Наверняка это окошко Ханны. Алекс мгновенно представил ее раскинувшееся на шелковых простынях тело. Легкий ветерок раздувает складки ее ночной сорочки и ласкает оголившиеся округлости… Да, это окно, несомненно, ведет в спальню Ханны.
Алекс бесшумно открыл окно. Он надеялся беспрепятственно проникнуть в комнату и разбудить Ханну без ведома ее грозной экономки.
Подтянувшись на подоконнике, он наполовину очутился в комнате, как вдруг… его оглушил пронзительный свист. Алекс вскрикнул от неожиданности и ударился затылком об оконную раму. Не успел он оправиться от потрясения, как получил несколько сильных ударов подушкой по физиономии; оглушительный адский свист не умолкал. Моментальная догадка озарила Алекса – он ошибся окном!
* * *
Когда пронзительное звучание свистка Эдны разорвало тишину дома, Ханна тотчас проснулась и села на постели. Ее сердце бешено заколотилось. Проклятый свисток долгие годы спокойно висел на шее Эдны; впервые услышав его в действии, Ханна поняла – случилось что-то неописуемо страшное!
Она прекрасно сознавала, что одиноким женщинам небезопасно жить одним, поэтому предусмотрительно держала за дверью спальни бейсбольную биту. Соскочив с кровати, Ханна схватила биту и побежала Эдне на выручку.
На пороге ее комнаты Ханна замерла, прислушиваясь к глухим звукам ударов. Темнота мешала ей ясно увидеть происходящее. Она нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Представшая перед глазами Ханны картина повергла ее в состояние глубокого шока.
У окна с воинственным видом стояла Эдна, готовая поразить врага занесенной над головой подушкой. А через подоконник перевешивался Алекс, накрепко застрявший между створками окна…
– Алекс! – изумленно вскричала Ханна. Швырнув в сторону биту, она бросилась к нему. – Что вы здесь делаете?! – Она дернула оконную раму, пытаясь открыть ее, но раму заклинило. – Эдна, помоги!
Эдна неохотно отложила подушку и забормотала:
– С какой стати я буду ему помогать? Меня чуть инфаркт не хватил, когда он полез в окно, словно ночной воришка.
– Не завидую я тому воришке, который осмелится проникнуть в ваш дом, – отпарировал Алекс. Пока женщины пытались открыть заклинившую раму, он чувствовал себя в совершенно дурацком положении;
Когда они, наконец, справились с рамой и Алекс тяжело ввалился в комнату и поднялся на ноги, Ханна повторила:
– Что вы здесь делаете?
– Я пришел поговорить с вами, – ответил он.
– А вам не пришло в голову постучать в дверь, как положено нормальным людям? – сердито поинтересовалась Эдна и принялась поправлять раскрутившиеся во время схватки бигуди.
Алекс вспыхнул. Он неожиданно понял, что, решив проникнуть в окошко Ханны, только выставил себя идиотом.
– Мне действительно необходимо поговорить с вами… наедине.
– Нам нечего сказать друг другу, – холодно заявила Ханна. Поступок Алекса страшно разозлил ее. Какая наглость – вломиться в ее дом без предупреждения, не заботясь о том, что его обитатели легли спать, да еще таким оскорбительным образом! Алекс принимал в расчет только свои собственные желания. Ему, видите ли, приспичило посреди ночи выяснять с ней отношения! Этот мужчина – просто ходячий сборник характерных особенностей Овна!
– Ханна… пожалуйста. – Последнее слово далось Алексу с трудом. Он не привык униженно вымаливать снисхождение, но стремление объясниться с Ханной приобрело для Алекса такое первостепенное значение, что он махнул на гордость рукой. Сама Ханна неожиданно приобрела для Алекса первостепенное значение.
– Решайте побыстрее, будете вы с ним разговаривать или нет, только, пожалуйста, не в моей спальне, – устало попросила Эдна. Она заползла обратно в постель и сурово смотрела на них из-под сведенных бровей.
– Ладно, пойдемте на кухню, – смилостивилась Ханна, выключая в комнате Эдны свет. Они вышли в коридор, и она плотно прикрыла за собой дверь.
В гробовом молчании они прошли на кухню. Там Алекс присел за кухонный стол; а Ханна занялась приготовлением кофе.
– Ханна, простите меня… – заговорил было Алекс, потом запнулся.
Она посмотрела ему в лицо с горьким пониманием во взгляде.
– Что, трудновато? Не привыкли извиняться?
Алекс передернул плечами.
– Да, я нечасто первым приношу извинения. – Он долгую минуту напряженно рассматривал Ханну. С копной очаровательно растрепанных после сна волос она казалась ему невероятно желанной. Ее простая хлопковая ночная рубашка не имела ничего общего с прозрачным неглиже, в котором он недавно рисовал Ханну в своем воображении, но даже в столь скромном одеянии Ханна выглядела очень соблазнительно. Хлопковая материя плотно обтягивала пару вызывающе торчащих грудок и покачивалась мягкими складками вокруг стройных лодыжек. Алекс не сомневался, что под его пальцами материя ее рубашки окажется мягкой и гладкой. Усилием воли он заставил себя вспомнить о цели своего визита.
– Но вы тоже обязаны передо мной извиниться.
– Интересно, за что? – Она налила воду в кофеварку и скептически посмотрела на Алекса.
– За то, что ушли и оставили на прощание какое-то загадочное сообщение, очевидно рассчитывая вызвать у меня угрызения совести.
– А что, у вас есть основания чувствовать себя виноватым? – спросила Ханна.
После минутного колебания Алекс признал:
– Есть, хотя я вовсе не обязан чувствовать за собой вину. Ханна, вполне естественно, что я отлучился ответить на деловой звонок. Разве вы рассчитывали на что-то другое? Чего вообще вы от меня ждете? – В его голосе прозвучала горечь, а глаза требовательно потемнели.
– Сама не знаю, на что я рассчитывала, – проговорила Ханна. Ее голос тоже задрожал от горечи. – Знаю только одно: много лет назад я поклялась не повторять ошибок прошлого. Я поклялась больше никогда не связываться с человеком, который, подобно Эдварду, отодвинет меня в своем сознании на второй план. – Она стала расхаживать взад-вперед по кухне. – Слишком много ужинов я провела в одиночестве, на слишком многих вечерах оставалась одна из-за привычки Эдварда предпочитать бизнес всему остальному. – Она прекратила беспокойное хождение по комнате и села напротив Алекса. Глаза Ханны умоляли его войти в ее положение. – Алекс, больше я не соглашусь на такие отношения. В браке с Эдвардом я пыталась примириться с его системой приоритетов и в результате превратилась в жалкое подобие нормального человека. Я перестала радоваться жизни, потеряла чувство собственного достоинства. – Тихий голос Ханны наполнился грустью. – Сегодня я ушла потому, что ваш поступок до боли напомнил мне сцену из прошлого. Тогда я поняла, что между нами невозможны никакие отношения.
Алекс испытующе посмотрел на нее. Он даже представить себе не мог, каким безмозглым болваном нужно было быть ее бывшему муженьку, чтобы отодвигать на второй план такую чудесную женщину. Бушующая в зеленых глазах и исказившая лицо боль воспоминаний придавала Ханне ужасно беззащитный вид. Алексу хотелось стиснуть ее в объятьях и поцелуями стереть из ее памяти каждую обиду, каждую сердечную боль ее прошлого.
Он о чем-то заговорил, но Ханна мягко перебила его:
– Проблема заключается в том, что вы – Овен, а я – Рак. Мне следовало помнить, что эти знаки несовместимы, – ведь Эдвард тоже был Овном.
Алекс недоверчиво посмотрел на нее.
– Только не говорите, что верите в эту астрологическую чепуху.
Ханна пожала плечами.
– Тем не менее, эта астрологическая чепуха содержит некоторую толику правды. Сегодняшний вечер тому подтверждение.
Алекс помолчал, потом воскликнул:
– Вы несправедливы ко мне! – Его большая загорелая ладонь накрыла ее бледные пальцы. Ханна смерила его насмешливым взглядом, и Алекс продолжил: – Вы поступаете несправедливо, приписывая мне все недостатки вашего бывшего мужа и обвиняя меня в несчастье родиться в одинаковом с Эдвардом месяце.
Ханна попробовала выдернуть руку, но Алекс не пожелал ослабить пожатие.
– Я сужу только по совершенным лично вами поступкам. Пока что вы действуете в лучших традициях мужчины-Овна.
– Ханна, я не могу изменить дату своего рождения. Неужели в характере Овнов нет ничего искупляющего их отрицательные качества?
Его слова вогнали Ханну в краску. Он, безусловно, прав: в характере Овнов содержится множество достоинств. Овны сообразительны и оптимистичны. Они полны кипящей энергии и энтузиазма. Может, она действительно необоснованно боится повторить ошибку прошлого только потому, что двое мужчин родились под одним зодиакальным созвездием?
И все-таки Ханна боялась… боялась довериться Алексу из страха, что он на корню разрушит ее душевное равновесие. Она вперила взгляд в стоящий напротив деревянный комод, словно на его поверхности волшебным образом мог появиться ответ.
– Ханна… – тихо произнес Алекс ее имя. Их взгляды встретились, и Ханна увидела в его глазах такое тепло, такое понимание, что ее решительный настрой ощутимо поколебался. – Совместимы мы или нет с точки зрения астрологии, но нельзя отрицать, что между нами протянулись какие-то ниточки, началась какая-то химическая реакция.
– Да, только химические реакции нередко приводят к разрушительным взрывам, – хмыкнула она. Хоть бы он перестал смотреть на нее так неотрывно и многозначительностью взгляда напоминать о недавно пережитом ею голоде желания, которое он так умело пробудил.
Ответ рассмешил Алекса, и от звука его раскатистого, соблазнительно-глубокого смеха по спине Ханны побежали мурашки.
– О, Ханна, не стоит игнорировать происходящее между нами! – Его большие пальцы выписывали крошечные круги на тыльной стороне ее кисти. – Не разрешайте прошлому вторгаться в ваше будущее. – Алекс посмотрел прямо ей в глаза. – Я не обещаю, что не совершу ни единой ошибки. Вы знаете, что я только начинаю открывать для себя новую систему приоритетов. И я не обещаю, что буду вести себя иначе не только при встречах с вами, но и в своей деловой жизни. Но я не хочу, чтобы вы принимали скоропалительные решения и торопились прекращать наши встречи. Мне хочется узнать, во что выльется эта… химическая реакция, а вам?
– Мне тоже, – прошептала Ханна, не в состоянии отказаться от соблазна пройти путь до конца – и не важно, каким будет этот конец. – Хорошо, Алекс, я согласна продолжить наши отношения, только давайте условимся, что будем продвигаться очень медленно.
Алекс сжал ее руки.
– Я буду продвигаться такими медленными шагами, что вам покажется, будто я двигаюсь назад. Если, конечно, вы именно этого добиваетесь.
Ханна замолчала и, в конце концов, призналась:
– Я не знаю, чего добиваюсь.
Алекс медленно кивнул. Слова Ханны обеспокоили его. Он предпочел бы совершенно точно знать, что Ханна хочет его, что ему требуется лишь осторожно подтолкнуть и тактично соблазнить ее, чтобы она упала прямиком в его распростертые объятья. Но, по-видимому, ему придется приложить немало усилий, чтобы направить ход событий в нужное русло.
Ханна казалась Алексу зашифрованной тайной. Обычно сочетание из его выигрышной внешности, его богатства и власти безотказно действовало на самых заносчивых красоток, но Ханна отказывалась подчиняться этому принципу. Алекс в который раз подумал: какой волшебный ключик способен отпереть затворы ее чересчур осторожного сердца?
– Но вы правы, – задумчиво продолжила Ханна. – Что-то связало нас, и я пока не готова порвать ниточки этой связи.
У Алекса вырвался вздох облегчения. До этого мгновения он не подозревал, что жаждет услышать именно такое заключение.
– Великолепно' – воскликнул он, радуясь, что они сумели миновать их временный кризис. – Тогда… вы собираетесь угостить меня кофе или будете продолжать сводить меня с ума его бесподобным ароматом?
Ханна рассмеялась и высвободила руки.
– Я налью вам чашечку, но при одном условии…
– Каком?
– Пообещайте, что больше никогда не будете ломиться в окно Эдниной спальни, – поддразнила она с улыбкой на губах.
Алекс горестно простонал:
– О, ради Бога, не напоминайте… В моей голове до сих пор отдается звук ее адского свистка. И, кажется, я больше никогда не смогу спокойно относиться к подушкам. – Он усмехнулся по-мальчишески озорной улыбкой. – Торжественно обещаю больше никогда не лазить в ее окно, однако что касается вашего окна, я не даю вам никаких гарантий!
– Ах, так! Ладно, когда вы познакомитесь с моей бейсбольной битой, то с сожалением вспомните мягкую подушку Эдны, – шутливо предупредила Ханна. Алекс состроил кислую мину, и она опять рассмеялась. Продолжая улыбаться, она налила ему кофе.
Улыбка озаряла ее лицо и после ухода Алекса.
Ханна вымыла кофейные чашки и, накинув на плечи легкую шаль, вышла на веранду. Ночь обволокла ее бархатистой синевой. Ханна присела на деревянные ступени крылечка и поплотнее укуталась в шаль, почувствовав прохладное дыхание ночи.
Глупейшее безрассудство или мудрость… Ханна недоумевала, к какой категории отнести совершенный ею поступок. В отношении Алекса не существовало компромиссов, не существовало промежуточных серых оттенков между черным и белым, не существовало спасительных неопределенностей, в окружении которых Ханна чувствовала себя уютно и безопасно.
Согласие продолжать встречаться с Алексом казалось ей началом рискованной игры в рулетку, ставкой в которой было ее хрупкое благополучие. И Ханна была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось только ждать и надеяться, чтобы ей выпало счастливое число в этой игре.
Имей она хоть чуточку хладнокровия, она бы послушалась голоса обозленного рассудка и единым ударом обрубила бы всякие отношения с ним. Но разве она могла продолжать на него злиться?.. Ведь Алекс буквально рисковал жизнью, когда отважно пробирался в дом через окно, а потом, на кухне, разговаривал с ней с такой проникновенной теплотой.
Когда Ханна и Алекс сидели напротив друг друга и пили ароматный кофе, а за стенами ее кухни крепко спал весь остальной мир, интимные ниточки тесно переплели их души. В их полуночном общении содержалось гораздо большее, чем просто интимность, которая сломила сопротивление Ханны и вырвала у нее согласие на их будущие встречи. Куда сильнее на Ханну подействовала соблазнительная теплота золотисто-карих глаз Алекса, умиротворяющее пожатие его сильных ладоней и воспоминание о его поцелуях, которые взволновали ее до глубины души.
Алекс был прав – нельзя отрицать происходящее между ними таинство. Еще Ханна не могла отрицать собственное пылкое стремление пройти этот путь до конца. Мудрость или безрассудство… время покажет.
* * *
– Целое утро ты сидишь с таким озабоченным видом. Что-нибудь случилось?
В ответ на вопрос Алекса Ханна благодарно улыбнулась. За последнюю неделю он научился бережно и чутко относиться к ее настроениям. С их полуночного разговора прошло пять дней, и с тех пор они ежедневно проводили вместе по нескольку часов – часов, наполненных гармонией более глубокого познания друг друга. Алекс оставался верен своему обещанию и продвигался очень медленно, нисколько не принуждая ее к физическому контакту в любом смысле этого выражения.
– Ханна?
Алекс терпеливо ждал ответа, и очнувшаяся от своих мыслей Ханна покраснела.
– Ничего особенного не случилось. – Она насупилась и выдернула травинку из буйных зарослей рядом с покрывалом, на котором они сидели. – Впрочем, случилось. Вчера мне позвонил Эдвард. Похоже, кто-то из соседей пронюхал, что фактически я живу на территории его владений, и обратился к нему с просьбой выдворить меня отсюда.
– Он принуждает тебя съехать? – спросил Алекс. Удивительно: при мысли, что, возможно, совсем скоро его будет отделять от Ханны не несколько холмов, а гораздо большее расстояние, его охватила паника.
– Пока еще нет. – Она невесело усмехнулась. – Я должна быть благодарна Эдварду: в кои-то веки его упрямство и непоколебимая способность не поддаваться на уговоры сыграли мне на руку.
– Разве после развода вы с Эдвардом остались друзьями? – спросил Алекс, опять удивленный своей реакцией на слова Ханны. Его неожиданно затрясло от какой-то незнакомой эмоции. От ревности…
Рассмеявшись, Ханна положила травинку на ладонь и подула. Травинка взлетела вверх, потом закружилась и медленно опустилась на землю.
– Я бы не назвала наши с Эдвардом отношения «дружескими». Просто иногда приходится с ним общаться.
– Ваше расставание было болезненным?
Вспоминая те времена, Ханна помедлила минуту перед ответом.
– Мне была необходимо развестись, чтобы выжить. Да, наше расставание было болезненным. Жизненное крушение всегда причиняет боль.
Алекс откинулся на спину и устремил задумчивый взгляд куда-то ввысь, в простирающееся над ними синее небо.
– Иногда мне кажется, – тихо промолвил он, – что, если бы мама не умерла, ее брак с отцом рано или поздно распался бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Алекс бесшумно открыл окно. Он надеялся беспрепятственно проникнуть в комнату и разбудить Ханну без ведома ее грозной экономки.
Подтянувшись на подоконнике, он наполовину очутился в комнате, как вдруг… его оглушил пронзительный свист. Алекс вскрикнул от неожиданности и ударился затылком об оконную раму. Не успел он оправиться от потрясения, как получил несколько сильных ударов подушкой по физиономии; оглушительный адский свист не умолкал. Моментальная догадка озарила Алекса – он ошибся окном!
* * *
Когда пронзительное звучание свистка Эдны разорвало тишину дома, Ханна тотчас проснулась и села на постели. Ее сердце бешено заколотилось. Проклятый свисток долгие годы спокойно висел на шее Эдны; впервые услышав его в действии, Ханна поняла – случилось что-то неописуемо страшное!
Она прекрасно сознавала, что одиноким женщинам небезопасно жить одним, поэтому предусмотрительно держала за дверью спальни бейсбольную биту. Соскочив с кровати, Ханна схватила биту и побежала Эдне на выручку.
На пороге ее комнаты Ханна замерла, прислушиваясь к глухим звукам ударов. Темнота мешала ей ясно увидеть происходящее. Она нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Представшая перед глазами Ханны картина повергла ее в состояние глубокого шока.
У окна с воинственным видом стояла Эдна, готовая поразить врага занесенной над головой подушкой. А через подоконник перевешивался Алекс, накрепко застрявший между створками окна…
– Алекс! – изумленно вскричала Ханна. Швырнув в сторону биту, она бросилась к нему. – Что вы здесь делаете?! – Она дернула оконную раму, пытаясь открыть ее, но раму заклинило. – Эдна, помоги!
Эдна неохотно отложила подушку и забормотала:
– С какой стати я буду ему помогать? Меня чуть инфаркт не хватил, когда он полез в окно, словно ночной воришка.
– Не завидую я тому воришке, который осмелится проникнуть в ваш дом, – отпарировал Алекс. Пока женщины пытались открыть заклинившую раму, он чувствовал себя в совершенно дурацком положении;
Когда они, наконец, справились с рамой и Алекс тяжело ввалился в комнату и поднялся на ноги, Ханна повторила:
– Что вы здесь делаете?
– Я пришел поговорить с вами, – ответил он.
– А вам не пришло в голову постучать в дверь, как положено нормальным людям? – сердито поинтересовалась Эдна и принялась поправлять раскрутившиеся во время схватки бигуди.
Алекс вспыхнул. Он неожиданно понял, что, решив проникнуть в окошко Ханны, только выставил себя идиотом.
– Мне действительно необходимо поговорить с вами… наедине.
– Нам нечего сказать друг другу, – холодно заявила Ханна. Поступок Алекса страшно разозлил ее. Какая наглость – вломиться в ее дом без предупреждения, не заботясь о том, что его обитатели легли спать, да еще таким оскорбительным образом! Алекс принимал в расчет только свои собственные желания. Ему, видите ли, приспичило посреди ночи выяснять с ней отношения! Этот мужчина – просто ходячий сборник характерных особенностей Овна!
– Ханна… пожалуйста. – Последнее слово далось Алексу с трудом. Он не привык униженно вымаливать снисхождение, но стремление объясниться с Ханной приобрело для Алекса такое первостепенное значение, что он махнул на гордость рукой. Сама Ханна неожиданно приобрела для Алекса первостепенное значение.
– Решайте побыстрее, будете вы с ним разговаривать или нет, только, пожалуйста, не в моей спальне, – устало попросила Эдна. Она заползла обратно в постель и сурово смотрела на них из-под сведенных бровей.
– Ладно, пойдемте на кухню, – смилостивилась Ханна, выключая в комнате Эдны свет. Они вышли в коридор, и она плотно прикрыла за собой дверь.
В гробовом молчании они прошли на кухню. Там Алекс присел за кухонный стол; а Ханна занялась приготовлением кофе.
– Ханна, простите меня… – заговорил было Алекс, потом запнулся.
Она посмотрела ему в лицо с горьким пониманием во взгляде.
– Что, трудновато? Не привыкли извиняться?
Алекс передернул плечами.
– Да, я нечасто первым приношу извинения. – Он долгую минуту напряженно рассматривал Ханну. С копной очаровательно растрепанных после сна волос она казалась ему невероятно желанной. Ее простая хлопковая ночная рубашка не имела ничего общего с прозрачным неглиже, в котором он недавно рисовал Ханну в своем воображении, но даже в столь скромном одеянии Ханна выглядела очень соблазнительно. Хлопковая материя плотно обтягивала пару вызывающе торчащих грудок и покачивалась мягкими складками вокруг стройных лодыжек. Алекс не сомневался, что под его пальцами материя ее рубашки окажется мягкой и гладкой. Усилием воли он заставил себя вспомнить о цели своего визита.
– Но вы тоже обязаны передо мной извиниться.
– Интересно, за что? – Она налила воду в кофеварку и скептически посмотрела на Алекса.
– За то, что ушли и оставили на прощание какое-то загадочное сообщение, очевидно рассчитывая вызвать у меня угрызения совести.
– А что, у вас есть основания чувствовать себя виноватым? – спросила Ханна.
После минутного колебания Алекс признал:
– Есть, хотя я вовсе не обязан чувствовать за собой вину. Ханна, вполне естественно, что я отлучился ответить на деловой звонок. Разве вы рассчитывали на что-то другое? Чего вообще вы от меня ждете? – В его голосе прозвучала горечь, а глаза требовательно потемнели.
– Сама не знаю, на что я рассчитывала, – проговорила Ханна. Ее голос тоже задрожал от горечи. – Знаю только одно: много лет назад я поклялась не повторять ошибок прошлого. Я поклялась больше никогда не связываться с человеком, который, подобно Эдварду, отодвинет меня в своем сознании на второй план. – Она стала расхаживать взад-вперед по кухне. – Слишком много ужинов я провела в одиночестве, на слишком многих вечерах оставалась одна из-за привычки Эдварда предпочитать бизнес всему остальному. – Она прекратила беспокойное хождение по комнате и села напротив Алекса. Глаза Ханны умоляли его войти в ее положение. – Алекс, больше я не соглашусь на такие отношения. В браке с Эдвардом я пыталась примириться с его системой приоритетов и в результате превратилась в жалкое подобие нормального человека. Я перестала радоваться жизни, потеряла чувство собственного достоинства. – Тихий голос Ханны наполнился грустью. – Сегодня я ушла потому, что ваш поступок до боли напомнил мне сцену из прошлого. Тогда я поняла, что между нами невозможны никакие отношения.
Алекс испытующе посмотрел на нее. Он даже представить себе не мог, каким безмозглым болваном нужно было быть ее бывшему муженьку, чтобы отодвигать на второй план такую чудесную женщину. Бушующая в зеленых глазах и исказившая лицо боль воспоминаний придавала Ханне ужасно беззащитный вид. Алексу хотелось стиснуть ее в объятьях и поцелуями стереть из ее памяти каждую обиду, каждую сердечную боль ее прошлого.
Он о чем-то заговорил, но Ханна мягко перебила его:
– Проблема заключается в том, что вы – Овен, а я – Рак. Мне следовало помнить, что эти знаки несовместимы, – ведь Эдвард тоже был Овном.
Алекс недоверчиво посмотрел на нее.
– Только не говорите, что верите в эту астрологическую чепуху.
Ханна пожала плечами.
– Тем не менее, эта астрологическая чепуха содержит некоторую толику правды. Сегодняшний вечер тому подтверждение.
Алекс помолчал, потом воскликнул:
– Вы несправедливы ко мне! – Его большая загорелая ладонь накрыла ее бледные пальцы. Ханна смерила его насмешливым взглядом, и Алекс продолжил: – Вы поступаете несправедливо, приписывая мне все недостатки вашего бывшего мужа и обвиняя меня в несчастье родиться в одинаковом с Эдвардом месяце.
Ханна попробовала выдернуть руку, но Алекс не пожелал ослабить пожатие.
– Я сужу только по совершенным лично вами поступкам. Пока что вы действуете в лучших традициях мужчины-Овна.
– Ханна, я не могу изменить дату своего рождения. Неужели в характере Овнов нет ничего искупляющего их отрицательные качества?
Его слова вогнали Ханну в краску. Он, безусловно, прав: в характере Овнов содержится множество достоинств. Овны сообразительны и оптимистичны. Они полны кипящей энергии и энтузиазма. Может, она действительно необоснованно боится повторить ошибку прошлого только потому, что двое мужчин родились под одним зодиакальным созвездием?
И все-таки Ханна боялась… боялась довериться Алексу из страха, что он на корню разрушит ее душевное равновесие. Она вперила взгляд в стоящий напротив деревянный комод, словно на его поверхности волшебным образом мог появиться ответ.
– Ханна… – тихо произнес Алекс ее имя. Их взгляды встретились, и Ханна увидела в его глазах такое тепло, такое понимание, что ее решительный настрой ощутимо поколебался. – Совместимы мы или нет с точки зрения астрологии, но нельзя отрицать, что между нами протянулись какие-то ниточки, началась какая-то химическая реакция.
– Да, только химические реакции нередко приводят к разрушительным взрывам, – хмыкнула она. Хоть бы он перестал смотреть на нее так неотрывно и многозначительностью взгляда напоминать о недавно пережитом ею голоде желания, которое он так умело пробудил.
Ответ рассмешил Алекса, и от звука его раскатистого, соблазнительно-глубокого смеха по спине Ханны побежали мурашки.
– О, Ханна, не стоит игнорировать происходящее между нами! – Его большие пальцы выписывали крошечные круги на тыльной стороне ее кисти. – Не разрешайте прошлому вторгаться в ваше будущее. – Алекс посмотрел прямо ей в глаза. – Я не обещаю, что не совершу ни единой ошибки. Вы знаете, что я только начинаю открывать для себя новую систему приоритетов. И я не обещаю, что буду вести себя иначе не только при встречах с вами, но и в своей деловой жизни. Но я не хочу, чтобы вы принимали скоропалительные решения и торопились прекращать наши встречи. Мне хочется узнать, во что выльется эта… химическая реакция, а вам?
– Мне тоже, – прошептала Ханна, не в состоянии отказаться от соблазна пройти путь до конца – и не важно, каким будет этот конец. – Хорошо, Алекс, я согласна продолжить наши отношения, только давайте условимся, что будем продвигаться очень медленно.
Алекс сжал ее руки.
– Я буду продвигаться такими медленными шагами, что вам покажется, будто я двигаюсь назад. Если, конечно, вы именно этого добиваетесь.
Ханна замолчала и, в конце концов, призналась:
– Я не знаю, чего добиваюсь.
Алекс медленно кивнул. Слова Ханны обеспокоили его. Он предпочел бы совершенно точно знать, что Ханна хочет его, что ему требуется лишь осторожно подтолкнуть и тактично соблазнить ее, чтобы она упала прямиком в его распростертые объятья. Но, по-видимому, ему придется приложить немало усилий, чтобы направить ход событий в нужное русло.
Ханна казалась Алексу зашифрованной тайной. Обычно сочетание из его выигрышной внешности, его богатства и власти безотказно действовало на самых заносчивых красоток, но Ханна отказывалась подчиняться этому принципу. Алекс в который раз подумал: какой волшебный ключик способен отпереть затворы ее чересчур осторожного сердца?
– Но вы правы, – задумчиво продолжила Ханна. – Что-то связало нас, и я пока не готова порвать ниточки этой связи.
У Алекса вырвался вздох облегчения. До этого мгновения он не подозревал, что жаждет услышать именно такое заключение.
– Великолепно' – воскликнул он, радуясь, что они сумели миновать их временный кризис. – Тогда… вы собираетесь угостить меня кофе или будете продолжать сводить меня с ума его бесподобным ароматом?
Ханна рассмеялась и высвободила руки.
– Я налью вам чашечку, но при одном условии…
– Каком?
– Пообещайте, что больше никогда не будете ломиться в окно Эдниной спальни, – поддразнила она с улыбкой на губах.
Алекс горестно простонал:
– О, ради Бога, не напоминайте… В моей голове до сих пор отдается звук ее адского свистка. И, кажется, я больше никогда не смогу спокойно относиться к подушкам. – Он усмехнулся по-мальчишески озорной улыбкой. – Торжественно обещаю больше никогда не лазить в ее окно, однако что касается вашего окна, я не даю вам никаких гарантий!
– Ах, так! Ладно, когда вы познакомитесь с моей бейсбольной битой, то с сожалением вспомните мягкую подушку Эдны, – шутливо предупредила Ханна. Алекс состроил кислую мину, и она опять рассмеялась. Продолжая улыбаться, она налила ему кофе.
Улыбка озаряла ее лицо и после ухода Алекса.
Ханна вымыла кофейные чашки и, накинув на плечи легкую шаль, вышла на веранду. Ночь обволокла ее бархатистой синевой. Ханна присела на деревянные ступени крылечка и поплотнее укуталась в шаль, почувствовав прохладное дыхание ночи.
Глупейшее безрассудство или мудрость… Ханна недоумевала, к какой категории отнести совершенный ею поступок. В отношении Алекса не существовало компромиссов, не существовало промежуточных серых оттенков между черным и белым, не существовало спасительных неопределенностей, в окружении которых Ханна чувствовала себя уютно и безопасно.
Согласие продолжать встречаться с Алексом казалось ей началом рискованной игры в рулетку, ставкой в которой было ее хрупкое благополучие. И Ханна была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось только ждать и надеяться, чтобы ей выпало счастливое число в этой игре.
Имей она хоть чуточку хладнокровия, она бы послушалась голоса обозленного рассудка и единым ударом обрубила бы всякие отношения с ним. Но разве она могла продолжать на него злиться?.. Ведь Алекс буквально рисковал жизнью, когда отважно пробирался в дом через окно, а потом, на кухне, разговаривал с ней с такой проникновенной теплотой.
Когда Ханна и Алекс сидели напротив друг друга и пили ароматный кофе, а за стенами ее кухни крепко спал весь остальной мир, интимные ниточки тесно переплели их души. В их полуночном общении содержалось гораздо большее, чем просто интимность, которая сломила сопротивление Ханны и вырвала у нее согласие на их будущие встречи. Куда сильнее на Ханну подействовала соблазнительная теплота золотисто-карих глаз Алекса, умиротворяющее пожатие его сильных ладоней и воспоминание о его поцелуях, которые взволновали ее до глубины души.
Алекс был прав – нельзя отрицать происходящее между ними таинство. Еще Ханна не могла отрицать собственное пылкое стремление пройти этот путь до конца. Мудрость или безрассудство… время покажет.
* * *
– Целое утро ты сидишь с таким озабоченным видом. Что-нибудь случилось?
В ответ на вопрос Алекса Ханна благодарно улыбнулась. За последнюю неделю он научился бережно и чутко относиться к ее настроениям. С их полуночного разговора прошло пять дней, и с тех пор они ежедневно проводили вместе по нескольку часов – часов, наполненных гармонией более глубокого познания друг друга. Алекс оставался верен своему обещанию и продвигался очень медленно, нисколько не принуждая ее к физическому контакту в любом смысле этого выражения.
– Ханна?
Алекс терпеливо ждал ответа, и очнувшаяся от своих мыслей Ханна покраснела.
– Ничего особенного не случилось. – Она насупилась и выдернула травинку из буйных зарослей рядом с покрывалом, на котором они сидели. – Впрочем, случилось. Вчера мне позвонил Эдвард. Похоже, кто-то из соседей пронюхал, что фактически я живу на территории его владений, и обратился к нему с просьбой выдворить меня отсюда.
– Он принуждает тебя съехать? – спросил Алекс. Удивительно: при мысли, что, возможно, совсем скоро его будет отделять от Ханны не несколько холмов, а гораздо большее расстояние, его охватила паника.
– Пока еще нет. – Она невесело усмехнулась. – Я должна быть благодарна Эдварду: в кои-то веки его упрямство и непоколебимая способность не поддаваться на уговоры сыграли мне на руку.
– Разве после развода вы с Эдвардом остались друзьями? – спросил Алекс, опять удивленный своей реакцией на слова Ханны. Его неожиданно затрясло от какой-то незнакомой эмоции. От ревности…
Рассмеявшись, Ханна положила травинку на ладонь и подула. Травинка взлетела вверх, потом закружилась и медленно опустилась на землю.
– Я бы не назвала наши с Эдвардом отношения «дружескими». Просто иногда приходится с ним общаться.
– Ваше расставание было болезненным?
Вспоминая те времена, Ханна помедлила минуту перед ответом.
– Мне была необходимо развестись, чтобы выжить. Да, наше расставание было болезненным. Жизненное крушение всегда причиняет боль.
Алекс откинулся на спину и устремил задумчивый взгляд куда-то ввысь, в простирающееся над ними синее небо.
– Иногда мне кажется, – тихо промолвил он, – что, если бы мама не умерла, ее брак с отцом рано или поздно распался бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18