И еще он почувствовал, как плотно пространство человеческой тревоги: люди во всех уголках Солнечной системы думали об одном – что их ждет завтра.
– Ком-два-эс опер-приме! – донеся сквозь шумы эфира тихий голос комиссара наземной службы безопасности. – Только что выяснилось: три дня назад проконсул Габриэль Грехов посещал Чужую, использовав метро запасной базовой «гиппо» и ее машинный парк.
– Кого посетил? – не сразу понял Железовский.
– Чужан, роидов.
– Что он там не видел?!
– Сие нам неведомо, наблюдение за ним не велось, засекли его случайно. Примите к сведению. Отбой.
– Может быть, он и сейчас у них? – вслух проговорил Железовский, озадаченный сообщением.
– Вряд ли, – не согласился Демин. – Если только что сам не овладел секретом использования системы метро по опыту К-мигрантов. Он же все время был на глазах.
– Все да не все… данные по Грехову? – спросил Мартина комиссар.
– Есть сообщение, которое невозможно проверить ни по каким каналам, – отозвался компьютер. – Кто-то из людей Савича будто бы видел, как «пакмак» Грехова стыковался с «серым призраком» предпоследнего конвоя.
– А дальше?
– Дальше ничего. Ученый вернулся к своему занятию, уверенный в том, что все идет, как надо. Но после этого момента проконсул ушел из зоны видимости и никто его с тех пор не видел.
– Так, может быть, он проник в тело Конструктора?!
– Исключено, еще ни один конвой не прошел, все они превращаются в сгустки антиматерии и в конце концов частью аннигилируют, частью рассеиваются вдоль траектории Конструктора.
– Он наверняка в гостях у «серого призрака», – сказал вдруг Демин. – Помните, ведь Грехов дважды встречался с «призраками» еще в самом начале эпопеи с Конструктором, сто с лишним лет назад?
– Не исключено, – пробормотал Железовский.
– Внимание! – перебил все разговоры координатор. – Конструктор в пределах гравитационной сферы Нептуна. По расчетам групп слежения, он пройдет на расстоянии в семьсот сорок три мегаметра от планеты. Время прохождения в контакте с полем планеты – три часа пятьдесят шесть минут. Включаю обзор на все экраны дежурного зала.
Оба руководителя режима ГО в Системе, как и все, кто желал видеть прохождение Конструктора мимо Нептуна, как бы оказались висящими в пустоте над гигантской планетой, всего в ста тысячах километров от ее пятнисто-полосатой пухлой атмосферы, скрывающей твердую поверхность – из металлического водорода – на глубине в четырнадцать тысяч километров.
– Дай логарифмический масштаб, – попросил координатора Железовский.
Вспыхнувшие белые линии отгородили часть «плоскости» изображения слева внизу виома, квадрат приобрел фиолетовый оттенок, и в его глубине развернулось условное изображение системы Нептуна: серо-зеленый сплюснутый сфероид планеты и семь его спутников – Тритон, самый близкий к ней и самый большой, Нереида – трехсотсемидесятикилометровый обломок камня, и пять небольших астероидов с диаметрами, от одного до ста сорока километров. Вторгшийся в пределы системы конус Конструктора был розовым, и казалось, вот-вот врежется в кружок Нептуна.
Первым в поле гравитационных возмущений Конструктора попал седьмой спутник, обегающий планету по орбите радиусом в девять миллионов километров. На картинке с логарифмическим масштабом его светящаяся зеленая точка коснулась розового конуса и растаяла, прямая же передача от видеозондов, следивших за движением пресапиенса, оказалась более содержательной: орбита его начала вытягиваться, превращаться в эллипс, разорвалась, и он устремился навстречу приближавшемуся гиганту, набирая скорость. Последний отрезок его пути, длившийся около десяти минут, напоминал лихорадочный танец мухи, попавшейся в сети паука, и за кончилось все тусклым фейерверком обломков – спутник был разорван приливными силами, рожденными перепадами физических полей вблизи поверхности Конструктора.
Затем та же участь постигла шестую луну, на которой недавно располагалась станция СПАС, Нереиду с ее тремя поселками исследователей Нептуна, и три пылевых полукольца, которые были буквально высосаны со своих орбит «пылесосом» Конструктора. Два средних спутника были выбиты с орбит и, набрав скорость и пре одолев притяжение родной планеты, ушли в пространство по перпендикуляру к плоскости эклиптики.
Тритон, по размерам близкий к земной Луне, но обладавший разреженной азотно-метановой атмосферой, реагировал на прохождение Конструктора с тяжеловесной медлительностью, изменяя радиус орбиты с явной неохотой.
Однако его судьба оказалась не менее драматичной, чем участь малых спутников планеты.
Еще два века назад учеными был предсказан финал его пребывания на существующей орбите: постепенно теряя скорость из-за приливного взаимодействия, он должен был через несколько миллионов лет войти в зону Роша и разорваться под влиянием приливных сил, но момент этот наступил гораздо раньше. Тритон успел только-только подойти к «повороту за угол», чтобы скрыться за «широкой спиной» Нептуна, как вдруг его коснулось притягивающее поле Конструктора, масса которого равнялась двум десяткам масс Солнца.
Скорость Тритона начала катастрофически снижаться, а орбита – превращаться в траекторию падения.
Камеры видеозондов бесстрастно передали незабываемые картины: как неглубокий – в несколько метров – азотный океан Тритона стал собираться в две кипящих «опухоли» – по вектору, соединяющему Нептун и тело Конструктора; как по его поверхности раз за разом прошлись судороги приливной волны, разрывая толстую планетарную кору гигантскими трещинами, образуя дымящиеся горные складки и каньоны; как навстречу приближающемуся спутнику выпятился серебристый протуберанец атмосферы Нептуна, словно пытаясь оттолкнуть Тритон, удержать его от падения; как за считанные минуты серо-пыльный шар Тритона, окутанный серебристо-жемчужным волокнистым туманом, вонзился в толстую шубу Атмосферы материнской планеты и пропал из глаз, оставив на прощание в месте падения огромный светящийся воздушный фонтан…
В небольших колодцах радарных виомов он был виден еще долго, погружаясь в атмосферу Нептуна, как чугунное ядро в воду, посте пенно разогреваясь и теряя скорлупу внешней материково-океанической коры. Взорвался ли он, сплющился или расплавился при ударе о поверхность нептунианского океана, никто из людей не увидел не только из-за условий наблюдения, но и за отсутствием времени. Только панцирные зонды, запущенные в глубине атмосферы планеты и защищенные от давления и вихревых течений, могли пронаблюдать за финалом драмы и сообщить о ней людям. А в том месте ни теле Нептуна, где нырнул Тритон, разгорелось нежное зеленовато-голубое сияние, словно кто-то на поверхности включил прожектор и направил его луч в небо…
С самим Нептуном ничего страшного не произошло.
Воздушный фонтан – «салют» над местом гибели Тритона, как образно выразился Савич, превратился в колоссальный выброс длиной в два десятка тысяч километров: Конструктор буквально сдирал атмосферу с планеты, будто хотел увидеть, что там скрывается на ее поверхности – но достичь тела пресапиенса не успел. И все же это было феерическое зрелище: окутанный шубой электрических сполохов, косматый шар Нептуна протянул в сторону грозного молчаливого пришельца искрящийся, пронизанный миллионами красочных радуг, рукав, почти равный по толщине диаметру планеты, постепенно изгибающийся вслед за движением Конструктора. И за все время, пока Конструктор проходил мимо Нептуна, в эфире царило почти мертвое молчание: люди были поражены невиданным зрелищем, внушавшим трепет и суеверный страх масштабами явления; они еще раз воочию убедились, насколько превосходит Конструктор все те явления и процессы, свидетелями которых они были раньше.
Воздушный рукав сорванной атмосферы Нептуна перестал расти в длину и начал собираться в эллиптическое зеленовато-шафрановое азотно-метановое облако, пронизанное хрустальными волокнами молекулярного водорода.
Нептун заметно похудел, словно облысел, и стал издали твердым на вид, как бильярдный шар.
– Масса выброса три на десять в семнадцатой, – доложил флегматично Мартин. – Это примерно одна восьмая всей атмосферы Нептуна.
– Вряд ли мы его остановим, – впервые за четыре часа нарушил молчание Демин; голос его был хриплым, – шибко велик! Я видел, как он проходил по звездам – омега и ню Гиппарха, но это зрелище меня потрясло больше. Я по натуре воин, однако до сих пор мороз по коже!.. Неужели он неисчерпаем?
– Кто? – не понял Железовский, просидевший в кресле, не шевелясь, все это время.
– Фонд несчастий человечества. Обязательно висит что-то над головой, как дамоклов меч: то ядерная война, то звездная, то экологический кризис, то генетическое вырождение… только Конструктора не хватало!
– Внимание! – раздался голос координатора, – На монтажные бригады первого марсианского МСС в зоне «ничейной полосы» совершенно вооруженное нападение! Есть жертвы!
Железовский встретил затуманенный пережитым волнением взгляд Демина и кивнул: оба понимали друг друга без слов. Пограничник освободился от объятий кресла со всеми его датчиками и мыслеуправлением и выбежал из зала.
– Третьему «углу» квалитета немедленно явиться в зал! – проговорил комиссар, – Всем оперативным группам в этой зоне – императив «дуэль»! Прямую связь с погранзаставой в «ничейной полосе» – на голову.
И вдруг по компьютерной связи донеслось чье-то изумленное восклицание:
– Смотрите!
Мартин сориентировался мгновенно.
Изображение дымящегося Нептуна в обзорном виоме сменилось изображением Конструктора: светящееся тело пресапиенса – полтора миллиона километров в поперечнике! – превратилось в прозрачный шар, откуда на людей смотрели не человеческие, а скорее птичьи глаза! Внимательные, живые, не добрые, но и не злые, мигающие глаза!..
Держалась эта невероятная с любой точки зрения картина всего несколько секунд.
– Он… оглянулся! – прошептал кто-то.
Железовский опомнился.
– Что это было? Видео или гипно? Мне показалось, что изображение двоится.
– Пси-импульс, – коротко ответил Мартин. – Видеокартинка не изменилась. Похоже, Конструктор понемногу начинает приходить в себя. Кроме пси-импульса был передан в эфир отрывок «стохастической музыки», вы ее слышали, и вот это: из шумов эфира выплыл ясный и печальный голос. Затих… Человеческий голос, переданный Конструктором. Не вопрос и не утверждение, не угроза и не предупреждение… Что? Извинение, утешение, просьба о по мощи? Что сказал Конструктор и сказал ли?..
Часть вторая.
ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ.
Грехов
Мой дом – моя крепость
Туман был сухим, белым и пушистым, как вата, а не как насыщенное водой облако, сырое и холодное, готовое пролиться дождем. В нем изредка вспыхивали неяркие желтые огоньки, похожие на кошачьи глаза, появлялись и пропадали бесплотные тени, бродили трусливые шепоты и тихий смех. Живой был туман и добрый, хотя иногда и проносились сквозь него злые свистящие сквозняки, как отголоски давних и дальних ураганов и бурь. Но вот в нем далеко-далеко зародился иной звук: чистый и нежный женский голос… смолк… снова появился, ближе… три ноты а-и-о… еще не песня, но и не просто зов. Знакомые ноты, созвучные какому-то имени: а-и-о… Плач? Колыбельная? Кто поет?
Он напрягся, жадно ловя дивные звуки.
– А-и-о… нет-нет, ра-и-ор… Мелодичные, проникающие в самую душу, будоражащие слоги-ноты… и голос знакомый… Кто это может быть? Что говорит? Ра-и-ор… господи, Ра-ти-бор, вот как это звучит! Почему же так больно в груди от каждого звука?
Теплые ласковые руки легли на затылок, чьи-то губы нараспев снова произнесли его Имя…
Ратибор открыл глаза и рывком приподнялся, расширенными глазами вглядываясь в туман, ставший вдруг серым и плоским, как стена. Впрочем, это и в самом деле стена. Выходит, туман с голо сом женщины – бред? Но и стена в таком случае – галлюцинация, откуда в «големе» быть стенам, да еще плоским?
– Что случилось, Дар? – задал привычный мысленный вопрос Ратибор. – Где я?
Ни слова в ответ.
Глаза, привыкшие к отсутствию света в комнате (в комнате?!), различали все больше деталей, которых не должно было быть на борту «голема», и Ратибор наконец осознал, что он действительно находится в чьей-то комнате с массой вещей и запахом жилого помещения.
Сел на кровати, сбросив легкое тонкое покрывало, погладил живот с привычным рельефом, грудь, руки – ни одной царапины или раны, кровь бежит по артериям и венам в обычном ритме… дьявол! Ратибор внезапно понял, что видит кровь сквозь кожу и ткань сосудов, и не Только видит, но и слышит, как она движется! Интересный компот!..
Прислушался к себе, отмечая новые, непривычные, неизведанные ранее ощущения. Во-первых, он стал видеть не только в инфракрасном диапазоне, но и в ультрафиолете (голубые прожилки в стенах – это, конечно, энергокоммуникации и линии связи). Во-вторых, стал слышать ультразвуки (поскрипывания, кажется, издают сокращающиеся мышцы, а ровный шуршащий фон создает не что иное, как… броуновское движение молекул)!
Где-то в голове словно лопнул сосудик – заноза боли вонзилась в глазные яблоки и шейные позвонки, боль стекла горячей струйкой в сердце и стихла.
Ратибор медленно выдохнул, помассировал затылок. Ясно, что он не дома, но и не в клинике, там уже сработал бы сторож состояния и примчался бы врач, боль-то нешуточная!.. Может быть, его сначала лечили в клинике, а потом кто-то из друзей забрал к себе домой для окончательного выздоровления?
Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, чтобы поймать то чувство, которое когда-то пробудилось в нем на несколько мгновений: объемное ощущение окружающего мира. И тело послушно откликнулось на приказ, словно оно всегда умело это делать.
Процесс был ступенчатым: комната, небольшая, три на пять метров, высота тоже три, с нишами, подставкой виома и блоком «домового» в стене; за стенами еще комнаты, большие и малые, с мебелью и без, со шкафами, со встроенным технообеспечением, какими-то приборами, энергоблоками, машинами, киб-интеллектом (типа «Умник»), заэкранированными, неподвластными пси-зрению, зонами; стены ушли из «поля зрения», за ними проступило свободное пространство, сначала заполненное голубоватым туманом, потом туман осел, и Ратибор почувствовал деревья – лес… или парк? Водоем… озеро? Река… Еще здания, вернее, коттеджи, как и тот, в котором он находился… а ведь на дворе, кажется, весна?.. В голову снова бесшумно вонзилась раскаленная игла боли. Мир сузился до размеров зрачков – Ратибор едва не потерял сознание от нахлынувшей слабости. Понял, что переоценил силы, – организм еще не окреп и требовал деликатного обращения. Не сколько минут отдыхал, продолжая прислушиваться к жизни тела с любопытством и недоверием. Нет, это явно не бред, – слишком детален и конкретен, галлюцинации такими четкими не бывают.
Тишина начинала тяготить.
Хозяин дома не показывался, не отзывался ни на мысленный вызов, ни на голос, и Ратибор осмелел.
Вспыхнувший свет – светилась вся масса потолка, причем, с эффектом небесной голубизны, – волшебно изменил обстановку современной спальни с изменяющейся геометрией и цветовым насыщением: ложе кровати ослепительной белизны; невесомый прозрачный квадрат журнального столика с кипой ярких стереожурналов и видеокнопок; трансформный шкаф с бельем, похожий на выпуклый фасетчатый глаз; второй шкаф – с одеждой, наполовину упрятанный в стену, с зеркальной дверцей; какой-то сложный аппарат у изголовья кровати, похоже, медицинский комбайн; ряд ниш в левой стене, правая – сплошное окно, включающее прозрачность по мысленному приказу. Стандарт… если не считать этих странных слепых и пустых ниш… пустых ли?..
Екнуло сердце.
В одной из них заклубилась звездная пыль, разбежалась к краям ниши, превращаясь в рамку, и взору предстало объемное изображение… чужанина! Черный «дышащий» сгусток то увеличивался в размерах, теряя четкость – клуб дыма, да и только! – то опадал, превращаясь в черный гладкий монолит. Он был снят на фоне какого-то сложного сооружения из призм, гофрированных полос и решеток, а слева от сооружения стоял пограничный драккар с открытым нижним люком.
Вторая ниша (обычные программ-проекторы) показала пейзаж Марса: «обкусанная планета» была сфотографирована как раз над центром Великой Марсианской котловины – воронки, оставленной Конструктором. В третьей улыбалась женщина, красивая, с узлом тяжелых медно-желтых волос на затылке, с широкими бровями, придававшими властное выражение лицу. А из четвертой ниши на Берестова глянула Анастасия Демидова: в спортивном костюме для выступлений на корте, с ракеткой в руке, готовая отразить подачу иди удар.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Реликт (том 2)'
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Ком-два-эс опер-приме! – донеся сквозь шумы эфира тихий голос комиссара наземной службы безопасности. – Только что выяснилось: три дня назад проконсул Габриэль Грехов посещал Чужую, использовав метро запасной базовой «гиппо» и ее машинный парк.
– Кого посетил? – не сразу понял Железовский.
– Чужан, роидов.
– Что он там не видел?!
– Сие нам неведомо, наблюдение за ним не велось, засекли его случайно. Примите к сведению. Отбой.
– Может быть, он и сейчас у них? – вслух проговорил Железовский, озадаченный сообщением.
– Вряд ли, – не согласился Демин. – Если только что сам не овладел секретом использования системы метро по опыту К-мигрантов. Он же все время был на глазах.
– Все да не все… данные по Грехову? – спросил Мартина комиссар.
– Есть сообщение, которое невозможно проверить ни по каким каналам, – отозвался компьютер. – Кто-то из людей Савича будто бы видел, как «пакмак» Грехова стыковался с «серым призраком» предпоследнего конвоя.
– А дальше?
– Дальше ничего. Ученый вернулся к своему занятию, уверенный в том, что все идет, как надо. Но после этого момента проконсул ушел из зоны видимости и никто его с тех пор не видел.
– Так, может быть, он проник в тело Конструктора?!
– Исключено, еще ни один конвой не прошел, все они превращаются в сгустки антиматерии и в конце концов частью аннигилируют, частью рассеиваются вдоль траектории Конструктора.
– Он наверняка в гостях у «серого призрака», – сказал вдруг Демин. – Помните, ведь Грехов дважды встречался с «призраками» еще в самом начале эпопеи с Конструктором, сто с лишним лет назад?
– Не исключено, – пробормотал Железовский.
– Внимание! – перебил все разговоры координатор. – Конструктор в пределах гравитационной сферы Нептуна. По расчетам групп слежения, он пройдет на расстоянии в семьсот сорок три мегаметра от планеты. Время прохождения в контакте с полем планеты – три часа пятьдесят шесть минут. Включаю обзор на все экраны дежурного зала.
Оба руководителя режима ГО в Системе, как и все, кто желал видеть прохождение Конструктора мимо Нептуна, как бы оказались висящими в пустоте над гигантской планетой, всего в ста тысячах километров от ее пятнисто-полосатой пухлой атмосферы, скрывающей твердую поверхность – из металлического водорода – на глубине в четырнадцать тысяч километров.
– Дай логарифмический масштаб, – попросил координатора Железовский.
Вспыхнувшие белые линии отгородили часть «плоскости» изображения слева внизу виома, квадрат приобрел фиолетовый оттенок, и в его глубине развернулось условное изображение системы Нептуна: серо-зеленый сплюснутый сфероид планеты и семь его спутников – Тритон, самый близкий к ней и самый большой, Нереида – трехсотсемидесятикилометровый обломок камня, и пять небольших астероидов с диаметрами, от одного до ста сорока километров. Вторгшийся в пределы системы конус Конструктора был розовым, и казалось, вот-вот врежется в кружок Нептуна.
Первым в поле гравитационных возмущений Конструктора попал седьмой спутник, обегающий планету по орбите радиусом в девять миллионов километров. На картинке с логарифмическим масштабом его светящаяся зеленая точка коснулась розового конуса и растаяла, прямая же передача от видеозондов, следивших за движением пресапиенса, оказалась более содержательной: орбита его начала вытягиваться, превращаться в эллипс, разорвалась, и он устремился навстречу приближавшемуся гиганту, набирая скорость. Последний отрезок его пути, длившийся около десяти минут, напоминал лихорадочный танец мухи, попавшейся в сети паука, и за кончилось все тусклым фейерверком обломков – спутник был разорван приливными силами, рожденными перепадами физических полей вблизи поверхности Конструктора.
Затем та же участь постигла шестую луну, на которой недавно располагалась станция СПАС, Нереиду с ее тремя поселками исследователей Нептуна, и три пылевых полукольца, которые были буквально высосаны со своих орбит «пылесосом» Конструктора. Два средних спутника были выбиты с орбит и, набрав скорость и пре одолев притяжение родной планеты, ушли в пространство по перпендикуляру к плоскости эклиптики.
Тритон, по размерам близкий к земной Луне, но обладавший разреженной азотно-метановой атмосферой, реагировал на прохождение Конструктора с тяжеловесной медлительностью, изменяя радиус орбиты с явной неохотой.
Однако его судьба оказалась не менее драматичной, чем участь малых спутников планеты.
Еще два века назад учеными был предсказан финал его пребывания на существующей орбите: постепенно теряя скорость из-за приливного взаимодействия, он должен был через несколько миллионов лет войти в зону Роша и разорваться под влиянием приливных сил, но момент этот наступил гораздо раньше. Тритон успел только-только подойти к «повороту за угол», чтобы скрыться за «широкой спиной» Нептуна, как вдруг его коснулось притягивающее поле Конструктора, масса которого равнялась двум десяткам масс Солнца.
Скорость Тритона начала катастрофически снижаться, а орбита – превращаться в траекторию падения.
Камеры видеозондов бесстрастно передали незабываемые картины: как неглубокий – в несколько метров – азотный океан Тритона стал собираться в две кипящих «опухоли» – по вектору, соединяющему Нептун и тело Конструктора; как по его поверхности раз за разом прошлись судороги приливной волны, разрывая толстую планетарную кору гигантскими трещинами, образуя дымящиеся горные складки и каньоны; как навстречу приближающемуся спутнику выпятился серебристый протуберанец атмосферы Нептуна, словно пытаясь оттолкнуть Тритон, удержать его от падения; как за считанные минуты серо-пыльный шар Тритона, окутанный серебристо-жемчужным волокнистым туманом, вонзился в толстую шубу Атмосферы материнской планеты и пропал из глаз, оставив на прощание в месте падения огромный светящийся воздушный фонтан…
В небольших колодцах радарных виомов он был виден еще долго, погружаясь в атмосферу Нептуна, как чугунное ядро в воду, посте пенно разогреваясь и теряя скорлупу внешней материково-океанической коры. Взорвался ли он, сплющился или расплавился при ударе о поверхность нептунианского океана, никто из людей не увидел не только из-за условий наблюдения, но и за отсутствием времени. Только панцирные зонды, запущенные в глубине атмосферы планеты и защищенные от давления и вихревых течений, могли пронаблюдать за финалом драмы и сообщить о ней людям. А в том месте ни теле Нептуна, где нырнул Тритон, разгорелось нежное зеленовато-голубое сияние, словно кто-то на поверхности включил прожектор и направил его луч в небо…
С самим Нептуном ничего страшного не произошло.
Воздушный фонтан – «салют» над местом гибели Тритона, как образно выразился Савич, превратился в колоссальный выброс длиной в два десятка тысяч километров: Конструктор буквально сдирал атмосферу с планеты, будто хотел увидеть, что там скрывается на ее поверхности – но достичь тела пресапиенса не успел. И все же это было феерическое зрелище: окутанный шубой электрических сполохов, косматый шар Нептуна протянул в сторону грозного молчаливого пришельца искрящийся, пронизанный миллионами красочных радуг, рукав, почти равный по толщине диаметру планеты, постепенно изгибающийся вслед за движением Конструктора. И за все время, пока Конструктор проходил мимо Нептуна, в эфире царило почти мертвое молчание: люди были поражены невиданным зрелищем, внушавшим трепет и суеверный страх масштабами явления; они еще раз воочию убедились, насколько превосходит Конструктор все те явления и процессы, свидетелями которых они были раньше.
Воздушный рукав сорванной атмосферы Нептуна перестал расти в длину и начал собираться в эллиптическое зеленовато-шафрановое азотно-метановое облако, пронизанное хрустальными волокнами молекулярного водорода.
Нептун заметно похудел, словно облысел, и стал издали твердым на вид, как бильярдный шар.
– Масса выброса три на десять в семнадцатой, – доложил флегматично Мартин. – Это примерно одна восьмая всей атмосферы Нептуна.
– Вряд ли мы его остановим, – впервые за четыре часа нарушил молчание Демин; голос его был хриплым, – шибко велик! Я видел, как он проходил по звездам – омега и ню Гиппарха, но это зрелище меня потрясло больше. Я по натуре воин, однако до сих пор мороз по коже!.. Неужели он неисчерпаем?
– Кто? – не понял Железовский, просидевший в кресле, не шевелясь, все это время.
– Фонд несчастий человечества. Обязательно висит что-то над головой, как дамоклов меч: то ядерная война, то звездная, то экологический кризис, то генетическое вырождение… только Конструктора не хватало!
– Внимание! – раздался голос координатора, – На монтажные бригады первого марсианского МСС в зоне «ничейной полосы» совершенно вооруженное нападение! Есть жертвы!
Железовский встретил затуманенный пережитым волнением взгляд Демина и кивнул: оба понимали друг друга без слов. Пограничник освободился от объятий кресла со всеми его датчиками и мыслеуправлением и выбежал из зала.
– Третьему «углу» квалитета немедленно явиться в зал! – проговорил комиссар, – Всем оперативным группам в этой зоне – императив «дуэль»! Прямую связь с погранзаставой в «ничейной полосе» – на голову.
И вдруг по компьютерной связи донеслось чье-то изумленное восклицание:
– Смотрите!
Мартин сориентировался мгновенно.
Изображение дымящегося Нептуна в обзорном виоме сменилось изображением Конструктора: светящееся тело пресапиенса – полтора миллиона километров в поперечнике! – превратилось в прозрачный шар, откуда на людей смотрели не человеческие, а скорее птичьи глаза! Внимательные, живые, не добрые, но и не злые, мигающие глаза!..
Держалась эта невероятная с любой точки зрения картина всего несколько секунд.
– Он… оглянулся! – прошептал кто-то.
Железовский опомнился.
– Что это было? Видео или гипно? Мне показалось, что изображение двоится.
– Пси-импульс, – коротко ответил Мартин. – Видеокартинка не изменилась. Похоже, Конструктор понемногу начинает приходить в себя. Кроме пси-импульса был передан в эфир отрывок «стохастической музыки», вы ее слышали, и вот это: из шумов эфира выплыл ясный и печальный голос. Затих… Человеческий голос, переданный Конструктором. Не вопрос и не утверждение, не угроза и не предупреждение… Что? Извинение, утешение, просьба о по мощи? Что сказал Конструктор и сказал ли?..
Часть вторая.
ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ.
Грехов
Мой дом – моя крепость
Туман был сухим, белым и пушистым, как вата, а не как насыщенное водой облако, сырое и холодное, готовое пролиться дождем. В нем изредка вспыхивали неяркие желтые огоньки, похожие на кошачьи глаза, появлялись и пропадали бесплотные тени, бродили трусливые шепоты и тихий смех. Живой был туман и добрый, хотя иногда и проносились сквозь него злые свистящие сквозняки, как отголоски давних и дальних ураганов и бурь. Но вот в нем далеко-далеко зародился иной звук: чистый и нежный женский голос… смолк… снова появился, ближе… три ноты а-и-о… еще не песня, но и не просто зов. Знакомые ноты, созвучные какому-то имени: а-и-о… Плач? Колыбельная? Кто поет?
Он напрягся, жадно ловя дивные звуки.
– А-и-о… нет-нет, ра-и-ор… Мелодичные, проникающие в самую душу, будоражащие слоги-ноты… и голос знакомый… Кто это может быть? Что говорит? Ра-и-ор… господи, Ра-ти-бор, вот как это звучит! Почему же так больно в груди от каждого звука?
Теплые ласковые руки легли на затылок, чьи-то губы нараспев снова произнесли его Имя…
Ратибор открыл глаза и рывком приподнялся, расширенными глазами вглядываясь в туман, ставший вдруг серым и плоским, как стена. Впрочем, это и в самом деле стена. Выходит, туман с голо сом женщины – бред? Но и стена в таком случае – галлюцинация, откуда в «големе» быть стенам, да еще плоским?
– Что случилось, Дар? – задал привычный мысленный вопрос Ратибор. – Где я?
Ни слова в ответ.
Глаза, привыкшие к отсутствию света в комнате (в комнате?!), различали все больше деталей, которых не должно было быть на борту «голема», и Ратибор наконец осознал, что он действительно находится в чьей-то комнате с массой вещей и запахом жилого помещения.
Сел на кровати, сбросив легкое тонкое покрывало, погладил живот с привычным рельефом, грудь, руки – ни одной царапины или раны, кровь бежит по артериям и венам в обычном ритме… дьявол! Ратибор внезапно понял, что видит кровь сквозь кожу и ткань сосудов, и не Только видит, но и слышит, как она движется! Интересный компот!..
Прислушался к себе, отмечая новые, непривычные, неизведанные ранее ощущения. Во-первых, он стал видеть не только в инфракрасном диапазоне, но и в ультрафиолете (голубые прожилки в стенах – это, конечно, энергокоммуникации и линии связи). Во-вторых, стал слышать ультразвуки (поскрипывания, кажется, издают сокращающиеся мышцы, а ровный шуршащий фон создает не что иное, как… броуновское движение молекул)!
Где-то в голове словно лопнул сосудик – заноза боли вонзилась в глазные яблоки и шейные позвонки, боль стекла горячей струйкой в сердце и стихла.
Ратибор медленно выдохнул, помассировал затылок. Ясно, что он не дома, но и не в клинике, там уже сработал бы сторож состояния и примчался бы врач, боль-то нешуточная!.. Может быть, его сначала лечили в клинике, а потом кто-то из друзей забрал к себе домой для окончательного выздоровления?
Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться, чтобы поймать то чувство, которое когда-то пробудилось в нем на несколько мгновений: объемное ощущение окружающего мира. И тело послушно откликнулось на приказ, словно оно всегда умело это делать.
Процесс был ступенчатым: комната, небольшая, три на пять метров, высота тоже три, с нишами, подставкой виома и блоком «домового» в стене; за стенами еще комнаты, большие и малые, с мебелью и без, со шкафами, со встроенным технообеспечением, какими-то приборами, энергоблоками, машинами, киб-интеллектом (типа «Умник»), заэкранированными, неподвластными пси-зрению, зонами; стены ушли из «поля зрения», за ними проступило свободное пространство, сначала заполненное голубоватым туманом, потом туман осел, и Ратибор почувствовал деревья – лес… или парк? Водоем… озеро? Река… Еще здания, вернее, коттеджи, как и тот, в котором он находился… а ведь на дворе, кажется, весна?.. В голову снова бесшумно вонзилась раскаленная игла боли. Мир сузился до размеров зрачков – Ратибор едва не потерял сознание от нахлынувшей слабости. Понял, что переоценил силы, – организм еще не окреп и требовал деликатного обращения. Не сколько минут отдыхал, продолжая прислушиваться к жизни тела с любопытством и недоверием. Нет, это явно не бред, – слишком детален и конкретен, галлюцинации такими четкими не бывают.
Тишина начинала тяготить.
Хозяин дома не показывался, не отзывался ни на мысленный вызов, ни на голос, и Ратибор осмелел.
Вспыхнувший свет – светилась вся масса потолка, причем, с эффектом небесной голубизны, – волшебно изменил обстановку современной спальни с изменяющейся геометрией и цветовым насыщением: ложе кровати ослепительной белизны; невесомый прозрачный квадрат журнального столика с кипой ярких стереожурналов и видеокнопок; трансформный шкаф с бельем, похожий на выпуклый фасетчатый глаз; второй шкаф – с одеждой, наполовину упрятанный в стену, с зеркальной дверцей; какой-то сложный аппарат у изголовья кровати, похоже, медицинский комбайн; ряд ниш в левой стене, правая – сплошное окно, включающее прозрачность по мысленному приказу. Стандарт… если не считать этих странных слепых и пустых ниш… пустых ли?..
Екнуло сердце.
В одной из них заклубилась звездная пыль, разбежалась к краям ниши, превращаясь в рамку, и взору предстало объемное изображение… чужанина! Черный «дышащий» сгусток то увеличивался в размерах, теряя четкость – клуб дыма, да и только! – то опадал, превращаясь в черный гладкий монолит. Он был снят на фоне какого-то сложного сооружения из призм, гофрированных полос и решеток, а слева от сооружения стоял пограничный драккар с открытым нижним люком.
Вторая ниша (обычные программ-проекторы) показала пейзаж Марса: «обкусанная планета» была сфотографирована как раз над центром Великой Марсианской котловины – воронки, оставленной Конструктором. В третьей улыбалась женщина, красивая, с узлом тяжелых медно-желтых волос на затылке, с широкими бровями, придававшими властное выражение лицу. А из четвертой ниши на Берестова глянула Анастасия Демидова: в спортивном костюме для выступлений на корте, с ракеткой в руке, готовая отразить подачу иди удар.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Реликт (том 2)'
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14