— Не надо меня ненавидеть, Куп,-тихо попросила она, обнимая его.-Достаточно, что я умею это делать за двоих.— Тихо… тихо…-Он убрал волосы с ее щек и поцеловал в висок, а потом в губы.-Я люблю тебя,-произнес он глухо, слова растворились в воздухе, как дыхание. — Я люблю тебя.— Докажи мне.Часы в холле отсчитывали секунды в ночи. Саванна прислушивалась к ним в тишине, свернувшись рядом с Купером. Он спал и ровно дышал, одной рукой все еще обнимал ее. Спящим он казался ей старше. Его обычная энергичность и живость молодили его, но сейчас на его лице проступили все его пятьдесят восемь лет.На какое-то мгновение она представила, что это был ее отец, который лежал здесь, живой, и прижимал ее к себе. Джеффу Чандлеру было бы сейчас пятьдесят восемь, если бы он был жив. Она часто представляла себе, как сложилась бы ее жизнь, будь он жив. Какой другой она могла бы быть. Может, именно она стала бы знаменитой из двух сестер Чандлер. Она могла бы стать актрисой или модельером. А Лорел… Лорел бы не пришлось так яростно бороться за справедливость.Бедная Малышка. Ей стало стыдно, когда она вспомнила, как она оставила Лорел во «Френчи». Ей давно надо было быть дома и проследить, чтобы Лорел как следует отдохнула. Забота о Лорел стала ее насущным делом. Но ей так нужно было побыть немного с Купером. Без ссор, без слов, без всего, кроме любви друг к Другу.Когда они занимались любовью, ее всегда поражала его нежность. Он всегда был с ней необыкновенно ласковым, никогда не торопился. Не было неистовых объятий, грубой настойчивости. Ласка. Нежность. Благоговение. Каждый раз, как будто это была ее первая ночь.Нет, подумала она, скривив губы в подобие улыбки. Ее первая ночь была совсем не такая.—Ты хочешь меня, Саванна. Я заметил, как ты смотришь на меня.— Я не знаю, что вы имеете ввиду…— Лгунья. Ты все время н апр а ш и в а е шься на это, дразнишь мен я.— Нет, неправд а.— Ну, так я сделаю то, чего ты добиваешь с я, м а л ы ш к а.— Нет! Я не хочу, чтобы вы касались меня. Мне не нравится это.— Нет, тебе нравится. Не лги мне. Не лги себе самой. Именно для этого ты и создана, Саванн а…И она зажмурилась и прокляла Росса Лайтона на веки веков.Убийца женщин… Убийца. Единственное, где я убиваю людей, так это на бумаге… Лгун… Ты лгун, Джек…Он слонялся по комнатам ЛАмур, не замечая оторванных обоев, которые свисали со стен, не замечая грязи, сырого запаха плесени и затхлости, терзаемый собственными душевными муками. Бесы внутри него рычали и извивались, он ничего не мог с этим поделать, ему оставалось только .красться по темным закоулкам своего дома. Он не мог выпустить бесов на свободу, потому что боялся даже представить, что он тогда сделает — сойдет с ума или убьет себя.Убить себя. Эта мысль не один раз приходила ему в голову. Но он отвергал ее. Он не заслуживал свободы, которую могла принести смерть. Жить — было его наказанием, сознавая, что ты ничтожество, зная, что ты убил единственного человека, кто увидел в тебе что-то хорошее.Эви. Ее лицо всплыло перед его глазами, мягкое, красивое, с широко раскрытыми черными глазами, полными доверия. Доверие-это слово резануло его, как бритва. Она доверяла ему. Она была хрупкой, как ваза из тончайшего стекла, и она верила, что он будет беречь ее. А кончилось тем, что он погубил ее, разбил ее жизнь. Убил ее.Дикий нечленораздельный крик вырвался из глубин его души. Он повернулся и изо всей силы ударил кулаком о стену. Звук удара и агония, которую он испытывал, эхом отозвались в пустом доме. Пустом, как и его сердце, как и его душа, как та бутылка пива, которую он сжимал в пальцах левой руки. Бесы рвались наружу, и он, резко повернувшись, швырнул бутылку и услышал, как она разбилась о дверь.Ничтожный, никчемный, конченый человек…Из темных уголков его памяти возник образ Блэкки Бодро. В испуге он бросился вон из холла, минуя неосвещенную комнату, и выбежал на верхний балкон.Bon a rien, tu, bon a rien… Ни на что не годный, ты, никчемный человек.,, (фр.)
Воспоминания преследовали его, как демоны, до боли реальные и яркие. Он крепко зажмурился, стараясь не видеть их, прижался спиной к каменной стене и обнял себя за плечи. Каждый мускул его тела дрожал мелкой дрожью. Воспоминания жгли его мозг.Мать, согнувшись пополам, стоит над кухонной раковиной, кровь течет у нее из носа и разбитой губы. Глаза полны слез, которые катятся по ее щекам, но ее плач не слышен. Она боялась заплакать громко. Блэкки не хотел слышать ничьих воплей, они злили его еще больше. Le bon Dien Видит Бог (фр.).
, даже в хорошем настроении у него хватало злобы на всех.Джек держал ее за юбку, испуганный и злой, десяти лет от роду. Слишком маленький, чтобы защитить ее. Ничтожный, бессильный, ни на что не годный. Годный только ненавидеть. Он подумал, что преуспел в этом. Он ненавидел отца каждой частичкой своего детского существа. Именно такая ненависть заставила его оторваться от дрожащих ног матери и встать на пути Блэкки, когда тот придвинулся с занесенной для нового удара рукой.Раздался пронзительный крик, когда Мария вбежала в кухню. Джек, не взглянув на свою младшую сестру, закричал, чтобы она не приближалась, а сам бросился на отца. Он хотел бы быть выше ростом, сильнее, чтобы ударить Блэкки так же, как тот ударил маму, но он был лишь маленьким и тщедушным ребенком, как не раз говорил его отец.Джек сжал кулаки, намереваясь как следует ударить своего отца, но у Блэкки было другое мнение. Он с силой опустил руку, которую занес, чтобы ударить свою жену, на лицо Джека, отбросив его в сторону, как игрушку.Джек упал на пол, голова у него кружилась и гудела, слезы туманили глаза, ненависть обжигала, как кислота.Вот ему уже не десять лет. Он подросток. Он встает на ноги и хватает железную сковородку с длинной ручкой, стоящую на плите, и замахивается ею со всей силой, на которую способен…Он вздрагивает всем телом, воспоминания обрываются.— Я убиваю людей только на бумаге, сладкая… С того места на темном балконе, где он стоял, был виден Бель Ривьер. Нормальные люди спали в своих кроватях в такой поздний час. И Лорел спала.— Только один я сижу здесь ночью и вою на луну, — пробормотал он, садясь на выщербленный пол балкона. Из тени появился Эйт и сел рядом с ним. Он мрачно посмотрел на своего хозяина, задумчиво высунув язык.— Ничего-то ты не знаешь обо мне, глупая собака, иначе бы ты держалась от таких, как я, подальше. А Лорел знала. Она была настороже.— Так будет лучше для тебя, mon ange, прошептал он, вглядываясь в темные окна Бель Ривьера.Но все-таки она позволила ему поцеловать ее, позволила приблизиться к ней, но продолжала опасаться его. Тем лучше для нее. Он. действительно был пошляком и хотел воспользоваться ею. Убийца женщин… убийца.Это слово прочно засело у него в голове. Он поднялся на ноги и вошел в дом, чтобы сесть за работу. Глава ВОСЬМАЯ Саванна восприняла случившееся с ее машиной довольно спокойно. Удивилась она, когда узнала, кто был за рулем.— Джек?Вопросительно подняв бровь, она застыла в напряженной позе. Сидя на постели Лорел в шелковом халате золотистого цвета, накинутом поверх черной кружевной пижамы, Саванна выглядела девушкой с рекламной картинки «Виктории Сикрет». Волосы у нее были растрепаны, а губы припухли после недавних поцелуев.— Какого черта ты делала с Джеком Бодро на болоте?— Я сама спрашивала себя об этом, когда мы как пуля неслись по болоту,-пробурчала Лорел, критически осматривая свое отражение в высоком зеркале.Юбка, которую она мерила, была мягкой и цветастой. На кремовом фоне были разбросаны лиловые розы и темно-зеленые листья. Пояс юбки висел у нее на бедрах, а подол болтался у лодыжек. Когда худеешь, весь гардероб летит к черту. Но ей придется как-то выходить из положения. Она привезла с собой мало хорошей одежды. В любом случае летний свитер из розовых хлопчатобумажных ниток был слишком свободным, чтобы скрыть болтающийся пояс. Она покорно вздохнула и взглянула в зеркало на свою сестру.— Я ведь совсем не умею водить машину. Он предложил — нет, он потребовал, — поправила она себя, вновь испытав раздражение от его наглого поведения. Если бы он не был таким напористым, она никогда бы не опустилась до того, чтобы целоваться с ним, не стала бы всю ночь смотреть на потолок, испытывая… беспокойство.Саванна нахмурилась, неожиданно для себя почувствовав ревность. «Френчи» был ее территорией, там королевой была она. А Джек Бодро был одним из членов ее свиты. Ей не понравилось, что Джек стал крутиться вокруг ее младшей сестры. Еще ей не понравилась мысль о том, чтобы делить с кем-то Лорел. Лорел приехала домой, чтобы побыть со своей старшей сестрой, чтобы она ее любила и успокоила, а не для того, чтобы это делал Джек Бодро.— Он-смутьян и баламут,-сказала она, вставая и подходя к Лорел.-Держись от него подальше.Лорел с любопытством взглянула через плечо на Саванну, которая занялась кружевным воротничком ее свитера.— А вчера мне показалось, что он тебе очень нравится.— Одно дело, он нравится мне. Но мне совсем не хочется, чтобы он очаровал и тебя, Малышка, Этот человек-грубиян.Саванна — Великий Защитник, все время присматривающая за Лорел. Только за ней самой всегда некому было присмотреть. Грубиян Джек был достаточно хорош для Саванны, равно как и вчерашний парень, лет на десять моложе ее, или женатый, годившийся ей в отцы лауреат Пулитцеровской премии. Лорел прикусила язык, когда хотела сказать кое-что, о чем пожалела бы потом. Она любила свою сестру, ей хотелось, чтобы Саванна жила совсем другой жизнью, но сейчас было некстати говорить об этом. У Лорел и так хватало проблем с предстоящим обедом, на который она не хотела идти.— Саванна, ты сказала, что он писатель. А что он пишет?— О-о-о-о,-протянула интригующе Саванна. Хитрая улыбка появилась в уголках ее рта и загорелась в глазах. — Необыкновенно мрачные романы, полные всяких ужасов. Почитаешь их, и становится интересно, как этот человек вообще спит по ночам. Ты что, ни разу не была в книжных магазинах. Малышка? Джек почти всегда в списке бестселлеров.Лорел не могла вспомнить, когда в последний раз читала что-нибудь, что не было юридической литературой. Процесс поглотил все ее время, вытеснив остальное из ее жизни-ее любимые занятия, ее друзей, ее мужа, ее перспективы… В любом случае она не читала книг, которые запугивали людей до такой степени, что они начинали вздрагивать от любого шороха ночью. Она не хотела платить деньги за то, чтобы ее пугали и ужасали. С нее хватало ужасов в жизни. Она занималась такими делами, которыми она совершенно бесплатно могла ужасаться, сколько ее душе было угодно.Она пыталась и не могла соединить свое представление о Джеке, любителе-музыканте, блестяще играющем на пианино, и с таким же успехом ворующем поцелуи, с образом писателя, автора книг ужасов.Правда, существовал еще другой Джек, черты которого она иногда успевала заметить. Это был человек с твердым характером, темным прошлым, полный внутреннего напряжения, которое отталкивало ее от него. Поэтому она заставила себя не думать о нем и сосредоточить свое внимание на одежде..Лорел опять посмотрела на себя в зеркало, решив, что напоминает сейчас маленькую девочку, которая нарядилась в мамину одежду. Правда, Вивиан никогда не позволяла делать это. Саванна пошарила в ящике комода красного дерева и нашла там две английские булавки. Она заложила пару складок на поясе юбки Лорел и заколола их булавками. Под свитером булавки были незаметны.— Мгновенный наряд. Это известный трюк манекенщиц,-объяснила она, одобрительно разглядывая сестру.— Почему ты там не осталась? —спросила Лорел.— Надень мои новые золотые серьги,-проговорила Саванна, затем вскинула голову.-Что ты сказала? Где, в агентстве?— Да, у тебя неплохо получилось тогда в агентстве в Новом Орлеане.Саванна фыркнула, небрежно передернув одним плечом. Она взяла в руки макияжную кисточку и коробочку с румянами и умело провела ею по щекам Лорел.— Андре больше нравилось спать со мной, чем рассматривать мои модели. Из меня ничего не получилось. Я имею в виду, я не стала хорошим модельером. А по другому делу мне нет равных.Лорел ничего не сказала, но Саванна заметила, как та сжала зубы, а губы сложились в ниточку. Выражение неодобрения. Ей стало обидно.— Каждый должен заниматься своим делом, Малышка,-сказала Саванна с едва заметным ехидством в голосе. Твое дело-борьба за справедливость. Мои таланты — в другой области. Ну, а теперь покажись-ка, — быстро добавила она, отложив косметику в сторону. — Я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Я бы послала Вивиан подальше.— Ты так и сделала, — ответила Лорел спокойно. — И не однажды.— Ну, а теперь твоя очередь. Она крутит тобой, как хочет.—Пожалуйста, сестра.-Она на минуту закрыла глаза. Боже! Если она не готова принять вызов, то что она будет делать в Бовуаре? Она почувствовала нервный озноб. Обедать вместе с Вивиан и ее гостями было равносильно танцам на минном поле. Господи! Если она такая трусиха, то как же она раньше выдерживала испытания в зале суда, иронично задала она себе вопрос.— Я могла бы отказаться, — устало ответила она. — Но мне не надо лишних хлопот. Посижу немного, и я свободна. Надо, в конце концов, с этим покончить.Саванна уклончиво хмыкнула себе под нос.— Ну, хорошо. Возьми, пожалуйста, мои золотые серьги и, ради Бога, не ходи туда в своих очках. Они делают тебя похожей на маленького цыпленка из одного мультфильма.Лорел удивленно взглянула на сестру.— Ты не хочешь, чтобы я шла туда, но ты хочешь, чтобы я хорошо выглядела.Светло-голубые глаза Саванны смотрели холодно и строго. Горькая улыбка играла на чувственных губах. — Я хочу, чтобы, посмотрев на тебя, Вивиан почувствовала себя сморщенной старой ведьмой.Лорел задумчиво нахмурилась, когда Саванна пошла за серьгами в свою комнату. Они всегда соперничали друг с другом — Саванна и их мать. Вивиан была слишком эгоистичной, слишком самовлюбленной, чтобы иметь такую красивую и привлекательную дочь, как Саванна. Их соперничество было еще одним доказательством нездоровой атмосферы в их доме. Именно это соперничество объясняло стремление Лорел выглядеть всегда незаметной. Как истинный дипломат, она не хотела раскачивать накренившуюся уже лодку, привлекая внимание к себе. Хмуро глядя в зеркало, она вынуждена была признать, что другая причина отнюдь не была такой благородной.Если я не буду такой же красивой, как С а в а н н а, тогда Росс не будет ко мне приставать. Он выбрал Саванну, а не меня. М н е п о в е з л о.У Лорел не было слов, чтобы выразить всю меру своей вины, которую вызвали эти воспоминания. В комнату вернулась Саванна. Когда она возилась с сережкой, халат соскользнул у нее с одного плеча, обнажив на ее белоснежной коже большой синяк величиной с серебряный доллар. Лорел стало плохо. Она не знала, как ей удастся проглотить хоть что-нибудь за пресловутым обедом.Воскресный обед в Бовуаре был давней традицией, такой же давней, как сам Юг. Чандлеры всегда посещали воскресные службы — больше из чувства долга и обязательств перед обществом, чем из-за уважения к заповедям Господа Бога. Затем несколько избранных приглашались в Бовуар, чтобы отобедать и приятно провести день. Сейчас в Бовуаре не осталось Чандлеров, но традиция выжила, как часть уродливого чувства долга Вивиан.Если бы она имела сотую долю этого чувства долга по отношению к своей собственной семье, думала Лорел, стоя на веранде и нажимая на звонок. Снова пошел дождь, и она прислушивалась к нему, дожидаясь, когда ее впустят, в надежде, что звуки дождя успокоят ее натянутые нервы. Большим пальцем она освободила таблетку «маалокс» из упаковки, которая была у нее в кармане юбки, и положила ее себе в рот.Дверь открыла Олив, серая и мрачная, как ночь, и равнодушно посмотрела на Лорел, как будто никогда не видела ее раньше. Лорел, проходя мимо нее в гостиную, невольно вспомнила фильмы о зомби.Бовуар мог бы стать прекрасной декорацией для фильма ужасов или книги того же жанра. Старая плантация на самом краю болота, таинственное место со своими страстями и извращенными умами. Место, где традиции были превращены в нечто гротескное, а семейная привязанность увяла, как цветок. Она пыталась представить, как Джек пишет книги, но видела его только в цветастой рубашке, бейсбольной кепке на затылке и с улыбкой кота, который поймал канарейку. Она незаметно улыбнулась, когда представила его здесь, в гостиной Бовуара, рассматривающего избранных гостей.Можно было легко догадаться, что он совершенно не вписался бы в общую картину. Росс, стоящий у буфета, выглядел свежим, отглаженным и прекрасно ухоженным в костюме стального цвета. Он был воплощение добропорядочности и солидности, настоящий представитель Юга до мозга костей. На его лице играла легкая, снисходительная улыбка, вид был важным.Лорел оторвала от него свой взгляд, боясь, что ненависть, которую она испытывала к нему, станет заметна всем, находящимся в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Воспоминания преследовали его, как демоны, до боли реальные и яркие. Он крепко зажмурился, стараясь не видеть их, прижался спиной к каменной стене и обнял себя за плечи. Каждый мускул его тела дрожал мелкой дрожью. Воспоминания жгли его мозг.Мать, согнувшись пополам, стоит над кухонной раковиной, кровь течет у нее из носа и разбитой губы. Глаза полны слез, которые катятся по ее щекам, но ее плач не слышен. Она боялась заплакать громко. Блэкки не хотел слышать ничьих воплей, они злили его еще больше. Le bon Dien Видит Бог (фр.).
, даже в хорошем настроении у него хватало злобы на всех.Джек держал ее за юбку, испуганный и злой, десяти лет от роду. Слишком маленький, чтобы защитить ее. Ничтожный, бессильный, ни на что не годный. Годный только ненавидеть. Он подумал, что преуспел в этом. Он ненавидел отца каждой частичкой своего детского существа. Именно такая ненависть заставила его оторваться от дрожащих ног матери и встать на пути Блэкки, когда тот придвинулся с занесенной для нового удара рукой.Раздался пронзительный крик, когда Мария вбежала в кухню. Джек, не взглянув на свою младшую сестру, закричал, чтобы она не приближалась, а сам бросился на отца. Он хотел бы быть выше ростом, сильнее, чтобы ударить Блэкки так же, как тот ударил маму, но он был лишь маленьким и тщедушным ребенком, как не раз говорил его отец.Джек сжал кулаки, намереваясь как следует ударить своего отца, но у Блэкки было другое мнение. Он с силой опустил руку, которую занес, чтобы ударить свою жену, на лицо Джека, отбросив его в сторону, как игрушку.Джек упал на пол, голова у него кружилась и гудела, слезы туманили глаза, ненависть обжигала, как кислота.Вот ему уже не десять лет. Он подросток. Он встает на ноги и хватает железную сковородку с длинной ручкой, стоящую на плите, и замахивается ею со всей силой, на которую способен…Он вздрагивает всем телом, воспоминания обрываются.— Я убиваю людей только на бумаге, сладкая… С того места на темном балконе, где он стоял, был виден Бель Ривьер. Нормальные люди спали в своих кроватях в такой поздний час. И Лорел спала.— Только один я сижу здесь ночью и вою на луну, — пробормотал он, садясь на выщербленный пол балкона. Из тени появился Эйт и сел рядом с ним. Он мрачно посмотрел на своего хозяина, задумчиво высунув язык.— Ничего-то ты не знаешь обо мне, глупая собака, иначе бы ты держалась от таких, как я, подальше. А Лорел знала. Она была настороже.— Так будет лучше для тебя, mon ange, прошептал он, вглядываясь в темные окна Бель Ривьера.Но все-таки она позволила ему поцеловать ее, позволила приблизиться к ней, но продолжала опасаться его. Тем лучше для нее. Он. действительно был пошляком и хотел воспользоваться ею. Убийца женщин… убийца.Это слово прочно засело у него в голове. Он поднялся на ноги и вошел в дом, чтобы сесть за работу. Глава ВОСЬМАЯ Саванна восприняла случившееся с ее машиной довольно спокойно. Удивилась она, когда узнала, кто был за рулем.— Джек?Вопросительно подняв бровь, она застыла в напряженной позе. Сидя на постели Лорел в шелковом халате золотистого цвета, накинутом поверх черной кружевной пижамы, Саванна выглядела девушкой с рекламной картинки «Виктории Сикрет». Волосы у нее были растрепаны, а губы припухли после недавних поцелуев.— Какого черта ты делала с Джеком Бодро на болоте?— Я сама спрашивала себя об этом, когда мы как пуля неслись по болоту,-пробурчала Лорел, критически осматривая свое отражение в высоком зеркале.Юбка, которую она мерила, была мягкой и цветастой. На кремовом фоне были разбросаны лиловые розы и темно-зеленые листья. Пояс юбки висел у нее на бедрах, а подол болтался у лодыжек. Когда худеешь, весь гардероб летит к черту. Но ей придется как-то выходить из положения. Она привезла с собой мало хорошей одежды. В любом случае летний свитер из розовых хлопчатобумажных ниток был слишком свободным, чтобы скрыть болтающийся пояс. Она покорно вздохнула и взглянула в зеркало на свою сестру.— Я ведь совсем не умею водить машину. Он предложил — нет, он потребовал, — поправила она себя, вновь испытав раздражение от его наглого поведения. Если бы он не был таким напористым, она никогда бы не опустилась до того, чтобы целоваться с ним, не стала бы всю ночь смотреть на потолок, испытывая… беспокойство.Саванна нахмурилась, неожиданно для себя почувствовав ревность. «Френчи» был ее территорией, там королевой была она. А Джек Бодро был одним из членов ее свиты. Ей не понравилось, что Джек стал крутиться вокруг ее младшей сестры. Еще ей не понравилась мысль о том, чтобы делить с кем-то Лорел. Лорел приехала домой, чтобы побыть со своей старшей сестрой, чтобы она ее любила и успокоила, а не для того, чтобы это делал Джек Бодро.— Он-смутьян и баламут,-сказала она, вставая и подходя к Лорел.-Держись от него подальше.Лорел с любопытством взглянула через плечо на Саванну, которая занялась кружевным воротничком ее свитера.— А вчера мне показалось, что он тебе очень нравится.— Одно дело, он нравится мне. Но мне совсем не хочется, чтобы он очаровал и тебя, Малышка, Этот человек-грубиян.Саванна — Великий Защитник, все время присматривающая за Лорел. Только за ней самой всегда некому было присмотреть. Грубиян Джек был достаточно хорош для Саванны, равно как и вчерашний парень, лет на десять моложе ее, или женатый, годившийся ей в отцы лауреат Пулитцеровской премии. Лорел прикусила язык, когда хотела сказать кое-что, о чем пожалела бы потом. Она любила свою сестру, ей хотелось, чтобы Саванна жила совсем другой жизнью, но сейчас было некстати говорить об этом. У Лорел и так хватало проблем с предстоящим обедом, на который она не хотела идти.— Саванна, ты сказала, что он писатель. А что он пишет?— О-о-о-о,-протянула интригующе Саванна. Хитрая улыбка появилась в уголках ее рта и загорелась в глазах. — Необыкновенно мрачные романы, полные всяких ужасов. Почитаешь их, и становится интересно, как этот человек вообще спит по ночам. Ты что, ни разу не была в книжных магазинах. Малышка? Джек почти всегда в списке бестселлеров.Лорел не могла вспомнить, когда в последний раз читала что-нибудь, что не было юридической литературой. Процесс поглотил все ее время, вытеснив остальное из ее жизни-ее любимые занятия, ее друзей, ее мужа, ее перспективы… В любом случае она не читала книг, которые запугивали людей до такой степени, что они начинали вздрагивать от любого шороха ночью. Она не хотела платить деньги за то, чтобы ее пугали и ужасали. С нее хватало ужасов в жизни. Она занималась такими делами, которыми она совершенно бесплатно могла ужасаться, сколько ее душе было угодно.Она пыталась и не могла соединить свое представление о Джеке, любителе-музыканте, блестяще играющем на пианино, и с таким же успехом ворующем поцелуи, с образом писателя, автора книг ужасов.Правда, существовал еще другой Джек, черты которого она иногда успевала заметить. Это был человек с твердым характером, темным прошлым, полный внутреннего напряжения, которое отталкивало ее от него. Поэтому она заставила себя не думать о нем и сосредоточить свое внимание на одежде..Лорел опять посмотрела на себя в зеркало, решив, что напоминает сейчас маленькую девочку, которая нарядилась в мамину одежду. Правда, Вивиан никогда не позволяла делать это. Саванна пошарила в ящике комода красного дерева и нашла там две английские булавки. Она заложила пару складок на поясе юбки Лорел и заколола их булавками. Под свитером булавки были незаметны.— Мгновенный наряд. Это известный трюк манекенщиц,-объяснила она, одобрительно разглядывая сестру.— Почему ты там не осталась? —спросила Лорел.— Надень мои новые золотые серьги,-проговорила Саванна, затем вскинула голову.-Что ты сказала? Где, в агентстве?— Да, у тебя неплохо получилось тогда в агентстве в Новом Орлеане.Саванна фыркнула, небрежно передернув одним плечом. Она взяла в руки макияжную кисточку и коробочку с румянами и умело провела ею по щекам Лорел.— Андре больше нравилось спать со мной, чем рассматривать мои модели. Из меня ничего не получилось. Я имею в виду, я не стала хорошим модельером. А по другому делу мне нет равных.Лорел ничего не сказала, но Саванна заметила, как та сжала зубы, а губы сложились в ниточку. Выражение неодобрения. Ей стало обидно.— Каждый должен заниматься своим делом, Малышка,-сказала Саванна с едва заметным ехидством в голосе. Твое дело-борьба за справедливость. Мои таланты — в другой области. Ну, а теперь покажись-ка, — быстро добавила она, отложив косметику в сторону. — Я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Я бы послала Вивиан подальше.— Ты так и сделала, — ответила Лорел спокойно. — И не однажды.— Ну, а теперь твоя очередь. Она крутит тобой, как хочет.—Пожалуйста, сестра.-Она на минуту закрыла глаза. Боже! Если она не готова принять вызов, то что она будет делать в Бовуаре? Она почувствовала нервный озноб. Обедать вместе с Вивиан и ее гостями было равносильно танцам на минном поле. Господи! Если она такая трусиха, то как же она раньше выдерживала испытания в зале суда, иронично задала она себе вопрос.— Я могла бы отказаться, — устало ответила она. — Но мне не надо лишних хлопот. Посижу немного, и я свободна. Надо, в конце концов, с этим покончить.Саванна уклончиво хмыкнула себе под нос.— Ну, хорошо. Возьми, пожалуйста, мои золотые серьги и, ради Бога, не ходи туда в своих очках. Они делают тебя похожей на маленького цыпленка из одного мультфильма.Лорел удивленно взглянула на сестру.— Ты не хочешь, чтобы я шла туда, но ты хочешь, чтобы я хорошо выглядела.Светло-голубые глаза Саванны смотрели холодно и строго. Горькая улыбка играла на чувственных губах. — Я хочу, чтобы, посмотрев на тебя, Вивиан почувствовала себя сморщенной старой ведьмой.Лорел задумчиво нахмурилась, когда Саванна пошла за серьгами в свою комнату. Они всегда соперничали друг с другом — Саванна и их мать. Вивиан была слишком эгоистичной, слишком самовлюбленной, чтобы иметь такую красивую и привлекательную дочь, как Саванна. Их соперничество было еще одним доказательством нездоровой атмосферы в их доме. Именно это соперничество объясняло стремление Лорел выглядеть всегда незаметной. Как истинный дипломат, она не хотела раскачивать накренившуюся уже лодку, привлекая внимание к себе. Хмуро глядя в зеркало, она вынуждена была признать, что другая причина отнюдь не была такой благородной.Если я не буду такой же красивой, как С а в а н н а, тогда Росс не будет ко мне приставать. Он выбрал Саванну, а не меня. М н е п о в е з л о.У Лорел не было слов, чтобы выразить всю меру своей вины, которую вызвали эти воспоминания. В комнату вернулась Саванна. Когда она возилась с сережкой, халат соскользнул у нее с одного плеча, обнажив на ее белоснежной коже большой синяк величиной с серебряный доллар. Лорел стало плохо. Она не знала, как ей удастся проглотить хоть что-нибудь за пресловутым обедом.Воскресный обед в Бовуаре был давней традицией, такой же давней, как сам Юг. Чандлеры всегда посещали воскресные службы — больше из чувства долга и обязательств перед обществом, чем из-за уважения к заповедям Господа Бога. Затем несколько избранных приглашались в Бовуар, чтобы отобедать и приятно провести день. Сейчас в Бовуаре не осталось Чандлеров, но традиция выжила, как часть уродливого чувства долга Вивиан.Если бы она имела сотую долю этого чувства долга по отношению к своей собственной семье, думала Лорел, стоя на веранде и нажимая на звонок. Снова пошел дождь, и она прислушивалась к нему, дожидаясь, когда ее впустят, в надежде, что звуки дождя успокоят ее натянутые нервы. Большим пальцем она освободила таблетку «маалокс» из упаковки, которая была у нее в кармане юбки, и положила ее себе в рот.Дверь открыла Олив, серая и мрачная, как ночь, и равнодушно посмотрела на Лорел, как будто никогда не видела ее раньше. Лорел, проходя мимо нее в гостиную, невольно вспомнила фильмы о зомби.Бовуар мог бы стать прекрасной декорацией для фильма ужасов или книги того же жанра. Старая плантация на самом краю болота, таинственное место со своими страстями и извращенными умами. Место, где традиции были превращены в нечто гротескное, а семейная привязанность увяла, как цветок. Она пыталась представить, как Джек пишет книги, но видела его только в цветастой рубашке, бейсбольной кепке на затылке и с улыбкой кота, который поймал канарейку. Она незаметно улыбнулась, когда представила его здесь, в гостиной Бовуара, рассматривающего избранных гостей.Можно было легко догадаться, что он совершенно не вписался бы в общую картину. Росс, стоящий у буфета, выглядел свежим, отглаженным и прекрасно ухоженным в костюме стального цвета. Он был воплощение добропорядочности и солидности, настоящий представитель Юга до мозга костей. На его лице играла легкая, снисходительная улыбка, вид был важным.Лорел оторвала от него свой взгляд, боясь, что ненависть, которую она испытывала к нему, станет заметна всем, находящимся в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57