Ты все равно ничего не поймешь, дитя мое. Давай-ка лучше не будем об этом.
Юлий II. Да, дочь моя, мастер Павел прав. Хорошая жена не должна слишком много знать о своем муже. Муж, в известном смысле, всегда должен оставаться для нее загадкой.
Э л л а. Я должна знать все. Ты меня измучил, Павел. Наша квартирка – а я так ей радовалась – теперь вызывает у меня ужас на фоне той картины будущего, которую вы нарисовали тут вместе с папой римским. Какая-то тень легла мне на сердце. Хочу к маме.
Бездека (обняв ее). Тихо, детка. Зато я поверил в будущее. Я возвращаюсь в Искусство и буду счастлив. Мы будем счастливы оба. Я начну писать спокойно, без всяких извращений формы и кончу дни свои как добрый католик.
Юлий II (взрывается хохотом). Ха-ха-ха!
Элла. Ты кончишь дни свои? Я только начинаю жить с тобой.
Бездека. Я стар – однажды ты должна это понять.
Элла. Тебе сорок шесть – я знаю. Почему же лицо твое говорит об ином? Может ли душа быть иной, чем лицо?
Бездека (нетерпеливо). Ах, оставь ты в покое мою душу. Это настолько сложная материя, что мне и самому-то никогда не удавалось увидеть себя целиком. Это были только иллюзии. Перестань думать и прими меня таким, какой я есть.
Элла. Павел, скажи мне хоть раз – какой ты? Я хочу узнать тебя.
Бездека. Даже для самого себя я непознаваем. Посмотри на мои старые картины, и ты узнаешь, кем я был. Увидев, что я делаю сейчас, ты поймешь, каким я хочу стать. Остальное – химера.
Элла. Значит, это и есть любовь?
Бездека. Что такое любовь? Если хочешь, я тебе расскажу. Утром я разбужу тебя поцелуем. Приняв ванну, мы выпьем кофе. Потом я пойду рисовать, а ты будешь читать книги – те, что я тебе посоветую. Потом обед. После обеда пойдем на прогулку. Снова работа. Полдник, ужин, несколько существенных разговоров, и наконец ты заснешь, не слишком утомленная наслаждением, чтобы сохранить силы на завтрашний день.
Элла. И так без конца?
Бездека. Ты хочешь сказать: и так до конца. Такова жизнь тех, кто лишен абсолютных страстей. Мы ограничены, нас окружает Бесконечность. Все слишком банально, чтобы говорить об этом.
Элла. Но я хочу жить! Я так надеялась на это, когда обставляла нашу милую квартирку, я так старалась все предусмотреть! Я должна жить по-настоящему.
Бездека. И что же это такое – жить «по-настоящему», скажи на милость.
Элла. Я уже ничего не знаю, и это ужасно.
Бездека. Не заставляй меня бросать слова на ветер. Я мог бы рассказать тебе о вещах прекрасных и жутких, глубоких и безмерно далеких, но тогда стало бы лишь еще одной ложью больше.
Статуя (очнувшись). (X) Начинается маленькая драмка. Павлик решил быть искренним.
Элла. Опять я слышу в себе злой голос чужого существа. (Оглядывается.) Странно – я чувствую, что тут есть кто-то еще, но не вижу никого, кроме тебя и папы римского. (+)
Статуя. Я римская папесса павших титанов. Я обучаю их мудрости серого, обыденного существования.
Элла (в страхе). Павел – не гипнотизируй меня. Я боюсь.
Бездека. Молчи. Мне тоже становится страшно. Сам не пойму, откуда мне знакома эта дама.
Элла. Какая дама? О боже, боже – я умру от страха. Я боюсь тебя. Спаси меня, святой отец. Ведь ты явился с неба.
Юлий II (вставая, свирепо). Откуда ты знаешь, что Небо – не символ самого ужасного отказа? Отказа от истинной личности? Я тень, так же как и она. (Указывает на статую.)
Элла. Но там никого нет, святой отец. Смилуйся надо мной. Все это похоже на какой-то страшный сон.
Юлий II. Спи дальше, дитя мое. Быть может, эта минута ужаса – самая прекрасная в твоей жизни. О, как я вам завидую.
Элла закрывает лицо руками.
Бездека. В меня снова входит чуждая сила. Элла – с тобой я не смогу преодолеть извращение.
Элла (не открывая лица) . Теперь я тебя поняла. Мне придется либо погибнуть ради тебя, либо перестать тебя любить. (Открывает лицо.) Я люблю тебя, когда вижу, как ты катишься в пропасть. В этом моя настоящая жизнь. Статуя. Эта девчонка делает бешеные успехи. Мне тебя никогда не вернуть, Павлик.
Элла. Опять этот голос. Но мне теперь ничего не страшно. Все, что могло случиться, уже случилось. Моя гибель предрешена. Только бы поскорее. Павел, я не вернусь к маме. Сегодня я остаюсь с тобой.
Юлий II. Не торопись, дочка. Ты вступила на путь истинный. Но это не значит, что надо так спешить.
Бездека. Святой отец, и меня тоже пугает быстрота моих превращений. В любую минуту я могу стать государственным мужем, изобретателем, черт-те кем. Целые пласты нового обрушились на мозг как лавина.
Юлий II. Погоди – я слышу шаги в нижнем коридоре. У меня сегодня здесь рандеву с королем Гиркании…
Бездека. Что? Гиркан Четвертый? Он жив? Это же мой школьный приятель. Он всегда мечтал об искусственном королевстве в старом стиле.
Юлий II. И он его создал. Ты, как видно, совсем не читаешь газет. (Прислушивается.) Да, это он – узнаю его властную, могучую поступь.
Ожидание.
Элла. А он настоящий или тоже что-нибудь вроде вашего святейшества?
Юлий II (возмущенно). Вроде!! Ты слишком много себе позволяешь, дочка.
Элла. Теперь мне нечего бояться.
Юлий II. Ты уже умерла – бояться нечего.
Элла. Глупости. Я жива и обеспечу Павлу вполне сносную жизнь. Он будет постепенно опускаться, создавая замечательные произведения. Я вовсе не так уж глупа и невинна, как вы думаете. Во мне тоже есть яд… (X)
Справа входит Гиркан IV в пурпурной мантии до пят.
На голове у него шлем с красным султаном. В руке огромный меч.
Гиркан IV. Добрый вечер. Как дела, Бездека? Не ждал меня сегодня? Я слышал, ты собрался жениться. Ничего не выйдет. (Быстро преклоняет колени перед папой и целует ему туфлю; вставая.) Я рад, что ваше святейшество здоровы, пребывание на Небе идет вам на пользу. (Приближаясь к статуе.) Как дела, Алиса – Алиса д'Ор, не так ли? Ты помнишь наши оргии в том славном кабаке – как бишь он назывался? (Пожимает статуе руку.)
Статуя. Perditions Gardens.
Элла оборачивается на звук ее голоса.
Гиркан IV. Exactly.
Элла (указывая на статую.) Это она здесь была! Ее голос я все время слышала внутри себя. Некрасиво с вашей стороны подслушивать чужие разговоры таким образом.
Статуя. Не моя вина, что ты не видела меня здесь, Элла…
Элла. Прошу не называть меня по имени. Я требую, чтобы вы покинули этот дом. Сегодня я остаюсь у Павла. (Бездеке.) Кто эта женщина?
Бездека. Моя бывшая любовница. Она живет в этой комнате с моего разрешения. Мне было страшно одному в этом огромном доме, вот я и…
Элла. Можешь не объясняться. С сегодняшнего дня здесь буду жить я. Изволь немедленно выпроводить эту даму.
Юлий II. Не спеши так, дочь моя. Ты можешь просчитаться.
Элла. Я не хочу, чтобы она здесь оставалась, и точка. Павел, ты слышишь? (Садится в кресло слева.)
Бездека. Ну конечно, моя дорогая. Какие пустяки. (Направляется к статуе.) Алиса, мы должны расстаться. Слезай с постамента и проваливай. Все кончено. Деньги получишь в банке. (Достает чековую книжку и пишет.) (+)
Гиркан IV (Бездеке.) Позволь, кто эта девочка? (Указывает на Эллу.) Очередная любовница или невеста, о которой я уже наслышан?
Бездека (перестает писать, стоит в нерешительности). Невеста.
Гиркан IV (Элле) .О – в таком случае разрешите представиться: Гиркан Четвертый, король искусственного королевства Гиркании. Будьте любезны не командовать моим другом – со мной шутки плохи.
Статуя. Отлично сказано, Гиркан.
Гиркан IV. Твои советы, Алиса, мне тоже ни к чему. С тобой я разберусь, когда придет время. Если абстрагироваться от моего королевства – а только в нем есть нечто необыкновенное, – ситуация самая что ни на есть банальная. Друг решил освободить друга от женщин, от обычных баб, кокетонов и бабонов, обложивших его со всех сторон.
Бездека. Чего ради? Разве твое королевство – всего лишь не замаскированное безумие, мой дорогой?
Гиркан IV. Сейчас узнаешь. Оставаясь на свободе, ты уже страдаешь тюремным психозом. Псевдоинтеллектуальный эротизм, осложненный метаниями между извращенностью и классицизмом в искусстве. Прежде всего, к дьяволу искусство! Искусства нет.
Юлий II. О, прошу прощения, сир. Я не позволю сделать из мастера Павла пешку в руках вашего королевского величества. Он должен погибнуть как творец.
Элла. И я про то же…
Гиркан IV (не обращая внимания на ее слова, папе). Он вовсе не должен погибнуть. Все это болтовня коварных девок, вынюхивающих падаль, да затеи растленных меценатов. Павел не погибнет, он заново создаст себя – совершенно иного. Вы себе и представить не можете, какие условия в моем королевстве. Это единственный оазис в целом мире.
Юлий II. Мир отнюдь не ограничен нашей планетой…
Гиркан IV. Святой отец, у меня нет времени разгадывать посмертные тайны вашего святейшества. Я реальный человек, точнее – реальный сверхчеловек. Я созидаю действительность, воплощая гирканические стремления.
Статуя. Таких стремлений не бывает.
Юлий II (статуе, учтиво). Именно это я и хотел сказать. (Гиркану.) Такого слова нет, это бессмысленный, пустой звук.
Гиркан IV. Если дать его определение, пустой звук превратится в понятие и с этой минуты будет вечно существовать в мире идей.
Юлий II. Но только впредь, а не в прошлом, сир.
Гиркан IV. В этом-то все и дело. Ничто оставшееся в прошлом меня не волнует. Я предопределяю ход событий, жизнь тоже идет только вперед, а не назад.
Бездека. Знаешь, Гиркан, ты становишься мне интересен.
Гиркан IV. Вникни – все это чудесные вещи. Как только ты познаешь все, ты сойдешь с ума от наслаждения, от чувства собственного могущества. (Папе римскому.) Так вот: гирканическим стремлением я называю стремление к абсолюту в жизни. Только веря в абсолют и его достижимость, мы можем создать в жизни нечто.
Юлий II. Кому и зачем это нужно? Что из этого следует?
Гиркан IV. Это старческий скепсис, точнее – старческий маразм. Ах да, я и забыл – ведь вашему святейшеству уже лет шестьсот. Из этого следует, что всю жизнь на этом проклятом шарике мы проживем на пределе того, что возможно, а не погрязнем в вечных компромиссах с нарастающей силой общественного сцепления и организации. Кое-кто считает меня анархистом. Мне плевать на их гнилые мыслишки. Я создаю сверхлюдей. Двоих-троих – этого достаточно. Остальное – дрянь, сыр для червей. Our society is as rotten as a cheese. Кто это сказал, что наше общество прогнило как сыр?
Юлий II. Не важно, сир. Я прибыл сюда на конференцию по спасению искусства от упадка. По борьбе с так называемым пюрблагизмом. Пора наконец доказать, что Чистый Вздор невозможен. Даже Бог, хоть он и всемогущ, не сумел бы тут быть последовательным до конца.
Гиркан IV. Блеф. Направляясь сюда, я обдумал проблему Искусства. Искусство кончилось, ничто его не воскресит. Наша конференция не имеет смысла.
Юлий II. Но, сир, ваше королевское величество, как я вижу, являетесь последователем Ницше, по крайней мере в социальных вопросах. А Ницше признавал искусство самым существенным стимулятором могущества личности.
Гиркан IV (грозно). Что? Я – последователь Ницше? Прошу меня не оскорблять. Это был житейский философ для болванов, готовых дурманить себя чем попало. Я не признаю никаких наркотиков, в том числе и искусства. Мои идеи возникли совершенно независимо. Лишь теперь, создав свое государство, я прочитал этот вздор. Довольно. Разговор окончен.
Юлий II. Хорошо. Но вот еще одно: не есть ли такая постановка вопроса, если понять ее цель, Чистый Прагматизм? Можно верить в абсолют в жизни или нет, но ведь программно верить только для того, чтобы прожить на пределе, как выразилось ваше королевское величество, жалкую жизнь на этом шарике – также твое выражение, сын мой, – значит, противоречить самому себе, значит, обесценивать эти самые, гирканические, да, гирканические стремления! Ха-ха!
Гиркан IV. Это чистая диалектика. Возможно, в Небесах она чего-то стоит. Но я – творец действии-тель-но-сти. Понимаешь, святой отец? И довольно – прошу не выводить меня из равновесия.
Юлий II. Сир, умоляю, только один вопрос.
Гиркан IV. Ну?
Юлий II. Как там у вас с религией?
Гиркан IV. Каждый верит во что ему заблагорассудится. Религия тоже кончилась.
Юлий II. Хо-хо. Это забавно. Он хочет властвовать как прежде – но без религии. Действительно, сир, это напоминает дурацкий фарс. Извольте взглянуть на самые дикие народы, на австралийские племена из пустыни Арунта или как ее там. Даже у них есть религия. Без религии нет государства в прежнем понимании. Возможен только муравейник.
Гиркан IV. Нет-нет – только не организованный муравейник. Одно большое стадо разобщенных скотов, власть над которым принадлежит мне и моим друзьям.
Юлий II. А сам ты во что веришь, сын мой?
Гиркан IV. В самого себя, и с меня этого довольно. А если мне будет нужно, я поверю во что угодно, в любой фетиш, в крокодила, в Единство Бытия, в тебя, святой отец, в собственный пупок – мне все едино. Понял?
Юлий II. Ты – помесь обычного довольно способного бандита с прагматиком худшего сорта. Никакой ты не король, во всяком случае для меня. С этой минуты мы незнакомы.
Идет налево и устало садится в кресло. Гиркан, злой, стоит, опираясь на меч.
Статуя. Эк тебя подравняли, царек ты мой туземный. Святой отец действительно первоклассный диалектик. Бездека. Знаешь, Гиркан, а его святейшество отчасти прав. Кроме того, я должен заметить, что с момента твоего прихода тон разговора в нашей компании резко изменился к худшему. Беседа приняла прямо-таки вульгарный оборот.
Юлий II. Ты абсолютно прав, сын мой: с хамьем надо разговаривать по-хамски.
Бездека. Да и по существу затронутых вопросов я тоже не во всем с тобой согласен.
Элла. Ах, Павел, значит, еще не все потеряно! Гиркан IV (пробуждаясь от задумчивости). Да – я хам, однако – единственный в своем роде. Советую прислушаться ко мне. В последний раз я говорю с вами как равный с равными. Павел – решайся. Александр Македонский тоже был хамом. А впрочем, среди нас есть еще один властитель. В любом учебнике истории вы найдете рассказ о господине Делла Ровере и его темных делишках.
Юлий II (вскакивая). Молчать! Молчать!
Бездека (тихо, Гиркану). Оставь ты его наконец в покое. (Громко.) Даже королю Гиркании я не позволю оскорблять в моем доме святого отца.
Юлий II. Спасибо тебе, сын мой. (Садясь.) Прагматист на троне! Нет, это просто неслыханно. Это просто смешно. Ха-ха-ха!
Гиркан IV. Ну, Павел, говори. Возможно, твои обвинения будут более основательны. Поверь мне, твое счастье – все, чего я хочу. Если ты не поедешь со мной в Гирканию скорым поездом сегодня в одиннадцать, ты пропал. Я сюда больше не вернусь. С дипломатией покончено, начинаю серию войн. Чтобы разворошить и поджечь все эти муравейники и кретинейники. Отличное занятие.
Бездека. Одной перемены во мне ты уже добился. А именно – все проблемки, которые только что так меня занимали, вдруг перестали существовать.
Элла (сидит в кресле слева; внезапно пробуждаясь от оцепенения) . И проблема любви тоже?
Бездека. Подожди, Элла. Я сейчас в другом измерении. (Гиркану.) Но должен тебе признаться, что не вижу величия и на твоей стороне.
Гиркан IV. Как это?
Бездека. Его святейшество употребил одно словечко, которое я никак не могу забыть, – ты не обидишься, Гиркан?
Гиркан IV. На тебя – никогда. Говори. Какое словечко?
Бездека. Бандит. Ты по существу мелкий raubritter, a не настоящий властелин. Ты велик лишь на фоне неслыханно низкого уровня культуры в твоей стране. Сверхчеловек в духе Ницше сегодня может быть лишь мелким негодяем. Остальной процент властелинов старого типа в наше время можно найти только среди артистов. Выращивание сверхлюдей – самый большой блеф из всех, какие мне известны.
Гиркан IV. Ты рассуждаешь как кретин. Ничего ты не понял в моей концепции гирканических стремлений. А в жизни ты абсолютист – это факт. Для тебя нет места ни в тебе самом, ни в так называемом обществе. Ты законченный образец moral insanity, и сил в тебе хватило бы на четверых нормальных людей, по меркам нынешнего времени.
Бездека. Да, это точно. Потому я и решил немедленно кончить жизнь самоубийством.
Элла (вставая) . Павел, что с тобой? Или мне все это снится?
Статуя. Он верно говорит. Я никогда ему не смела этого сказать, но это единственное, хотя и самое банальное, решение.
Гиркан IV. Молчать, бабы! Одна другой хуже. (Бездеке.) Дурень, неужели я приехал из своей Гиркании, чтобы смотреть, как погибает мой единственный друг? У меня уже есть двое крепких ребят. И непременно нужен третий. Только ты мог бы им стать.
Бездека. Но что такое обыкновенный, будничный день в этой твоей Гиркании? Чем вы там, собственно говоря, занимаетесь?
Гиркан IV. Властью – с утра до вечера мы упиваемся властью во всех ее проявлениях. А потом пируем с убийственной роскошью, беседуя обо всем и взирая на все с недосягаемых высот своего всевластия.
Бездека. Всевластие над скопищем идиотов, неспособных объединиться. Обычная военная диктатура. При благоприятных условиях этого может добиться и самая радикальная социал-демократия.
Гиркан IV. А чем было прежнее человечество, если не скопищем тварей, аморфной, неорганизованной массой?
1 2 3 4
Юлий II. Да, дочь моя, мастер Павел прав. Хорошая жена не должна слишком много знать о своем муже. Муж, в известном смысле, всегда должен оставаться для нее загадкой.
Э л л а. Я должна знать все. Ты меня измучил, Павел. Наша квартирка – а я так ей радовалась – теперь вызывает у меня ужас на фоне той картины будущего, которую вы нарисовали тут вместе с папой римским. Какая-то тень легла мне на сердце. Хочу к маме.
Бездека (обняв ее). Тихо, детка. Зато я поверил в будущее. Я возвращаюсь в Искусство и буду счастлив. Мы будем счастливы оба. Я начну писать спокойно, без всяких извращений формы и кончу дни свои как добрый католик.
Юлий II (взрывается хохотом). Ха-ха-ха!
Элла. Ты кончишь дни свои? Я только начинаю жить с тобой.
Бездека. Я стар – однажды ты должна это понять.
Элла. Тебе сорок шесть – я знаю. Почему же лицо твое говорит об ином? Может ли душа быть иной, чем лицо?
Бездека (нетерпеливо). Ах, оставь ты в покое мою душу. Это настолько сложная материя, что мне и самому-то никогда не удавалось увидеть себя целиком. Это были только иллюзии. Перестань думать и прими меня таким, какой я есть.
Элла. Павел, скажи мне хоть раз – какой ты? Я хочу узнать тебя.
Бездека. Даже для самого себя я непознаваем. Посмотри на мои старые картины, и ты узнаешь, кем я был. Увидев, что я делаю сейчас, ты поймешь, каким я хочу стать. Остальное – химера.
Элла. Значит, это и есть любовь?
Бездека. Что такое любовь? Если хочешь, я тебе расскажу. Утром я разбужу тебя поцелуем. Приняв ванну, мы выпьем кофе. Потом я пойду рисовать, а ты будешь читать книги – те, что я тебе посоветую. Потом обед. После обеда пойдем на прогулку. Снова работа. Полдник, ужин, несколько существенных разговоров, и наконец ты заснешь, не слишком утомленная наслаждением, чтобы сохранить силы на завтрашний день.
Элла. И так без конца?
Бездека. Ты хочешь сказать: и так до конца. Такова жизнь тех, кто лишен абсолютных страстей. Мы ограничены, нас окружает Бесконечность. Все слишком банально, чтобы говорить об этом.
Элла. Но я хочу жить! Я так надеялась на это, когда обставляла нашу милую квартирку, я так старалась все предусмотреть! Я должна жить по-настоящему.
Бездека. И что же это такое – жить «по-настоящему», скажи на милость.
Элла. Я уже ничего не знаю, и это ужасно.
Бездека. Не заставляй меня бросать слова на ветер. Я мог бы рассказать тебе о вещах прекрасных и жутких, глубоких и безмерно далеких, но тогда стало бы лишь еще одной ложью больше.
Статуя (очнувшись). (X) Начинается маленькая драмка. Павлик решил быть искренним.
Элла. Опять я слышу в себе злой голос чужого существа. (Оглядывается.) Странно – я чувствую, что тут есть кто-то еще, но не вижу никого, кроме тебя и папы римского. (+)
Статуя. Я римская папесса павших титанов. Я обучаю их мудрости серого, обыденного существования.
Элла (в страхе). Павел – не гипнотизируй меня. Я боюсь.
Бездека. Молчи. Мне тоже становится страшно. Сам не пойму, откуда мне знакома эта дама.
Элла. Какая дама? О боже, боже – я умру от страха. Я боюсь тебя. Спаси меня, святой отец. Ведь ты явился с неба.
Юлий II (вставая, свирепо). Откуда ты знаешь, что Небо – не символ самого ужасного отказа? Отказа от истинной личности? Я тень, так же как и она. (Указывает на статую.)
Элла. Но там никого нет, святой отец. Смилуйся надо мной. Все это похоже на какой-то страшный сон.
Юлий II. Спи дальше, дитя мое. Быть может, эта минута ужаса – самая прекрасная в твоей жизни. О, как я вам завидую.
Элла закрывает лицо руками.
Бездека. В меня снова входит чуждая сила. Элла – с тобой я не смогу преодолеть извращение.
Элла (не открывая лица) . Теперь я тебя поняла. Мне придется либо погибнуть ради тебя, либо перестать тебя любить. (Открывает лицо.) Я люблю тебя, когда вижу, как ты катишься в пропасть. В этом моя настоящая жизнь. Статуя. Эта девчонка делает бешеные успехи. Мне тебя никогда не вернуть, Павлик.
Элла. Опять этот голос. Но мне теперь ничего не страшно. Все, что могло случиться, уже случилось. Моя гибель предрешена. Только бы поскорее. Павел, я не вернусь к маме. Сегодня я остаюсь с тобой.
Юлий II. Не торопись, дочка. Ты вступила на путь истинный. Но это не значит, что надо так спешить.
Бездека. Святой отец, и меня тоже пугает быстрота моих превращений. В любую минуту я могу стать государственным мужем, изобретателем, черт-те кем. Целые пласты нового обрушились на мозг как лавина.
Юлий II. Погоди – я слышу шаги в нижнем коридоре. У меня сегодня здесь рандеву с королем Гиркании…
Бездека. Что? Гиркан Четвертый? Он жив? Это же мой школьный приятель. Он всегда мечтал об искусственном королевстве в старом стиле.
Юлий II. И он его создал. Ты, как видно, совсем не читаешь газет. (Прислушивается.) Да, это он – узнаю его властную, могучую поступь.
Ожидание.
Элла. А он настоящий или тоже что-нибудь вроде вашего святейшества?
Юлий II (возмущенно). Вроде!! Ты слишком много себе позволяешь, дочка.
Элла. Теперь мне нечего бояться.
Юлий II. Ты уже умерла – бояться нечего.
Элла. Глупости. Я жива и обеспечу Павлу вполне сносную жизнь. Он будет постепенно опускаться, создавая замечательные произведения. Я вовсе не так уж глупа и невинна, как вы думаете. Во мне тоже есть яд… (X)
Справа входит Гиркан IV в пурпурной мантии до пят.
На голове у него шлем с красным султаном. В руке огромный меч.
Гиркан IV. Добрый вечер. Как дела, Бездека? Не ждал меня сегодня? Я слышал, ты собрался жениться. Ничего не выйдет. (Быстро преклоняет колени перед папой и целует ему туфлю; вставая.) Я рад, что ваше святейшество здоровы, пребывание на Небе идет вам на пользу. (Приближаясь к статуе.) Как дела, Алиса – Алиса д'Ор, не так ли? Ты помнишь наши оргии в том славном кабаке – как бишь он назывался? (Пожимает статуе руку.)
Статуя. Perditions Gardens.
Элла оборачивается на звук ее голоса.
Гиркан IV. Exactly.
Элла (указывая на статую.) Это она здесь была! Ее голос я все время слышала внутри себя. Некрасиво с вашей стороны подслушивать чужие разговоры таким образом.
Статуя. Не моя вина, что ты не видела меня здесь, Элла…
Элла. Прошу не называть меня по имени. Я требую, чтобы вы покинули этот дом. Сегодня я остаюсь у Павла. (Бездеке.) Кто эта женщина?
Бездека. Моя бывшая любовница. Она живет в этой комнате с моего разрешения. Мне было страшно одному в этом огромном доме, вот я и…
Элла. Можешь не объясняться. С сегодняшнего дня здесь буду жить я. Изволь немедленно выпроводить эту даму.
Юлий II. Не спеши так, дочь моя. Ты можешь просчитаться.
Элла. Я не хочу, чтобы она здесь оставалась, и точка. Павел, ты слышишь? (Садится в кресло слева.)
Бездека. Ну конечно, моя дорогая. Какие пустяки. (Направляется к статуе.) Алиса, мы должны расстаться. Слезай с постамента и проваливай. Все кончено. Деньги получишь в банке. (Достает чековую книжку и пишет.) (+)
Гиркан IV (Бездеке.) Позволь, кто эта девочка? (Указывает на Эллу.) Очередная любовница или невеста, о которой я уже наслышан?
Бездека (перестает писать, стоит в нерешительности). Невеста.
Гиркан IV (Элле) .О – в таком случае разрешите представиться: Гиркан Четвертый, король искусственного королевства Гиркании. Будьте любезны не командовать моим другом – со мной шутки плохи.
Статуя. Отлично сказано, Гиркан.
Гиркан IV. Твои советы, Алиса, мне тоже ни к чему. С тобой я разберусь, когда придет время. Если абстрагироваться от моего королевства – а только в нем есть нечто необыкновенное, – ситуация самая что ни на есть банальная. Друг решил освободить друга от женщин, от обычных баб, кокетонов и бабонов, обложивших его со всех сторон.
Бездека. Чего ради? Разве твое королевство – всего лишь не замаскированное безумие, мой дорогой?
Гиркан IV. Сейчас узнаешь. Оставаясь на свободе, ты уже страдаешь тюремным психозом. Псевдоинтеллектуальный эротизм, осложненный метаниями между извращенностью и классицизмом в искусстве. Прежде всего, к дьяволу искусство! Искусства нет.
Юлий II. О, прошу прощения, сир. Я не позволю сделать из мастера Павла пешку в руках вашего королевского величества. Он должен погибнуть как творец.
Элла. И я про то же…
Гиркан IV (не обращая внимания на ее слова, папе). Он вовсе не должен погибнуть. Все это болтовня коварных девок, вынюхивающих падаль, да затеи растленных меценатов. Павел не погибнет, он заново создаст себя – совершенно иного. Вы себе и представить не можете, какие условия в моем королевстве. Это единственный оазис в целом мире.
Юлий II. Мир отнюдь не ограничен нашей планетой…
Гиркан IV. Святой отец, у меня нет времени разгадывать посмертные тайны вашего святейшества. Я реальный человек, точнее – реальный сверхчеловек. Я созидаю действительность, воплощая гирканические стремления.
Статуя. Таких стремлений не бывает.
Юлий II (статуе, учтиво). Именно это я и хотел сказать. (Гиркану.) Такого слова нет, это бессмысленный, пустой звук.
Гиркан IV. Если дать его определение, пустой звук превратится в понятие и с этой минуты будет вечно существовать в мире идей.
Юлий II. Но только впредь, а не в прошлом, сир.
Гиркан IV. В этом-то все и дело. Ничто оставшееся в прошлом меня не волнует. Я предопределяю ход событий, жизнь тоже идет только вперед, а не назад.
Бездека. Знаешь, Гиркан, ты становишься мне интересен.
Гиркан IV. Вникни – все это чудесные вещи. Как только ты познаешь все, ты сойдешь с ума от наслаждения, от чувства собственного могущества. (Папе римскому.) Так вот: гирканическим стремлением я называю стремление к абсолюту в жизни. Только веря в абсолют и его достижимость, мы можем создать в жизни нечто.
Юлий II. Кому и зачем это нужно? Что из этого следует?
Гиркан IV. Это старческий скепсис, точнее – старческий маразм. Ах да, я и забыл – ведь вашему святейшеству уже лет шестьсот. Из этого следует, что всю жизнь на этом проклятом шарике мы проживем на пределе того, что возможно, а не погрязнем в вечных компромиссах с нарастающей силой общественного сцепления и организации. Кое-кто считает меня анархистом. Мне плевать на их гнилые мыслишки. Я создаю сверхлюдей. Двоих-троих – этого достаточно. Остальное – дрянь, сыр для червей. Our society is as rotten as a cheese. Кто это сказал, что наше общество прогнило как сыр?
Юлий II. Не важно, сир. Я прибыл сюда на конференцию по спасению искусства от упадка. По борьбе с так называемым пюрблагизмом. Пора наконец доказать, что Чистый Вздор невозможен. Даже Бог, хоть он и всемогущ, не сумел бы тут быть последовательным до конца.
Гиркан IV. Блеф. Направляясь сюда, я обдумал проблему Искусства. Искусство кончилось, ничто его не воскресит. Наша конференция не имеет смысла.
Юлий II. Но, сир, ваше королевское величество, как я вижу, являетесь последователем Ницше, по крайней мере в социальных вопросах. А Ницше признавал искусство самым существенным стимулятором могущества личности.
Гиркан IV (грозно). Что? Я – последователь Ницше? Прошу меня не оскорблять. Это был житейский философ для болванов, готовых дурманить себя чем попало. Я не признаю никаких наркотиков, в том числе и искусства. Мои идеи возникли совершенно независимо. Лишь теперь, создав свое государство, я прочитал этот вздор. Довольно. Разговор окончен.
Юлий II. Хорошо. Но вот еще одно: не есть ли такая постановка вопроса, если понять ее цель, Чистый Прагматизм? Можно верить в абсолют в жизни или нет, но ведь программно верить только для того, чтобы прожить на пределе, как выразилось ваше королевское величество, жалкую жизнь на этом шарике – также твое выражение, сын мой, – значит, противоречить самому себе, значит, обесценивать эти самые, гирканические, да, гирканические стремления! Ха-ха!
Гиркан IV. Это чистая диалектика. Возможно, в Небесах она чего-то стоит. Но я – творец действии-тель-но-сти. Понимаешь, святой отец? И довольно – прошу не выводить меня из равновесия.
Юлий II. Сир, умоляю, только один вопрос.
Гиркан IV. Ну?
Юлий II. Как там у вас с религией?
Гиркан IV. Каждый верит во что ему заблагорассудится. Религия тоже кончилась.
Юлий II. Хо-хо. Это забавно. Он хочет властвовать как прежде – но без религии. Действительно, сир, это напоминает дурацкий фарс. Извольте взглянуть на самые дикие народы, на австралийские племена из пустыни Арунта или как ее там. Даже у них есть религия. Без религии нет государства в прежнем понимании. Возможен только муравейник.
Гиркан IV. Нет-нет – только не организованный муравейник. Одно большое стадо разобщенных скотов, власть над которым принадлежит мне и моим друзьям.
Юлий II. А сам ты во что веришь, сын мой?
Гиркан IV. В самого себя, и с меня этого довольно. А если мне будет нужно, я поверю во что угодно, в любой фетиш, в крокодила, в Единство Бытия, в тебя, святой отец, в собственный пупок – мне все едино. Понял?
Юлий II. Ты – помесь обычного довольно способного бандита с прагматиком худшего сорта. Никакой ты не король, во всяком случае для меня. С этой минуты мы незнакомы.
Идет налево и устало садится в кресло. Гиркан, злой, стоит, опираясь на меч.
Статуя. Эк тебя подравняли, царек ты мой туземный. Святой отец действительно первоклассный диалектик. Бездека. Знаешь, Гиркан, а его святейшество отчасти прав. Кроме того, я должен заметить, что с момента твоего прихода тон разговора в нашей компании резко изменился к худшему. Беседа приняла прямо-таки вульгарный оборот.
Юлий II. Ты абсолютно прав, сын мой: с хамьем надо разговаривать по-хамски.
Бездека. Да и по существу затронутых вопросов я тоже не во всем с тобой согласен.
Элла. Ах, Павел, значит, еще не все потеряно! Гиркан IV (пробуждаясь от задумчивости). Да – я хам, однако – единственный в своем роде. Советую прислушаться ко мне. В последний раз я говорю с вами как равный с равными. Павел – решайся. Александр Македонский тоже был хамом. А впрочем, среди нас есть еще один властитель. В любом учебнике истории вы найдете рассказ о господине Делла Ровере и его темных делишках.
Юлий II (вскакивая). Молчать! Молчать!
Бездека (тихо, Гиркану). Оставь ты его наконец в покое. (Громко.) Даже королю Гиркании я не позволю оскорблять в моем доме святого отца.
Юлий II. Спасибо тебе, сын мой. (Садясь.) Прагматист на троне! Нет, это просто неслыханно. Это просто смешно. Ха-ха-ха!
Гиркан IV. Ну, Павел, говори. Возможно, твои обвинения будут более основательны. Поверь мне, твое счастье – все, чего я хочу. Если ты не поедешь со мной в Гирканию скорым поездом сегодня в одиннадцать, ты пропал. Я сюда больше не вернусь. С дипломатией покончено, начинаю серию войн. Чтобы разворошить и поджечь все эти муравейники и кретинейники. Отличное занятие.
Бездека. Одной перемены во мне ты уже добился. А именно – все проблемки, которые только что так меня занимали, вдруг перестали существовать.
Элла (сидит в кресле слева; внезапно пробуждаясь от оцепенения) . И проблема любви тоже?
Бездека. Подожди, Элла. Я сейчас в другом измерении. (Гиркану.) Но должен тебе признаться, что не вижу величия и на твоей стороне.
Гиркан IV. Как это?
Бездека. Его святейшество употребил одно словечко, которое я никак не могу забыть, – ты не обидишься, Гиркан?
Гиркан IV. На тебя – никогда. Говори. Какое словечко?
Бездека. Бандит. Ты по существу мелкий raubritter, a не настоящий властелин. Ты велик лишь на фоне неслыханно низкого уровня культуры в твоей стране. Сверхчеловек в духе Ницше сегодня может быть лишь мелким негодяем. Остальной процент властелинов старого типа в наше время можно найти только среди артистов. Выращивание сверхлюдей – самый большой блеф из всех, какие мне известны.
Гиркан IV. Ты рассуждаешь как кретин. Ничего ты не понял в моей концепции гирканических стремлений. А в жизни ты абсолютист – это факт. Для тебя нет места ни в тебе самом, ни в так называемом обществе. Ты законченный образец moral insanity, и сил в тебе хватило бы на четверых нормальных людей, по меркам нынешнего времени.
Бездека. Да, это точно. Потому я и решил немедленно кончить жизнь самоубийством.
Элла (вставая) . Павел, что с тобой? Или мне все это снится?
Статуя. Он верно говорит. Я никогда ему не смела этого сказать, но это единственное, хотя и самое банальное, решение.
Гиркан IV. Молчать, бабы! Одна другой хуже. (Бездеке.) Дурень, неужели я приехал из своей Гиркании, чтобы смотреть, как погибает мой единственный друг? У меня уже есть двое крепких ребят. И непременно нужен третий. Только ты мог бы им стать.
Бездека. Но что такое обыкновенный, будничный день в этой твоей Гиркании? Чем вы там, собственно говоря, занимаетесь?
Гиркан IV. Властью – с утра до вечера мы упиваемся властью во всех ее проявлениях. А потом пируем с убийственной роскошью, беседуя обо всем и взирая на все с недосягаемых высот своего всевластия.
Бездека. Всевластие над скопищем идиотов, неспособных объединиться. Обычная военная диктатура. При благоприятных условиях этого может добиться и самая радикальная социал-демократия.
Гиркан IV. А чем было прежнее человечество, если не скопищем тварей, аморфной, неорганизованной массой?
1 2 3 4