Эрик быстро повернулся, чтобы взглядом предупредить Бого. Тот, так же как и Джоско, тоже незаметно кивнул в ответ, и они вдвоем быстро навалились на Джейса и сшибли его вниз как раз вовремя, чтобы заглушить вырвавшийся у него стон ярости и отчаяния. Крик этот, хоть и приглушенный, все же вырвался наружу. Черный Донал мгновенно осадил коня и обернулся взглянуть, что произошло. При виде барахтавшихся на соломе глаза его подозрительно сощурились. Он перевел взгляд на Эрика, и тот, собрав все свои силы, отвел глаза от фургона и прямо посмотрел в глаза негодяю. Надо было во что бы то ни стало отвести подозрения от его друзей. Да и что было бы удивительного, если бы трое гуляк, пивших и игравших в кости всю ночь напролет, вдруг решили свести какие-то счеты и затеяли драку у всех на глазах? Оставалось надеяться, что бандиты ничего не заподозрят. Эрику отчаянно хотелось верить в это. Сэр Аллин предупреждал его о зверином чутье Черного Донала. Если он почувствует неладное, тогда всем конец.
Одно долгое мгновение Черный Донал сверлил его взглядом, и Эрик постарался не опустить глаз. Наконец тот отвернулся и снова пришпорил коня. Человек, державший Брама под уздцы, с силой дернул за повод, и Эрик смог только молча попрощаться с Уикемом.
Когда несколькими часами позже отряд остановился, Марго испытала неимоверное облегчение. Хотя повозка, в которой она лежала, была до краев наполнена соломой, все ее тело, беспощадно связанное по рукам и ногам, затекло и отчаянно болело. Ее опять оставили на попечении Джейсона Уэлшора. Он ехал бок о бок с повозкой, но не столько заботился о ее удобствах, сколько внимательно следил по сторонам, обводя настороженным взглядом толпу, видимо, опасаясь какой-нибудь неприятной случайности. Так что Марго оставалось только стиснуть зубы и терпеть мучительную боль. Мышцы сводило судорогой, так что она даже была рада, что во рту у нее кляп. По крайней мере так она хотя бы могла быть уверена, что ни крик, ни стон не сорвутся с ее губ.
Но вот повозка наконец остановилась, и Джейсон спешился.
– Скорее всего мы тут простоим часок-другой, – сказал он и, вскочив в повозку, помог девушке сесть.
Пока он ощупывал веревку, стягивающую ей руки и ноги, Марго с грустью вспоминала, что он не всегда был с ней жесток. Когда она открыла глаза после глубокого обморока, в котором пролежала не один час, то с удивлением обнаружила, что Джейсон склонился над ней и заботливо обмывает ей небольшую ранку на шее. Он не сказал ей ни слова, но улыбнулся своей добродушной улыбкой и слегка прижал ранку чистой тряпочкой, желая убедиться, что удалось остановить кровь.
Похоже, ее путы показались ему достаточно крепкими, так что Джейсон с облегченным вздохом подхватил девушку на руки и легко вытащил из повозки.
– Думаю, миледи, вы не прочь облегчиться, – объяснил он, направляясь вместе со своей ношей к небольшому леску.
Марго застонала сквозь зубы. Господи, да она уже сколько времени гадала, будут ли эти люди достаточно человечны, чтобы позволить ей это!
Но похоже, это просто-напросто никому не приходило в голову. Однако ей не давала покоя мысль о том, что желающих присутствовать при этом спектакле будет хоть отбавляй.
Четверо рослых воинов двинулись вслед за Джейсоном, не спуская с него глаз до тех самых пор, пока он не поставил Марго на землю в кустах на опушке.
Джейсон велел мужчинам отвернуться, что они и сделали, обступив ее кольцом, пока он сам помогал сгорающей от стыда девушке. Черный Донал строго-настрого приказал, чтобы обоих пленников не смели развязывать ни при каких обстоятельствах, пока все не доберутся до цели своего путешествия, и Джейсон, как верный пес, никогда не решился бы нарушить приказ своего хозяина. Поддерживая ее одной рукой, он вздернул ей юбки до талии и очень осторожно расстегнул шелковое белье.
Его лицо было прямо перед ее глазами, и Марго могла видеть, как оно постепенно пошло багровыми пятнами, а потом и совсем побагровело, когда он, стягивая тончайшую ткань, то и дело касался неловкими пальцами ее бедер или ягодиц.
Марго закрыла глаза от мучительного унижения, мечтая только о том, чтобы немедленно провалиться сквозь землю. Слава Богу, все закончилось очень быстро, и вскоре Джейсон окликнул стражников, позволив им повернуться. Если бы не все еще дрожавшие руки, никто бы и не догадался, что ему только сейчас пришлось пережить.
Когда он вновь усадил пленницу на повозку, то первым делом вытащил изо рта кляп и заботливо напоил Марго водой. Все было точь-в-точь как в первый раз, когда она попалась к ним в руки. И так же как в тот раз, вынув кляп, он не водворил его на место.
– Вы ведь не такая дурочка, миледи, и не вздумаете кричать, не так ли?
Марго покачала головой. Что толку кричать, если знаешь, что никто не услышит? Ее крики только взбесят Черного Донала, а если и было что-то на свете, чего она до смерти боялась, так именно этого.
– Нет, я об-бещаю не к-кричать, – торопливо прошептала она.
На губах Джейсона появилась улыбка, и все его лицо засияло.
– Батюшки, да ведь это первый раз я слышу, как вы говорите! Слишком миленький голос для того, чтобы называть его дьявольским!
Марго молча уставилась на небо, мечтая, чтобы ее поскорее оставили в покое. Вдруг за ее спиной послышались шаркающие шаги, и она скосила глаза, чтобы посмотреть, кто это.
– Эрик! – вскрикнула девушка, и вот он уже лежал подле нее. Повозка, крякнув, осела под тяжестью богатыря. Пальцы их мгновенно переплелись.
Он по-прежнему был связан, но кто-то тоже позаботился вынуть у него изо рта кляп.
– Любовь моя, – прошептал Эрик, потянувшись, чтобы поцеловать Марго. – С тобой все в порядке? Слава Богу, кровь остановилась! Они плохо с тобой обращались?
– Нет, – простонала она, вдруг почувствовав, как из глаз ручьем хлынули слезы, которые она столько времени сдерживала. Плача от счастья, что вновь видит его рядом, пусть связанного, но живого и невредимого, она уткнулась ему в плечо, наслаждаясь родным теплом.
Связанные руки нежно коснулись ее щек, стараясь смахнуть с них соленые капли. Он прижал ее к себе и ласково поцеловал в лоб.
– Моя малышка, – пробормотал Эрик, поглаживая ее дрожащие руки. – Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо, обещаю тебе. Только не бойся. – При этом Эрик ни на минуту не забывал, что стражники слышат каждое их слово. Вокруг повозки толпилось с полдюжины воинов, которые не таясь наслаждались, тараща на них глаза, будто на животных в клетке. Но Эрик уже как будто привык к тому, что за ним постоянно наблюдают. Похоже, куда бы он ни отвел глаза, везде его взгляд натыкался на зловещие усмешки обступивших его людей. Он никак не мог понять, что они находят в нем такого интересного. Правда, и прежде все первым делом обращали внимание на его огромный рост, но в том, как сейчас они пялились на него, было что-то необычное, даже зловещее. Во взглядах окружающих сквозил леденящий ужас, будто в повозке лежал не Эрик, а какой-то жуткий призрак, один вид которого возвещал скорую и ужасную смерть.
А Марго все еще продолжала тихо плакать, уткнувшись ему в шею мокрой от слез щекой.
– Мне т-т-так ж-жаль, Эрик!
– Тише, милая, – пробормотал он, проведя кончиком пальца по ее щеке, – не надо, не плачь. Не стоит печалиться, это ведь я во всем виноват!
– Т-ты ведь из-за м-меня и п-попался, Эрик! Если б-бы не я, т-тебя т-тут вообще б-бы не б-было!
– Нет, любимая, это не так. Если бы не я, ты бы уже давно была бы в безопасности за стенами Белхэйвена. Всему виной моя собственная слабость – иначе бы мы не попали сюда. Тебе нет нужды винить себя.
Она немного притихла, но потом глаза Марго испуганно расширились.
– М-мой от-тец! Т-теперь м-мой отец в оп-п-п…
– В опасности, – подсказал Эрик. – Да, любимая, это так. И это еще одна причина, чтобы мы не теряли мужества: наши с тобой слезы не помогут ни ему, ни нам самим. Любовь моя, – бормотал он, пытаясь осушить ее слезы поцелуями и прижавшись наконец к трепещущим губам, – ты не должна показывать врагам свой страх. Знаю, что разочаровал тебя, но постарайся все же поверить мне еще. Хотя бы не мне, а просто в то, что нам непременно придут на помощь!
Марго изо всех сил старалась овладеть собой. Она осторожно коснулась его тяжелого подбородка кончиками пальцев и со вздохом уткнулась лицом ему в плечо.
– Я п-попытаюсь, мой Эрик, – прошептала она.
– Ну и ну, что за трогательное зрелище! Чтоб меня черти взяли! Два влюбленных голубка оглаживают друг другу взъерошенные перышки.
Эрик оглянулся и невольно похолодел, натолкнувшись на тяжелый взгляд Черного Донала. Тот стоял возле самой повозки, гнусно осклабившись. Взгляды их встретились, и наконец Эрик отвернулся, решив, что лучше всего постараться не обращать внимания на издевательства своего врага.
– Повернись ко мне, – тихо приказал Черный Донал.
– Чего это ради?
– Я так хочу!
И снова наступила гнетущая тишина. Эрик не шелохнулся. Когда Черный Донал снова заговорил, голос его был холоден и резок, будто стальной клинок:
– Ты скоро научишься уважать мои приказы, сэр рыцарь, иначе… иначе тебе придется горько пожалеть о своем упрямстве. – Вытащив из ножен кинжал, он кинул его одному из своих приспешников: – А ну-ка отрежь ей палец! Только сперва самый маленький.
– Боже! – яростно взорвался Эрик. – Да ты самый презренный трус и негодяй, которого я видел в жизни! Мерзкий трусливый ублюдок! Боишься сразиться с мужчиной и поэтому вымещаешь злость на женщине?
Кто-то сдавленно охнул. По рядам воинов пробежал испуганный ропот, подсказавший Эрику, как далеко он зашел. Оставалось только ждать, как в ответ поступит этот черный дьявол с куском льда вместо сердца.
– Ее палец, – спокойно повторил Черный Донал. – И быстро!
Воин с кинжалом в руке, словно очнувшись, поспешил к повозке.
– Нет! – отчаянно крикнул Эрик, выпустив дрожащие руки Марго и так быстро повернувшись, что повозка, жалобно заскрипев, осела на колеса. Его бешеный взгляд остановился на бесстрастном лице Черного Донала. – Довольно. Я сдаюсь, – прорычал Эрик.
Черный Донал молча кивнул. Протянув руку, он забрал у стражника свой кинжал и сунул его в ножны, по-прежнему не отрывая взгляда от лица пленника. Казалось, он попросту был не в силах это сделать. Эрик чувствовал, как глаза негодяя буквально ощупывают каждый дюйм его тела. Но когда их взгляды встретились, Эрик вдруг похолодел, заметив, как тот изменился. Как ни странно, в глазах Черного Донала вдруг появилась какая-то странная мягкость, даже нежность, совершенно несовместимая с жесткими и грубыми чертами его лица.
– Как твое имя? – спросил Черный Донал, вдруг перейдя на шепот.
– Эрик Стэйвлот, – медленно ответил молодой рыцарь.
– Стэйвлот, – задумчиво повторил тот. – Откуда ты, из каких мест?
– Из Белхэйвена.
Черный Донал прикрыл глаза, немного помолчал, потом кивнул и все тем же странным смягчившимся голосом проговорил:
– Белхэйвен… Да, Белхэйвен. – И затем снова взглянул на Эрика. Глаза его вдруг заволокло пеленой мучительной боли. Это было даже еще страшнее.
Эрик, сам не понимая почему, вдруг смутился, но тут Черный Донал протянул руку и тяжело опустил ее ему на грудь.
– В этом году тебе исполнится двадцать три года, – сказал он, – точнее, уже исполнилось… в мае.
Мысль, столь ужасная, что он постарался поскорее отогнать ее прочь, вдруг молнией сверкнула в голове у Эрика.
– Да. Откуда ты знаешь? – быстро спросил он.
– Знаю, – низко склонившись над ним, с неожиданной яростью и болью прошептал Черный Донал. Стиснув кулак, он тяжело ткнул Эрика в грудь – не больно, но достаточно сильно, чтобы тот почувствовал охватившее его смятение. – Я знаю это, Эрик Стэйвлот, потому что ты был причиной одной из самых больших ошибок в моей жизни! – И с этими словами снова ткнул его в грудь тяжелым кулаком. Потом резко повернулся и молча пошел прочь.
Глава 22
Место, куда ее заперли, скорее напоминало небольшую подземную тюрьму, чем обычную комнату в замке, но теперь по крайней мере у нее была крыша над головой, чтобы укрыться от промозглого дождя, который лил и лил, не переставая ни на минуту. А одного этого уже достаточно, чтобы благодарить судьбу, подумала Марго.
Руки и ноги у нее были по-прежнему туго стянуты веревками. Девушка скорчилась на тонком замызганном одеяле, которое бросили прямо на холодный каменный пол, не застланный ничем, даже тростниковой циновкой. Когда несколько часов назад ее приволокли в эту мерзкую нору, Черный Донал приказал не давать ей ничего, кроме этой мерзкой тряпки. С глумливой ухмылкой он сообщил, что ради нее не намерен потратить ни единого полена, а потом снова напомнил, что превратит ее жизнь в ад, если только она доставит ему лишние хлопоты. Ну вот, так оно и вышло – ведь Черный Донал был не из тех людей, кто бросает слова на ветер.
Джейсон Уэлшор, после того как опустил ее на пол, осмелился попросить разрешения остаться. Ответом на его слова был страшный удар в лицо, который свалил его с ног. Ни слова не говоря, он поплелся за хозяином как побитая собака, робко бросив на Марго полный сожаления взгляд. Дверь захлопнулась, загрохотали тяжелые засовы, и с тех пор тут никто не появлялся. Солнце село, и в комнате становилось все холоднее. Дождь перешел в ливень, и комнату наполнил промозглый холод. Марго лежала на полу. Она озябла до такой степени, что зубы ее выбивали отчаянную дробь, которая эхом отдавалась у нее в голове.
Но не это пугало ее. Она не знала, что с Эриком. Не знала даже, куда его отвели после прибытия на место. Оказавшись в небольшой, хорошо укрепленной крепости, она успела увидеть, как Эрика, крепко связанного, поволокли прочь. Но где бы он ни был, она лишь надеялась, что ему там хоть немного лучше, чем ей.
После утреннего разговора с Черным Доналом с Эриком что-то произошло. Марго пыталась заговорить с ним, как-то успокоить, но Эрик впал в какое-то оцепенение, и, казалось, слова ее были бессильны проникнуть в его душу. Мысль о том, что этот мерзавец может оказаться его родным отцом или хотя бы одним из родственников, лишила Эрика последних сил, так что, когда за ним пришли, он смог только молча поцеловать Марго на прощание. В его черных глазах застыло выражение смертельного ужаса, и он подчинился без единого слова.
Оставалось только молиться, и Марго горячо молилась, чтобы ее возлюбленный, где бы он ни был, нашел в себе силы избавиться от терзавших его мучений. Марго уже хорошо успела узнать Эрика, чтобы догадаться, какие ужасные подозрения отравляют ему жизнь. И если бы она была рядом, она помогла бы своему возлюбленному.
Марго так дрожала, что даже не заметила, как за ее спиной тихо приоткрылась дверь и кто-то с факелом в руках вошел в комнату. Но даже потом, когда мерцающий свет бликами заиграл на стенах, у нее не хватил сил хотя бы повернуть голову на звук чьих-то шагов. Единственное, что она могла, – это слышать.
– Боже милостивый! Ты только взгляни на несчастного ребенка! Да ведь она же замерзает! Неси сюда факел, Джон! Посмотрим, что тут можно сделать.
Марго никогда не думала, что можно испытывать такое блаженство – благословенное тепло от горящего факела коснулось ее тела, доставляя неизъяснимое удовольствие.
Слабый стон сорвался с дрожащих губ. Чьи-то руки помогли ей сесть. Ей набросили на плечи теплый плащ, и та же рука поднесла к ее губам кружку, от которой поднимался пар.
– Ну-ка, девочка, глотни горячего вина. Только не обожгись! Держу пари, ты сразу согреешься и почувствуешь себя лучше.
Обжигающая жидкость огнем опалила ей рот и горячей струйкой потекла в горло, но Марго была даже рада. Она жадно выпила вино, наслаждаясь восхитительным ощущением тепла, которое наполнило все ее застывшее тело и согрело изнутри. Ее все еще бил озноб, но она уже чувствовала, как жар постепенно охватывает руки и ноги и волной расходится по телу до самых кончиков пальцев. Протянув пустую кружку, Марго поплотнее закуталась в плащ и принялась разглядывать стоявшую перед ней женщину.
– Сейчас ты почувствуешь себя лучше, – добродушно уверила ее незнакомка, что странным образом не вязалось с суровым выражением ее лица без малейшего следа доброты. Она была худой и высокой, очень смуглой; густые темные волосы заплетены в косу и туго обернуты вокруг головы, отчего лицо казалось еще уже. Марго гадала, кто же она: одна из служанок или же здешняя хозяйка. Одежда незнакомки, хоть и поношенная, все же не могла скрыть какой-то утонченности всего облика, говорившей о благородном происхождении. Но ее как будто окутывала дымка печали или горя, словно эта женщина никогда не знала ни счастья, ни радости. Об этом без слов говорило скорбное лицо. Марго вдруг подумала, что ее спасительница не так уж стара, по крайней мере не настолько, чтобы испытать все превратности судьбы.
– Т-теперь мне гораздо лучше, б-благодарю вас, – с трудом прошептала Марго, чувствуя, как мучительно заикается на каждом слове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41