Сенешаль Уоллес запаздывал, и у Мономаха, Кийса и Гонсалес появилась возможность выслушать рассказ магистра Новой Ганзы – предусмотрительный толстяк, прежде чем присоединиться к «партии активных действий», все же попытался выяснить настроение гроссмейстера.
– Чу Фань объявил, что его светлость не может принять меня. – Фон Зидлер возмущенно передернул плечами. – Ничтожный цетианский коротышка посмел мне заявить: «Вы должны понять, мессир Ломбарди потрясен последними событиями и вынужден ограничить контакты».
– Однако ограничения не мешают самому Фаню и… подхалимке с Центавра торчать в покоях его светлости и плести интриги, – зло вставила Гонсалес. Она так и не заставила себя произнести ненавистное имя магистра-конкурентки.
– У меня складывается впечатление – эта парочка систематически настраивает господина Ломбарди против нас, – мрачно согласился Кийс. – Возмутительно!
Мономах пропустил излияния коллег мимо ушей, сейчас его интересовало другое.
– Юрген, ты не знаешь, как там, – он выразительно ткнул указательным пальцем вверх, – отреагировали на введение военного положения?
– Как я понял, особых возражений не было, – поспешил заверить его магистр Новой Ганзы. – Сенешаль Уоллес просил меня передать, что прибудет в твой офис, как только получит последние инструкции его светлости.
– Что ж, подождем. – Куратор вновь погрузился в сосредоточенное молчание.
Магистры переглянулись, и Кийс обратился к пятому Державшемуся особняком участнику совещания:
– Кстати, командор Брем, вашим людям удалось что-нибудь выяснить?
Командир шестой гвардейской дивизии уклончиво ответил:
– Я думаю, досточтимый магистр, будет лучше, если сначала мы выслушаем господина Уоллеса.
– Подумать только, в Доминионе происходит бог знает что… Мир вокруг нас вот-вот рухнет, а мы сидим и дожидаемся какого-то сенешаля, – желчно процедил сквозь зубы Кийс. – Деятельность ордена парализована из-за одного неудавшегося покушения!
На худом лице магистра нервно запульсировали синие жилки, гиадец было собирался продолжить, но стук в дверь прервал его.
– Да!
– Господин военный куратор, к вам сенешаль Уоллес! – доложил адъютант.
– Проси! – разрешил Мономах.
В комнату стремительно вошел высокий, подтянутый, во всем черном человек. Он окинул присутствующих цепким неприятным взглядом и, подойдя к столу, остановился напротив куратора.
– Вы заставили нас поволноваться, дорогой Уоллес. – Роман постарался вложить в свои слова максимальную искренность. – Рассказывайте же скорей, как самочувствие его светлости?
Не отвечая на вопрос, начальник СБГ сухо сообщил:
– Гроссмейстер Ломбарди очень признателен вам, военный куратор. – Он без приглашения уселся в кресло. – Ваша оперативность выше всяких похвал. Тем не менее вам надлежит отменить военное положение и передать дальнейшее расследование моим людям.
Его колючий взгляд уперся в невозмутимое лицо Мономаха.
– Его светлость настаивает на этом решении.
Амалия Гонсалес подалась вперед, собираясь сказать надменному сенешалю какую-то колкость, но ей помешали:
– Возможно, вы посоветуете господину Ломбарди изменить решение после того, как ознакомитесь с этими документами.
И на стол перед Уоллесом глухо шлепнулся объемистый портфель из крокодиловой кожи с золотыми застежками.
Амалия Гонсалес застыла со слегка приоткрытым ртом – новый персонаж появился словно из воздуха. Фон Зидлер вгляделся в смутно знакомое лицо человека в форменной рясе нунция. Легкое колебание портьеры в углу кабинета подсказало Кийсу, откуда тот явился, а индифферентная реакция Мономаха и Брема – что вторжение не случайно.
Меж тем сенешаль, возмущенный выходкой незнакомца, накинулся на него:
– Как вы смеете врываться сюда? Командор Брем, вызовите охрану и арестуйте этого человека!
В глазах магистра Новой Ганзы промелькнул животный страх, и он быстро шепнул Гонсалес:
– Я узнал его. Это Антон Камински!
Необычное волнение фон Зидлера невольно передалось магистру Арагона.
– Господа, прошу извинить меня, я забыл представить седьмого участника совещания. Нунций Камински доложит нам результаты расследования, – невозмутимо объявил Мономах.
– Мне все равно, что собирается делать ваш нунций! Он не имеет права допускать хамские выходки и говорить о его светлости в фамильярном тоне! – настаивал взбешенный сенешаль. – Это совершенно недопустимо!
Воспользовавшись их перепалкой, фон Зидлер тихо пояснил соседке:
– Камински – страшный человек. Он возглавлял стратегическую службу при гроссмейстере Орлове. Ломбарди разжаловал и сослал его в какую-то галактическую дыру. Я поражен! Как Роман решился вытащить на свет этого монстра?!
Амалия Гонсалес пригладила рукой непослушные волосы и сосредоточенно поджала губы.
– Поведение нунция мы обсудим позднее – у нас мало времени, – напомнил Мономах. – Приступим к делу.
Камински поклонился куратору, оглядел аудиторию и начал повествование:
– Если многоуважаемые магистры позволят, я сразу перейду к существу вопроса – нами задержано торговое судно с Малайи.
– Я так и знала! – встрепенулась Гонсалес.
– Госпожа магистр правильно предположила – именно на нем террористы прибыли на Констант. После короткого боя оставшиеся в живых члены экипажа предпочли самоубийство сдаче в плен. Их фанатизм и некоторые документы, обнаруженные на борту, ясно указывают на принадлежность преступников к Звездной Хартии. – Докладчик умолк.
– Черт побери! – искренне возмутился Гунар Кийс. – Наглость раскольников превосходит все границы!
Против ожидания сенешаль Уоллес неожиданно спокойно воспринял новость.
– Что ж, нам остается еще раз поблагодарить военного куратора за своевременно принятую на себя ответственность. Жаль, что никого не удалось взять живьем. – Он бросил презрительный взгляд в сторону Камински. – Доклад в целом подтверждает отсутствие дальнейшей необходимости режима военного положения. Подробностями займутся мои люди, и чем скорее, тем лучше. Извините господа, я должен вас покинуть.
Он поднялся.
– Сядьте, сенешаль! – вступил в разговор Николас Брем. – Вас никто не отпускал.
– Что за тон, дорогой командор? – развязно бросил Уоллес, всесильный начальник СБГ не любил, когда ему перечили. – Вы не в казарме, а я – не рекрут-первогодок.
– Но и вы – не на вечеринке с приятелями, – холодно парировал оскорбительный выпад Брем.
– Ну что ж, из уважения к армии ордена я готов уделить вам еще несколько минут, командор. – Уоллес нарочито медленно сел.
– А нас ты совсем не уважаешь, скотина! – чуть слышно прошипела Гонсалес.
– Итак, господин Брем, на чем еще вы хотели заострить мое внимание? – снисходительно осведомился сенешаль.
– Командор хотел заострить ваше внимание на том, каким образом взрывное устройство оказалось в помещении, тщательно охраняемом вашей службой.
Фраза, брошенная Камински тихим ровным голосом, чуть не заставила Уоллеса подпрыгнуть. Казалось, сенешаль на какое-то время потерял дар речи. Затем последовал взрыв эмоций:
– Куратор, я требую избавить меня от грязных намеков вашего клеврета! – Лицо Уоллеса побелело от ярости. – Немедленно прикажите ему выйти вон! Или я сам выкину его за дверь!
Мономах с трудом сдерживал хохот – спектакль, который вел Камински, был, как всегда, великолепен.
– Ставлю миллион кредитов – Уоллесу конец! – азартно шепнул фон Зидлер соседке.
Гонсалес снова промолчала. Прежде чем делать ставки, ей хотелось до конца уяснить расклад – как ни крути, а у «правой руки» гроссмейстера был изрядный запас прочности.
– Господин Уоллес! – зло выкрикнул магистр Гиад. – Прекратите истерику и дайте нам разобраться в серьезнейшем вопросе!
Он повернулся к Камински и строго потребовал:
– А вы извольте объясниться! Нунций встал и смиренно поклонился.
– Господа, прошу извинить мою несдержанность. Мы все, безусловно, ломаем голову, каким образом террористам чуть было не удалось гнусное покушение. – Желая усилить эффект, он сделал драматическую паузу. – Ответ прост и ужасен!
– Перестаньте паясничать и тянуть резину, – с ненавистью бросил Уоллес, – мы ждем!
– Да, да, я уже закачиваю, – заторопился Камински. – В ходе расследования выяснилось: внеочередное разрешение на посадку кораблю террористов выдала СБГ. Они получали кодированные инструкции из офиса вашей службы, господин сенешаль.
Разорвись сейчас в помещении бомба, она вряд ли произвела бы на слушателей такое впечатление. Уоллес побагровел и застыл в кресле с выпученными глазами. Он рванул тугой ворот кителя – ему не хватало воздуха – и прохрипел:
– Этого не может быть!
– Доказанный факт, – мстительно подтвердил Брем. – Среди ваших людей есть предатель… или предатели.
Фон Зидлер в ужасе схватился за голову:
– Благословенная сеть, сектанты Звездной Хартии проникли в службу безопасности!
– Такой компот – пострашнее любых интриг в Капитуле, – мрачно согласился Кийс.
Амалия Гонсалес искренне позавидовала мастерству игроков – сенешаля топили на редкость грамотно. Затянувшуюся паузу прервал куратор:
– Господин Уоллес, я полагаю, вы проведете тщательное внутреннее расследование. – Он указал на портфель, лежащий перед обескураженным сенешалем, и желчно добавил: – Необходимые материалы здесь. Кажется, вы куда-то торопились? Не смею дольше задерживать.
Начальник СБГ встал, сгреб портфель со стола и, как лунатик, побрел к выходу.
В приемной военного куратора находился только дежурный адъютант. Уоллес машинально прикрыл за собой дверь и в глубокой задумчивости прошел мимо него.
– Господин сенешаль, – напомнил тот. – Вы забыли личное оружие.
– Угу… – рассеянно буркнул Уоллес и вернулся к столу. – Давайте.
Офицер достал из сейфа в стене небольшой пистолет и выстрелил начальнику службы безопасности гроссмейстера в голову. Тот выронил портфель и рухнул на выстланный толстым ковром пол. Убийца быстро обошел стол и вложил оружие в руку жертвы.
Двери кабинета распахнулись – на пороге стояли магистры.
– Что… – Кийс не договорил и остолбенело уставился на офицера, склонившегося над Уоллесом.
Адъютант попытался нащупать пульс и безнадежно всплеснул руками.
Мономах протиснулся веред.
– Господин куратор, сенешаль Уоллес покончил с собой! – взволнованно доложил убийца.
– Кровавый финал, – потрясенно пробормотал фон Зидлер.
– Единственный выход, – пояснил Камински. – Переговоры с террористами зашифрованы его личным кодом.
Магистры притихли.
– Я лично доложу его светлости о происшедшем, – решил Мономах. – Господа, вынужден просить не расходиться – могут потребоваться ваши показания. Надеюсь вознаградить ваше терпение трапезой в замке Ветров.
Куратор жестом подозвал адъютанта:
– Капитан, проводите гостей и распорядитесь насчет обеда.
Следуя за офицером по длинному коридору, фон Зидлер тихо шепнул магистрам:
– Самоубийство коменданта шито белыми нитками, узнаю приемчики Камински. Очень сомнительно – Уоллес служил Ломбарди как пес…
– Сейчас не важно, был ли предателем Уоллес. Важно – какую роль предложат нам, – чуть слышно перебила его Гонсалес. – А уж потом мы решим, что делать.
Глава 12
ПАУК
Замок Ветров, горная гряда Аденауэр,
Констант, Протекторат ордена Хранителей.
17 марта 3000 года
Лучи заходящего солнца окрасили обеденный зал замка Ветров в красноватый оттенок. Их блики переплетались с пламенем свечей в высоких шандалах. Поздний обед закончился – пятеро мужчин и одна женщина за столом наслаждались десертом и напитками.
– Итак, дорогой хозяин, – промурлыкала Амалия Гонсалес, сощурившись, – Джиакомо Ломбарди был вынужден согласиться с результатами вашего блестящего расследования?
– Да. – Мономах неторопливо отпил из бокала. – Его светлость настолько возмущен дерзким покушением и изменой Уоллеса, что в самых жестких выражениях потребовал принять карательные меры к сектантам и собственной службе безопасности.
Он хитро посмотрел на усмехающуюся гостью и добавил:
– Чу Фань и госпожа Чатри с трудом уговорили его отказаться от поспешных решений.
Гунар Кийс, чье вытянутое лицо в слабом освещении приобрело мертвенный оттенок, пробормотал:
– Лучше бы они повлияли на гроссмейстера в прошлом году.
Магистр Гиад возлагал на «святую троицу» немалую долю вины за бедствия, обрушившиеся на Объединенную Республику.
– Очевидно, нам следует приложить все усилия, чтобы инцидент не получил широкой огласки, – резюмировал тучный фон Зидлер и со вздохом сожаления прикончил апельсиновый десерт.
Он оглядел стол и указал массивным подбородком на изящную хрустальную вазочку:
– Амалия, пожалуйста, перелай мне вон то соблазнительное мороженое.
– Юрген, ты неисправим! – назидательно заметила Гонсалес и тем не менее выполнила его просьбу. В тандеме магистров-союзников энергичная и собранная женщина давно играла ведущую роль, снисходительно потворствуя сибаритским наклонностям старшего по возрасту коллеги.
– Вы совершенно правы, уважаемый магистр, – подал голос командор Николас Брем. – Я уже получил указания – военное положение объявят учениями по отражению террористической атаки. Свидетелей обяжут помалкивать.
– Гроссмейстер высоко оценил вклад всех присутствующих в преодоление кризиса, – сообщил Мономах и подцепил изящной вилочкой сочный абрикос. – Я же, в свою очередь, хочу поблагодарить моего старого друга за помощь в столь запутанном и деликатном деле.
Камински скромно потупился. Он сидел на дальнем конце стола и, словно бедный родственник, подчеркнуто дистанцировался от облеченных властью сотрапезников.
– Следовательно – дело закрыто. – Гонсалес зевнула.
– Нет! – Куратор отложил недоеденный абрикос и внимательно оглядел гостей. – Мы не обсудили самое главное – причины, сделавшие возможным утреннее покушение. Есть веши поважней всегдашних попыток Хартии досадить нам и амбиций покойного Уоллеса.
«Я точно знаю, о чем ты сейчас поведешь речь, старый лис. – Магистр Арагона подвинулась в тень и улыбнулась. – Что ж, делайте вашу ставку, господин куратор!»
Фон Зидлер по-детски облизнул ложечку от мороженого и спросил:
– Вы имеете в виду ситуацию с легионами?
– Мономах, вы же сами первый и вступили в дружественный контакт с захватчиками, – не удержался от нервного замечания Кийс.
– Да, я рекомендовал гроссмейстеру временно занять нейтральную позицию. Ребенку ясно – не имея детальной информации о противнике, нельзя эффективно противостоять ему, – спокойно согласился куратор и вдруг громыхнул ладонью по столешнице. – Но клянусь сетью, не я принимал решение использовать столь неуправляемую силу в попытке расширить влияние ордена!
«Браво, куратор! – продолжала циничные размышления Гонсалес. – Решил свалить Джиакомо Ломбарди – назови цену нашего содействия».
– Я всегда утверждал – военная угроза на первом месте! – напомнил Кийс. – Нас уже и так повсеместно обвиняют в предательстве и сговоре с агрессором. Еще одна волна атак легионеров – и правители Доминиона попытаются установить собственный контроль над порталами ЮНИТРИСС.
Голос магистра Гиад сорвался на свистящий шепот:
– Случись такое – и Сожженная Зона покажется нам раем. Ситуация накалена до предела.
«Но сначала легионы окончательно захватят всю Объединенную Республику, и конец твоему магистрату, – отметила про себя Гонсалес и бросила на взволнованного оратора иронический взгляд. – Бедняжка, не стоит так горячиться! Думаю, сейчас тебе укажут путь к спасению».
– Интерес к нам как к гаранту сделок среди наемных соединений падает, – пожаловался магистр Новой Ганзы. – Это наносит ордену серьезный экономический ущерб, наша валюта девальвируется.
«Говорил бы честно – страдают мои личные спекуляции, – откомментировала Гонсалес. – Ты даже слегка похудел от забот, дружочек. А тут еще господин Ломбарди в последнее время не больно-то прислушивается к твоим мудрым советам. Да… веселая подобралась компания. Хотя время ли шутить? Мое собственное положение на Арагоне тоже весьма шатко».
Она неожиданно прямо обратилась к куратору:
– Что вы конкретно предлагаете?
– Настал момент сделать решительный выбор! – Мономах торжественно поднялся. – Орден Хранителей – не свора религиозных фанатиков и не шайка торгашей, наживающаяся на чужих бедах. Пора напомнить всем, что мы – единственная сила, способная осуществить то, что не удается правителям Доминиона. Мы, и только мы, вновь спасем человечество от варварства, как спас его Иона Гомеш, сохранивший ЮНИТРИСС!
Последние отсветы заката давно потухли – полумрак придал тайной вечере мистическую атмосферу. Гости молчали – то ли осмысливали пафос сказанного, то ли взвешивали реалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Чу Фань объявил, что его светлость не может принять меня. – Фон Зидлер возмущенно передернул плечами. – Ничтожный цетианский коротышка посмел мне заявить: «Вы должны понять, мессир Ломбарди потрясен последними событиями и вынужден ограничить контакты».
– Однако ограничения не мешают самому Фаню и… подхалимке с Центавра торчать в покоях его светлости и плести интриги, – зло вставила Гонсалес. Она так и не заставила себя произнести ненавистное имя магистра-конкурентки.
– У меня складывается впечатление – эта парочка систематически настраивает господина Ломбарди против нас, – мрачно согласился Кийс. – Возмутительно!
Мономах пропустил излияния коллег мимо ушей, сейчас его интересовало другое.
– Юрген, ты не знаешь, как там, – он выразительно ткнул указательным пальцем вверх, – отреагировали на введение военного положения?
– Как я понял, особых возражений не было, – поспешил заверить его магистр Новой Ганзы. – Сенешаль Уоллес просил меня передать, что прибудет в твой офис, как только получит последние инструкции его светлости.
– Что ж, подождем. – Куратор вновь погрузился в сосредоточенное молчание.
Магистры переглянулись, и Кийс обратился к пятому Державшемуся особняком участнику совещания:
– Кстати, командор Брем, вашим людям удалось что-нибудь выяснить?
Командир шестой гвардейской дивизии уклончиво ответил:
– Я думаю, досточтимый магистр, будет лучше, если сначала мы выслушаем господина Уоллеса.
– Подумать только, в Доминионе происходит бог знает что… Мир вокруг нас вот-вот рухнет, а мы сидим и дожидаемся какого-то сенешаля, – желчно процедил сквозь зубы Кийс. – Деятельность ордена парализована из-за одного неудавшегося покушения!
На худом лице магистра нервно запульсировали синие жилки, гиадец было собирался продолжить, но стук в дверь прервал его.
– Да!
– Господин военный куратор, к вам сенешаль Уоллес! – доложил адъютант.
– Проси! – разрешил Мономах.
В комнату стремительно вошел высокий, подтянутый, во всем черном человек. Он окинул присутствующих цепким неприятным взглядом и, подойдя к столу, остановился напротив куратора.
– Вы заставили нас поволноваться, дорогой Уоллес. – Роман постарался вложить в свои слова максимальную искренность. – Рассказывайте же скорей, как самочувствие его светлости?
Не отвечая на вопрос, начальник СБГ сухо сообщил:
– Гроссмейстер Ломбарди очень признателен вам, военный куратор. – Он без приглашения уселся в кресло. – Ваша оперативность выше всяких похвал. Тем не менее вам надлежит отменить военное положение и передать дальнейшее расследование моим людям.
Его колючий взгляд уперся в невозмутимое лицо Мономаха.
– Его светлость настаивает на этом решении.
Амалия Гонсалес подалась вперед, собираясь сказать надменному сенешалю какую-то колкость, но ей помешали:
– Возможно, вы посоветуете господину Ломбарди изменить решение после того, как ознакомитесь с этими документами.
И на стол перед Уоллесом глухо шлепнулся объемистый портфель из крокодиловой кожи с золотыми застежками.
Амалия Гонсалес застыла со слегка приоткрытым ртом – новый персонаж появился словно из воздуха. Фон Зидлер вгляделся в смутно знакомое лицо человека в форменной рясе нунция. Легкое колебание портьеры в углу кабинета подсказало Кийсу, откуда тот явился, а индифферентная реакция Мономаха и Брема – что вторжение не случайно.
Меж тем сенешаль, возмущенный выходкой незнакомца, накинулся на него:
– Как вы смеете врываться сюда? Командор Брем, вызовите охрану и арестуйте этого человека!
В глазах магистра Новой Ганзы промелькнул животный страх, и он быстро шепнул Гонсалес:
– Я узнал его. Это Антон Камински!
Необычное волнение фон Зидлера невольно передалось магистру Арагона.
– Господа, прошу извинить меня, я забыл представить седьмого участника совещания. Нунций Камински доложит нам результаты расследования, – невозмутимо объявил Мономах.
– Мне все равно, что собирается делать ваш нунций! Он не имеет права допускать хамские выходки и говорить о его светлости в фамильярном тоне! – настаивал взбешенный сенешаль. – Это совершенно недопустимо!
Воспользовавшись их перепалкой, фон Зидлер тихо пояснил соседке:
– Камински – страшный человек. Он возглавлял стратегическую службу при гроссмейстере Орлове. Ломбарди разжаловал и сослал его в какую-то галактическую дыру. Я поражен! Как Роман решился вытащить на свет этого монстра?!
Амалия Гонсалес пригладила рукой непослушные волосы и сосредоточенно поджала губы.
– Поведение нунция мы обсудим позднее – у нас мало времени, – напомнил Мономах. – Приступим к делу.
Камински поклонился куратору, оглядел аудиторию и начал повествование:
– Если многоуважаемые магистры позволят, я сразу перейду к существу вопроса – нами задержано торговое судно с Малайи.
– Я так и знала! – встрепенулась Гонсалес.
– Госпожа магистр правильно предположила – именно на нем террористы прибыли на Констант. После короткого боя оставшиеся в живых члены экипажа предпочли самоубийство сдаче в плен. Их фанатизм и некоторые документы, обнаруженные на борту, ясно указывают на принадлежность преступников к Звездной Хартии. – Докладчик умолк.
– Черт побери! – искренне возмутился Гунар Кийс. – Наглость раскольников превосходит все границы!
Против ожидания сенешаль Уоллес неожиданно спокойно воспринял новость.
– Что ж, нам остается еще раз поблагодарить военного куратора за своевременно принятую на себя ответственность. Жаль, что никого не удалось взять живьем. – Он бросил презрительный взгляд в сторону Камински. – Доклад в целом подтверждает отсутствие дальнейшей необходимости режима военного положения. Подробностями займутся мои люди, и чем скорее, тем лучше. Извините господа, я должен вас покинуть.
Он поднялся.
– Сядьте, сенешаль! – вступил в разговор Николас Брем. – Вас никто не отпускал.
– Что за тон, дорогой командор? – развязно бросил Уоллес, всесильный начальник СБГ не любил, когда ему перечили. – Вы не в казарме, а я – не рекрут-первогодок.
– Но и вы – не на вечеринке с приятелями, – холодно парировал оскорбительный выпад Брем.
– Ну что ж, из уважения к армии ордена я готов уделить вам еще несколько минут, командор. – Уоллес нарочито медленно сел.
– А нас ты совсем не уважаешь, скотина! – чуть слышно прошипела Гонсалес.
– Итак, господин Брем, на чем еще вы хотели заострить мое внимание? – снисходительно осведомился сенешаль.
– Командор хотел заострить ваше внимание на том, каким образом взрывное устройство оказалось в помещении, тщательно охраняемом вашей службой.
Фраза, брошенная Камински тихим ровным голосом, чуть не заставила Уоллеса подпрыгнуть. Казалось, сенешаль на какое-то время потерял дар речи. Затем последовал взрыв эмоций:
– Куратор, я требую избавить меня от грязных намеков вашего клеврета! – Лицо Уоллеса побелело от ярости. – Немедленно прикажите ему выйти вон! Или я сам выкину его за дверь!
Мономах с трудом сдерживал хохот – спектакль, который вел Камински, был, как всегда, великолепен.
– Ставлю миллион кредитов – Уоллесу конец! – азартно шепнул фон Зидлер соседке.
Гонсалес снова промолчала. Прежде чем делать ставки, ей хотелось до конца уяснить расклад – как ни крути, а у «правой руки» гроссмейстера был изрядный запас прочности.
– Господин Уоллес! – зло выкрикнул магистр Гиад. – Прекратите истерику и дайте нам разобраться в серьезнейшем вопросе!
Он повернулся к Камински и строго потребовал:
– А вы извольте объясниться! Нунций встал и смиренно поклонился.
– Господа, прошу извинить мою несдержанность. Мы все, безусловно, ломаем голову, каким образом террористам чуть было не удалось гнусное покушение. – Желая усилить эффект, он сделал драматическую паузу. – Ответ прост и ужасен!
– Перестаньте паясничать и тянуть резину, – с ненавистью бросил Уоллес, – мы ждем!
– Да, да, я уже закачиваю, – заторопился Камински. – В ходе расследования выяснилось: внеочередное разрешение на посадку кораблю террористов выдала СБГ. Они получали кодированные инструкции из офиса вашей службы, господин сенешаль.
Разорвись сейчас в помещении бомба, она вряд ли произвела бы на слушателей такое впечатление. Уоллес побагровел и застыл в кресле с выпученными глазами. Он рванул тугой ворот кителя – ему не хватало воздуха – и прохрипел:
– Этого не может быть!
– Доказанный факт, – мстительно подтвердил Брем. – Среди ваших людей есть предатель… или предатели.
Фон Зидлер в ужасе схватился за голову:
– Благословенная сеть, сектанты Звездной Хартии проникли в службу безопасности!
– Такой компот – пострашнее любых интриг в Капитуле, – мрачно согласился Кийс.
Амалия Гонсалес искренне позавидовала мастерству игроков – сенешаля топили на редкость грамотно. Затянувшуюся паузу прервал куратор:
– Господин Уоллес, я полагаю, вы проведете тщательное внутреннее расследование. – Он указал на портфель, лежащий перед обескураженным сенешалем, и желчно добавил: – Необходимые материалы здесь. Кажется, вы куда-то торопились? Не смею дольше задерживать.
Начальник СБГ встал, сгреб портфель со стола и, как лунатик, побрел к выходу.
В приемной военного куратора находился только дежурный адъютант. Уоллес машинально прикрыл за собой дверь и в глубокой задумчивости прошел мимо него.
– Господин сенешаль, – напомнил тот. – Вы забыли личное оружие.
– Угу… – рассеянно буркнул Уоллес и вернулся к столу. – Давайте.
Офицер достал из сейфа в стене небольшой пистолет и выстрелил начальнику службы безопасности гроссмейстера в голову. Тот выронил портфель и рухнул на выстланный толстым ковром пол. Убийца быстро обошел стол и вложил оружие в руку жертвы.
Двери кабинета распахнулись – на пороге стояли магистры.
– Что… – Кийс не договорил и остолбенело уставился на офицера, склонившегося над Уоллесом.
Адъютант попытался нащупать пульс и безнадежно всплеснул руками.
Мономах протиснулся веред.
– Господин куратор, сенешаль Уоллес покончил с собой! – взволнованно доложил убийца.
– Кровавый финал, – потрясенно пробормотал фон Зидлер.
– Единственный выход, – пояснил Камински. – Переговоры с террористами зашифрованы его личным кодом.
Магистры притихли.
– Я лично доложу его светлости о происшедшем, – решил Мономах. – Господа, вынужден просить не расходиться – могут потребоваться ваши показания. Надеюсь вознаградить ваше терпение трапезой в замке Ветров.
Куратор жестом подозвал адъютанта:
– Капитан, проводите гостей и распорядитесь насчет обеда.
Следуя за офицером по длинному коридору, фон Зидлер тихо шепнул магистрам:
– Самоубийство коменданта шито белыми нитками, узнаю приемчики Камински. Очень сомнительно – Уоллес служил Ломбарди как пес…
– Сейчас не важно, был ли предателем Уоллес. Важно – какую роль предложат нам, – чуть слышно перебила его Гонсалес. – А уж потом мы решим, что делать.
Глава 12
ПАУК
Замок Ветров, горная гряда Аденауэр,
Констант, Протекторат ордена Хранителей.
17 марта 3000 года
Лучи заходящего солнца окрасили обеденный зал замка Ветров в красноватый оттенок. Их блики переплетались с пламенем свечей в высоких шандалах. Поздний обед закончился – пятеро мужчин и одна женщина за столом наслаждались десертом и напитками.
– Итак, дорогой хозяин, – промурлыкала Амалия Гонсалес, сощурившись, – Джиакомо Ломбарди был вынужден согласиться с результатами вашего блестящего расследования?
– Да. – Мономах неторопливо отпил из бокала. – Его светлость настолько возмущен дерзким покушением и изменой Уоллеса, что в самых жестких выражениях потребовал принять карательные меры к сектантам и собственной службе безопасности.
Он хитро посмотрел на усмехающуюся гостью и добавил:
– Чу Фань и госпожа Чатри с трудом уговорили его отказаться от поспешных решений.
Гунар Кийс, чье вытянутое лицо в слабом освещении приобрело мертвенный оттенок, пробормотал:
– Лучше бы они повлияли на гроссмейстера в прошлом году.
Магистр Гиад возлагал на «святую троицу» немалую долю вины за бедствия, обрушившиеся на Объединенную Республику.
– Очевидно, нам следует приложить все усилия, чтобы инцидент не получил широкой огласки, – резюмировал тучный фон Зидлер и со вздохом сожаления прикончил апельсиновый десерт.
Он оглядел стол и указал массивным подбородком на изящную хрустальную вазочку:
– Амалия, пожалуйста, перелай мне вон то соблазнительное мороженое.
– Юрген, ты неисправим! – назидательно заметила Гонсалес и тем не менее выполнила его просьбу. В тандеме магистров-союзников энергичная и собранная женщина давно играла ведущую роль, снисходительно потворствуя сибаритским наклонностям старшего по возрасту коллеги.
– Вы совершенно правы, уважаемый магистр, – подал голос командор Николас Брем. – Я уже получил указания – военное положение объявят учениями по отражению террористической атаки. Свидетелей обяжут помалкивать.
– Гроссмейстер высоко оценил вклад всех присутствующих в преодоление кризиса, – сообщил Мономах и подцепил изящной вилочкой сочный абрикос. – Я же, в свою очередь, хочу поблагодарить моего старого друга за помощь в столь запутанном и деликатном деле.
Камински скромно потупился. Он сидел на дальнем конце стола и, словно бедный родственник, подчеркнуто дистанцировался от облеченных властью сотрапезников.
– Следовательно – дело закрыто. – Гонсалес зевнула.
– Нет! – Куратор отложил недоеденный абрикос и внимательно оглядел гостей. – Мы не обсудили самое главное – причины, сделавшие возможным утреннее покушение. Есть веши поважней всегдашних попыток Хартии досадить нам и амбиций покойного Уоллеса.
«Я точно знаю, о чем ты сейчас поведешь речь, старый лис. – Магистр Арагона подвинулась в тень и улыбнулась. – Что ж, делайте вашу ставку, господин куратор!»
Фон Зидлер по-детски облизнул ложечку от мороженого и спросил:
– Вы имеете в виду ситуацию с легионами?
– Мономах, вы же сами первый и вступили в дружественный контакт с захватчиками, – не удержался от нервного замечания Кийс.
– Да, я рекомендовал гроссмейстеру временно занять нейтральную позицию. Ребенку ясно – не имея детальной информации о противнике, нельзя эффективно противостоять ему, – спокойно согласился куратор и вдруг громыхнул ладонью по столешнице. – Но клянусь сетью, не я принимал решение использовать столь неуправляемую силу в попытке расширить влияние ордена!
«Браво, куратор! – продолжала циничные размышления Гонсалес. – Решил свалить Джиакомо Ломбарди – назови цену нашего содействия».
– Я всегда утверждал – военная угроза на первом месте! – напомнил Кийс. – Нас уже и так повсеместно обвиняют в предательстве и сговоре с агрессором. Еще одна волна атак легионеров – и правители Доминиона попытаются установить собственный контроль над порталами ЮНИТРИСС.
Голос магистра Гиад сорвался на свистящий шепот:
– Случись такое – и Сожженная Зона покажется нам раем. Ситуация накалена до предела.
«Но сначала легионы окончательно захватят всю Объединенную Республику, и конец твоему магистрату, – отметила про себя Гонсалес и бросила на взволнованного оратора иронический взгляд. – Бедняжка, не стоит так горячиться! Думаю, сейчас тебе укажут путь к спасению».
– Интерес к нам как к гаранту сделок среди наемных соединений падает, – пожаловался магистр Новой Ганзы. – Это наносит ордену серьезный экономический ущерб, наша валюта девальвируется.
«Говорил бы честно – страдают мои личные спекуляции, – откомментировала Гонсалес. – Ты даже слегка похудел от забот, дружочек. А тут еще господин Ломбарди в последнее время не больно-то прислушивается к твоим мудрым советам. Да… веселая подобралась компания. Хотя время ли шутить? Мое собственное положение на Арагоне тоже весьма шатко».
Она неожиданно прямо обратилась к куратору:
– Что вы конкретно предлагаете?
– Настал момент сделать решительный выбор! – Мономах торжественно поднялся. – Орден Хранителей – не свора религиозных фанатиков и не шайка торгашей, наживающаяся на чужих бедах. Пора напомнить всем, что мы – единственная сила, способная осуществить то, что не удается правителям Доминиона. Мы, и только мы, вновь спасем человечество от варварства, как спас его Иона Гомеш, сохранивший ЮНИТРИСС!
Последние отсветы заката давно потухли – полумрак придал тайной вечере мистическую атмосферу. Гости молчали – то ли осмысливали пафос сказанного, то ли взвешивали реалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31