А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Я начала беспокоиться за тебя! Ты так долго не возвращался. Поэтому мы с Рупертом пошли тебе навстречу, а тебя все нет и нет. Тогда я послала его в город на розыски тебя. Но, Джон, это ужасное объявление! Пятьдесят фунтов за тебя, живого или мертвого!
– Смехотворная сумма! – он ободряюще улыбнулся, глядя в ее испуганные глаза. – Несомненно, ты заметила, что в описании указано, что возраст разыскиваемого – тридцать шесть лет или даже меньше. Меня это вдохновляет.
– Но почему ты так долго, Джон?
– Милое дитя, у меня сегодня было много дел…
– Ой, а где Гораций?
– Гораций, моя милая, сейчас где-нибудь ест, уж можешь быть уверена. Он без пропитания не останется, а наши пути с ним отныне расходятся: он, счастливец, остается здесь, а мы примерно через час должны отправиться в путь.
– В путь, Джон? Что ты имеешь в виду?
– В Лондон, дитя мое, по крайней мере, я направляюсь туда!
– А как же я, Джон?
– На этот вопрос, Ева-Энн, мне очень трудно ответить, ибо я желаю одного, а здравый смысл подсказывает совсем иное.
– Ты сам предостерегал меня от пагубного воздействия Здравого Смысла, поэтому на этот вопрос отвечу я сама. Все очень просто – ты направляешься в Лондон, потому что тебе грозит опасность… Не возражай, я это чувствую! Поскольку тебе грозит опасность, то я должна разделить ее с тобой, это мое право! Так что, если ты направляешься в Лондон, то и я туда, пускай даже придется идти пешком! По-моему, вопрос решен.
– Ева, милое дитя мое, – очень нежно сказал он, – ты весьма упрямая и решительная девушка, но на этот раз я от всей души этому рад.
– А Руперт? Мы возьмем его с собой?
– Мистера Беллами? Конечно. Не беспокойся, дитя мое, он идет с нами.
– Но почему?
– Таков мой каприз.
– А ты уверен, что он подчинится твоему капризу?
– Совершенно уверен.
– Что ты о нем думаешь, Джон?
– Это порядочный и очень красивый юноша.
– И все?
– Ну, он чертовски веселый малый… Словом, он будет тебе прекрасным спутником.
– И это все, что ты можешь о нем сказать?
– Он восхитительно молод!
– Да, он очень молод! Так молод, что я… Послушай! Ты слышишь? Кто-то крадется! – Она испуганно посмотрела туда, где в густой тени что-то двигалось. – Джон, это какая-то женщина! Бедняжка, да она едва стоит на ногах!
Тут несчастная споткнулась и упала сначала на колени, а затем повалилась навзничь. Послышался страдальческий стон. Ева-Энн бросилась к ней, обхватила нищенку своими сильными руками и приподняла.
– Джон, скорей! Мне кажется, она в обмороке.
Сэр Мармадьюк подошел поближе, но женщина уже пришла в себя, привстала, и прошептав, что ей уже лучше, попыталась подняться. Она бы снова упала, если бы Ева не подхватила ее.
– Джон, мы не можем бросить ее, она больна…
– Но, дитя мое…
– Джон, она сестра наша перед лицом Господа! Подойди же и помоги мне поднять ее. Берись за другую руку!
Сэр Мармадьюк стоял в нерешительности, в каком-то странном оцепенении. В этот момент послышались легкие быстрые шаги и беззаботный свист, и вскоре появился собственной персоной Руперт Беллами.
– Эй, Джонни! – воскликнул он радостно, – Так вы уже здесь, старина! А я ищу вас по всему городу, обошел все таверны, гостиницы и пивные, ей-богу, Джон… А это кто еще?
– Несчастная женщина, Руперт, – ответила Ева-Энн, – она до того больна, что не может идти! Прошу тебя, возьми ее на руки.
– А? О Господи! Женщина? Взять ее на руки? Пожалуйста! А что эта женщина говорит?
– Ничего. Она больна и очень слаба. Так что, тебе придется нести ее.
– Конечно, Ева-Энн! Твое слово для меня закон.
С этими словами мистер Беллами подхватил пребывавшую в глубоком обмороке несчастную побирушку и без видимого напряжения двинулся вперед. Девушка шла рядом с ним, а сэр Мармадьюк плелся позади, хмурый и растерянный.
Когда они наконец добрались до места, где стояла палатка, сэр Мармадьюк уселся у потухшего костра. К нему вскоре присоединился мистер Беллами, то и дело бросавший восторженные взгляды в сторону тенистого дерева, подле которого стояла маленькая палатка Евы-Энн.
– Она сущий ангел! – промолвил он. – Ангел милосердия, Джон…
– Что она собирается делать с этой женщиной?
– А? С женщиной? Бог знает! Я же говорю, она…
– Ангел. Разумеется, Руперт. Но эта женщина усложняет дело.
– Джон, старина, – удрученно откликнулся мистер Беллами, опустив глаза, – она слишком хороша для простого человека. Будь я проклят, если это не так! – Тут мистер Беллами вздохнул и покачал головой. – Какое у нее лицо, Джон, какой голос! Божественные, старина! Когда она обращается ко мне на «ты», когда она взглядывает своими чудесными огромными глазами, я чувствую себя самым недостойным субъектом в мире! У нее такие глаза! Вы понимаете меня, старина?
– Я понимаю вас, Руперт. Но меня сейчас гораздо больше интересует, что она собирается делать с этой несчастной?
– Ну, сейчас она оказывает ей помощь, как и полагается ангелу милосердия. А какая у нее фигура, Джон! Уверяю вас, она само совершенство! При взгляде на нее на ум приходят богини и все такое. Греция и Рим, Джон, Афродита, Елена Прекрасная, Калли… Как там ее звали?
– Елена Троянская не была богиней, Руперт.
– Слава Богу, Ева тоже! Но она прекраснее всех, Джон, она лучше, чем…
Тут сэр Мармадьюк потянулся и зевнул. Мистер Беллами взглянул на него глазами, полными жалости и отвращения.
– О, Господи! – воскликнул он. – Я говорю о восхитительном создании, об истинной Венере, я пытаюсь раскрыть вам глаза на ее совершенство, а вы зеваете, словно вытащенная на сушу рыба! Однако, позвольте заметить, что несмотря на сдержанность и скромность, в ней таится сущий огонь, уж если она полюбит, то по-настоящему! Это будет истинная, неподдельная, искренняя любовь, Джон, огонь, а не…
– Кстати, не мешало бы вам подкинуть в него дров, – заметил сэр Мармадьюк, – подбросьте-ка охапку-другую.
Мистер растерянно взглянул на него, вздохнул и покачал головой.
– Чудной вы человек, Гоббс. Совершенно бесчувственный! Возраст, наверное! Хотя временами вы выглядите совсем неплохо.
– Что касается вас, – сказал сэр Мармадьюк, осторожно помешивая угли в разгоревшемся костре, – будучи столь подозрительно юным и притом таким восторженным поклонником красоты, вы вряд ли захотите расстаться со мной и… с Евой-Энн?
– Господи, конечно же, нет! – вскричал мистер Беллами с неподдельным ужасом. – Хотя, конечно, – тут он горестно вздохнул, – поскольку я абсолютно нищ и всецело завишу от вашей щедрости, Джон, вам достаточно лишь намекнуть, и я тут же исчезну…
– Однако, Руперт, надеюсь, вы полны желания сопровождать нас в Лондон?
При этих словах мистер Беллами аж подпрыгнул.
– В Лондон?! – Вскричал он радостно. – В Лондон? Господи, Джон, когда же мы отправляемся?
– Не позже, чем через час.
– Бог ты мой! Но к чему такая спешка?
– Потому что вышло так, что меня преследуют по обвинению в убийстве.
– В убий… – от неожиданности мистер Беллами снова подпрыгнул, рот его изумленно приоткрылся.
– В недавнем убийстве, произошедшем в Хартинге, Руперт.
– А? О Боже! Вас, Джон? Вас? Награда в пятьдесят фунтов, за мертвого или живого – это за вас? Человек, который связал двух джентльменов на постоялом дворе, перехитрил полицейских с Боу-стрит и наделал сегодня столько шума в Годалминге, это все вы?!
– Нужно ли объяснять, что я не совершал этого преступления?
– Нет, нет, дьявол меня побери, нет! Конечно же, это какая-то трагическая ошибка. Я на вашей стороне, старина! Чтобы ни случилось, я всегда буду с вами, пойду и в огонь, и в воду, и все такое! Но, помоги вам Господь, Джон, за вами ведь отрядят погоню!
– Скорее всего! – подтвердил сэр Мармадьюк, доставая часы и поднося к свету, отбрасываемому пламенем костра.
– Ей-богу, они могут найти это место!
– Полагаю, что так, Руперт. Но примерно через полчаса в полумиле от указательного столба нас будет ждать экипаж. Вы знаете это место, там где деревья отбрасываю густую тень?
– Да.
– Вам следует проводить туда Еву-Энн, и лучше отправляться прямо сейчас.
– Да, да. Но как же эта больная женщина?
– Оставьте ее. Отведите Еву к экипажу.
– Можете на меня положиться, старина. А как же вы?
– Я присоединись к вам позже. Если я задержусь, ждите меня не дольше пятнадцати минут, а затем отправляйтесь в Лондон. Кучер – мой друг, вы можете ему полностью доверять. Помните, вы отвечаете за Еву-Энн.
– Я сочту это за честь, Джон. Но если мисс Ева откажется оставить эту женщину, что тогда?
– Тогда забирайте ее с собой. Но Ева-Энн во что бы то ни стало должна оказаться в экипаже. А теперь ступайте, и постарайтесь по возможности избегать оживленных дорог.
Мистер Беллами вскочил на ноги, нахлобучил на голову свою видавшую виды шляпу и, оглянувшись на сэра Мармадьюка, замешкался.
– А вы, Джон? – с некоторой тревогой спросил он. – Почему вы остаетесь?
– У меня есть на то основания, мой дорогой Руперт.
– Что ж, удачи вам, старина! – воскликнул мистер Беллами, порывисто схватил руку джентльмена, крепко пожал ее и поспешил к палатке.
Сэр Мармадьюк поднялся, несколько секунд постоял в свете костра, потом отступил в густую тень. Вскоре из своего укрытия он услышал, как спорят Ева и Руперт. Внезапно они замолчали, и у костра появилась Ева-Энн, оглядываясь вокруг с нескрываемыми беспокойством и отчаянием.
– Джон! – позвала девушка. – Джон, где ты? – Она скрылась в темноте. – Джон, откликнись! Джон, почему ты покидаешь нас? Я никуда не пойду без тебя, Джон!
Тут раздался голос Руперта:
– Мы подождем его в экипаже! Пойдем, Ева-Энн, нам надо спешить, иначе мы не успеем.
Девушка снова появилась в круге света, отбрасываемого пламенем костра. Она потерянно оглянулась и нехотя двинулась в сторону палатки.
Сэр Мармадьюк, прислонившись спиной к стволу дерева, ждал, затаив дыхание. Через некоторое время его чуткое ухо уловило мерную дробь, вскоре переросшую в отчетливый стук копыт. Лошадиный галоп сменился рысью, замедлился до шага. Вот лошади остановились. Повисшая тишина таила в себе угрозу. Сэр Мармадьюк продолжать стоять. Наконец послышался шорох, кто-то осторожно раздвигал ветки. В свете костра возникла высокая фигура сэра Томаса Моубрея, вслед за ним появились еще три человека. Сэр Мармадьюк узнал двух полицейских с Боу-стрит.
– Наши пташки упорхнули! – мрачно констатировал угрюмый Тоби.
– Ну, они не могли уйти далеко, Тоби, – жизнерадостно откликнулся весельчак Боб. – Взгляни, в костер недавно подбрасывали дрова.
– Верно! – Сэр Томас злобно выругался. – Этот чертов мерзавец не мог уйти далеко. Прочешите лес и стреляйте без предупреждения!
Тут сэр Мармадьюк развернулся и побежал, ломая ветки, не разбирая дороги, словно его вдруг охватила паника. Позади раздались яростные ликующие крики. Погоня начлась. Сэр Мармадьюк бежал, стараясь производить как можно больше шума. Но вот он оказался у хорошо знакомого ему дерева. Он подпрыгнул, ухватился за ветку, подтянулся и затаился на дереве в ожидании, пока погоня проследует мимо. После чего легко спрыгнул на землю и пошел назад. Выйдя на открытое место, он помчался что было сил, пока не услышал долгожданных звуков – совсем рядом похрапывали лошади и раздавалось позвякивание удил. Вскоре он разглядел в темноте четырех лошадей, привязанных к дереву. Вскочив на лошадь, он поскакал по дороге, ведя остальных на поводу. Через несколько минут заметил мерцание огоньков и вот уже поехал рядом с повозкой.
– С тобой все в порядке, Джон? – прозвучал милый голос.
– Все хорошо, Ева-Энн.
– Так это всего лишь вы, старина? – весело воскликнул мистер Беллами. – Ей-богу, казалось, что за нами скачет целый кавалерийский отряд! Они нас преследуют?
– Преследовали, – ответил сэр Мармадьюк, взглядывая на восседающего на козлах Джона Гоббса, – но теперь, если они еще не передумали преследовать нас, то это им придется проделать пешком.
– Так вы похитили их лошадей? Превосходно!
– Ты не ранен, Джон? – обеспокоенно спросила Ева-Энн.
– Ни царапины, моя дорогая! Однако, – продолжил он, оглядывая благородных животных, нетерпеливо бьющих копытами землю, – я полагаю, что уже в эту ночь за нами отрядят настоящую погоню. Так что, если вы готовы, мой верный Джон, то вперед!
– Постойте! – крикнул мистер Беллами, выскакивая из уже тронувшейся повозки. – Если вы едете верхом, то, может, выделите и мне одну лошадку?
И наши герои начали свой путь в Лондон.

Глава XXXI,

повествующая о быстрой скачке, лунном свете и внезапном исчезновении

В темноте раздавались резкие удары хлысты, стремительный цокот копыт, грохот и скрип колес. Эти звуки все учащались и учащались, пока не слились в равномерный шум, отдававшийся со всех сторон гулким эхом. Наши герои мчались сквозь летнюю ночь, прохладную и благоуханную. Дорогу обступали росистые кустарники, ветви деревьев ободряюще шумели путникам вслед, травы и цветы дарили им свой аромат. Вот взошла луна, ее косые серебристые лучи превратили широкую пыльную дорогу в белую ленту, то поднимавшуюся на холмы, то сбегавшую вниз и превращавшуюся в тонкую нить, исчезавшую вдали. Мимо проносились деревья, внезапно выраставшие на обочинах дороги и так же внезапно исчезавшие; мимо пролетали фермы с беснующимися собаками; спящие деревни на какой-то миг превращались в сущий ад от оглушительного грохота колес и копыт; мосты над невидимыми реками и ручьями гулко громыхали. Лошади и повозка подлетали к очередному постоялому двору, где тут же зажигались огни, поднималась суета, конюхи распрягали взмыленных лошадей. отводили их в сторону и запрягали других, нетерпеливо всхрапывающих, готовых стремительным галопом унести наших героев дальше в сторону Лондона. Упряжь пристегивалась, постромки затягивались, конюхи испуганно отскакивали в стороны, Джон Гоббс щелкал кнутом, и головокружительная неистовая гонка возобновлялась. Впереди расстилалась пустая дорога, а сзади вздымалось облако пыли. Грохот колес и топот копыт то затихал на пыльной дороге, то усиливался, когда дорожная пыль сменялась булыжной мостовой. Они неслись мимо домиков, под соломенными крышами которых мирно спала невинность, мимо мрачных лесов, в черном одиночестве которых могло затаиться зло, пересекали журчащие ручьи, посеребренные бесстрастной луной. Беглецы то тяжело поднимались по крутому склону холма, то быстрокрылыми птицами неслись вниз, и вот впереди уже виднеются огни очередного постоялого двора. Опять мерцают фонари, опять слышатся хриплые возгласы заспанных конюхов. Вдруг обнаруживается, что одно из колес перегрелось. Джон Гоббс наклоняется, чтобы лично убедиться в этом, удрученно качает головой и отрывисто приказывает:
– Сало!
Старший конюх, также удрученно качая головой, предлагает снять колесо и отшлифовать ось.
– Нет! – следует краткий ответ мистера Гоббса.
Но тут вмешивается сэр Мармадьюк:
– Да! – Он спешивается. – У нас в запасе достаточно времени.
Ева высовывается из окна, чтобы перекинуться парой слов с мистером Беллами, который отряхивая дорожную пыль со своей шляпы, не слезая с лошади, наклоняется к окну. Сэр Мармадьюк отворачивается, заставляя себя полностью переключиться на злосчастное колесо, но тут Ева-Энн окликает его.
– Ты весь в пыли, Джон! – Она с беспокойством взглядывает на него.
Разумеется, ее беспокойство связано вовсе не с пылью.
– Нам придется еще сильней пропылиться, дитя мое, – беззаботно откликается джентльмен.
– Когда мы доберемся до Лондона? – спрашивает она все так же робко и нерешительно.
Он с удивлением отмечает, как нервно Ева-Энн сплетает и расплетает пальцы.
– При такой скорости еще до рассвета, – успокаивает девушку сэр Мармадьюк. – Тебе удобно, дитя мое? Может, ты голодна или хочешь пить?
– Нет, Джон, нет, Благодарю тебя.
– А как твоя подопечная?
– Она заснула. – Тут Ева-Энн порывисто вздыхает, взглядывает на джентльмена широко распахнутыми глазами, затем наклоняется ближе, словно собираясь что-то шепнуть ему на ухо.
Но в этот момент к ним подходит Джон Гоббс.
– Придется подождать минут десять, – сообщает он.
– Прекрасно! – откликается сэр Мармадьюк. – Я предлагаю выпить пива с сэндвичами.
– Отличная мысль! – восклицает мистер Беллами, с готовностью спрыгивая с лошади.
Втроем они входят на постоялый двор, чтобы подкрепиться. Но вскоре мистер Гоббс отправляется присмотреть за починкой колеса, а мистер Беллами решает прогуляться. Сэр Мармадьюк остается один.
Внезапно дверь гостиной, где он расположился, отворяется. Сэр Мармадьюк оборачивается, полагая, что это вернулся мистер Гоббс, но видит женщину, лицо ее закрыто вуалью, она быстро входит, притворяет дверь и прислоняется к ней спиной. Затем быстрым, лихорадочным движением откидывает вуаль с лица, которое все еще необычайно красиво, несмотря на предательские морщины у глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30