Квестарь обнял ноги монаха.
– Ты, отец мой, вернул мне радость. Я так много надежд возлагаю на завтрашний день.
– Иди! – Иезуит снял со стены плетку и протянул ее брату Макарию. – Высеки перед сном свое грешное тело, и ты найдешь покой.
– Отче преподобный, – всхлипывая, проговорил квестарь, – скажи ангелам, с которыми ты, несомненно, беседуешь, что они могут записать за тобой еще одну душу, которую ты спас для хвалы небесной.
Иезуит положил руку на голову квестаря, вознес глаза кверху и с минуту бормотал какие-то непонятные стихи. Брат Макарий бил себя в грудь, так что келья гудела от его ударов.
– А теперь пора к вечерней молитве.
– О, вижу, опять вижу! – воскликнул брат Макарий, внезапно подняв руки.
Монах в испуге попятился назад. Он хотел что-то сказать, но лишь раскрыл рот и беззвучно шевелил губами, словно у него язык отнялся.
– О святой! – продолжал кричать брат Макарий. – Святой! – И он принялся усердно охаживать себя плетью но спине. – Святой! Святой!
Наконец монах кое-как справился со своим языком.
– Брат мой, что ты увидел?
Квестарь все сильнее хлестал себя плетью и кричал:
– Вижу сияние над твоей головой, святой отец! Чудо, истинное чудо! О, какие золотистые лучи расходятся от твоей головы! – При этом он хлестал плеткой по грубому сукну рясы, не причиняя себе ни малейшего вреда.
Иезуит схватился за голову, но тут же, как ошпаренный, опустил руки.
Брат Макарий тем временем наклонился вперед и юркнул мимо остолбеневшего монаха в дверь. Проскочив темный коридор, он очутился на площадке. Тут брат Макарий запрятал плеть под рясу, расправил плечи как следует и, высоко подняв голову, с важным видом прошел через ворота на красивый дворик. Звон колокольчиков умолк.
Кто-то из слуг закричал:
– Эй, брат, куда это ты так спешишь?
Квестарь подошел к нему. Это был молодец двухметрового роста, с огромным, выпиравшим из кафтана брюхом. Парень покатывался со смеху и ревел при этом, как буйвол; рот у молодца был огромен, словно пасть бегемота. Брат Макарий поклонился и сказал:
– Я ищу одного очень важного человека, который должен показать мне, где я смогу главу преклонить и кроме того набить брюхо подходящей едой. Не ты ли это, пан мой?
Здоровяк важно подбоченился.
– Каким это образом ты, птица перелетная, попал в замок, куда и мышь пролезает с трудом?
– Меня пригласил видный отец-иезуит, чтобы экзорцировать Изгонять дьявола заклинаниями

вместе с ним бесов самыми новейшими заклинаниями, они только-только доставлены из святой земли. С помощью этих заклинаний можно легко послать чертей ко всем чертям.
– Если тебе отец Игнатий разрешил остаться в замке хоть на минуту, то ты, видно, здорово орудуешь этими заклинаниями и человек, наверное, не простой, засмеялся слуга. – Я не помню случая, чтобы кому-нибудь разрешили перешагнуть наш порог.
– Я пользуюсь известностью на белом свете, и даже отец Игнатий призвал меня научить его этим штукам. А теперь я разыскиваю благородного пана, который направил бы стопы мои туда, где человеку после трудов праведных жизнь становится еще краше.
– Не понимаю, кого ты имеешь в виду? – заржал молодец.
– Кажется, тебя самого, а я редко ошибаюсь в своих суждениях, брат мой. Тот, кого я ищу, должен быть человеком во всех отношениях достойным и незаурядным…
Здоровяк разразился хохотом, причем брюхо у него так и подпрыгивало вверх, как бы намереваясь оторваться от тела, к которому было прикреплено, и улететь в горние районы.
Квестарь сделал шаг назад и принялся рассматривать молодца, удивленно покачивая головой.
– Кроме того, это должен быть человек приятной наружности, лицом словно свежевыпеченная булочка.
А характер у него такой, что сразу виден мужчина прелестный и обходительный. Словом, как две капли, твой портрет.
Слуга покатывался со смеху. Потом хлопнул квестаря по спине и закричал:
– Угадал! Ни дать ни взять – вылитый мой портрет! Но если ты скажешь хоть одно слово, я от смеха лопну.
Брат Макарий ответил ему таким же мощным ударом – у богатыря даже колени подогнулись, и он посмотрел на квестаря уже более внимательно, но брат Макарий так нежно улыбнулся ему, что оба они тут же дружно рассмеялись.
– Так отведи же меня, благородный пан, в какую-нибудь комнатку и позволь продолжить наше приятное знакомство и интересную беседу.
Слуга низко поклонился и повел гостя, пропуская его перед каждой дверью вперед в знак особого уважения. Так они миновали несколько крытых галерей и очутились в большой комнате, уставленной длинными скамьями и столами из грубо отесанных досок. За столами сидели слуги, уплетая из огромных мисок похлебку так, что за ушами трещало. Они приветствовали здоровяка радостными криками.
– Вот вам гость, – сказал толстяк, – да такой разговорчивый, просто на удивление.
Слуги перестали есть и недоверчиво поглядывали на брата Макария.
– Что, Ясько, – спросил один из них, – разве наш замок стал постоялым двором?
Тот, кого звали Ясько, улыбнулся во весь рот.
– Наверное, так, если сам отец Игнатий разрешил.
Из угла поднялся заросший до глаз великан в грязной одежде из холстины. Тяжело дыша, он подошел к квестарю и посмотрел ему в глаза. Брат Макарий глянул на детину, и тут же молитвенное выражение появилось у него на физиономии, это очень понравилось великану. Он взвыл от радости, повернулся к остальным и закричал:
– Это тот самый, что пробрался через толпу и отца Игнатия опутал.
Замковые слуги оживились. Один за другим подходили они к квестарю и тут же, не выдержав, покатывались со смеху: брат Макарий строил уморительные рожи и сразу же лицо его принимало невинно-ангельское выражение. Даже самые усталые и мрачные смеялись до коликов в животе.
– Садись, брат. – Слуги очистили ему место за столом и подвинули блюдо с похлебкой.
Брат Макарий зачерпнул раз-другой жидкую бурду и огляделся вокруг.
– Потерял что-нибудь? – спросил Ясько, весело подмигивая.
– Терять не терял, – ответил квестарь, – зато с удовольствием что-нибудь нашел бы.
– Видно, брат, тебе наша похлебка не по вкусу! – пробормотал кто-то из слуг.
– Никак я в толк не возьму, откуда у вас еще сила берется мост поднимать, если вас так плохо кормят? – ответил квестарь.
Ясько захохотал, за ним рассмеялись и остальные.
– У нас, брат, чудеса творятся. Преподобных отцов – хоть пруд пруди, да еще сама наша пани со святыми дружбу водит.
– Странные святые, что изысканные блюда превращают в постную похлебку.
– Как это? – удивился Ясько.
Квестарь расположился поудобнее, с отвращением отодвинул миску и вытер бороду.
– Повсюду говорят – и я не от одного слышал, – будто вы тут, милые мои, такие лакомства кушаете, такие вам деликатесы отцы-иезуиты под нос подсовывают, что видеть никто не видел и слышать никто не слышал. Вот я и спросил, нет ли у вас сегодня какого-нибудь особого поста, а может быть, вы плоть свою умерщвляете для душевного совершенствования и получения вечного блаженства?
– Эх, – вздохнул Ясько, – ты, отец, просто в глаза смеешься!
Квестарь молитвенно сложил руки и вознес очи кверху.
– Говорю вам сущую правду. Спросите мужиков, что они думают об этом.
– Врешь, братец! – закричал лохматый слуга. Брат Макарий повернулся к нему и елейным голоском ответил:
– Говорят, что у вас даже чудеса творятся. А священное писание и наша вера учат, что там, где много святости, там и всего вдоволь.
– Похлебки-то у нас вволю, – сказал Ясько.
– Ну, я тогда всем расскажу, что о вас неправду говорят и никаких чудес здесь не бывает.
– Бывают чудеса! Да еще какие! – засмеялся Ясько.
– Молчи! – оборвал лохматый толстяка. – Покажет тебе отец Игнатий, если дойдет до его ушей.
– Это чудо совершить нетрудно, – показал брат Макарий на блюдо с похлебкой, – а я хотел бы узнать секрет и других чудес.
– А ты кто таков, что в это дело нос суешь? – недоверчиво спросил волосатый слуга.
– Я бедный квестарь, брожу по миру, собираю подаяние для своего монастыря.
– Он бесов умеет изгонять, – похвалил его Ясько.
При этих словах все перекрестились и отступили от брата Макария. Теперь на него смотрели с суеверным страхом. Ясько, видя, что слова квестаря произвели сильное впечатление, заискивающе начал просить:
– А ты не расскажешь нам, отец, как бесов-то из человека изгоняют, очень это нам любопытно.
– Слушать и то страх берет, – вздохнул кто-то.
– Ладно, будь по-вашему, – сказал брат Макарий. Он встал, достал из-под рясы плеть и взмахнул ею несколько раз в воздухе с криком: – Apage, satanas! Отойди сатана! (лат.)


Ужас охватил всех, слуги начали искать, куда бы унести ноги. Брат Макарий выкидывал странные коленца: то приседал, то вдруг выпрямлялся, потом крутился волчком, и ряса его при этом надувалась, как шар. Проделав несколько таких упражнений, сопровождаемых бессвязными возгласами, он встал посредине людской и мрачно произнес:
– В ком из вас сидит бес? Давайте сюда, я мигом его выгоню. – При этом он так взмахнул плеткой, что все онемели от страха. – Ну, милые мои, пусть подойдет тот, кто одержим дьяволом.
Наступила мертвая тишина, только слышно было, как. звенят мухи у печи. Никто не решался даже дух перевести, а вдруг квестарь именно с него начнет.
Брат Макарий спрятал плетку, но продолжал неподвижно стоять посредине комнаты, сощурив глаза и прикрыв руками лоб.
– Во всех вас, братья мои, – произнес он как бы с трудом, – сидят бесы. Я чувствую, как они гнездятся в вас. О! – закричал он так страшно, что слуги вскочили со скамей, дрожа в испуге, как овцы.
– Ничего, ничего, – поднял руку квестарь, – сидите спокойно.
Все послушно уселись.
Брат Макарий тихо стонал. Слуги, как загипнотизированные, не сводили с него глаз,
– О! – снова дико выкрикнул квестарь. Все как один опять вскочили со своих мест дрожа как в лихорадке.
– Ничего, ничего, – успокоил их брат Макарий.
Слуги присели на скамьях, измеряя глазами расстояние до двери, куда можно было бы в случае чего тихонько улизнуть. Квестарь неслышно, как кошка, подкрался к лохматому силачу. Тот со страху чуть не продавил спиной стену, а колени у него ходуном заходили.
– Ты, преданный слуга, – квестарь заговорил глухим, замогильным голосом, бесстыдно бьешь людей. Бьешь или нет?
Тот, словно подавившись горячей картошкой, едва выговорил:
– Ох, бью, преподобный отец.
Подбоченясь, брат Макарий грозно засопел и впился взглядом в лохматого.
– Это бесовские штучки, сучий ты сын. Черти-то схватили тебя в свои коготки и не выпускают. Будешь ты теперь в котле с кипящей смолой вариться тысячу лет.
Тут слуга быстро-быстро начал перебирать ногами да так визгливо захныкал, так завертелся на скамье, что брат Макарий погрозил ему и даже руку занес над ним, чтобы осенить его крестным знамением. Внезапно слуга вскочил, упал ничком и стал биться головой оземь.
– Видишь ты, бараний хвост, как тебя Вельзевул бросает в разные стороны. Apage, apage! – Брат Макарий приподнял рясу и дал лохматому пинка в толстый зад.
– Ой, смилуйся, отец, – извивался слуга, – смилуйся!
– А зачем ты по всяким пустякам к отцам-иезуитам бегаешь, наговариваешь на своих товарищей, правда это или нет? – Квестарь остановился, ожидая ответа, так как не был уверен, не перегнул ли он палку, изгоняя так ревностно беса из этого наймита.
– Ох, бегаю, преподобный отец!
– Тогда слушай, дьявольское отродье, – брат Макарий гордо выпятил грудь. Каждый раз, когда ты языком своим наговоришь на своих товарищей, в тебя влезут тридцать бесов и расползутся, как червяки, по всему твоему телу.
Один из присутствующих, не помня себя от страха, попытался неслышно пробраться вдоль стены к выходу, пользуясь тем, что внимание квестаря было чем-то отвлечено, и даже поставил ногу на порог, но тут брат Макарий заметил беглеца и шуганул его от двери.
– Ну зачем же ты убегаешь? – ласково спросил он.
Слуга опустил голову и молчал. Он не решался произнести ни единого звука, боясь, как бы из него не начали изгонять бесов.
Ясько, который до той поры сидел словно воды в рот набрал, хоть и был известным горланом, не выдержал и спросил:
– А откуда, брат, эти дьяволы родятся? Квестарь ухватил лохматого слугу за волосы и рывком поставил на ноги.
– Вот я сейчас отвечу тебе на этот философский вопрос, – бросил он Ясько, – дай только докончу беседу с этим одержимым.
Лохматый великан трепетал, как осиновый лист.
– Знаешь ли ты теперь, баран проклятый, своих бесов?
– Ох, знаю! Квестарь вытащил плетку и сунул ее под нос слуге.
– А ты знаешь, чем это пахнет? Лохматый понюхал плетку, громко по-собачьи взвыл, но не сумел ответить, чем она пахнет.
– Пахнет она небесным блаженством. Вот если я когда-нибудь узнаю, что ты бьешь людей без жалости да морочишь головы отцам-иезуитам мирскими делами, я этой плеткой так выгоню из тебя беса, что век будешь помнить мою духовную заботу.
– Смилуйся, отче преподобный!
– А теперь садись да в наказание съешь всю похлебку. Займемся следующим. Ведь в каждом из вас бесов-то сидит немало.
Ясько почесал голову.
– Ты, отец, хотел рассказать мне о том, откуда дьяволы родятся.
Квестарь хлопнул себя по лбу.
– Хорошо, что напомнил. Ну, ладно, больше я не буду изгонять из вас бесов: устал очень да, кроме того, на пустой желудок этого еще никому не удавалось. Поэтому, брат мой, я удовлетворю твое любопытство. Слушай внимательно: дело это простое, только запомнить трудно. Ну, ты слушаешь?
Ясько кивнул головой. Все придвинулись к нему поближе. Квестарь сел на скамейку против сбившихся в кучу слуг, внимательно посмотрел на каждого, почесал бородавку и с ученым видом начал:
– От бесов Валаама, Исаакарона, Грезиля, Амана, Бегерита, Асмодея рождаются бесы меньших степеней, поражающие внутренности человека. В желудке сидят водочные бесы: они поглощают всякий напиток, выпитый человеком. В кишках сидят свинские бесы, особо падкие на свинину и всякие жирные кушанья, в пальцах помещаются бесы, которые того только и ждут, чтобы ущипнуть какую-нибудь красотку, и от них исходит сладострастие. Это бесы-щипатели или, как их называют, бесы укромных уголков. А из связи этих бесов выходят и другие, наполняющие тебя, как мешок, ленью и любострастием. Запомнил?
Слуги переглянулись, а потом уставились на Ясько.
– Нет, не запомнил, – с глупой улыбкой произнес Ясько.
– Это хорошо, – похлопал его по плечу квестарь, – иначе у тебя голова пошла бы кругом и больше ни под каким видом ума не прибавилось бы. А ты мужик не дурак, сразу видно и спорить об этом не приходится.
Слуги начали о чем-то перешептываться между собой, удивленно посматривая на квестаря, который приветливо им улыбался.
– А теперь, братья мои милые, бегите-ка, да поскорее, за какой-нибудь едой, чтобы я смог запечатлеть в своей памяти пребывание у вас. Иначе у сонмища дьяволов будет великая радость по поводу того, что вы одурачили известного заклинателя бесов и врага дьяволов.
Поднялся шум. Слуги растерялись: похлебку за это время лохматый великан съел, и миска была совсем пуста.
– А где же взять еду-то? – покорно спросил Ясько.
– Где брать? – удивился квестарь. – Да разве отцы-иезуиты каждый день одну похлебку едят?
– Нет, – возразил Ясько, – отцы-иезуиты кушают с нашей госпожой. По окончании вечерних молитв она приглашает их в парадную залу и устраивает пир.
– Так почему же вы не можете принести мне оттуда кусочек жирной ножки? Можно дикой козы или баранью, телячьей я тоже не побрезгую, лишь бы была она жирная и хорошо приготовлена.
Ясько хитро усмехнулся.
– А как же со свинскими бесами в твоем брюхе, святой отец?
– Это очень умный вопрос, – сказал поморщившись брат Макарий, – однако у меня есть средство против размножения подобной дряни. Перед каждым вкуснейшим угощением я громко испускаю воздух, и этот звук так оглушает этих страшных бесов, что они приходят в себя лишь тогда, когда мясо уже совершенно переварено. Поэтому бесы эти вынуждены пробавляться самыми гадкими и непристойными харчами.
Ясько захлопал в ладоши.
– Дорогой отец, да ведь каждый из нас сумеет ухнуть не хуже крепостной пушки.
Квестарь жестом остановил его.
– Радость твоя напрасна. Это искусство удается лишь выдающимся заклинателям бесов, искушенным в схоластике, к которым я без лишней скромности причисляю и себя.
– Да, – вздохнул Ясько, поняв, очевидно, в чем дело, и сожалея, что не приобрел подобной святости, так как причин для оглушения бесов у него было хоть отбавляй.
В дверях послышались громкие крики, – это вошедший староста звал слуг в покои пани Фирлеевой. Ясько вскочил, оправил свой кафтан и крикнул остальным:
– А ну, живо! Отец Иероним ждет!
– А кто он, этот отец Иероним? – схватив Ясько за руку спросил брат Макарий.
– Отец Иероним управляет всем замком, – объяснил Ясько, сгоняя со скамей опешивших работников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29