Всех до единого. Но сначала он подошел к Бобу Хоккину и, протянув ему монету, сказал: «Вот я возвращаю старый долг, дядя Боб».
Эта история началась несколько лет назад. Когда Уэйну было десять лет, он часто после игры занимал у Боба монетку в четверть доллара, чтобы купить бутылку «кока-колы» в автомате. После каждой игры одно и то же: «Дядя Боб, одолжите мне четвертак. Я вам верну на тренировке». Он исправно возвращал долг, но после очередной игры снова просил монетку. И вот теперь он отдавал этот долг в двадцать пять центов раз и навсегда.
– Неплохо, да? – спросил я Филис. – Он молодец.
– Не знаю, – ответила она. – Как раз перед этим спектаклем он прислал ко мне Брента попросить четвертак.
Деньги появились у него так неожиданно и быстро, а Уэйн был так молод, что с ними чаще возникали забавные ситуации, чем проблемы. Все чеки депонировались его бухгалтером на счет в Торонто, а в Эдмонтоне у Уэйна был открыт текущий счет. Если ему нужны были деньги, он выписывал чек. Однажды служащая банка, не раз депонировавшая многотысячные чеки для Уэйна, удивилась: почему он не заведет кредитную карточку?
– Мне нельзя, – ответил Уэйн.
– Почему же? Все имеют на это право, – настаивала она.
– Только не я. Ведь нужно, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет.
Он был так знаменит, что часто люди забывали о его возрасте. Иногда и Уэйн забывал. Однажды, вскоре после переезда в Эдмонтон, он сидел с товарищами по команде в баре «Колизеума», потягивая какой-то лимонад. Вдруг к ним подошел администратор и попросил Уэйна покинуть бар. Неважно, что он пил безалкогольный коктейль. Правило ясно и недвусмысленно гласило: детей в бар пускать запрещается. И еще несколько недель Уэйн Гретцки считался ребенком, независимо от того, профессионал он или нет.
Тот день, когда он перестал быть ребенком, я никогда не забуду.
Он пробыл в Эдмонтоне около двух недель, когда мистер Поклингтон позвонил Гасу Бэдли и сказал, что он хочет предложить Уэйну подписать контракт на двадцать один год: девять лет плюс два возобновления по шесть лет. Плата в течение девяти лет по 180 000 долларов ежегодно и премия в 100 000. Получалось символическое сочетание чисел: номер 99 оставался в «Ойлерз» до 1999 года.
– Нет, не пойдет, – отрезал Гас.
Через некоторое время Поклингтон снова позвонил и предложил этот контракт на других условиях: 280 000 ежегодно в течение первых девяти лет и премия в 100 000 долларов. Он хотел, чтобы контракт был подписан в торжественной обстановке на льду «Колизеума» в день восемнадцатилетия Уэйна прямо перед игрой с «Цинциннати».
У Поклингтона были причины желать заключения такого контракта. О слиянии ВХА с НХЛ говорили все настойчивее. Считалось, что одним из условий будет обязательное участие в конкурсе НХЛ всех молодых игроков, ранее купленных ВХА, как только им исполнится двадцать лет.
Уэйну Гретцки двадцать лет исполнялось в 1981 году. Все команды стремились получить право отбирать игроков первыми, чтобы забрать его себе. Если у «Ойлерз» будет долговременный контракт с Уэйном, то Поклингтон сможет настаивать на слиянии без оговорок, лишающих команды ВХА их лучших молодых игроков. Кроме того, такой контракт позволял удержать Уэйна в клубе независимо от исхода событий.
Уэйну нужно было решить непростую задачу: то ли принять условия нового соглашения, гарантирующего более высокую оплату и безопасность на годы вперед; то ли сохранить старый контракт (купленный Поклингтоном у Скалбани), по которому в сезоне 1982/83 года у него заканчивался обязательный четырехлетний срок, и при возобновлении можно было поторговаться. Это, конечно, рискованно: будет ли он так же силен, чтобы самому диктовать условия? А может быть, вообще лучше занозо договориться с командой, которая выберет его на конкурсе, если слияние лиг произойдет с таким условием?
Соображения осторожности, здравого смысла взяли верх. Уэйн рассуждал так: «А если я завтра сломаю ногу, как я буду жить, выбросив на ветер 280 000 дохода ежегодно в течение девяти лет?» Гас позвонил Поклингтону, и началась подготовка к торжеству.
Но перед этим имело место другое празднование, далеко не столь официальное и торжественное. Уже пошел слух, что контракт будет подписан, и «Ойлерз» были полны желания выжать из события как можно больше. Игроки же задумали по-своему отпраздновать сие событие.
День рождения Уэйна был в пятницу. А во вторник в матче с «Нью-Инглэнд» он был сбит с ног и от злости швырнул клюшку и перчатки на лед. На следующий день на утренней тренировке Стив Карлсон по кличке Голливуд (он снимался в комедии о хоккее «Щелчок») показывал сценку под названием «Уэйн обиделся», очень смешно изображая, будто хочет снять конек и бросить его тоже. Уэйн стоял при этом красный как рак.
Затем появился именинный пирог: мягкий, липкий, сладкий пирог «Темный лес». Ребята объяснили свой выбор тем, что его падение в игре с «Нью-Инглэнд» выглядело уж больно притворным. Ребятам это было не по вкусу. Они ему выложили все в открытую на тренировке в четверг утром.
Все над ним подтрунивали. Уэйн был самым младшим в команде и, конечно, все время терпел насмешки. Но если ему нужен был совет, он, не колеблясь, обращался к старшим и более опытным игрокам, особенно когда речь зашла о новом контракте. Хотя Уэйн и согласился его подписать, он не очень ясно представлял себе, чем это может обернуться для него.
Уэйн вспоминает об этом так:
«Я все думал, думал, думал. Я действительно растерялся и не знал, как же мне поступить. Еще утром того дня на тренировке я не был уверен, что подпишу контракт. Некоторые ребята говорили: „Подписывай“, другие не советовали. Я решил позвонить отцу, но не мог разыскать его.
Я обзвонил всех в Брэнтфорде. Звонил соседям. Они тоже не знали, где отец. Наконец в половине шестого он позвонил мне сам. Он был уже в Эдмонтоне. Питер прислал за ними самолет, чтобы вся семья могла присутствовать при подписании контракта. А я все еще колебался.
И в раздевалке я все еще раздумывал и приставал к ребятам. Лучший совет мне дал Эйс Бейли. «Подписывай, – сказал он. – Будешь играть хорошо, через два года тебе предложат условия получше». То же самое мне говорил и отец. Но были и другие советы.
– Не подписывай.
– Но так нельзя. Ведь назначена церемония! На центральной площадке!
– Ну тогда поставь подпись Боб Смит. Они не заметят, а контракт будет недействителен. Можешь потом заново торговаться или подпишешь этот, когда решишь окончательно.
Глупо? Но как был близок я к тому, чтобы сделать это. Когда я вышел подписывать контракт, я уж было начал выводить В. В – первая буква имени Bob.
И буква «W» По-английски Уэйн пишется Wayne.
в моей подписи кривая. Но потом я понял, что не могу так поступить.
И все-таки я до сих пор жалею, что не подписался Боб Смит. Я бы хотел, чтобы этого контракта не было. Я не жалею о прошлом, но люблю помечтать о том, где бы я был сегодня, если бы не этот контракт. Я всем доволен, счастлив и благодарен судьбе, но иногда не сплю, думая об этом.
Эйс Бейли был прав. Через два года мистер Поклингтон предложил мне новый контракт. Он хотел продлить его еще на пять лет. Но я отказался. Мы просто пересмотрели финансовую часть соглашения. И должен сказать, что платят мне не миллион долларов в год, как думают многие.
Мне будет двадцать семь лет, когда придет время первого продления контракта еще на шесть лет. Жизнь моя обеспечена. Я играю в знаменитой команде, в городе, который считается одним из центров хоккея. Но иногда в мыслях я вижу себя мальчиком на центральной площадке. Все смотрят на меня: мама, отец, братья, тысячи болельщиков. Вот огромный именинный пирог и бутылка «Детского шампанского» от ребят из команды. Я беру ручку и пишу: Боб Смит.
Интересно, заметил бы кто-нибудь это сразу? Интересно, а что бы случилось, когда узнали? Интересно…»
Ах, эти дети. Я-то думал, что все хорошо, что все сомнения он разрешил, а Уэйн, оказывается, в это время размышлял, не подписаться ли ему Боб Смит. Как угадать, что у них в голове?
Однако «Цинциннати» испортила праздник. За месяц до этого в декабре, Уэйн в матче с ней сделал свой первый хет-трик в профессионалах. В праздничный для Уэйна вечер «Цинциннати Стингерз» победили со счетом 5: 2, а Уэйну удалось сделать всего одну голевую передачу.
Зато теперь он стал взрослым. Номеру 99 исполнилось восемнадцать. Он может теперь зайти с друзьями в бар и угостить их. Если не забудет взять с собой деньги.
Невероятный год
«Он хуже Бобби Орра. Тот хоть начинал атаку со своей половины площадки, и вы могли приготовиться к встрече с ним. Гретцки вдруг возникает перед вами из ничего».
Бобби Кларк, «Филадельфия Флайерз». Декабрь 1982 года
Это был, наверное, самый дурацкий совет, когда-либо данный больному: «Возьми две таблетки аспирина, приклей их пластырем к коленке, и все пройдет». Причем советовавший даже не был врачом.
30 декабря 1981 года Уэйн сидел в раздевалке перед игрой с «Филадельфия Флайерз». Ему не хватало пяти голов, чтобы повторить рекорд Мориса Ришара – 50 голов за 50 игр. Рекорд, остававшийся незыблемым с 1945 года. Рекорд, переживший и объединение лиг, и все изменения в хоккее.
Только в 1980 году Майк Босси сумел повторить его. Но лишь повторить.
Казалось, что Уэйн наконец побьет его. Ведь игра с «Флайерз» была только 39-й, а за последние четыре матча ему удалось забить десять шайб. В последней встрече с «Лос-Анджелесом» – сразу четыре. Так что оставалось забросить пять шайб в двенадцати матчах. Пять – в двенадцати! Никаких проблем. По пути на стадион Уэйн даже сказал Лоу, что попробует забить их сегодня же.
Но чувствовал он себя отвратительно. В последней игре ушиб колено. Вот тогда к нему и подошел Глен Сэйзер с двумя таблетками аспирина и пластырем. «Приклей-ка на коленку», – сказал он.
Уэйн чуть не упал со смеху. Но аккуратно приклеил таблетки к колену под наколенник. Потом вышел на лед и сделал невероятное: два гола – в первом периоде, один – в начале второго и еще один – на шестой минуте третьего. Еще одна шайба, и рекорд будет побит. Зрители как будто сошли с ума. Наверху в своей кабинке радиокомментатор так кричал, что было страшно: вдруг Уэйн забьет 50-й гол, а он охрипнет и не сможет рассказать об этом.
Игра продолжалась. «Флайерз» сначала проигрывали 4: 1, а потом сумели довести счет до 6:5. До конца игры оставалась 1 минута и 14 секунд, и «Филадельфия» сняла вратаря.
Ворота были пусты. Уэйн подхватил шайбу в центре. Он развернулся, ударил и… не попал! Вбрасывание. За семь секунд до конца Гленн Андерсон поймал шайбу с отскока, и они с Уэйном оказались вдвоем против одного Била Барбера и пустых ворот. Гленн ни секунды не колебался. Он передал шайбу Уэйну, который тут же выстрелил по воротам от синей линии. Шайба влетела в ворота за две секунды до финального свистка, и Уэйн стал обладателем нового рекорда…
В том же сезоне 1981/82 года в Буффало состоялась игра «Эдмонтон Ойлерз» с «Буффало Сэйбрз». На ней присутствовали Фил Эспозито и президент НХЛ Джон Зиглер. Уэйн шутил: «Чувствовать у себя за спиной таких знаменитых людей, ожидающих от тебя голов, тяжелее, чем забивать шайбы». Но ему было, конечно, особенно приятно, что приехал Эспозито. Мистер Зиглер присутствовал, так сказать, по долгу службы. Эспозито же был желанным гостем. Он приезжал раньше в Детройт, чтобы увидеть, как Уэйн повторит его рекорд. 76 голов за один сезон.
Он приехал и в Буффало, чтобы увидеть, как Уэйн улучшит его рекорд. Он лучше всех мог понять Уэйна. Ведь он испытал все это сам.
Довольно долго казалось, что Филу и мистеру Зиглеру придется приезжать еще на одну игру. Три или четыре раза Дон Эдвардс, вратарь «Буффало Сэйбрз», отбивал броски Уэйна. Меньше чем за семь минут до конца счет был равным – 3:3. И тут Уэйн забрал шайбу на синей линии соперников, вошел в их зону и забил Эдвардсу гол кистевым броском.
«Ойлерз» выкатились на лед и стали поздравлять его. Публика устроила овацию. Игру остановили. Эспозито вручил шайбу, вынутую из ворот, Уэйну, назвав его «самым талантливым и одним из самых симпатичных игроков». Уэйн сокрушил его рекорд, но Эспозито был очень рад за него. «Спасибо, Уэйн, – сказал он, – за то, что ты пригласил меня присутствовать при этом событии».
Теперь Уэйн мог бы и расслабиться, но… через две минуты после возобновления игры он забил 78-й гол, а за семнадцать секунд до конца и 79-й. «Ойлерз» победили со счетом 6: 3. Это было достойное завершение прекрасного вечера. И никто тогда не знал, что это была последняя вершина «Ойлерз» в сезоне. Дальше все покатилось под гору.
Только «Айлендерс» закончили чемпионат с лучшим результатом, чем «Ойлерз». «Эдмонтонцы установили рекорды НХЛ по числу голов (417), по числу результативных передач (706) и по числу очков (1123), – писали газеты. – У них не слишком ладится игра со времени встречи в Буффало, но ведь в кубковых матчах все начинается заново. Так что можно ждать успехов».
В первом круге игр на Кубок Стэнли «Ойлерз» должны были встретиться с «Лос-Анджелес Кингз», которых они опередили в чемпионате на 48 очков и два последних матча у них выиграли соответственно 6: 2 и 7: 3.
Но что-то уже произошло с командой. Только до этого дня никто не знал, что именно. «Кингз» выиграли серию из пяти матчей. Играть, правда, пришлось все пять встреч, но после того, как «Ойлерз» у себя дома проиграли последний матч 7: 4, все забыли и об удачном сезоне, и о рекордах. Эдмонтонская газета «Журнал» в день этой игры напечатала на раскрашенной в сине-оранжевые цвета «Ойлерз» первой странице гимн клуба. На следующее утро на той же странице газета разразилась потоками упреков и брани в адрес команды. «Они провалились!» – буквально вопил огромный заголовок. Ребят обозвали «нытиками с трясущимися от страха коленками».
Я лично думаю, что мальчики просто сломались. Они были очень молоды и еще не умели распределить силы на весь длинный сезон. Анализы крови у Уэйна, Кевина Лоу, Дэйва Семенко и Марка Мессье показали анемию. В предыдущем сезоне их считали всего лишь молодой командой и не ждали от них ничего. Теперь, полагали некоторые, они могли бы бороться за Кубок Стэнли. А когда люди думают, что вы обманули или подвели их, они мстят. В Эдмонтоне пресса мстила ребятам из «Ойлерз» за обманутые надежды.
У Уэйна не было времени задуматься обо всем этом. На следующий день после последнего матча он улетел в Европу играть за сборную Канады на чемпионате мира. Но тогдашняя травля была только началом кошмара, который преследовал «Ойлерз» еще долго. Кошмар этот назывался: «Они не способны выиграть Кубок Стэнли».
В сезоне 1981/82 года Уэйн улучшил свои собственные рекорды по числу передач (120) и очков (212). Майк Босси из «Айлендерс» с результатом 147 очков стал третьим за всю историю НХЛ, но он отстал от Уэйна на 65 очков. Это был самый большой разрыв между лидерами за время существования лиги. Уэйн улучшил рекорд Фила Эспозито, забив 92 гола за сезон. В третий раз ему был вручен приз Харта… Но «Ойлерз» не смогли пройти дальше первого круга игр на Кубок Стэнли.
В следующем сезоне 1982/83 года Уэйн был лидером по числу забитых шайб (71), результативных передач (рекорд лиги 125) и общему количеству очков (196). В 16 кубковых встречах он набрал 38 очков, и на сей раз «Ойлерз» дошли до финала Кубка Стэнли, но… проиграли «Айлендерс».
Эдмонтонцы устанавливали рекорды, стадионы, где они играли, были переполнены, они были молоды, стремительны, интересны, но над ними постоянно висело, как проклятие: «Не могут! Не могут! Не могут!». От болезни было одно средство. Оно называлось: «Победа в Кубке Стэнли». Ничего другого в Эдмонтоне знать не хотели.
Поездка в Москву
«Владислав Третьяк и Уэйн Гретцки. Два великих хоккеиста на одной площадке. Когда они играют, кажется, сверкают молнии».
Из газет. 1982 год
Больше всего это походило на обычную уличную сценку – как будто собралось несколько мальчишек покидать шайбу. Один встает в ворота, а другие бросают и бросают по воротам.
Кейт, Глен и Брент по очереди состязались с нападающим и вратарем своего возраста. Спор был яростный. От хохота зрителей дрожали стены. А потом на лед вышли «взрослые дети»: Уэйн Гретцки с шайбой и Владислав Третьяк, который встал в ворота.
Это происходило в Центральном Спортивном клубе Советской Армии в Москве. Мы приехали в СССР по приглашению «Филмспорт Канада», кинокомпании из Виннипега, решившей снять часовой телефильм с семьей Гретцки в качестве главных героев. Идея, как об этом говорилось в специальном бюллетене компании, заключалась в следующем: «Показать гуманистическую направленность спорта и его роль в укреплении связей и взаимопонимания между народами. Эта тема раскрывается на примере судьбы Уэйна Гретцки, его отношений с отцом, матерью, братьями, друзьями и Владиславом Третьяком, одним из самых яростных его соперников на льду, но добрым другом в жизни».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Эта история началась несколько лет назад. Когда Уэйну было десять лет, он часто после игры занимал у Боба монетку в четверть доллара, чтобы купить бутылку «кока-колы» в автомате. После каждой игры одно и то же: «Дядя Боб, одолжите мне четвертак. Я вам верну на тренировке». Он исправно возвращал долг, но после очередной игры снова просил монетку. И вот теперь он отдавал этот долг в двадцать пять центов раз и навсегда.
– Неплохо, да? – спросил я Филис. – Он молодец.
– Не знаю, – ответила она. – Как раз перед этим спектаклем он прислал ко мне Брента попросить четвертак.
Деньги появились у него так неожиданно и быстро, а Уэйн был так молод, что с ними чаще возникали забавные ситуации, чем проблемы. Все чеки депонировались его бухгалтером на счет в Торонто, а в Эдмонтоне у Уэйна был открыт текущий счет. Если ему нужны были деньги, он выписывал чек. Однажды служащая банка, не раз депонировавшая многотысячные чеки для Уэйна, удивилась: почему он не заведет кредитную карточку?
– Мне нельзя, – ответил Уэйн.
– Почему же? Все имеют на это право, – настаивала она.
– Только не я. Ведь нужно, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет.
Он был так знаменит, что часто люди забывали о его возрасте. Иногда и Уэйн забывал. Однажды, вскоре после переезда в Эдмонтон, он сидел с товарищами по команде в баре «Колизеума», потягивая какой-то лимонад. Вдруг к ним подошел администратор и попросил Уэйна покинуть бар. Неважно, что он пил безалкогольный коктейль. Правило ясно и недвусмысленно гласило: детей в бар пускать запрещается. И еще несколько недель Уэйн Гретцки считался ребенком, независимо от того, профессионал он или нет.
Тот день, когда он перестал быть ребенком, я никогда не забуду.
Он пробыл в Эдмонтоне около двух недель, когда мистер Поклингтон позвонил Гасу Бэдли и сказал, что он хочет предложить Уэйну подписать контракт на двадцать один год: девять лет плюс два возобновления по шесть лет. Плата в течение девяти лет по 180 000 долларов ежегодно и премия в 100 000. Получалось символическое сочетание чисел: номер 99 оставался в «Ойлерз» до 1999 года.
– Нет, не пойдет, – отрезал Гас.
Через некоторое время Поклингтон снова позвонил и предложил этот контракт на других условиях: 280 000 ежегодно в течение первых девяти лет и премия в 100 000 долларов. Он хотел, чтобы контракт был подписан в торжественной обстановке на льду «Колизеума» в день восемнадцатилетия Уэйна прямо перед игрой с «Цинциннати».
У Поклингтона были причины желать заключения такого контракта. О слиянии ВХА с НХЛ говорили все настойчивее. Считалось, что одним из условий будет обязательное участие в конкурсе НХЛ всех молодых игроков, ранее купленных ВХА, как только им исполнится двадцать лет.
Уэйну Гретцки двадцать лет исполнялось в 1981 году. Все команды стремились получить право отбирать игроков первыми, чтобы забрать его себе. Если у «Ойлерз» будет долговременный контракт с Уэйном, то Поклингтон сможет настаивать на слиянии без оговорок, лишающих команды ВХА их лучших молодых игроков. Кроме того, такой контракт позволял удержать Уэйна в клубе независимо от исхода событий.
Уэйну нужно было решить непростую задачу: то ли принять условия нового соглашения, гарантирующего более высокую оплату и безопасность на годы вперед; то ли сохранить старый контракт (купленный Поклингтоном у Скалбани), по которому в сезоне 1982/83 года у него заканчивался обязательный четырехлетний срок, и при возобновлении можно было поторговаться. Это, конечно, рискованно: будет ли он так же силен, чтобы самому диктовать условия? А может быть, вообще лучше занозо договориться с командой, которая выберет его на конкурсе, если слияние лиг произойдет с таким условием?
Соображения осторожности, здравого смысла взяли верх. Уэйн рассуждал так: «А если я завтра сломаю ногу, как я буду жить, выбросив на ветер 280 000 дохода ежегодно в течение девяти лет?» Гас позвонил Поклингтону, и началась подготовка к торжеству.
Но перед этим имело место другое празднование, далеко не столь официальное и торжественное. Уже пошел слух, что контракт будет подписан, и «Ойлерз» были полны желания выжать из события как можно больше. Игроки же задумали по-своему отпраздновать сие событие.
День рождения Уэйна был в пятницу. А во вторник в матче с «Нью-Инглэнд» он был сбит с ног и от злости швырнул клюшку и перчатки на лед. На следующий день на утренней тренировке Стив Карлсон по кличке Голливуд (он снимался в комедии о хоккее «Щелчок») показывал сценку под названием «Уэйн обиделся», очень смешно изображая, будто хочет снять конек и бросить его тоже. Уэйн стоял при этом красный как рак.
Затем появился именинный пирог: мягкий, липкий, сладкий пирог «Темный лес». Ребята объяснили свой выбор тем, что его падение в игре с «Нью-Инглэнд» выглядело уж больно притворным. Ребятам это было не по вкусу. Они ему выложили все в открытую на тренировке в четверг утром.
Все над ним подтрунивали. Уэйн был самым младшим в команде и, конечно, все время терпел насмешки. Но если ему нужен был совет, он, не колеблясь, обращался к старшим и более опытным игрокам, особенно когда речь зашла о новом контракте. Хотя Уэйн и согласился его подписать, он не очень ясно представлял себе, чем это может обернуться для него.
Уэйн вспоминает об этом так:
«Я все думал, думал, думал. Я действительно растерялся и не знал, как же мне поступить. Еще утром того дня на тренировке я не был уверен, что подпишу контракт. Некоторые ребята говорили: „Подписывай“, другие не советовали. Я решил позвонить отцу, но не мог разыскать его.
Я обзвонил всех в Брэнтфорде. Звонил соседям. Они тоже не знали, где отец. Наконец в половине шестого он позвонил мне сам. Он был уже в Эдмонтоне. Питер прислал за ними самолет, чтобы вся семья могла присутствовать при подписании контракта. А я все еще колебался.
И в раздевалке я все еще раздумывал и приставал к ребятам. Лучший совет мне дал Эйс Бейли. «Подписывай, – сказал он. – Будешь играть хорошо, через два года тебе предложат условия получше». То же самое мне говорил и отец. Но были и другие советы.
– Не подписывай.
– Но так нельзя. Ведь назначена церемония! На центральной площадке!
– Ну тогда поставь подпись Боб Смит. Они не заметят, а контракт будет недействителен. Можешь потом заново торговаться или подпишешь этот, когда решишь окончательно.
Глупо? Но как был близок я к тому, чтобы сделать это. Когда я вышел подписывать контракт, я уж было начал выводить В. В – первая буква имени Bob.
И буква «W» По-английски Уэйн пишется Wayne.
в моей подписи кривая. Но потом я понял, что не могу так поступить.
И все-таки я до сих пор жалею, что не подписался Боб Смит. Я бы хотел, чтобы этого контракта не было. Я не жалею о прошлом, но люблю помечтать о том, где бы я был сегодня, если бы не этот контракт. Я всем доволен, счастлив и благодарен судьбе, но иногда не сплю, думая об этом.
Эйс Бейли был прав. Через два года мистер Поклингтон предложил мне новый контракт. Он хотел продлить его еще на пять лет. Но я отказался. Мы просто пересмотрели финансовую часть соглашения. И должен сказать, что платят мне не миллион долларов в год, как думают многие.
Мне будет двадцать семь лет, когда придет время первого продления контракта еще на шесть лет. Жизнь моя обеспечена. Я играю в знаменитой команде, в городе, который считается одним из центров хоккея. Но иногда в мыслях я вижу себя мальчиком на центральной площадке. Все смотрят на меня: мама, отец, братья, тысячи болельщиков. Вот огромный именинный пирог и бутылка «Детского шампанского» от ребят из команды. Я беру ручку и пишу: Боб Смит.
Интересно, заметил бы кто-нибудь это сразу? Интересно, а что бы случилось, когда узнали? Интересно…»
Ах, эти дети. Я-то думал, что все хорошо, что все сомнения он разрешил, а Уэйн, оказывается, в это время размышлял, не подписаться ли ему Боб Смит. Как угадать, что у них в голове?
Однако «Цинциннати» испортила праздник. За месяц до этого в декабре, Уэйн в матче с ней сделал свой первый хет-трик в профессионалах. В праздничный для Уэйна вечер «Цинциннати Стингерз» победили со счетом 5: 2, а Уэйну удалось сделать всего одну голевую передачу.
Зато теперь он стал взрослым. Номеру 99 исполнилось восемнадцать. Он может теперь зайти с друзьями в бар и угостить их. Если не забудет взять с собой деньги.
Невероятный год
«Он хуже Бобби Орра. Тот хоть начинал атаку со своей половины площадки, и вы могли приготовиться к встрече с ним. Гретцки вдруг возникает перед вами из ничего».
Бобби Кларк, «Филадельфия Флайерз». Декабрь 1982 года
Это был, наверное, самый дурацкий совет, когда-либо данный больному: «Возьми две таблетки аспирина, приклей их пластырем к коленке, и все пройдет». Причем советовавший даже не был врачом.
30 декабря 1981 года Уэйн сидел в раздевалке перед игрой с «Филадельфия Флайерз». Ему не хватало пяти голов, чтобы повторить рекорд Мориса Ришара – 50 голов за 50 игр. Рекорд, остававшийся незыблемым с 1945 года. Рекорд, переживший и объединение лиг, и все изменения в хоккее.
Только в 1980 году Майк Босси сумел повторить его. Но лишь повторить.
Казалось, что Уэйн наконец побьет его. Ведь игра с «Флайерз» была только 39-й, а за последние четыре матча ему удалось забить десять шайб. В последней встрече с «Лос-Анджелесом» – сразу четыре. Так что оставалось забросить пять шайб в двенадцати матчах. Пять – в двенадцати! Никаких проблем. По пути на стадион Уэйн даже сказал Лоу, что попробует забить их сегодня же.
Но чувствовал он себя отвратительно. В последней игре ушиб колено. Вот тогда к нему и подошел Глен Сэйзер с двумя таблетками аспирина и пластырем. «Приклей-ка на коленку», – сказал он.
Уэйн чуть не упал со смеху. Но аккуратно приклеил таблетки к колену под наколенник. Потом вышел на лед и сделал невероятное: два гола – в первом периоде, один – в начале второго и еще один – на шестой минуте третьего. Еще одна шайба, и рекорд будет побит. Зрители как будто сошли с ума. Наверху в своей кабинке радиокомментатор так кричал, что было страшно: вдруг Уэйн забьет 50-й гол, а он охрипнет и не сможет рассказать об этом.
Игра продолжалась. «Флайерз» сначала проигрывали 4: 1, а потом сумели довести счет до 6:5. До конца игры оставалась 1 минута и 14 секунд, и «Филадельфия» сняла вратаря.
Ворота были пусты. Уэйн подхватил шайбу в центре. Он развернулся, ударил и… не попал! Вбрасывание. За семь секунд до конца Гленн Андерсон поймал шайбу с отскока, и они с Уэйном оказались вдвоем против одного Била Барбера и пустых ворот. Гленн ни секунды не колебался. Он передал шайбу Уэйну, который тут же выстрелил по воротам от синей линии. Шайба влетела в ворота за две секунды до финального свистка, и Уэйн стал обладателем нового рекорда…
В том же сезоне 1981/82 года в Буффало состоялась игра «Эдмонтон Ойлерз» с «Буффало Сэйбрз». На ней присутствовали Фил Эспозито и президент НХЛ Джон Зиглер. Уэйн шутил: «Чувствовать у себя за спиной таких знаменитых людей, ожидающих от тебя голов, тяжелее, чем забивать шайбы». Но ему было, конечно, особенно приятно, что приехал Эспозито. Мистер Зиглер присутствовал, так сказать, по долгу службы. Эспозито же был желанным гостем. Он приезжал раньше в Детройт, чтобы увидеть, как Уэйн повторит его рекорд. 76 голов за один сезон.
Он приехал и в Буффало, чтобы увидеть, как Уэйн улучшит его рекорд. Он лучше всех мог понять Уэйна. Ведь он испытал все это сам.
Довольно долго казалось, что Филу и мистеру Зиглеру придется приезжать еще на одну игру. Три или четыре раза Дон Эдвардс, вратарь «Буффало Сэйбрз», отбивал броски Уэйна. Меньше чем за семь минут до конца счет был равным – 3:3. И тут Уэйн забрал шайбу на синей линии соперников, вошел в их зону и забил Эдвардсу гол кистевым броском.
«Ойлерз» выкатились на лед и стали поздравлять его. Публика устроила овацию. Игру остановили. Эспозито вручил шайбу, вынутую из ворот, Уэйну, назвав его «самым талантливым и одним из самых симпатичных игроков». Уэйн сокрушил его рекорд, но Эспозито был очень рад за него. «Спасибо, Уэйн, – сказал он, – за то, что ты пригласил меня присутствовать при этом событии».
Теперь Уэйн мог бы и расслабиться, но… через две минуты после возобновления игры он забил 78-й гол, а за семнадцать секунд до конца и 79-й. «Ойлерз» победили со счетом 6: 3. Это было достойное завершение прекрасного вечера. И никто тогда не знал, что это была последняя вершина «Ойлерз» в сезоне. Дальше все покатилось под гору.
Только «Айлендерс» закончили чемпионат с лучшим результатом, чем «Ойлерз». «Эдмонтонцы установили рекорды НХЛ по числу голов (417), по числу результативных передач (706) и по числу очков (1123), – писали газеты. – У них не слишком ладится игра со времени встречи в Буффало, но ведь в кубковых матчах все начинается заново. Так что можно ждать успехов».
В первом круге игр на Кубок Стэнли «Ойлерз» должны были встретиться с «Лос-Анджелес Кингз», которых они опередили в чемпионате на 48 очков и два последних матча у них выиграли соответственно 6: 2 и 7: 3.
Но что-то уже произошло с командой. Только до этого дня никто не знал, что именно. «Кингз» выиграли серию из пяти матчей. Играть, правда, пришлось все пять встреч, но после того, как «Ойлерз» у себя дома проиграли последний матч 7: 4, все забыли и об удачном сезоне, и о рекордах. Эдмонтонская газета «Журнал» в день этой игры напечатала на раскрашенной в сине-оранжевые цвета «Ойлерз» первой странице гимн клуба. На следующее утро на той же странице газета разразилась потоками упреков и брани в адрес команды. «Они провалились!» – буквально вопил огромный заголовок. Ребят обозвали «нытиками с трясущимися от страха коленками».
Я лично думаю, что мальчики просто сломались. Они были очень молоды и еще не умели распределить силы на весь длинный сезон. Анализы крови у Уэйна, Кевина Лоу, Дэйва Семенко и Марка Мессье показали анемию. В предыдущем сезоне их считали всего лишь молодой командой и не ждали от них ничего. Теперь, полагали некоторые, они могли бы бороться за Кубок Стэнли. А когда люди думают, что вы обманули или подвели их, они мстят. В Эдмонтоне пресса мстила ребятам из «Ойлерз» за обманутые надежды.
У Уэйна не было времени задуматься обо всем этом. На следующий день после последнего матча он улетел в Европу играть за сборную Канады на чемпионате мира. Но тогдашняя травля была только началом кошмара, который преследовал «Ойлерз» еще долго. Кошмар этот назывался: «Они не способны выиграть Кубок Стэнли».
В сезоне 1981/82 года Уэйн улучшил свои собственные рекорды по числу передач (120) и очков (212). Майк Босси из «Айлендерс» с результатом 147 очков стал третьим за всю историю НХЛ, но он отстал от Уэйна на 65 очков. Это был самый большой разрыв между лидерами за время существования лиги. Уэйн улучшил рекорд Фила Эспозито, забив 92 гола за сезон. В третий раз ему был вручен приз Харта… Но «Ойлерз» не смогли пройти дальше первого круга игр на Кубок Стэнли.
В следующем сезоне 1982/83 года Уэйн был лидером по числу забитых шайб (71), результативных передач (рекорд лиги 125) и общему количеству очков (196). В 16 кубковых встречах он набрал 38 очков, и на сей раз «Ойлерз» дошли до финала Кубка Стэнли, но… проиграли «Айлендерс».
Эдмонтонцы устанавливали рекорды, стадионы, где они играли, были переполнены, они были молоды, стремительны, интересны, но над ними постоянно висело, как проклятие: «Не могут! Не могут! Не могут!». От болезни было одно средство. Оно называлось: «Победа в Кубке Стэнли». Ничего другого в Эдмонтоне знать не хотели.
Поездка в Москву
«Владислав Третьяк и Уэйн Гретцки. Два великих хоккеиста на одной площадке. Когда они играют, кажется, сверкают молнии».
Из газет. 1982 год
Больше всего это походило на обычную уличную сценку – как будто собралось несколько мальчишек покидать шайбу. Один встает в ворота, а другие бросают и бросают по воротам.
Кейт, Глен и Брент по очереди состязались с нападающим и вратарем своего возраста. Спор был яростный. От хохота зрителей дрожали стены. А потом на лед вышли «взрослые дети»: Уэйн Гретцки с шайбой и Владислав Третьяк, который встал в ворота.
Это происходило в Центральном Спортивном клубе Советской Армии в Москве. Мы приехали в СССР по приглашению «Филмспорт Канада», кинокомпании из Виннипега, решившей снять часовой телефильм с семьей Гретцки в качестве главных героев. Идея, как об этом говорилось в специальном бюллетене компании, заключалась в следующем: «Показать гуманистическую направленность спорта и его роль в укреплении связей и взаимопонимания между народами. Эта тема раскрывается на примере судьбы Уэйна Гретцки, его отношений с отцом, матерью, братьями, друзьями и Владиславом Третьяком, одним из самых яростных его соперников на льду, но добрым другом в жизни».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20