– Это всегонавсего суда по перевозке войск. И сопровождает их всего два брига, – говорил Артимион, его баритон эхом разносился в неестественном молчании гаванипещеры. – Но если им удастся высадить на берег солдат, мы пропали. Надо встретить и уничтожить их в море.
– Два бьонийских боевых корабля? «Ласточка», «Альбатрос» и «Проспер» втроем с ними не справятся, – прокричал ктото, и толпа загомонила.
– Эй, дурень, как ты думаешь, откуда мы о них знаем? Тимиан и Ган в море на своих кораблях и следуют за флотилией. На «Колпице» и «Поморнике» девятифунтовые. С их помощью мы захватим бриги и потопим суда для перевозки.
– Сколько там солдат?
– В колонне восемь кораблей с солдатами, значит, считай, целый полк, тысяча шестьсот человек.
Новый гомон, более тревожный и шире разнесшийся. Коекто из женщин зарыдал. Артимион поднял руки.
– Они пока что в тридцати милях в море, так что, если мы поспешим, сможем встретить их на порядочном расстоянии от Ка. Нет причин считать, что они знают, где мы. Пока что.
– Тогда зачем они погрузили на корабли целый полк? – выкрикнул дюжий мореход. – Вряд ли их повезли на прогулку для поправки здоровья.
Лицо Артимиона омрачилось и замкнулось.
– Мы должны всех потопить. Всех до одного из наглецов, сунувшихся в Предел. Никто не должен вернуться в Бьонар, ни одна живая душа. Мы это сделаем, и расположение Ганеш Ка останется тайной.
Эти слова вызвали дружный рев одобрения.
– Но мы должны также предвидеть худшее. Мы очищаем трюмы и палубы каждой рыбачьей лодчонки в Ка. И я хочу, чтобы все, кто не в экипажах, приготовились покинуть город.
Тысяча голосов вознеслись в бессловесном страхе и гневе. Артимион опять поднял руки над вопящей толпой, и самые рассудительные стали сурово призывать к молчанию и бранить своих не в меру переполошившихся соседей.
– Те, кто не сможет или не захочет сесть в лодки, должны унести все, что смогут, в глубь суши в горы. Когда враг будет уничтожен, мы незамедлительно дадим вам знать. Вы вернетесь домой, клянусь вам. Я потоплю наших недругов в Пределе, всех до единого, или погибну.
Тишина охватила сомкнутую толпу мужчин и женщин. Одни решительно кивали, другие уступили чувству обреченности. Заголосил малыш, которого тут же уняла его мать.
– Это все. Выступаем. Матросы, займите свои места. Да будет к нам милостив Ран и да не оставит нас Усса Волн. – Артимион соскочил со своего возвышения, и толпа начала нехотя расходиться. Не было никакой суеты, лишь мерное и целенаправленное движение. Мореходы потянулись к своим кораблям, и палубы «Проспера», «Ласточки» и «Альбатроса» в один миг наполнились деловитыми людьми. Рол, Галлико и Крид переглянулись, а затем как один покинули «Возрожденный» и стали проталкиваться сквозь толпу к бригантине Артимиона. Они добрались до негласного правителя Ганеш Ка как раз перед тем, как он ступил на сходни.
– А где пригодимся мы? – спросил Рол.
Артимион обернулся, глаза сверкали на его темном лице.
– Вы вольны покинуть Ка и ничего не должны нам, как мы договорились. Я не требую от вас участия в обороне.
– Артимион, будь ты проклят, – начал Галлико.
– Обратись к своему капитану, Галлико. Ты теперь его человек, а не мой.
– Мы займем свое место в бою со всеми остальными, – пылко произнес Элиас.
– Нет, вы мне там не нужны.
– Почему? – спросил Рол. – Сейчас всяко не время позволить личной неприязни влиять на суждения.
– Мое суждение здраво. – И Артимион вспыхнул. – Ваш корабль даже не прошел морских испытаний. У вас не хватает людей, а те, кто есть, еще не работали вместе под вашим началом. Вы нам скорее помешаете, чем поможете. Это не твоя битва, Кортишейн. Не ввязывайся.
– Это твое последнее слово?
– Если хочешь принести пользу, возьми как можно больше простого народу и помоги ему покинуть город, пока дело не сделано. Или ты зря отнимаешь у меня время. Иди и трать свое где хочешь.
Он отвернулся и взошел по сходням, сопровождаемый по пятам Мириам и шестерыми ее мушкетерами. Рол с побелевшим лицом наблюдал за ними, но протянул руку, останавливая Галлико.
– Бесполезно.
– Никогда еще не думал, что Артимион так близорук.
– Возможно, он прав. Мы не готовы встречаться с бьонийскими боевыми судами в открытом бою. Пока.
– У нас есть и корабль, и команда, чтобы его вести.
– О, мы его поведем, не бойся.
Небольшая флотилия покинула Ка, ведомая от причалов на буксире и сопровождаемая прощальными криками почти всего населения города. Экипаж Рола стоял, наблюдая, на палубе «Возрожденного», мрачный и упавший духом. Галлико сжимал и разжимал могучие кулаки, словно в жажде на когото наброситься. Элиас примчался по людной набережной и взлетел по сходням, как если бы за ним гнались.
– Ну что? – спросил Рол, все еще наблюдая за реями уходящих кораблей, резко обозначившихся в ослепительном свете солнца за морскими воротами.
– Я говорил с одним из здешних старших помощников. Противник на югоюговостоке от нас, в девяти лигах. Ветер западносеверозападный, довольно свежий. Они пробиваются против него, лавируя.
– Так вот почему он уверен в победе, – усмехнулся Галлико. – Погода на его стороне. Он набросится на них, выбрав лучшее время и место.
Рол призадумался.
– Тем не менее мы выходим в море. Несколько отступим от берега и двинемся широко в обход их справа, дабы убедиться, что все идет как задумано.
– Не худо бы и нам приложить коекакие усилия, – вставил Галлико с лукавыми глазами.
– Если сможем. Будем играть по слуху. Элиас, сгоняйка к дальним докам и добудь нам еще один буксир. Без него нам, как и Артимиону, отсюда не выйти. Но мы покинем гавань не раньше, чем те обогнут скалы. Не имеет смысла задирать его. Он и без того держит камень за пазухой.
Ганеш Ка еще не впал в безумие, но к тому близилось. Население разделилось на тех, кто искал безопасности в лодках, которые готовили у причалов, и тех, кто поспешно бежал в горы. Опытные моряки распределяли народ по всем рыбачим шаландам, катерам, баркасам, буксирам и челнокам, имевшимся в наличии. Соблюдался строгий порядок, но в длинных очередях нарастало тревожное нетерпение. Рол не сомневался, что не за горами взрыв.
Стайка мужчин и женщин вышла на пристань близ «Возрожденного» и стала пронзительно окликать тех, что на борту.
Сходни были подняты, дабы отчалить без лишних задержек. Но теперь эти бедолаги дружно выли, взывая к команде.
– Возьмите нас с собой!
– Я три недели работал на этом корабле!
– Сжальтесь над нами, у вас достаточно места в трюме, пустите нас на борт.
– Спустить сходни, – велел Рол Криду, держа руку на рукояти сабли. – Галлико, сколько мы можем поместить ниже ватерлинии?
– Если набить до упора между канатами и бочками с водой, я бы сказал, пятьдесят.
– Отсчитаем первых пятьдесят, затем уберем сходни.
Люди на пристани стали выкрикивать слова благодарности и потянулись на борт гуськом, держа в охапках свой убогий скарб. Мужчины, женщины, изумленные дети, некоторые, всходя на корабль, горько рыдали. Крид провел их вниз, неся в руке фонарь, и распределил в брюхе корабля, где они улеглись, плача и тараторя почти в сплошной тьме. Когда сходни были подняты за пятидесятым, те, кто остался на причале, некоторое время безнадежно взирали на корабль, затем взвалили на плечи свою ношу и тихо удалились. Рол ощутил нечто вроде стыда, глядя им вслед.
– Огня внизу не разводить, – рявкнул он, едва Крид со своим фонарем вернулся на палубу. – У нас там вполне мог рассыпаться порох. Галлико, как долго мы сможем драться?
Полутролль поскреб подбородок.
– У нас хватит боеприпасов для восемнадцати-двадцати полных залпов с одного борта. Орудия обоих бортов заряжены, и фитилей вдоволь.
– Если мы не победим двадцатью залпами, нас всяко побьют, – сказал Рол. – Личное оружие?
– Несколько пистолетов в твоей каюте, дар со склада. Для всех и каждого есть кортики, пики и топоры, и мы надеемся, что они нам не понадобятся.
Подошел буксир, двенадцать человек его команды опустили весла. Их мешки с морским имуществом лежали у скамей. Ясное дело, выведя «Возрожденного» в море, они намеревались идти дальше.
– Отдать швартовы на носу и на корме! – прокричал Рол. Сердце его колотилось как безумное. – Подать вперед буксирный трос! Рулевой, к штурвалу!
Приказы были почти излишними, ибо каждый здесь был опытным моряком и назубок знал свои обязанности. Корабль под их ногами пришел в движение. Сперва медленно и кряхтя, он понемногу набрал скорость в воде, когда экипаж буксира налег на весла. Они двигались от пристани к слепящему сиянию морских ворот, к широкому синему кругу заводи за ними. Выбравшись изпод каменного свода на солнце, все они невольно заморгали, как совы. Рол почти забыл, что стоит раннее лето и день еще далек до вечера. Он велел поставить топсели. Легкий ветерок трепетал над окруженной скалами заводью, пуская рябь по воде, и буксиру лучше удавалось их тянуть, если помогали паруса. Они правили прямо к расселине среди скал.
– Мы захватили конец отлива, – сказал Крид, прикрыв глаза ладонью. – Повезло. Еще час, и им пришлось бы тянуть нас против прилива.
«Возрожденный» прошел в расселину. Тень скал на несколько минут сменила яркий блеск солнца. Но вот расселина осталась позади. Теперь движения корабля изменились, стали живей. Резкий западосеверозападный ветер дул с суши, ударяя в корабль строго по левому борту. Топсели наполнились до предела, а скрип снастей стал тоньше и протяжней. Команда буксира отдала трос, их загребной приподнялся и помахал шапкой, когда корабль отходил от малого судна. Загребной чтото прокричал, но слова его унес ветер. Рол глубоко дышал. Он четко видел корабли Артимиона у носа по правому борту в трех или четырех лигах впереди. На таком расстоянии и надо держаться.
– Кливер и прямые… но зарифьте бизань, ребята! – выкрикнул он. И матросы взбежали по вантам, их угрюмость как рукой сняло. Теперь они улыбались и смеялись, двигаясь по реям, огромные складки кремового полотна падали, словно тучи, чтобы их тут же развернули и закрепили, натянув, почти без суеты. Рол встретил взгляд Галлико и кивнул.
– Да, они истинные моряки. – И повернулся к старшинерулевому у штурвала: – Востокюговосток.
– Есть, капитан. Востокюговосток. – Он весь сиял, точно услышал, что его жена благополучно родила.
– Теперь посмотрим, на что способно наше детище, – сказал Рол Галлико. – Лаглинь на передние цепи.
«Возрожденный» рассекал волны, скатываясь и взлетая, там где ветер с берега встречал бегущие на восток волны Внутреннего Предела. Судно вело себя благородно, тяжесть костяка была его преимуществом. Рол стоял на шканцах, ухватившись за бакштаг, что вошло у него в привычку, блаженствуя от живого движения судна под ногами, оценивая давление, приходящееся на корпус и мачты. Брызги, поднятые носом, долетали до шкафута, а в белом хвосте кильватера расцвела крохотная радуга. Здесь, на солнце, обшивка судна казалась еще темней, чем во мраке пещерыгавани, уж больно яркими были синее море и безоблачное небо. Воистину черный корабль. Его корабль. Первый, который он по большому счету принял в сердце, попотев и помучившись над его возрождением, точно повитуха, принимая здорового карапуза. Рол закрыл глаза и еще острей почувствовал, как судно под ним движется. Вобрал в себя протяжный скрип и стон, падение и взлет. Как если бы он ложился в постель с незнакомой женщиной и предстояло обследовать новое тело.
– Боже правый, у него есть сердце, – заметил Галлико. Рол немедленно открыл глаза.
– Да, он удивительно крепок. Знали, что делали, те корабелы, что трудились над тиком его ребер. Эй, с лаглинем как дела?
Безбородый юнец взялся за узловатый лаглинь и прокричал:
– Семь узлов и один фатом!
Галлико от радости затопал по палубе.
– Нам бы убавить паруса, – сказал Рол с рассчитанной небрежностью. – Или чего доброго нагоним Артимиона. – И оба рассмеялись точно простаки.
Рол выставил дозорных на мачты. В день вроде нынешнего им был доступен обзор на двадцать миль. Он оглянулся через правый борт на Ганеш Ка и увидел причудливые образования из могучего камня, башни казались порождением игры стихий, а расселина в скалах была почти невидима. Он осознал в этот миг, что Ганеш Ка всегда служил убежищем, даже в отдаленные времена, когда его строили. У Древних имелись окна и очаги, они нуждались в улицах и дорогах, но что побуждало их к действию, что заботило, теперь забыто, никому не понятно. Каков возраст Ганеш Ка? Десять тысяч лет? Двадцать? Никто не знает. Мысли эти тревожили до безумия. Не потому, что Древняя Кровь текла и в его жилах, но просто потому, что утрата знания, в важность которого он верил, казалась почти преступной. Что за мир, думалось ему, что за отчаянно безумный мир мог обладать такими сооружениями и не задаваться вопросом о разуме, что их сотворил. Он вновь взглянул вперед, корабль взлетал и падал под его ногами. Таково уж море с его неизменным за века мерным дыханием, что всякий из людей вслушивается в него, пусть даже никто не понимает. Он не знал, отметина морского бога вложила в его сердце тоску по морю или она всегда там обитала. Но он знал здесь и сейчас в этот миг, что он счастлив, как никогда в жизни.
Он взглянул в небо, и сверкающий океан представился ему огромной доской для игры, по которой движутся фигурки, повинуясь прихотям ветра. Вот Ганешский берег, глубоко изрезанный, усеянный скалами, погибель для судов, которые его толком не знают. Вот Артимион и его корабли, летящие на восемь других судов, Бьонийский полк и его защитники. Рол медленно вдохнул, вспоминая, что говорил ему Пселлос.
Мысли большинства людей выстраиваются по прямой. Они видят свои действия как одну разматывающуюся нить, а посягательства других на их жизнь всегонавсего как случайные узелки на этой нити. Великим благом для тебя станет, если ты научишься смотреть на свое положение глазами другого. Это не тяжело и не слишком сложно. Но это необходимо, если хочешь уцелеть.
На миг Рол подумал о Рауэн, ныне мятежной королеве, бьющейся за королевскую власть. Его сестре. Для чего он понадобился ей теперь, через семь лет после того, как она его покинула? Он не верил, что дело в любви. Чем бы она теперь ни стала, она не та женщина, которой бы могла быть, останься они вместе. Он откудато знал, что она ему враг. Это знание разбило сердце мальчика Рола, но мужчина, которого выучил Пселлос, задумчиво кивнул и приберег знание для дальнейшего применения. Затем эта выучка побудила его сосредоточиться на ближайшей задаче. Собрать сведения и спросить себя, как все это произошло? Почему это творится? Грубые вопросы. Пирамиды устремлений людей и вещей в ответах.
Бьонарцы пробиваются вдоль берега против ветра, и это означает, что они пришли с юга. Что там, на юге? У них есть гарнизон в Голгосе, и… Вот оно что. Рол распахнул глаза. Полк на судах – это и есть голгосский гарнизон. И отплыли они оттуда, ибо получили сведения о местности, в которой можно отыскать таинственный пиратский город. Откуда к ним могли попасть такие сведения?
И он знал. Знание ворвалось в его мозг, и в тот же миг сердце упало под его тяжестью. Не иначе как его бывших товарищей по кораблю подобрали имперцы. Впервые бьонарцы узнали, в каких краях находится потайной город. И вот плывут вдоль берега, ища его. «Да, прав Артимион. Я приношу неудачу. Я навлек это на их головы». И его радость в солнечный синий день на корабле, резвившемся под его ногами, убавилась.
– Парус! – крикнул дозорный с фокмачты. Все мысли покинули его ум. Он в один миг взбодрился.
– Где?
– Строго по левому борту, шкипер. Поставить топсели. Похоже, у них подняты все паруса.
Рол уже бежал в сторону кормы. Он взлетел по вантам гротмачты, подтянулся по стеньге, а затем перебрался на брамстеньгу. Очутившись близ клотика, он обвил рукой мачтовые бугели и стал смотреть на восток.
Да. Вот оно, трехмачтовое судно, но не под всеми парусами. Барка. Прямые паруса на фок и гротмачтах, а на бизаньмачте косые. Больше пока ничего не разглядеть. Он проорал вниз на шканцы:
– Эй, рулевой! Забери на три к левому борту! Курс строго на восток!
«Возрожденный» плавно повернул под ним. Его высокий насест то наклонялся, то выпрямлялся, то тянулся вверх. Чужой корабль мог принадлежать Купеческому Союзу и идти по своему делу, но почемуто Рол в этом сомневался. И в любом случае погода ему благоприятствует, как и крохотному флоту Артимиона. Ролу нелишне бы перехватить чужаков, чтобы те не подошли к другим кораблям из Ка с тыла. «Ран, – молил он, – только бы это было не военное судно. Не сейчас».
Да, выдался великолепный день, лучше не придумаешь для выхода в море. После тесных пределов Ганеш Ка мрачный камень внешнего мира казался обширным без меры. Вращающаяся земля, беспредельная, как воображение безумца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30