарушений правил почтового ведомства. Почтовый сбор оплачен полностью. Насколько я могу судить, госпожа прокурор, письмо составлено в рамках закона.Алекс так и тянуло наклониться и увесистой оплеухой сбить с его лица злорадную ухмылку. Порыв был настолько силен, что ей пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы не дать руке воли.– А вы прочли то, что между строк? Подписавшие, все, – она замолчала, считая подписи, – все четырнадцать человек, угрожают изгнать меня из города.– Ну, что вы, мисс Гейтер, вовсе нет, – с показным возмущением сказал он. – У вас развился синдром преследования, после того как вы наткнулись на зарезанного Клейстера. В этом письме просто подчеркнуто все то, о чем я вам и так без конца толкую. Ангус с сыном очень многое значат для нашего города. И ипподром тоже. Известно же: куда легче обратить на себя внимание, если вдарить человеку не по яйцам, а по его счету в банке. Вы поставили под угрозу весьма значительные капиталовложения. И думали, люди будут стоять и спокойно смотреть, как из-за вашей мстительности их мечты летят псу под хвост?– Дело совсем не в мести. Я веду законное и давно назревшее расследование судопроизводства, в котором была допущена серьезная ошибка.– Хватит, увольте.– Прокурор округа Трэвис дал санкцию на это расследование.Он с недвусмысленным намеком оглядел ее и, растягивая слова, произнес:– В обмен на что?– О, вот это замечательно. И куда как профессионально, шериф. Когда запас корректных аргументов у вас истощается, вы принимаетесь обстреливать мою репутацию булыжниками чисто мужских оскорблений.Трясущимися от злости руками она сунула письмо обратно в конверт, положила его в сумочку и решительно защелкнула замок.– Я не обязана объяснять вам свои резоны, – сказала она. – Поймите только, я дела не брошу, пока не приду к каким-то удовлетворительным выводам относительно убийства матери.– Ну, а я на вашем месте не стал бы опасаться нападения на свою особу, – со скучающим видом заметил Рид. – Как я уже объяснял, убийство Клейстера не имеет к вам ни малейшего отношения. Письмо подписали столпы местного общества – банкиры, бизнесмены, преподаватели и врачи. Вряд ли они вздумают навалиться на вас в темном переулке. Впрочем, – продолжал он, – я бы не советовал вам мотаться по злачным местам, как вы делали последние два вечера. Если вам так уж приспичило, могу порекомендовать пару неплохих парней.Она презрительно посмотрела на него и вздохнула.– Вы всех деловых женщин не любите или мой случай особенный?– Ваш случай особенный.Его грубость была вызывающе оскорбительна. Ее подмывало напомнить ему, что вчерашний поцелуй едва ли свидетельствовал о неприязни, но она удержалась. Решила не напоминать. Она и сама надеялась забыть о нем, притвориться, что его не было вовсе, но не могла. Ей стало казаться, что после него в ней самой что-то решительно и бесповоротно переменилось.Нет, забыть его она не могла, но надеялась научиться справляться с воспоминаниями о нем и с навязчивым желанием, которое он разжег.Его слова глубоко ранили ее. Она услышала собственный голос:– Почему вы меня так не любите?– Потому что вы лезете не в свое дело. Не люблю людей, которые суются не в свое дело.– Но это мое дело.– Каким же это образом? Вы еще в пеленки писали, когда убили Седину! – крикнул он.– Я рада, что вы об этом заговорили. Мне, значит, было всего два месяца от роду. Что же она в таком случае делала ночью на ранчо?Вопрос его ошеломил, но он быстро оправился.– Забыл совсем. Слушайте, я же должен…– Сомневаюсь, что вы когда-нибудь что-нибудь забываете, Рид Ламберт, хотя и притворяетесь очень старательно. Что она там делала? Пожалуйста, ответьте.Он встал. Алекс тоже встала.– Джуниор пригласил ее на ужин, вот и все.– По какому-то особому случаю?– Спросите у него.– Я спрашиваю вас. По какому случаю? И не говорите, что не помните.– Может, он ее пожалел.– Пожалел? Почему?– Потому что сидела в четырех стенах с ребенком и никуда не выходила. От ее светской жизни остался один пшик. Господи помилуй, ведь ей было всего-то восемнадцать.Он обогнул Алекс и направился к двери.Но Алекс ставить на этом точку не собиралась. Он хотел отделаться банальным объяснением. Не выйдет. Она ухватила его за руку и заставила повернуться к ней.– А вы в тот вечер тоже у них ужинали?– Да. – Он резко выдернул руку.– И пробыли там весь вечер?– Ушел перед десертом.– Почему?– Не люблю вишневый пирог.Она застонала с досады.– Ответьте, Рид. Почему вы ушли?– У меня было свидание.– С кем? Она по-прежнему живет в этом городе?– Какая, черт возьми, разница?– Она – это ваше алиби. Я хотела бы с ней поговорить.– Забудьте. Я ее в это дело втягивать не стану ни За что.– Возможно, все-таки придется; или же вы откажетесь от дачи показаний, сославшись на Пятую поправку, и тогда станет ясно, что вы что-то скрываете.– Вы что, не отступаете никогда? – оскалившись, спросил он.– Никогда. В ту ночь вы вернулись на ранчо?– Нет.– Совсем не вернулись?– Совсем.– Даже поспать?– Я же сказал вам, у меня было свидание. – Он придвинул свое лицо так близко, что она ощутила на губах его дыхание. – А она была – огонь.Он кивнул головой, словно подтверждал сказанное, и повернулся к двери.– Мне пора в суд. Закройте дверь, когда будете уходить, ладно? Глава 18 – Мисс Гейтер?– Да. В чем дело?Алекс не испытывала потребности в гостях. Последняя стычка с Ридом лишила ее сил. После вчерашнего нервы у нее были на взводе. Хотя Рид правдоподобно объяснил убийство этого Хикама, хотя она тоже пыталась рассуждать здраво – ничто не могло убедить ее, что ей не грозит опасность.Поэтому, когда в дверь ее номера постучали, она, крадучись, подошла и посмотрела в глазок. На пороге стояла незнакомая, но с виду как будто безобидная пара. Алекс открыла дверь и выжидающе взглянула на них.Мужчина внезапно протянул руку. Алекс, вздрогнув, отскочила.– Преподобный Фергус Пламмет, – представился тот. Чувствуя себя преглупо, Алекс пожала ему руку.– Я вас напугал? Простите, пожалуйста. Я не хотел. Манеры преподобного отца были исполнены такого уважения, а голос – такого сочувствия, что нельзя было представить, будто он может кому-то угрожать. Тщедушный, ростом ниже среднего, он держался прямо, почти с военной выправкой. Его черный костюм залоснился и был явно не по сезону. Пальто при нем не было, волнистые темные, довольно длинные, вопреки моде, волосы не прикрыты шляпой. В городке, где почти каждый человек мужского пола с двенадцати лет носит либо ковбойскую шляпу, либо кепку с козырьком, странно было видеть мужчину без шляпы.– Это моя жена Ванда.– Здравствуйте, миссис Пламмет, здравствуйте, преподобный отец.Миссис Пламмет была крупной женщиной с обширной грудью, размеры которой она пыталась преуменьшить, прикрывая ее просторной вязаной серовато-оливковой кофтой на пуговицах. Волосы ее на затылке были стянуты в узел, голова смиренно потуплена. Муж уделял ей внимания не больше, чем какому-нибудь фонарному столбу.– Откуда вам известно мое имя? – спросила Алекс, заинтригованная этой парой.– Его все знают, – ответил он с мимолетной улыбкой. – О вас в городе много говорят.Под мышкой у священника была зажата Библия. Алекс терялась в догадках, зачем священнику понадобилось к ней являться. Или он надеялся с ее помощью увеличить число прихожан?– Вы, наверное, удивляетесь, почему я вдруг посетил вас, – сказал он, разгадав озадаченное выражение ее лица.– По правде говоря, да. Заходите, пожалуйста. Они вошли в комнату. Миссис Пламмет чувствовала себя неловко, не зная, куда ей присесть, пока муж не указал ей на край кровати. Сам он сел в единственное кресло. Алекс тоже села на кровать, но в отдалении от миссис Пламмет, чтобы не стеснять друг друга. Преподобный оглядел комнату. Он явно не торопился раскрывать причину своего появления здесь.Наконец, с чуть слышным нетерпением в голосе, Алекс спросила:– Могу я вам чем-нибудь помочь, преподобный отец? Закрыв глаза, тот воздел руку к небесам и призвал господне благословение.– Да прольется щедрая благодать небес на любезную господу дщерь его, – нараспев произнес он низким вибрирующим голосом.И принялся громко и усердно молиться. Алекс разбирал неудержимый смех. В свое время Мерл Грэм позаботилась о том, чтобы внучка выросла в традиционной протестантской вере. Они регулярно ходили в церковь. И хотя Алекс не принимала тех жестких догм, которых твердо придерживалась бабушка, христианская вера была заложена в ней основательно.– Извините, преподобный отец, – начала она, чувствуя, что молитва невыносимо затянулась, – у меня сегодня был очень тяжелый день. Может быть, мы перейдем к предмету вашего визита?Он явно был задет тем, что она прервала его моления; однако произнес с таинственным видом:– Я могу помочь вам в расследовании деятельности «Минтон Энтерпрайзес».Алекс застыла, ошеломленная. Она меньше всего ожидала, что преподобный Пламмет каким-то образом окажется причастен к ее расследованию. Впрочем, надо действовать очень осторожно, напомнила она себе. Эта история вызывала у нее все больше сомнений. Какие страшные тайны мог знать этот чудной человечек о Седине, Риде Ламберте или о Минтонах? Конечно, священникам поверяют секреты, но она по опыту знала, что профессиональная этика обычно не позволяет им разглашать услышанное. Они неуклонно соблюдают тайну исповеди и могут что-то сообщить только в том случае, если чья-то жизнь оказывается под угрозой.Маловероятно, чтобы Ангус или его сын раскрыли душу такому робкому, серенькому человечку, как Пламмет. А если исходить из чисто внешних данных, то вряд ли он имеет большое влияние на Всемогущего. А мысль о том, что Рид Ламберт вздумает исповедоваться в грехах, казалась сущей нелепицей.Голос ее, как у опытного юриста, звучал спокойно и бесстрастно. Грег был бы доволен, услышав, как она невозмутимо спрашивает:– Неужели? И как вы можете это сделать? Вы знали мою мать?– К несчастью, не знал. Но я все равно могу ускорить ваше расследование. Мы – мои праведные прихожане и я – верим, что вы на нашей стороне. А с нами бог.– С-спасибо, – с запинкой выговорила она, надеясь, что ответила правильно.Очевидно, правильно, поскольку от миссис Пламмет, беззвучно молившейся все это время, долетело тихое «аминь».– Преподобный отец, – нерешительно начала Алекс, – я не уверена, что вы вполне в курсе дела. Я здесь по распоряжению окружной прокуратуры.– Господь направляет деяния людские, они лишь исполняют его священную волю.–..для расследования убийства моей матери, которое произошло в Пурселле двадцать пять лет назад, – Хвала тебе, господи, за то, что сие не праведное дело скоро будет исправлено! – возглашал он, потрясая кулачками. Алекс диву давалась. У нее вырвался нервный смешок.– Да, гм, я тоже на это надеюсь. Однако не могу взять в толк, какая связь между моим расследованием и делами вашего прихода? У вас есть никому не ведомые данные об убийстве?– Ах, если бы, мисс Гейтер, – возопил Пламмет. – Ах, если бы! Тогда мы ускорили бы это богоугодное дело и наказали бы не праведных.– Не праведных?– Грешников! – пылко воскликнул он. – Тех, кто готов совратить этот город и всех невинных чад господних, проживающих здесь. Они хотят построить сатанинское игрище, заполнить драгоценные вены детей наших наркотиками, их нежные рты – отвратительными напитками, а их животворный ум – похотью.Алекс искоса взглянула на миссис Пламмет; та сидела, опустив голову, руки ее лежали на коленях, ноги плотно стиснуты от бедер до пят, словно склеенные.– Вы имеете в виду пурселлские бега? – осторожно спросила Алекс.Как она и опасалась, в ответ на ее слова забил целый фонтан протестантского благочестия. Пророчества рвались с уст священника, будто вышедший из берегов поток. Алекс выдержала целую проповедь, посвященную тому, что несут с собой ипподром, бега и прочее беспутство, с ними связанное. Но когда Пламмет принялся восхвалять ее как посланца господня, призванного уничтожить сатанинское отродье, она почувствовала необходимость прервать пламенные речи.– Позвольте, преподобный отец…После нескольких ее безуспешных попыток он наконец замолчал и посмотрел на Алекс бессмысленным взглядом. Она облизнула пересохшие от волнения губы, обижать его не хотелось, но нужно же было объясниться.– От меня совершенно не зависит, получат Минтоны лицензию на открытие тотализатора на бегах или нет. Собственно, они уже получили «добро» от комиссии по скачкам. Остались сущие формальности.– Но Минтоны ведь под следствием по поводу их участия в убийстве.Тщательно выбирая слова и не упоминая Минтонов впрямую, она сказала:– Если в результате моего расследования обнаружится достаточное количество улик и мотивов убийства, чтобы предъявить им обвинение, дело, возможно, будет передано на рассмотрение большого суда присяжных. А они уже вынесут свой вердикт. Во всяком случае, до тех пор все так или иначе связанные с этим преступлением лица считаются, в соответствии с конституцией, невиновными.Она подняла руку, чтобы он ее не прерывал.– Будьте добры, разрешите мне закончить. Что же касается предполагаемого открытия ипподрома, то по окончании данного расследования это всецело будет зависеть от комиссии по скачкам. К ее решению по этой или иной заявке на лицензию я никакого касательства иметь не буду. Собственно говоря, – продолжала она, – Минтоны оказались замешаны одновременно и в том, и в другом деле совершенно случайно. Я возобновила расследование убийства моей матери потому, что как прокурор была не удовлетворена решением суда и считала, что дело требует пересмотра. Личной вражды к этому городу или к какому-либо из его жителей я не питаю.Пламмет ерзал и дергался, стремясь вставить слово, и она замолчала.– Но вы же не хотите, чтобы и в Пурселле начали играть в азартные игры, правда? Вы ведь тоже против этих злоухищрений дьявола, от которых дитя лишается куска хлеба, браки распадаются, а слабые духом сбиваются на пути, ведущие в ад и к вечному проклятию?– Мое мнение о тотализаторе – как, кстати, и обо всем прочем – вас, преподобный Пламмет, не касается. – Алекс поднялась с кровати. Она устала. Этот тип – просто чокнутый. Она и так потратила на него больше времени, чем он заслуживает. – Я вынуждена попросить вас и миссис Пламмет уйти.Этот священник, что и говорить, не отличался ни образованностью, ни красноречием; он даже не потрудился досконально изучить вопрос и сделать соответствующие выводы. Можно ведь было привести обоснованные доводы и за и против. Но будут или нет играть в Пурселле на тотализаторе – Алекс не касалось.– Мы не сдадимся, – заявил Пламмет, идя за нею к двери. – Мы готовы на любые жертвы, лишь бы свершилась воля божия.– Воля божия? Если воля божия в том, чтобы Минтоны не получили этой лицензии, то тогда все ваши усилия тщетны, они не подкрепят его волю и не помешают ей, верно?Но поймать его в логическую ловушку было не просто.– Господь через нас творит волю свою. И через вас тоже, хотя вы этого, возможно, еще не осознаете. – Глаза его пылали фанатичным огнем. У Алекс даже мурашки побежали по телу. – Вы и есть ответ на наши молитвы. О, да, мисс Гейтер, ответ на наши молитвы. Так призовите же нас. Вы – помазанница божия, а мы – ваши смиренные и усердные слуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45