Лорд Каррадайс поступил благородно и не расторг помолвку. А поскольку все так об этом просили, заявил сэр Освальд, Чарити может выезжать в свет начиная с сегодняшнего вечера. Он вместе с Пруденс вечером отправляется на музыкальный вечер к леди Остуидер, и Чарити может составить им компанию. Дядя Освальд сказал, что уже послал леди Остуидер записку.
– Должно быть, произошла какая-то ошибка. – Среди всеобщей радостной суматохи Пруденс казалась спокойной. – Лорд Каррадайс мной не интересуется.
По сути, лорд Каррадайс сказал ей, что ее шансы на замужество сомнительны. Что за игру он затеял?
– Совсем наоборот, моя дорогая. Он, оказывается, не такой шалопай, как я о нем думал. У него есть совесть. Он был здесь, в этой самой комнате, нарядно одетый и полон самых решительных намерений. Конечно, я дал свое согласие. Подумать только, двадцать тысяч годового дохода! – Растроганный сэр Освальд обнял Пруденс.
Сияя счастливой улыбкой, с навернувшимися на глаза слезами, он с восторгом говорил о состоянии Каррадайса. Обрадованная Чарити волновалась, в чем она пойдет на вечер к леди Остуидер. Фейт и Хоуп крутились по комнате, предвкушая собственный выход в свет, и щебетали о том, как красив лорд Каррадайс. Пруденс не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и улыбаться.
Негодяй!
Он смеется над ней, это ясно. Сначала он выведал все секреты у десятилетней Грейс, потом предложил фальшивую помолвку и тут же сказал, что она невзрачная и вряд ли выйдет замуж! А теперь... Вдруг Пруденс пришло в голову, что лорд Каррадайс говорил с сэром Освальдом до их встречи в Гайд-парке. Должно быть, это какая-то уловка. Но с какой целью?
Она восстанавливала в уме ход событий, но шокирующее заявление дяди Освальда оторвало ее от размышлений.
– Я немедленно дам объявление в газету!
– Нет! – в ужасе воскликнула Пруденс. – Не надо! Дедушка может это прочесть.
– Почему, моя милая? О твоей победе лондонские кумушки будут судачить несколько лет! Почему не сообщить об этом всему свету? Нам нечего скрывать!
– Конечно. Но дело в том, что... – Пруденс сказала первое, что пришло в голову: – Лорд Каррадайс в трауре.
– Какая жалость, – удивленно посмотрел на нее сэр Освальд. – Я впервые об этом слышу. Кто у него умер, дорогая? И если он в трауре, почему этого не скажешь по его одежде? Он был в голубом – голубом! – сюртуке. Ей-богу, он весьма легкомысленно одевается!
Пруденс лихорадочно искала отговорку.
– Умерла его двоюродная бабушка. Но... она терпеть не могла черный цвет, поэтому просила, чтобы семья не носила по ней траур.
Сэр Освальд поджал губы.
– Ну и нравы нынче! Не носить траур! Кстати, какая именно двоюродная бабушка? Эстелл? Или Гасси? Надеюсь, это не Гасси, хотя если подумать, она приходится Каррадайсу тетушкой. Какое счастье! Я всегда обожал Гасси.
Пруденс с опозданием сообразила, что дядя Освальд, вероятно, знаком со всеми пожилыми родственниками лорда Каррадайса.
– Нет, я не думаю, что это Эстелл или Гасси. Я... кажется, это его двоюродная бабушка, которая вела очень уединенную жизнь... в Уэльсе.
– Ах, в Уэльсе! Ну, тогда все понятно! – сказал сэр Освальд таким тоном, будто речь шла о Монголии. – Ты не помнишь имени? Не носить траур! Странные дела творятся на свете! Что ж, если он хочет скромной помолвки, я возражать не стану. Двадцать тысяч в год! Думаю, за это стоит поднять тост.
– Пруденс, лорд Каррадайс, должно быть, имел ввиду то, что сказал в парке, – прошептала Грейс, пока дядюшка наливал всем вино из одуванчиков. – Что он хочет стать твоим мнимым женихом. Пруденс едва заметно кивнула.
– Да, но почему? Вот в чем вопрос, милая моя Грейс. Почему он хочет фиктивно обручиться со мной? Я совсем ему не доверяю.
– Не думаю, что ему нужна фальшивая помолвка, Пруденс, – серьезно посмотрела на старшую сестру Грейс. – Я думаю, он тебя любит.
– Чепуха! – фыркнула Пруденс. – Что он любит, так это разные игры! Он просто дразнит меня, дорогая. Он крайне легкомысленный! Он знает, что я помолвлена с Филиппом.
Подошедшая Хоуп слышала слова Грейс.
– Конечно, он любит тебя, Пруденс. В парке он глаз с тебя не сводил.
– Он даже не взглянул на Чарити, – добавила Фейт, – и на нас.
Вопросительно подняв брови, Пруденс посмотрела на Чарити, ожидая подтверждения.
– Прости, Пруденс, – покачала головой Чарити, – я ничего не заметила. Меня отвлекли виды парка.
Хоуп и Фейт захихикали и стали перешептываться. Чарити порозовела.
– У Чарити тоже появился обожатель! – с хитрым видом воскликнула Хоуп.
– Не говори глупости, Хоуп – смутившись, сказала Чарити.
– Как? Что я слышу! Юная Чарити тоже одержала победу? – добродушно воскликнул сэр Освальд. – Меня это не удивляет. Ты ослепительно хороша, моя милая. Я уверен, что скоро у всех вас будет масса поклонников! А пока отпразднуем союз Пруденс и молодого Каррадайса! – Сияя улыбкой, сэр Освальд поднял бокал. – За счастливую пару!
Пруденс поставила свой бокал. Она не могла пить даже за мнимую помолвку с человеком, который только и делал, что дразнил ее. Сэр Освальд так радовался, что она выходит замуж за знатного и богатого человека, что ей стало нестерпимо стыдно. Он бы ужаснулся, узнав, что она собирается замуж за младшего сына из ничем не примечательной семьи с весьма скромными средствами.
– Ну же, Пруденс! Выпей, моя дорогая! Вино из одуванчиков укрепляет кровь. За будущую леди Каррадайс! – поднял бокал сэр Освальд.
За это Пруденс могла выпить. Она могла с чистой совестью выпить за его несчастную будущую жену. Она от всей души жалела бедную женщину, кто бы она ни была.
Пруденс послушно выпила и вернулась к таинственному обожателю Чарити.
– А теперь, Чарити, расскажи нам о своем поклоннике. Пруденс не знала, какую игру затеял лорд Каррадайс, но если это поможет сестре устроить свою жизнь, она сделает все от нее зависящее.
– Не волнуйся, милая Пруденс! – воскликнул сэр Освальд. – Мы без труда выдадим Чарити замуж. Она само очарование! Это о тебе я беспокоился, но ты нас всех удивила. Мы тобой гордимся! Двадцать тысяч годового дохода! Какое счастье! Наша маленькая Пруденс устроена! Выпьем, девочки, выпьем.
Он до последней капли осушил бокал.
– Я поговорю с Каррадайсом, когда мы сможем отпраздновать помолвку. Если он не носит траура, не думаю, что его двоюродная бабушка из Уэльса стала бы возражать против небольшого приема.
Пруденс машинально выпила вино из одуванчиков. Пока это останется семейной тайной, никаких трудностей не возникнет. Она была уверена, что расторгнет фальшивую помолвку. И почти не сомневалась, что справится с лордом Каррадайсом. В конце концов, предупрежден – значит, вооружен. Все, что ей нужно делать, – это поддерживать счастливые ожидания и мечты дяди Освальда и выдать Чарити замуж за доброго и любящего человека.
Поэтому нужно узнать о таинственном обожателе сестры. У Чарити есть склонность к самопожертвованию, и это может оказаться для нее роковым. Пруденс не хотела, чтобы ее прелестная сестра пожертвовала собственным счастьем, чтобы спасти сестер.
Брак должен быть счастливым. Пруденс поняла это, наблюдая за собственными родителями. Ее младшие сестры помнили только суровое обхождение дедушки. Чарити отчаянно нуждается в любви. Как и все остальные сестры. Это станет компенсацией за ужасные годы жизни в Дерем-Корте. Пруденс обещала сестрам, что их ждут радость, веселье, любовь и счастье, как у их родителей. Поэтому она решила, что Чарити выйдет замуж только по любви. Если понадобится, Пруденс придумает другой способ спасти сестер от дедушки.
– Чарити, милая, не смущайся, – повернулась к сестре Пруденс. – Расскажи нам об этом джентльмене.
Чарити покраснела.
– Хоуп преувеличивает. Ничего особенного не было, – сказала она. – Просто несколько джентльменов попросили разрешения представиться.
– Ничего особенного! Ну и лгунья! – перебила ее Хоуп. – А тот джентльмен, который с тебя глаз не сводил, и ты с него – тоже?
Щеки Чарити еще гуще порозовели. Она сердито тряхнула головой.
– Это просто... просто... Ты не должна вдаваться в подробности! С его стороны это простая вежливость.
– Кто не сводил глаз с Чарити? – спросила Пруденс. Хоуп открыла рот, но Чарити взглядом призвала ее к молчанию.
– Никто. Хоуп и Фейт болтают чепуху. – Она сердито посмотрела на хихикающих сестер. – Вы как дети!
Но Пруденс не поверила ее возражениям.
– Хоуп, о ком ты говорила?
– Разумеется, о коротеньком и толстеньком герцоге. О кузене лорда Каррадайса. Об отшельнике Неде. О герцоге Динзтейбле.
– Он не толстенький, – набросилась на сестру Чарити. – Ни в коей мере! Он плотный! И сильный! Красивый. Добрый. Умный. И...
– И имеет тридцать тысяч годового дохода! – воскликнул сэр Освальд.
Пруденс в изумлении смотрела на сестру. Она никогда не видела Чарити столь возбужденной. Порывистой. Страстной.
– Герцог Динзтейбл? – спросила она. – Но как... когда?.. Пруденс замолчала. Должно быть, это произошло во время прогулки по парку в ландо.
– Герцог Динзтейбл!!! Пусть подадут еще вина из одуванчиков! Нет, черт побери! Если уж речь зашла о герцоге, нужно нечто особенное! – Захлебываясь от восторга, сэр Освальд дернул шнурок звонка. – Бутылку нашего лучшего вина из первоцвета, Ниблетт. Мы празднуем! Какой день! Барон уже на крючке, и на подходе герцог! Любовь просто витает в воздухе! За пятьдесят тысяч в год, девочки! О Боже! Давно я не испытывал такого потрясения!
Вечер у леди Остуидер! Именно этого желала Пруденс для первого выхода Чарити в свет. Гостей было мало – около пятидесяти человек, – но только избранные. Для дочери леди Остуидер это был первый светский сезон, поэтому мать позаботилась, чтобы среди гостей хватало богатых и достойных молодых людей.
Поприветствовав Пруденс, леди Остуидер расстроилась, поскольку вторая внучатая племянница сэра Освальда оказалась бриллиантом чистой воды. Не подав виду, она с достоинством сказала:
– Нужно было предупредить меня, сэр Освальд.
В ее голосе послышалось едва уловимое раздражение. Однако, будучи доброй женщиной, она сердечно приняла обеих девушек. И если ей неприятно было видеть, как молодые люди, которых она предназначала для дочери, наперебой предлагают Чарити лучшее кресло, лимонад и исполняют все ее прихоти, леди Остуидер ничем не выдала своей досады.
Пруденс с радостным удовлетворением наблюдала суету вокруг сестры. Чарити будет из кого выбрать. Если Фейт и Хоуп ошиблись относительно герцога Динзтейбла, в сети Чарити попадется другая рыбка.
Хотя Чарити на редкость красивая и милая девушка, Пруденс всерьез не верила, что сестра станет герцогиней. Любой герцог предпочтет выбрать невесту из девушек своего круга. Чарити не только внучка ничем не примечательного барона, но и дочь человека, совершившего мезальянс и женившегося на дочери торговца. Последнее дедушка постоянно вдалбливал в головы внучкам. Низкое происхождение имеет значение для герцога?
Какая чепуха, сказала себе Пруденс. Беспокоиться не о чем. Кроме болтовни Фейт и Хоуп, нет никаких серьезных поводов думать, что герцог Динзтейбл заинтересовался Чарити. А румянец Чарити и ее горячность – всего лишь защитная реакция. Если эти разговоры окажутся правдой, Пруденс сделает все для счастья сестры, а пока важно, чтобы вокруг Чарити было больше достойных кавалеров.
Потом придет очередь близнецов Фейт и Хоуп. Что же до нее самой... Пруденс решила, что будет заботиться о Грейс.
Она задавалась вопросом, пришло ли письмо из Индии. Перед отъездом она оставила живущему в деревне брату судомойки деньги и адрес сэра Освальда. Пруденс не знала, насколько хорошо парень умеет читать и писать, а если он ошибся в адресе...
Какая ненадежная вещь письмо, а порой оно несет такой груз ответственности. К тому же на пути его подстерегает столько опасностей...
Тем больше причин верить и оставаться непоколебимой, решительно напомнила себе Пруденс.
– Этот необычный оттенок полыни поразительно вам идет, милая Пруденс, – проговорил ей на ухо бархатный голос.
Она стремительно повернулась.
– Л-лорд Каррадайс?!
От его взгляда ее обдало жаром, хотя ее платье было довольно тонкое, и еще минуту назад ей было прохладно. Пруденс плотнее запахнула шаль.
Он не сделал ни единого движения, но, казалось, его глаза непрестанно ласкали ее.
– Я просила вас держаться от меня подальше, – проговорила Пруденс, чувствуя, как огонь разливается по всему телу.
Он только улыбнулся, и Пруденс поняла, почему женщины совершают глупости, оказавшись рядом с ним. Она не станет одной из них!
– Я по достоинству оценю, если вы перестанете... перестанете... строить мне глазки, – прошипела она, подтягивая выше скромный вырез платья.
На его лице появилось раскаяние.
– Я здесь ни при чем, – признался он. – Это все мои глаза. Они дерзкие и не признают правил приличия. – Его взгляд упал на прикрывавшие грудь скрещенные руки Пруденс. – Вы так красивы, что мои глаза не могут устоять против искушения.
Услышав неожиданный комплимент, Пруденс задохнулась от радости. «Вы так красивы». Она старалась подавить волну удовольствия. Конечно, верить его словам – явная глупость. Пустая лесть срывается с его губ с такой же легкостью, как дыхание. Сегодня в парке он ясно намекнул, что она слишком невзрачна, чтобы найти мужа. Ложка дегтя в бочке меда. Он всего лишь кокетничает, и только наивная провинциалка может поверить в эту игру.
– Вы говорите чепуху, – поджала губы Пруденс. – Сегодня днем, говоря о шансах на замужество моих сестер, вы назвали меня ложкой дегтя в бочке меда и...
– Я ничего подобного не говорил! – возмутился лорд Каррадайс. – С чего бы мне говорить такую глупость?
– Нет, говорили! В парке.
– Не говорил! Я прекрасно помню, что сказал: вам нечего беспокоиться о замужестве – такая красавица, как вы, всегда будет окружена поклонниками. И если с вашими сестрами что-то не так, это не уменьшит ваши шансы на замужество.
Пруденс подозрительно посмотрела на него. «Красавица, как вы». Не может быть, чтобы он так думал. Он просто пытается загладить неловкость.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что с моими сестрами что-то не так? С ними все в порядке!
– Эдуард тоже так говорит. Так что вам не о чем беспокоиться. – Он удовлетворенно вздохнул. – Так вот почему вы на меня рассердились! Потому что я оскорбил ваших сестер. Я весь вечер ломал голову, чем вызван ваш гнев. Простите! Не сомневаюсь, что они очень милые девушки, и вы найдете им достойных мужей.
Пруденс не знала, что сказать. Значит, его слова о ложке дегтя относились к ее красавицам сестрам? Ее он назвал красивой. Похоже, он говорил искренне. Он что, плохо видит? Пруденс вопросительно посмотрела ему в глаза.
Он ответил ей томным дурманящим взглядом, которого, как уже убедилась Пруденс, ей следовало опасаться. Его глаза, лаская, прошлись по ней, и Пруденс вздрогнула, но не от холода.
– Я говорил вам, что сегодня вы необычайно хороши в этом платье? – понизив голос, спросил он. – Оно подчеркивает сияние ваших волос и таинственные омуты глаз. Мне кажется, что я тону в них и счастлив от этого.
– Да, говорили. Вы вообще наговорили массу чепухи. К тому же я просила вас держаться от меня подальше. И перестаньте разглядывать меня! – Пруденс старалась говорить суровым тоном, но его комплименты кружили ей голову.
Он мгновенно принял виноватый вид. Но поскольку Пруденс уже видела, что он так же сокрушенно смотрел на дядю Освальда, на собственного кузена и даже на дворецкого, она на эту уловку не поддастся. Его глаза смеялись. В нем нет ни капли раскаяния.
– Я бы перестал, если бы мог. Это все мои глаза. Они не могут устоять. Но я их сейчас побью за развязность. – Он быстро захлопал ресницами, потом посмотрел на нее чарующим, почти грешным взглядом.
Пруденс почувствовала, как дрогнули ее губы. Она старалась сохранить строгое выражение лица. Он неисправимый плут. Ей не следует поощрять его.
Но, Боже милостивый, как она сможет устоять перед ним? Ее суровая жизнь научила сопротивляться жестокости, издевательствам, презрению, но у нее нет защиты от комплиментов, тепла, смеха.
– Вам следует знать, что меня воспитали в самых строгих правилах, – сурово сказала Пруденс.
– В самом деле? – сочувственно спросил он. – Не переживайте. Ошибки воспитания легко исправить.
Его слова внезапно привели ее в чувство. Нужно прекратить флиртовать – да-да, флиртовать, именно этим она сейчас занимается – с лордом Каррадайсом.
– Все меняется. И люди меняются, некоторые из них становятся просто очаровательными, – с легкостью добавил он и с восхищением посмотрел на Пруденс.
От его взгляда ее снова обдало жаром. Пруденс старалась выровнять дыхание. Не все меняется, если не позволить этому случиться. Нужно заставить лорда Каррадайса отойти. Пока он рядом, она не в состоянии рассуждать здраво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Должно быть, произошла какая-то ошибка. – Среди всеобщей радостной суматохи Пруденс казалась спокойной. – Лорд Каррадайс мной не интересуется.
По сути, лорд Каррадайс сказал ей, что ее шансы на замужество сомнительны. Что за игру он затеял?
– Совсем наоборот, моя дорогая. Он, оказывается, не такой шалопай, как я о нем думал. У него есть совесть. Он был здесь, в этой самой комнате, нарядно одетый и полон самых решительных намерений. Конечно, я дал свое согласие. Подумать только, двадцать тысяч годового дохода! – Растроганный сэр Освальд обнял Пруденс.
Сияя счастливой улыбкой, с навернувшимися на глаза слезами, он с восторгом говорил о состоянии Каррадайса. Обрадованная Чарити волновалась, в чем она пойдет на вечер к леди Остуидер. Фейт и Хоуп крутились по комнате, предвкушая собственный выход в свет, и щебетали о том, как красив лорд Каррадайс. Пруденс не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и улыбаться.
Негодяй!
Он смеется над ней, это ясно. Сначала он выведал все секреты у десятилетней Грейс, потом предложил фальшивую помолвку и тут же сказал, что она невзрачная и вряд ли выйдет замуж! А теперь... Вдруг Пруденс пришло в голову, что лорд Каррадайс говорил с сэром Освальдом до их встречи в Гайд-парке. Должно быть, это какая-то уловка. Но с какой целью?
Она восстанавливала в уме ход событий, но шокирующее заявление дяди Освальда оторвало ее от размышлений.
– Я немедленно дам объявление в газету!
– Нет! – в ужасе воскликнула Пруденс. – Не надо! Дедушка может это прочесть.
– Почему, моя милая? О твоей победе лондонские кумушки будут судачить несколько лет! Почему не сообщить об этом всему свету? Нам нечего скрывать!
– Конечно. Но дело в том, что... – Пруденс сказала первое, что пришло в голову: – Лорд Каррадайс в трауре.
– Какая жалость, – удивленно посмотрел на нее сэр Освальд. – Я впервые об этом слышу. Кто у него умер, дорогая? И если он в трауре, почему этого не скажешь по его одежде? Он был в голубом – голубом! – сюртуке. Ей-богу, он весьма легкомысленно одевается!
Пруденс лихорадочно искала отговорку.
– Умерла его двоюродная бабушка. Но... она терпеть не могла черный цвет, поэтому просила, чтобы семья не носила по ней траур.
Сэр Освальд поджал губы.
– Ну и нравы нынче! Не носить траур! Кстати, какая именно двоюродная бабушка? Эстелл? Или Гасси? Надеюсь, это не Гасси, хотя если подумать, она приходится Каррадайсу тетушкой. Какое счастье! Я всегда обожал Гасси.
Пруденс с опозданием сообразила, что дядя Освальд, вероятно, знаком со всеми пожилыми родственниками лорда Каррадайса.
– Нет, я не думаю, что это Эстелл или Гасси. Я... кажется, это его двоюродная бабушка, которая вела очень уединенную жизнь... в Уэльсе.
– Ах, в Уэльсе! Ну, тогда все понятно! – сказал сэр Освальд таким тоном, будто речь шла о Монголии. – Ты не помнишь имени? Не носить траур! Странные дела творятся на свете! Что ж, если он хочет скромной помолвки, я возражать не стану. Двадцать тысяч в год! Думаю, за это стоит поднять тост.
– Пруденс, лорд Каррадайс, должно быть, имел ввиду то, что сказал в парке, – прошептала Грейс, пока дядюшка наливал всем вино из одуванчиков. – Что он хочет стать твоим мнимым женихом. Пруденс едва заметно кивнула.
– Да, но почему? Вот в чем вопрос, милая моя Грейс. Почему он хочет фиктивно обручиться со мной? Я совсем ему не доверяю.
– Не думаю, что ему нужна фальшивая помолвка, Пруденс, – серьезно посмотрела на старшую сестру Грейс. – Я думаю, он тебя любит.
– Чепуха! – фыркнула Пруденс. – Что он любит, так это разные игры! Он просто дразнит меня, дорогая. Он крайне легкомысленный! Он знает, что я помолвлена с Филиппом.
Подошедшая Хоуп слышала слова Грейс.
– Конечно, он любит тебя, Пруденс. В парке он глаз с тебя не сводил.
– Он даже не взглянул на Чарити, – добавила Фейт, – и на нас.
Вопросительно подняв брови, Пруденс посмотрела на Чарити, ожидая подтверждения.
– Прости, Пруденс, – покачала головой Чарити, – я ничего не заметила. Меня отвлекли виды парка.
Хоуп и Фейт захихикали и стали перешептываться. Чарити порозовела.
– У Чарити тоже появился обожатель! – с хитрым видом воскликнула Хоуп.
– Не говори глупости, Хоуп – смутившись, сказала Чарити.
– Как? Что я слышу! Юная Чарити тоже одержала победу? – добродушно воскликнул сэр Освальд. – Меня это не удивляет. Ты ослепительно хороша, моя милая. Я уверен, что скоро у всех вас будет масса поклонников! А пока отпразднуем союз Пруденс и молодого Каррадайса! – Сияя улыбкой, сэр Освальд поднял бокал. – За счастливую пару!
Пруденс поставила свой бокал. Она не могла пить даже за мнимую помолвку с человеком, который только и делал, что дразнил ее. Сэр Освальд так радовался, что она выходит замуж за знатного и богатого человека, что ей стало нестерпимо стыдно. Он бы ужаснулся, узнав, что она собирается замуж за младшего сына из ничем не примечательной семьи с весьма скромными средствами.
– Ну же, Пруденс! Выпей, моя дорогая! Вино из одуванчиков укрепляет кровь. За будущую леди Каррадайс! – поднял бокал сэр Освальд.
За это Пруденс могла выпить. Она могла с чистой совестью выпить за его несчастную будущую жену. Она от всей души жалела бедную женщину, кто бы она ни была.
Пруденс послушно выпила и вернулась к таинственному обожателю Чарити.
– А теперь, Чарити, расскажи нам о своем поклоннике. Пруденс не знала, какую игру затеял лорд Каррадайс, но если это поможет сестре устроить свою жизнь, она сделает все от нее зависящее.
– Не волнуйся, милая Пруденс! – воскликнул сэр Освальд. – Мы без труда выдадим Чарити замуж. Она само очарование! Это о тебе я беспокоился, но ты нас всех удивила. Мы тобой гордимся! Двадцать тысяч годового дохода! Какое счастье! Наша маленькая Пруденс устроена! Выпьем, девочки, выпьем.
Он до последней капли осушил бокал.
– Я поговорю с Каррадайсом, когда мы сможем отпраздновать помолвку. Если он не носит траура, не думаю, что его двоюродная бабушка из Уэльса стала бы возражать против небольшого приема.
Пруденс машинально выпила вино из одуванчиков. Пока это останется семейной тайной, никаких трудностей не возникнет. Она была уверена, что расторгнет фальшивую помолвку. И почти не сомневалась, что справится с лордом Каррадайсом. В конце концов, предупрежден – значит, вооружен. Все, что ей нужно делать, – это поддерживать счастливые ожидания и мечты дяди Освальда и выдать Чарити замуж за доброго и любящего человека.
Поэтому нужно узнать о таинственном обожателе сестры. У Чарити есть склонность к самопожертвованию, и это может оказаться для нее роковым. Пруденс не хотела, чтобы ее прелестная сестра пожертвовала собственным счастьем, чтобы спасти сестер.
Брак должен быть счастливым. Пруденс поняла это, наблюдая за собственными родителями. Ее младшие сестры помнили только суровое обхождение дедушки. Чарити отчаянно нуждается в любви. Как и все остальные сестры. Это станет компенсацией за ужасные годы жизни в Дерем-Корте. Пруденс обещала сестрам, что их ждут радость, веселье, любовь и счастье, как у их родителей. Поэтому она решила, что Чарити выйдет замуж только по любви. Если понадобится, Пруденс придумает другой способ спасти сестер от дедушки.
– Чарити, милая, не смущайся, – повернулась к сестре Пруденс. – Расскажи нам об этом джентльмене.
Чарити покраснела.
– Хоуп преувеличивает. Ничего особенного не было, – сказала она. – Просто несколько джентльменов попросили разрешения представиться.
– Ничего особенного! Ну и лгунья! – перебила ее Хоуп. – А тот джентльмен, который с тебя глаз не сводил, и ты с него – тоже?
Щеки Чарити еще гуще порозовели. Она сердито тряхнула головой.
– Это просто... просто... Ты не должна вдаваться в подробности! С его стороны это простая вежливость.
– Кто не сводил глаз с Чарити? – спросила Пруденс. Хоуп открыла рот, но Чарити взглядом призвала ее к молчанию.
– Никто. Хоуп и Фейт болтают чепуху. – Она сердито посмотрела на хихикающих сестер. – Вы как дети!
Но Пруденс не поверила ее возражениям.
– Хоуп, о ком ты говорила?
– Разумеется, о коротеньком и толстеньком герцоге. О кузене лорда Каррадайса. Об отшельнике Неде. О герцоге Динзтейбле.
– Он не толстенький, – набросилась на сестру Чарити. – Ни в коей мере! Он плотный! И сильный! Красивый. Добрый. Умный. И...
– И имеет тридцать тысяч годового дохода! – воскликнул сэр Освальд.
Пруденс в изумлении смотрела на сестру. Она никогда не видела Чарити столь возбужденной. Порывистой. Страстной.
– Герцог Динзтейбл? – спросила она. – Но как... когда?.. Пруденс замолчала. Должно быть, это произошло во время прогулки по парку в ландо.
– Герцог Динзтейбл!!! Пусть подадут еще вина из одуванчиков! Нет, черт побери! Если уж речь зашла о герцоге, нужно нечто особенное! – Захлебываясь от восторга, сэр Освальд дернул шнурок звонка. – Бутылку нашего лучшего вина из первоцвета, Ниблетт. Мы празднуем! Какой день! Барон уже на крючке, и на подходе герцог! Любовь просто витает в воздухе! За пятьдесят тысяч в год, девочки! О Боже! Давно я не испытывал такого потрясения!
Вечер у леди Остуидер! Именно этого желала Пруденс для первого выхода Чарити в свет. Гостей было мало – около пятидесяти человек, – но только избранные. Для дочери леди Остуидер это был первый светский сезон, поэтому мать позаботилась, чтобы среди гостей хватало богатых и достойных молодых людей.
Поприветствовав Пруденс, леди Остуидер расстроилась, поскольку вторая внучатая племянница сэра Освальда оказалась бриллиантом чистой воды. Не подав виду, она с достоинством сказала:
– Нужно было предупредить меня, сэр Освальд.
В ее голосе послышалось едва уловимое раздражение. Однако, будучи доброй женщиной, она сердечно приняла обеих девушек. И если ей неприятно было видеть, как молодые люди, которых она предназначала для дочери, наперебой предлагают Чарити лучшее кресло, лимонад и исполняют все ее прихоти, леди Остуидер ничем не выдала своей досады.
Пруденс с радостным удовлетворением наблюдала суету вокруг сестры. Чарити будет из кого выбрать. Если Фейт и Хоуп ошиблись относительно герцога Динзтейбла, в сети Чарити попадется другая рыбка.
Хотя Чарити на редкость красивая и милая девушка, Пруденс всерьез не верила, что сестра станет герцогиней. Любой герцог предпочтет выбрать невесту из девушек своего круга. Чарити не только внучка ничем не примечательного барона, но и дочь человека, совершившего мезальянс и женившегося на дочери торговца. Последнее дедушка постоянно вдалбливал в головы внучкам. Низкое происхождение имеет значение для герцога?
Какая чепуха, сказала себе Пруденс. Беспокоиться не о чем. Кроме болтовни Фейт и Хоуп, нет никаких серьезных поводов думать, что герцог Динзтейбл заинтересовался Чарити. А румянец Чарити и ее горячность – всего лишь защитная реакция. Если эти разговоры окажутся правдой, Пруденс сделает все для счастья сестры, а пока важно, чтобы вокруг Чарити было больше достойных кавалеров.
Потом придет очередь близнецов Фейт и Хоуп. Что же до нее самой... Пруденс решила, что будет заботиться о Грейс.
Она задавалась вопросом, пришло ли письмо из Индии. Перед отъездом она оставила живущему в деревне брату судомойки деньги и адрес сэра Освальда. Пруденс не знала, насколько хорошо парень умеет читать и писать, а если он ошибся в адресе...
Какая ненадежная вещь письмо, а порой оно несет такой груз ответственности. К тому же на пути его подстерегает столько опасностей...
Тем больше причин верить и оставаться непоколебимой, решительно напомнила себе Пруденс.
– Этот необычный оттенок полыни поразительно вам идет, милая Пруденс, – проговорил ей на ухо бархатный голос.
Она стремительно повернулась.
– Л-лорд Каррадайс?!
От его взгляда ее обдало жаром, хотя ее платье было довольно тонкое, и еще минуту назад ей было прохладно. Пруденс плотнее запахнула шаль.
Он не сделал ни единого движения, но, казалось, его глаза непрестанно ласкали ее.
– Я просила вас держаться от меня подальше, – проговорила Пруденс, чувствуя, как огонь разливается по всему телу.
Он только улыбнулся, и Пруденс поняла, почему женщины совершают глупости, оказавшись рядом с ним. Она не станет одной из них!
– Я по достоинству оценю, если вы перестанете... перестанете... строить мне глазки, – прошипела она, подтягивая выше скромный вырез платья.
На его лице появилось раскаяние.
– Я здесь ни при чем, – признался он. – Это все мои глаза. Они дерзкие и не признают правил приличия. – Его взгляд упал на прикрывавшие грудь скрещенные руки Пруденс. – Вы так красивы, что мои глаза не могут устоять против искушения.
Услышав неожиданный комплимент, Пруденс задохнулась от радости. «Вы так красивы». Она старалась подавить волну удовольствия. Конечно, верить его словам – явная глупость. Пустая лесть срывается с его губ с такой же легкостью, как дыхание. Сегодня в парке он ясно намекнул, что она слишком невзрачна, чтобы найти мужа. Ложка дегтя в бочке меда. Он всего лишь кокетничает, и только наивная провинциалка может поверить в эту игру.
– Вы говорите чепуху, – поджала губы Пруденс. – Сегодня днем, говоря о шансах на замужество моих сестер, вы назвали меня ложкой дегтя в бочке меда и...
– Я ничего подобного не говорил! – возмутился лорд Каррадайс. – С чего бы мне говорить такую глупость?
– Нет, говорили! В парке.
– Не говорил! Я прекрасно помню, что сказал: вам нечего беспокоиться о замужестве – такая красавица, как вы, всегда будет окружена поклонниками. И если с вашими сестрами что-то не так, это не уменьшит ваши шансы на замужество.
Пруденс подозрительно посмотрела на него. «Красавица, как вы». Не может быть, чтобы он так думал. Он просто пытается загладить неловкость.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что с моими сестрами что-то не так? С ними все в порядке!
– Эдуард тоже так говорит. Так что вам не о чем беспокоиться. – Он удовлетворенно вздохнул. – Так вот почему вы на меня рассердились! Потому что я оскорбил ваших сестер. Я весь вечер ломал голову, чем вызван ваш гнев. Простите! Не сомневаюсь, что они очень милые девушки, и вы найдете им достойных мужей.
Пруденс не знала, что сказать. Значит, его слова о ложке дегтя относились к ее красавицам сестрам? Ее он назвал красивой. Похоже, он говорил искренне. Он что, плохо видит? Пруденс вопросительно посмотрела ему в глаза.
Он ответил ей томным дурманящим взглядом, которого, как уже убедилась Пруденс, ей следовало опасаться. Его глаза, лаская, прошлись по ней, и Пруденс вздрогнула, но не от холода.
– Я говорил вам, что сегодня вы необычайно хороши в этом платье? – понизив голос, спросил он. – Оно подчеркивает сияние ваших волос и таинственные омуты глаз. Мне кажется, что я тону в них и счастлив от этого.
– Да, говорили. Вы вообще наговорили массу чепухи. К тому же я просила вас держаться от меня подальше. И перестаньте разглядывать меня! – Пруденс старалась говорить суровым тоном, но его комплименты кружили ей голову.
Он мгновенно принял виноватый вид. Но поскольку Пруденс уже видела, что он так же сокрушенно смотрел на дядю Освальда, на собственного кузена и даже на дворецкого, она на эту уловку не поддастся. Его глаза смеялись. В нем нет ни капли раскаяния.
– Я бы перестал, если бы мог. Это все мои глаза. Они не могут устоять. Но я их сейчас побью за развязность. – Он быстро захлопал ресницами, потом посмотрел на нее чарующим, почти грешным взглядом.
Пруденс почувствовала, как дрогнули ее губы. Она старалась сохранить строгое выражение лица. Он неисправимый плут. Ей не следует поощрять его.
Но, Боже милостивый, как она сможет устоять перед ним? Ее суровая жизнь научила сопротивляться жестокости, издевательствам, презрению, но у нее нет защиты от комплиментов, тепла, смеха.
– Вам следует знать, что меня воспитали в самых строгих правилах, – сурово сказала Пруденс.
– В самом деле? – сочувственно спросил он. – Не переживайте. Ошибки воспитания легко исправить.
Его слова внезапно привели ее в чувство. Нужно прекратить флиртовать – да-да, флиртовать, именно этим она сейчас занимается – с лордом Каррадайсом.
– Все меняется. И люди меняются, некоторые из них становятся просто очаровательными, – с легкостью добавил он и с восхищением посмотрел на Пруденс.
От его взгляда ее снова обдало жаром. Пруденс старалась выровнять дыхание. Не все меняется, если не позволить этому случиться. Нужно заставить лорда Каррадайса отойти. Пока он рядом, она не в состоянии рассуждать здраво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39