Его ладонь лежала на ее щеке, и он испытующе смотрел ей в глаза, наверное, удивляясь их безумному выражению.
– Может быть, ты лишилась ума? – спросил он наконец.
Гас кивнула:
– Ты угадал, он исчез без следа.
– И у меня тоже… – подтвердил он со вздохом.
Гас истощила все имеющиеся в ее распоряжении теории.
Она попалась в ловушку в этой жалкой лачуге вместе со своим суровым и непреклонным похитителем, который так откровенно, не прячась, хотел утолить с ней своя голод.! И она хотела того же. Можно было до скончания века раздумывать над странностью положения, но ничто не могло его изменить. Она стояла перед свершившимся фактом.
– Чего же ты ждешь? – почти шепотом спросила Гас и добавила, чуть заикаясь:
– Возьми… меня.
– Взять тебя?
Он был удивлен, если не сказать озадачен.
– Ну, конечно же.
Гас не знала, что еще надо объяснять, когда и так все ясно.
Они оба этого хотели, стоило только посмотреть на него.
– Ты ведь знаешь, что хочешь меня, – убеждала она, и ее голос стал низким и страстным.
– Ты так думаешь? – спросил он, наморщив лоб.
– Ты… Ты возбужден. – Гас пожала плечами. – Ты смотришь на меня сумасшедшими глазами и громко дышишь, как бегун на длинной дистанции. 3-значит, я права…
– Ты думаешь, что я тебя хочу?
– Ну да, очень хочешь.
– Так же хочу, как хотел тебя отшлепать?
– Да… Что-то вроде этого.
Господи, почему она не может ясно выразить свою мысль?
И почему он начинает ее раздражать, когда всего минуту назад она готова была ради него принести себя в жертву?
– Похоже, ты много знаешь о моих желаниях. Хотелось бы точно знать, как много.
Он слегка провел большим пальцем по ее губам, и ей захотелось сделать в ответ что-нибудь смешное: надуть губы или скорчить гримасу. И вдруг ей показалось, что они с ним перенеслись в прошлое и разыгрывают сцену в спальне из некоего старого голливудского фильма. Его брови были по-прежнему недоуменно сдвинуты, и он в растерянности смотрел на нее, как на обалдевшую дамочку из музыкальной комедии сороковых, не зная, как с ней поступить. Более того, он отлично подходил на эту роль! С его ростом и шрамами по всему телу он был олицетворением сразу всех мужественных героев из старинных фильмов, грозных, как оружие, которое они неизменно носили с собой, и совершенно беспомощных, когда на их пути появлялось даже одно-единственное, внешне безвредное, существо женского пола.
Это было смешно. Это вызывало радостные слезы. Гас почувствовала, что тает от блаженства.
– Какой ты миленький, – вырвалось у нее со смехом; теперь она гладила пальцем двухдневную темную щетину на его щеках, наслаждаясь ее упругостью. – Я от тебя в восторге.
– Миленький? – только и сумел он повторить одно это слово.
Гас собралась было объяснить, что хотела сделать ему комплимент и что он ее не понял, но у нее не осталось на это времени. Он прижал ее к стене, запустил руки в ее волосы, для равновесия упираясь локтями в дощатую стену. С методичной аккуратностью собрал и отвел назад со щек пряди, при этом устремив взор в самую глубину ее глаз, словно в поисках чего-то, что потерял.
– Миленький, ты сказала? – повторил он.
– Я не имела в виду… – начала было Гас и нечаянно коснулась своим бедром его бедра.
Он резко выдохнул и приподнял ее, все так же прижимая к стене.
– Сейчас посмотрим, что ты обо мне знаешь, – объявил он.
Его глаза потемнели, и Гас почувствовала, что ее одолевает настоящий ужас при мысли о возможностях, таящихся в этом пробудившемся мощном теле. Ее сердце молотом стучало в груди, а ноги стали совсем слабыми. Но не той прежней слабостью, какую она испытала раньше, а новой, когда они превращаются в желе.
– Я… – все еще пыталась объяснить она, когда его губы закрыли ей рот, не дав вырваться тем глупостям, которые она собиралась наговорить. Его бедра прижались к ее бедрам как раз в том месте, где она мечтала ощутить их твердость, и сказали ей куда больше, чем все слова на свете.
Сначала он целовал ее быстрыми короткими поцелуями, потом его язык проник в ее рот, подвергая его сладкому насилию.
Он целовал ее грубо и страстно, как она того и ожидала. И любовь его, конечно, будет такой же безудержной, как автомобиль, который несется по раскаленной пустыне, набирая скорость с первой до четвертой, пока наконец не взорвется, охваченный языками пламени. Гас поверила, что мать действительно называла его Сатаной. Сатана, который вместе с собой увлечет ее в ад.
Настигнутая неожиданной мыслью. Гас внезапно прервала поцелуй.
– Как тебя зовут? – спросила она, пытаясь восстановить дыхание.
– Что?
– Я даже не знаю твоего имени! Я никогда не видела тебя до вчерашнего дня, – Ну и что?
– И теперь я собираюсь заниматься любовью с совершенно незнакомым мужчиной.
– Скажи, раньше тебя это останавливало?
– Конечно! Уж не хочешь ли ты сказать, что я неразборчива?
– Да ты лучше послушай себя! – рассмеялся он. – Ты говоришь, что мы не были по-настоящему представлены друг другу. Но у нас с тобой не свидание, Гас. Я тебя похитил, ты моя пленница. Об этом в правилах этикета ничего не говорится.
Обладание уже на девять десятых является законом, и даже если бы это было не так, то здесь нет никакого другого закона, кроме меня. Я единственный хозяин этого оазиса, этой роскошной лачуги и твоей жизни тоже Я тут всем владею, понимаешь?
И пока кто-нибудь тебя у меня не отнимет, ты вся в моей власти, вместе с твоими ободранными коленками, неимоверными грудями и прочими прелестями.
– Я только и мечтала, чтобы меня похитил какой-нибудь болтливый хвастун.
Она хотела облить его презрением, но это было все, что она сумела из себя выжать.
– Уверяю, тебе не захочется меня слушать, когда я заговорю по-настоящему. – Он наклонился и поднял с пола уроненный ею кусок мыла. – А пока давай усвоим, что взятие в заложники всегда подразумевает элемент пытки, а я хочу, чтобы у тебя все было по-настоящему.
Он провел мылом по ее вздрагивающим грудям, и мыльная пена потекла между ними вниз, к пупку.
– Так вот: приготовься к испытанию, – с угрозой произнес он.
– Я не стану тебе подчиняться, – сказала Гас. – Тебе придется применить силу.
– В таком случае… – Он взял ее за плечи и повернул спиной к себе прежде, чем она успела выразить протест. – Сейчас я применю насилие.
– Простите, я что-то недослышала?
– Хочешь ты того или нет, но я собираюсь потереть тебе спину. Теперь твоя очередь.
Он начал осторожно намыливать ее своими большими ладонями.
Гас уцепилась за трубу и невольно вздрагивала, когда, перебирая позвонки, он спускался все ниже и ниже. Глупышка, он, наверное, реализует какую-то свою подростковую фантазию, ну и пусть, она пока не станет ему препятствовать. Пусть развлекается сколько душе угодно, пусть она будет для него покорной гаремной рабыней. Гас полностью контролировала ситуацию. Она даже знала, что последует дальше…
На минуту Гас закрыла глаза и с шумом втянула воздух через нос. Сейчас он повторит все то, что она проделала с его спиной. Гас с нетерпением ждала этого момента, и не просто ждала, а жаждала. Если говорить прямо, процедура ей очень нравилась, она вызывала в ней страх и пробуждала негу, смесь двух противоположных чувств. И этот блеск водяных капель, который, как у бриллиантов высокой огранки, слепил глаза…
– Я скажу тебе, когда остановиться, – предупредила она.
– Ладно, только не забудь…
В трубах шумело и булькало, и струя воды превратилась в тонкий ручеек, что означало, что бак почти опустел, но Гас ничего не замечала. Она думала только о его руках на своем теле. Его руки ходили по ее спине, и вскоре его пальцы начали забредать в мягкие изгибы ее ягодиц. Он взял в ладони ягодицы и слегка сжал их, и волны удовольствия растеклись по всему ее телу.
– Ого! – пробормотала она.
– Что ты сказала? – спросил он своим неотразимым хрипловатым голосом. – Ты сказала, что хватит?
– Не знаю…
От волнения она еще больше выгнула спину.
Его горячие губы оказались у нее на шее, он шептал ей, какая она замечательная, какая это радость – осязать ее. Его легкие смелые прикосновения вызывали сладкий трепет, и ей стало чересчур жарко. Он взял все в свои руки, теперь он все контролировал, и от этого Гас пребывала в напряженном ожидании, как если бы это был ее первый опыт и ее неторопливо обучали искусству запретных удовольствий. Несколько секунд его осторожный палец витал вокруг Ягодиц, мучительно щекоча и поглаживая их.
– Пожалуй… – начала Гас.
– Что, достаточно? – спросил он.
– Наверное… Почти…
Привстав на цыпочки и раскачиваясь. Гас прислушивалась к движению его руки. Он прав, это была пытка. Его ласки были невыносимо возбуждающими, Гас подергивалась и покрывалась мурашками от удовольствия. Она не знала, когда прикажет ему остановиться, но только не сейчас.
Она все больше откидывалась назад, пока не уперлась в его грудь. Все это было так соблазнительно рискованно, что с ее губ время от времени срывался довольный стон. Ей следовало остановиться, но это было выше ее сил, даже когда он просунул руку между ее напряженных ног и потрогал влажные темные завитки, даже тогда, когда он добрался до той самой главной точки, средоточия наслаждения, и его палец начал описывать вокруг нее ленивые круги. Гас вздрогнула.
– Теперь довольно?
– Да!
Она громко застонала и попыталась высвободиться из его объятий, ее ноги заскользили на мокром мыльном полу, и неожиданно она начала падать, но удержалась и приземлилась на четвереньки с высоко поднятой кверху попкой. Ее ладони загорелись от удара, и она была слишком ошеломлена, чтобы помнить о неловкости и затруднительности своего положения. Пока не почувствовала, что он подошел к ней сзади.
Звук, который вырвался из его горла, означал нечто среднее между болью и желанием.
Услышав его, они оба замерли на месте.
Гас удивлялась, почему она не двигается. Почему она не хочет двигаться…
Джек тем временем спрашивал себя, радуются ли боги вместе с ним или они над ним издеваются. Он пытался подхватить Гас, но пол был скользким, как каток, и все произошло слишком быстро. Теперь не могло быть и речи об отступлении, животное в нем проснулось, и только Одна Гас могла его обуздать своим запретом.
Он видел перед собой все влекущие Оттенки розового в ее женском саду. Теперь он видел все то, что минуту назад трогал руками. Он видел, как сильно она возбуждена. Он представил себе, как прижмется к ней губами, и, его плоть окончательно взбунтовалась.
Он принялся снова ласкать ее руками.
Гас испустила долгий, полный муки стон. Ее тело жаждало движения и настоящего удовлетворения, которое он мог ей дать.
И еще он был слишком велик по сравнению с ней, он был слишком большим для любого ее отверстия, в том числе и того, которое он сейчас ласкал. Но вместо того, чтобы напугать ее, эта мысль, наоборот, пробуждала в ней нетерпение.
Гас попыталась встать и почувствовала, как его руки крепко схватили ее за бедра. Она вскрикнула от удовольствия, когда он погрузился в ее тело, осторожно, но настойчиво продвигаясь вперед. Он был хозяином положения, и через секунду Гас была во власти мощного ритмичного движения. Никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего похожего.
Она снова вскрикнула, и тогда в его необузданной ласке появилось нечто другое: осмотрительная нежность, связавшая их еще теснее. Каждый новый удар будил в ней еще более ненасытную чувственность, а в нем – все более неутолимый голод.
Он нагнулся над ней и подхватил в свои горячие ладони ее груди, тыкаясь лицом в ее шею, как самец во время случки. Она ведь попросила, чтобы он ее взял, и теперь он ее взял и наслаждался в первобытной радости, как это делают животные в весеннем лесу.
Он проник так глубоко в ее тело, что ей казалось, будто она ощущает его вкус у себя во рту. Он переполнял ее всю до краев, и напряжение в ней достигло предела. Вся она и все ее чувства сосредоточились на островке блаженства у нее между ног.
Гас была на пределе сил и упала бы на пол, если бы он не поддерживал ее. И когда первые волны оргазма сотрясли ее, она не выдержала и повисла на его руках.
Не останавливаясь и не замедляя темпа, он приподнял ее, обхватив за талию, и новая дрожь, расходясь кругами, пробежала по ее телу. Окончательно обессилев, она потянула его вниз за собой, и теперь уже он, не удержавшись, поскользнулся на злополучном куске мыла.
Гас больше не чувствовала его в себе и удивленно вскрикнула.
– Держись! – в ответ крикнул он и чуть не упал на нее, но устоял, схватившись за трубу душа, затрещавшую под его тяжестью. – Все-таки я тебя поймал, – сказал он, крепко прижимая ее к себе другой рукой.
Гас все еще не могла прийти в себя после столь внезапно прерванных объятий. Прежде чем она успела разобраться в происходящем, он осторожно поставил ее на пол, и она, не удержавшись на ногах, осела вниз. Он опустился на колени рядом с ней.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может, я сделал тебе больно?
– Все в порядке, – успокоила его Гас, не в силах унять дрожь.
Нет, ей не было больно, но она чувствовала себя растерянной, холодной и заброшенной. Она все еще гадала, что же произошло между ними, когда ее вдруг осенило, что пострадавшим был он, а не она. Он не кончил.
– Вставай, – уговаривал он ее. – Я тебе помогу.
– Не беспокойся обо мне, а лучше подумай о себе. – Она раскрыла ему объятия. – Иди ко мне, – упрашивала она. – Ты не кончил, ты…
Она остановилась, чувствуя неловкость положения. Что-то было не так, но что?
– Может, ты скажешь мне, в чем дело?
Джек потряс головой и отвел в сторону ее руки.
– Все в порядке, – сказал он вместо объяснения, не зная, как избежать допроса, как сказать ей, что сделал все, что мог, и что на большее ему не приходится рассчитывать. – Все в порядке.
Он хотел избавиться от нее, но она упорствовала.
– Это не правда, – твердила Гас.
Она бросилась к нему и стала осыпать поцелуями все его тело. Ее рот, который давал ему столько наслаждения и столько боли… Все это было прежде, и что толку начинать все сначала, пусть даже с ней. Он надеялся, что на этот раз все будет по-другому, он так хотел этого, и вот теперь она его ласкает, еще более раздувая невыносимое желание.
– Умоляю тебя. Гас, прекрати!
На этот раз он, не церемонясь, схватил ее за плечи и резко оттолкнул, сопроводив это быстрым злым взглядом.
Обиженная, в слезах, она сжалась в комок в углу душа, и вдруг он увидел перед собой настоящую Гас Феверстоун и понял то, что эта женщина прятала от всего света: она была страшно уязвима и опасалась, что никто и никогда не сможет полюбить ее по-настоящему. Он прочитал это в ее заплаканных глазах и проникся к ней сочувствием.
* * *
Джек не мог вспомнить всю поговорку, но хорошо представлял себе ее смысл. Там говорилось, что стоит биться головой о стену хотя, бы ради того, чтобы, когда остановишься, оценить всю благодать наступившего покоя. Он бы предпочел биться головой о стену, чем терпеть постоянную пытку неудовлетворенного желания.
Он лежал, растянувшись на полу и заложив руки за голову, в наполнивших комнату серо-голубых сумерках уходящего дня.
Напротив него Гас, забыв обо всем на свете, в том числе и о нем, крепко спала на кровати. Но раньше все было по-другому. Когда он вышел из душа. Гас сидела, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Она вся была как натянутая струна.
Джек думал, что она уже успокоилась, но стоило ей поднять голову, как он увидел в ее глазах все ту же обиду и тот же вопрос. Молча он оделся, засунул «магнум» за пояс джинсов и покинул дом с твердой решимостью не открывать Гас Феверстоун даже частицы своей тайны. Лучше уж изжариться на солнце, чем вытерпеть ее допрос. Она наверняка бы его истерзала, пока не добилась бы от него именно тех ответов, которые ей хотелось получить.
Наверное, она все приняла на свой счет, когда он вытолкнул ее из душа. Будь она помягче и поуступчивее он попытался бы с ней объясниться. Но она упорствовала и хотела знать о нем больше, чем следовало. Джек легко распознавал в людях это непреодолимое упрямство, что и позволяло ему существовать в жизненных джунглях. Вооруженный упрямством враг был страшнее любого оружия. Джек знал два типа таких людей. Познакомившись с Гас Феверстоун, он добавил к своей классификации еще и третий. Первый – стойкий и целеустремленный, он, затаившись, тихо ждет своего часа; второй – точная копия питбуля, что, не рассуждая, сразу вцепляется тебе в глотку; Гас представляла собой третий. Она, похоже, прошла подготовку под руководством Маргарет Тэтчер. Такая женщина способна вытянуть из тебя всю подноготную.
Покинув лачугу, Джек сразу направился к джипу, чтобы воспользоваться там телефоном, а также узнать из радионовостей, как идут поиски похитителя. Он как раз сообщал связному об изменении своих планов и о том, где он скрывается, когда неожиданно телефон и радио перестали работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Может быть, ты лишилась ума? – спросил он наконец.
Гас кивнула:
– Ты угадал, он исчез без следа.
– И у меня тоже… – подтвердил он со вздохом.
Гас истощила все имеющиеся в ее распоряжении теории.
Она попалась в ловушку в этой жалкой лачуге вместе со своим суровым и непреклонным похитителем, который так откровенно, не прячась, хотел утолить с ней своя голод.! И она хотела того же. Можно было до скончания века раздумывать над странностью положения, но ничто не могло его изменить. Она стояла перед свершившимся фактом.
– Чего же ты ждешь? – почти шепотом спросила Гас и добавила, чуть заикаясь:
– Возьми… меня.
– Взять тебя?
Он был удивлен, если не сказать озадачен.
– Ну, конечно же.
Гас не знала, что еще надо объяснять, когда и так все ясно.
Они оба этого хотели, стоило только посмотреть на него.
– Ты ведь знаешь, что хочешь меня, – убеждала она, и ее голос стал низким и страстным.
– Ты так думаешь? – спросил он, наморщив лоб.
– Ты… Ты возбужден. – Гас пожала плечами. – Ты смотришь на меня сумасшедшими глазами и громко дышишь, как бегун на длинной дистанции. 3-значит, я права…
– Ты думаешь, что я тебя хочу?
– Ну да, очень хочешь.
– Так же хочу, как хотел тебя отшлепать?
– Да… Что-то вроде этого.
Господи, почему она не может ясно выразить свою мысль?
И почему он начинает ее раздражать, когда всего минуту назад она готова была ради него принести себя в жертву?
– Похоже, ты много знаешь о моих желаниях. Хотелось бы точно знать, как много.
Он слегка провел большим пальцем по ее губам, и ей захотелось сделать в ответ что-нибудь смешное: надуть губы или скорчить гримасу. И вдруг ей показалось, что они с ним перенеслись в прошлое и разыгрывают сцену в спальне из некоего старого голливудского фильма. Его брови были по-прежнему недоуменно сдвинуты, и он в растерянности смотрел на нее, как на обалдевшую дамочку из музыкальной комедии сороковых, не зная, как с ней поступить. Более того, он отлично подходил на эту роль! С его ростом и шрамами по всему телу он был олицетворением сразу всех мужественных героев из старинных фильмов, грозных, как оружие, которое они неизменно носили с собой, и совершенно беспомощных, когда на их пути появлялось даже одно-единственное, внешне безвредное, существо женского пола.
Это было смешно. Это вызывало радостные слезы. Гас почувствовала, что тает от блаженства.
– Какой ты миленький, – вырвалось у нее со смехом; теперь она гладила пальцем двухдневную темную щетину на его щеках, наслаждаясь ее упругостью. – Я от тебя в восторге.
– Миленький? – только и сумел он повторить одно это слово.
Гас собралась было объяснить, что хотела сделать ему комплимент и что он ее не понял, но у нее не осталось на это времени. Он прижал ее к стене, запустил руки в ее волосы, для равновесия упираясь локтями в дощатую стену. С методичной аккуратностью собрал и отвел назад со щек пряди, при этом устремив взор в самую глубину ее глаз, словно в поисках чего-то, что потерял.
– Миленький, ты сказала? – повторил он.
– Я не имела в виду… – начала было Гас и нечаянно коснулась своим бедром его бедра.
Он резко выдохнул и приподнял ее, все так же прижимая к стене.
– Сейчас посмотрим, что ты обо мне знаешь, – объявил он.
Его глаза потемнели, и Гас почувствовала, что ее одолевает настоящий ужас при мысли о возможностях, таящихся в этом пробудившемся мощном теле. Ее сердце молотом стучало в груди, а ноги стали совсем слабыми. Но не той прежней слабостью, какую она испытала раньше, а новой, когда они превращаются в желе.
– Я… – все еще пыталась объяснить она, когда его губы закрыли ей рот, не дав вырваться тем глупостям, которые она собиралась наговорить. Его бедра прижались к ее бедрам как раз в том месте, где она мечтала ощутить их твердость, и сказали ей куда больше, чем все слова на свете.
Сначала он целовал ее быстрыми короткими поцелуями, потом его язык проник в ее рот, подвергая его сладкому насилию.
Он целовал ее грубо и страстно, как она того и ожидала. И любовь его, конечно, будет такой же безудержной, как автомобиль, который несется по раскаленной пустыне, набирая скорость с первой до четвертой, пока наконец не взорвется, охваченный языками пламени. Гас поверила, что мать действительно называла его Сатаной. Сатана, который вместе с собой увлечет ее в ад.
Настигнутая неожиданной мыслью. Гас внезапно прервала поцелуй.
– Как тебя зовут? – спросила она, пытаясь восстановить дыхание.
– Что?
– Я даже не знаю твоего имени! Я никогда не видела тебя до вчерашнего дня, – Ну и что?
– И теперь я собираюсь заниматься любовью с совершенно незнакомым мужчиной.
– Скажи, раньше тебя это останавливало?
– Конечно! Уж не хочешь ли ты сказать, что я неразборчива?
– Да ты лучше послушай себя! – рассмеялся он. – Ты говоришь, что мы не были по-настоящему представлены друг другу. Но у нас с тобой не свидание, Гас. Я тебя похитил, ты моя пленница. Об этом в правилах этикета ничего не говорится.
Обладание уже на девять десятых является законом, и даже если бы это было не так, то здесь нет никакого другого закона, кроме меня. Я единственный хозяин этого оазиса, этой роскошной лачуги и твоей жизни тоже Я тут всем владею, понимаешь?
И пока кто-нибудь тебя у меня не отнимет, ты вся в моей власти, вместе с твоими ободранными коленками, неимоверными грудями и прочими прелестями.
– Я только и мечтала, чтобы меня похитил какой-нибудь болтливый хвастун.
Она хотела облить его презрением, но это было все, что она сумела из себя выжать.
– Уверяю, тебе не захочется меня слушать, когда я заговорю по-настоящему. – Он наклонился и поднял с пола уроненный ею кусок мыла. – А пока давай усвоим, что взятие в заложники всегда подразумевает элемент пытки, а я хочу, чтобы у тебя все было по-настоящему.
Он провел мылом по ее вздрагивающим грудям, и мыльная пена потекла между ними вниз, к пупку.
– Так вот: приготовься к испытанию, – с угрозой произнес он.
– Я не стану тебе подчиняться, – сказала Гас. – Тебе придется применить силу.
– В таком случае… – Он взял ее за плечи и повернул спиной к себе прежде, чем она успела выразить протест. – Сейчас я применю насилие.
– Простите, я что-то недослышала?
– Хочешь ты того или нет, но я собираюсь потереть тебе спину. Теперь твоя очередь.
Он начал осторожно намыливать ее своими большими ладонями.
Гас уцепилась за трубу и невольно вздрагивала, когда, перебирая позвонки, он спускался все ниже и ниже. Глупышка, он, наверное, реализует какую-то свою подростковую фантазию, ну и пусть, она пока не станет ему препятствовать. Пусть развлекается сколько душе угодно, пусть она будет для него покорной гаремной рабыней. Гас полностью контролировала ситуацию. Она даже знала, что последует дальше…
На минуту Гас закрыла глаза и с шумом втянула воздух через нос. Сейчас он повторит все то, что она проделала с его спиной. Гас с нетерпением ждала этого момента, и не просто ждала, а жаждала. Если говорить прямо, процедура ей очень нравилась, она вызывала в ней страх и пробуждала негу, смесь двух противоположных чувств. И этот блеск водяных капель, который, как у бриллиантов высокой огранки, слепил глаза…
– Я скажу тебе, когда остановиться, – предупредила она.
– Ладно, только не забудь…
В трубах шумело и булькало, и струя воды превратилась в тонкий ручеек, что означало, что бак почти опустел, но Гас ничего не замечала. Она думала только о его руках на своем теле. Его руки ходили по ее спине, и вскоре его пальцы начали забредать в мягкие изгибы ее ягодиц. Он взял в ладони ягодицы и слегка сжал их, и волны удовольствия растеклись по всему ее телу.
– Ого! – пробормотала она.
– Что ты сказала? – спросил он своим неотразимым хрипловатым голосом. – Ты сказала, что хватит?
– Не знаю…
От волнения она еще больше выгнула спину.
Его горячие губы оказались у нее на шее, он шептал ей, какая она замечательная, какая это радость – осязать ее. Его легкие смелые прикосновения вызывали сладкий трепет, и ей стало чересчур жарко. Он взял все в свои руки, теперь он все контролировал, и от этого Гас пребывала в напряженном ожидании, как если бы это был ее первый опыт и ее неторопливо обучали искусству запретных удовольствий. Несколько секунд его осторожный палец витал вокруг Ягодиц, мучительно щекоча и поглаживая их.
– Пожалуй… – начала Гас.
– Что, достаточно? – спросил он.
– Наверное… Почти…
Привстав на цыпочки и раскачиваясь. Гас прислушивалась к движению его руки. Он прав, это была пытка. Его ласки были невыносимо возбуждающими, Гас подергивалась и покрывалась мурашками от удовольствия. Она не знала, когда прикажет ему остановиться, но только не сейчас.
Она все больше откидывалась назад, пока не уперлась в его грудь. Все это было так соблазнительно рискованно, что с ее губ время от времени срывался довольный стон. Ей следовало остановиться, но это было выше ее сил, даже когда он просунул руку между ее напряженных ног и потрогал влажные темные завитки, даже тогда, когда он добрался до той самой главной точки, средоточия наслаждения, и его палец начал описывать вокруг нее ленивые круги. Гас вздрогнула.
– Теперь довольно?
– Да!
Она громко застонала и попыталась высвободиться из его объятий, ее ноги заскользили на мокром мыльном полу, и неожиданно она начала падать, но удержалась и приземлилась на четвереньки с высоко поднятой кверху попкой. Ее ладони загорелись от удара, и она была слишком ошеломлена, чтобы помнить о неловкости и затруднительности своего положения. Пока не почувствовала, что он подошел к ней сзади.
Звук, который вырвался из его горла, означал нечто среднее между болью и желанием.
Услышав его, они оба замерли на месте.
Гас удивлялась, почему она не двигается. Почему она не хочет двигаться…
Джек тем временем спрашивал себя, радуются ли боги вместе с ним или они над ним издеваются. Он пытался подхватить Гас, но пол был скользким, как каток, и все произошло слишком быстро. Теперь не могло быть и речи об отступлении, животное в нем проснулось, и только Одна Гас могла его обуздать своим запретом.
Он видел перед собой все влекущие Оттенки розового в ее женском саду. Теперь он видел все то, что минуту назад трогал руками. Он видел, как сильно она возбуждена. Он представил себе, как прижмется к ней губами, и, его плоть окончательно взбунтовалась.
Он принялся снова ласкать ее руками.
Гас испустила долгий, полный муки стон. Ее тело жаждало движения и настоящего удовлетворения, которое он мог ей дать.
И еще он был слишком велик по сравнению с ней, он был слишком большим для любого ее отверстия, в том числе и того, которое он сейчас ласкал. Но вместо того, чтобы напугать ее, эта мысль, наоборот, пробуждала в ней нетерпение.
Гас попыталась встать и почувствовала, как его руки крепко схватили ее за бедра. Она вскрикнула от удовольствия, когда он погрузился в ее тело, осторожно, но настойчиво продвигаясь вперед. Он был хозяином положения, и через секунду Гас была во власти мощного ритмичного движения. Никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего похожего.
Она снова вскрикнула, и тогда в его необузданной ласке появилось нечто другое: осмотрительная нежность, связавшая их еще теснее. Каждый новый удар будил в ней еще более ненасытную чувственность, а в нем – все более неутолимый голод.
Он нагнулся над ней и подхватил в свои горячие ладони ее груди, тыкаясь лицом в ее шею, как самец во время случки. Она ведь попросила, чтобы он ее взял, и теперь он ее взял и наслаждался в первобытной радости, как это делают животные в весеннем лесу.
Он проник так глубоко в ее тело, что ей казалось, будто она ощущает его вкус у себя во рту. Он переполнял ее всю до краев, и напряжение в ней достигло предела. Вся она и все ее чувства сосредоточились на островке блаженства у нее между ног.
Гас была на пределе сил и упала бы на пол, если бы он не поддерживал ее. И когда первые волны оргазма сотрясли ее, она не выдержала и повисла на его руках.
Не останавливаясь и не замедляя темпа, он приподнял ее, обхватив за талию, и новая дрожь, расходясь кругами, пробежала по ее телу. Окончательно обессилев, она потянула его вниз за собой, и теперь уже он, не удержавшись, поскользнулся на злополучном куске мыла.
Гас больше не чувствовала его в себе и удивленно вскрикнула.
– Держись! – в ответ крикнул он и чуть не упал на нее, но устоял, схватившись за трубу душа, затрещавшую под его тяжестью. – Все-таки я тебя поймал, – сказал он, крепко прижимая ее к себе другой рукой.
Гас все еще не могла прийти в себя после столь внезапно прерванных объятий. Прежде чем она успела разобраться в происходящем, он осторожно поставил ее на пол, и она, не удержавшись на ногах, осела вниз. Он опустился на колени рядом с ней.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может, я сделал тебе больно?
– Все в порядке, – успокоила его Гас, не в силах унять дрожь.
Нет, ей не было больно, но она чувствовала себя растерянной, холодной и заброшенной. Она все еще гадала, что же произошло между ними, когда ее вдруг осенило, что пострадавшим был он, а не она. Он не кончил.
– Вставай, – уговаривал он ее. – Я тебе помогу.
– Не беспокойся обо мне, а лучше подумай о себе. – Она раскрыла ему объятия. – Иди ко мне, – упрашивала она. – Ты не кончил, ты…
Она остановилась, чувствуя неловкость положения. Что-то было не так, но что?
– Может, ты скажешь мне, в чем дело?
Джек потряс головой и отвел в сторону ее руки.
– Все в порядке, – сказал он вместо объяснения, не зная, как избежать допроса, как сказать ей, что сделал все, что мог, и что на большее ему не приходится рассчитывать. – Все в порядке.
Он хотел избавиться от нее, но она упорствовала.
– Это не правда, – твердила Гас.
Она бросилась к нему и стала осыпать поцелуями все его тело. Ее рот, который давал ему столько наслаждения и столько боли… Все это было прежде, и что толку начинать все сначала, пусть даже с ней. Он надеялся, что на этот раз все будет по-другому, он так хотел этого, и вот теперь она его ласкает, еще более раздувая невыносимое желание.
– Умоляю тебя. Гас, прекрати!
На этот раз он, не церемонясь, схватил ее за плечи и резко оттолкнул, сопроводив это быстрым злым взглядом.
Обиженная, в слезах, она сжалась в комок в углу душа, и вдруг он увидел перед собой настоящую Гас Феверстоун и понял то, что эта женщина прятала от всего света: она была страшно уязвима и опасалась, что никто и никогда не сможет полюбить ее по-настоящему. Он прочитал это в ее заплаканных глазах и проникся к ней сочувствием.
* * *
Джек не мог вспомнить всю поговорку, но хорошо представлял себе ее смысл. Там говорилось, что стоит биться головой о стену хотя, бы ради того, чтобы, когда остановишься, оценить всю благодать наступившего покоя. Он бы предпочел биться головой о стену, чем терпеть постоянную пытку неудовлетворенного желания.
Он лежал, растянувшись на полу и заложив руки за голову, в наполнивших комнату серо-голубых сумерках уходящего дня.
Напротив него Гас, забыв обо всем на свете, в том числе и о нем, крепко спала на кровати. Но раньше все было по-другому. Когда он вышел из душа. Гас сидела, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Она вся была как натянутая струна.
Джек думал, что она уже успокоилась, но стоило ей поднять голову, как он увидел в ее глазах все ту же обиду и тот же вопрос. Молча он оделся, засунул «магнум» за пояс джинсов и покинул дом с твердой решимостью не открывать Гас Феверстоун даже частицы своей тайны. Лучше уж изжариться на солнце, чем вытерпеть ее допрос. Она наверняка бы его истерзала, пока не добилась бы от него именно тех ответов, которые ей хотелось получить.
Наверное, она все приняла на свой счет, когда он вытолкнул ее из душа. Будь она помягче и поуступчивее он попытался бы с ней объясниться. Но она упорствовала и хотела знать о нем больше, чем следовало. Джек легко распознавал в людях это непреодолимое упрямство, что и позволяло ему существовать в жизненных джунглях. Вооруженный упрямством враг был страшнее любого оружия. Джек знал два типа таких людей. Познакомившись с Гас Феверстоун, он добавил к своей классификации еще и третий. Первый – стойкий и целеустремленный, он, затаившись, тихо ждет своего часа; второй – точная копия питбуля, что, не рассуждая, сразу вцепляется тебе в глотку; Гас представляла собой третий. Она, похоже, прошла подготовку под руководством Маргарет Тэтчер. Такая женщина способна вытянуть из тебя всю подноготную.
Покинув лачугу, Джек сразу направился к джипу, чтобы воспользоваться там телефоном, а также узнать из радионовостей, как идут поиски похитителя. Он как раз сообщал связному об изменении своих планов и о том, где он скрывается, когда неожиданно телефон и радио перестали работать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21