- Так что помучается, ты не ответил па мой вопрос.
Итак, увиливать бессмысленно. Она на такую тактику не согласна. Тяжко вздохнув. Доминик снова устремил взгляд на жену. Он решил приоткрыть ей часть правды, но рассказывать о себе все до конца, конечно же, не собирался.
- Когда мне было шестнадцать, я рассорился со своей семьей. Мы с отцом страшно повздорили. Причина ссоры заключалась отчасти в том, что за несколько лет до того рассказал мне мой брат. - Доминик умолк и снова вздохнул.
- Что же брат тебе рассказал?
- Что рассказал? - Он покачал головой: - Теперь это уже не имеет значения. Может, когда-нибудь я все тебе объясню.
- Что ж, как хочешь. - Кэтрин нисколько не обиделась, она прекрасно понимала, что есть вещи, которые человек должен хранить в тайне.
Доминик же вновь заговорил:
- После ухода из дома я близко сошелся с несколькими знакомыми, которые стали моими благодетелями. Эти люди очень многому меня научили. Даже играть в карты, пьянствовать всю ночь напролет и соблазнять женщин.
Кэтрин тихонько засмеялась.
- Если я когда-нибудь познакомлюсь с этими благодетелями, то непременно поздравлю их с прекрасно выполненной работой. Судя по всему, последний урок ты неплохо усвоил.
- О, моя дорогая, я замечательно его усвоил, и тебе еще предстоит в этом убедиться. - Он пристально посмотрел ей в глаза, потом продолжил: - А что до благодетелей, то не сомневайся, ты обязательно с ними познакомишься. Человек, с которым я сошелся ближе всех, - это барон Адриан Мелвилл. Мы с ним договорились, что он приедет навестить меня недели через полторы. Я написал ему и пригласил навестить нас и Лэнсинг-Сквере. Написал, как только ты дала согласие выйти за меня.
- Я постараюсь принять барона как можно лучше, - пообещала Кэтрин. Немного помолчав, она вновь заговорила: - Хорошо, конечно, что у тебя нашлись друзья, но все равно тебе, наверное, было трудно. В таком юном возрасте - и вдруг оказаться без поддержки близких.
Доминик отрицательно покачал головой, хотя в душе не мог не признать: в замечании Кэтрин много правды. Жизнь его была очень одинокой, пока он не научился не чувствовать себя отверженным. И теперь он знал себе цену и не сомневался в собственных силах.
- Все это не имеет значения, Кэт.
- Нет, имеет! - возразила она с горячностью. - Я по собственному опыту знаю, как страшно остаться одной на свете.
- Действительно знаешь? - Доминик вдруг понял, что жена каким-то непостижимым образом заставила его рассказать слишком много. Да, он вовсе не собирался говорить то, что сказал.
Лицо Кэтрин внезапно исказилось. Едва заметно кивнув, она проговорила:
- Да, знаю. Мои родители погибли, когда мне было всего тринадцать лет.
Он взглянул на нее с сочувствием:
- Прости, Кэт. Я не знал.
Почему-то он все время полагал, что под крыло своих малоприятных опекунов Кэтрин попала совсем недавно. А теперь он живо представил ее тринадцатилетней девочкой, оставшейся без родителей, и образ этот затронул в его сердце какую-то тайную струну. Взяв жену за руку, Доминик легонько пожал ее, как бы давая понять, что он прекрасно все понимает.
- Разумеется, не знал, - кивнула Кэтрин. - В конце концов, если не считать информации о наших с тобой любимых цветах, мы и в самом деле ничего друг о друге не знаем.
Какое-то время он просто смотрел на нее, и на сей раз она не потупилась под его взглядом, хотя в глазах ее была душевная боль. Конечно же, эти последние несколько дней дались ей нелегко, и теперь, когда все закончилось, ему захотелось успокоить жену, дать понять, что все в ее жизни изменится к лучшему. Разумеется, он не будет преданным ей душой и телом, но все равно ему хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что в его доме с ней ничего плохого не случится.
Перебравшись на ее сторону, Доминик сел рядом с ней и осторожно убрал с ее плеча локон, выбившийся из прически.
- Поверь, Кэт, со временем все изменится. Изменится, когда мы лучше узнаем друг друга.
Он медленно поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Веки ее затрепетали, и глаза закрылись - она как бы смирялась со своей участью.
«Я должен ее поцеловать, - подумал Доминик. - Да, именно должен…»
Он осторожно привлек жену к себе и, заключив в объятия, коснулся губами ее губ. Она тихонько всхлипнула, и руки ее обвили шею Доминика. С каждым мгновением его поцелуй становился все более страстным, и Кэтрин все сильнее воспламенялась. С губ то и дело срывались тихие, как вздох, стоны, и с каждым стоном она оказывалась все ближе к тому повороту, после которого повернуть обратно уже не сможет.
Однако Доминику не хотелось, чтобы свой первый любовный опыт его жена приобрела в тряской карете, в которой к тому же гулял сквозняк. Впрочем, это не означало, что он вовсе не должен был к ней прикасаться. Нет, он вполне мог поласкать ее немного, чтобы дать ей представление о грядущих наслаждениях.
Тут руки ее вдруг соскользнули с его шеи и легли ему на грудь. Он сначала подумал, что Кэтрин собралась оттолкнуть его, как отталкивала уже не раз, но она сунула руки ему под сюртук, туда, где пылало пламя. Доминик мог бы поклясться, что жена при этом даже замурлыкала от удовольствия.
Стараясь не терять голову, он провел ладонью по ее бедру. Кэтрин ахнула, однако не отстранилась. Доминик замер на мгновение, а затем вновь впился поцелуем в ее губы. Он целовал жену и ласкал, пока ноги ее немного не раздвинулись. Тогда ладонь его легла меж ее ног, и он даже сквозь ткань платья ощутил исходивший от нее жар.
Кэтрин громко вскрикнула и тотчас же отстранилась. Тяжело дыша, она уставилась на него словно в изумлении. Глаза ее были влажными от желания, но в них была и настороженность. «Впрочем, ничего удивительного, - подумал Доминик. - Новое всегда пугает».
- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - прошептал он, легонько целуя жену в губы.
Но она решительно покачала головой:
- Этого ты не можешь обещать мне, Доминик.
Он едва заметно нахмурился и пристально посмотрел на нее. Почему Кэтрин так сказала? Было совершенно очевидно, что она имела в виду вовсе не ласки и поцелуи. Неужели она в самом деле считала, что он способен причинить ей боль?
Он уже собрался задать жене этот более чем уместный вопрос, но тут карета начала замедлять ход, затем остановилась и качнулась - это возница стал слезать с козел. Доминик с неохотой вернулся на свое место напротив Кэтрин. Она расправила юбку и уставилась в пол.
- Гостиница, мистер Мэллори, - сказал возница, открывая дверцу.
Доминик некоторое время не сводил с жены глаз. Потом сказал:
- Спасибо, я сам помогу миссис Мэллори выбраться из кареты. А вы займитесь багажом.
- Да, сэр, - кивнул возница. Он тут же отошел, оставив дверцу открытой.
- Кэт, ты готова? - спросил Доминик. Он вдруг подумал о том, что под крышу этой гостиницы они с женой войдут почти чужими людьми, но к утру уже будут знать друг друга гораздо лучше.
- Но здесь только одна кровать, - прошептала Кэтрин, покосившись на мужа.
А жена хозяина гостиницы тем временем показывала им обстановку.
- Это у нас самая лучшая комната, - с улыбкой говорила хозяйка. Она была довольна, что у них в гостинице остановились такие гости, и ей хотелось произвести на них впечатление. Впрочем, Кэтрин она почти не замечала, зато не сводила глаз с ее мужа и постоянно улыбалась ему. - Да-да, это самая лучшая комната, - продолжала хозяйка. - Знаете, как только ваша карета прибыла, я сразу приказала отнести вам поднос с едой и вином. Не желаете ли еще чего-нибудь?
Доминик взглянул на Кэтрин, и тотчас же щеки ее залились жарким румянцем - во взгляде мужа совершенно ясно читалось: «Я желаю тебя».
- Нет, все прекрасно. Благодарю вас.
- Я велю приготовить вам воду для ванны завтра утром. - Хозяйка лукаво улыбнулась молодым супругам и вышла из комнаты.
Кэтрин же сразу вспомнила о том, что должно было произойти этой ночью. Повернувшись к мужу, она повторила:
- Но здесь только одна кровать.
Он взял со столика у камина стакан с портвейном и сделал большой глоток.
- А чего ты ожидала, Кэт? Ведь у нас с тобой медовый месяц, не так ли?
Она молча покачала головой и принялась стягивать перчатки. Бросив перчатки на стол, осмотрелась. Комната была довольно просторной, но все равно кровать занимала ее почти целиком. Эта огромная кровать, вероятно, специально была предназначена для того, чтобы два человека могли кувыркаться на ней без помех. «Интересно, часто ли на этой кровати спали?» - подумала Кэтрин.
Стараясь не смотреть на мужа, она снова обвела взглядом комнату. Впрочем, какой смысл притворяться, что она не замечает, с каким выражением Доминик смотрит на нее? Он смотрел на нее… как хищник на добычу. Да, у нее возникнут серьезные проблемы, если она не возьмет ситуацию под контроль.
Повернувшись к мужу, Кэтрин сказала:
- Ты, наверное, проголодался. Сядь, поешь… - Она указала на накрытый столик. Если он наестся до отвала и выпьет побольше вина, то, возможно, сразу же заснет.
- Я не голоден, - ответил он, шагнув к ней. - Но если ты голодна…
- Нет-нет, мне тоже не хочется. - Она покачала головой. Конечно, если сесть сейчас за стол, то на некоторое время ему придется отступить, но ведь потом от еды ей станет еще хуже (у нее от волнения в животе словно бабочки порхали).
И тут ей вдруг вспомнился совет Юстасии. Якобы в первую брачную ночь молодой жене следовало лежать смирно и терпеть. Только вряд ли это пройдет с Домиником. Там, в карете, на подъезде к гостинице, его ласки исторгли у нее ответные ласки. И она как-то догадалась, что нужно делать, хотя не имела никакого опыта. Как все это было не похоже на то, что рисовалось ее воображению, когда она планировала их с Коулом медовый месяц.
Коул вел бы себя очень деловито. Он бы не проявлял чувств. Он был бы мягок. И хотя она не думала всерьез, что Доминик способен причинить ей физическую боль, а все-таки было в нем что-то животное… Наверняка он потребует от нее ответных ласк - в этом можно было не сомневаться.
Внезапно она вспомнила о книгах, которые еще девочкой видела в родительском доме. И ей тотчас же представилось, как они с Домиником проделывают то, что было изображено на картинках из этой книги. О Боже всемогущий, ей представилось все до мельчайших подробностей - даже ласки, которыми она отвечала на ласки мужа!
Кэтрин содрогнулась от пробудившегося желания и тут же отвернулась, чтобы муж не понял, что с ней происходит. «Какую бы придумать отговорку?» - спрашивала она себя.
- А тебе следовало остаться во дворе. Ну… чтобы караулить нашу карету…
О Боже, какая же она идиотка! Столько лет воспитывала в себе такт и умение владеть ситуацией, а теперь требует, чтобы молодой супруг в первую брачную ночь отправлялся во двор сторожить экипаж!
Доминик расплылся в улыбке:
- Поверь, дорогая, это самая лучшая гостиница на нашей дороге, возможно - одна из лучших во всей Англии. За постой здесь берут довольно дорого, так что хозяева вполне могут нанять ночного сторожа. - Он приблизился к ней еще на шаг, и теперь Кэтрин ощущала исходивший от него запах, чудесный мужской запах… - Кроме того, я заплатил конюхам именно за то, чтобы они приглядывали за лошадьми, каретой и багажом. Мне сегодня действительно предстоит выполнить свой долг, но мои обязанности заключаются отнюдь не в том, чтобы приглядывать за каретой.
Он замолк, но не остановился. И Кэтрин вдруг поняла, что пятится от него, что уже почти дошла до камина.
- Кэт, ты боишься меня?
Она покачала головой, но предательская дрожь выдала ее.
- Доминик, ты должен меня понять. Ведь я даже не была знакома с тобой еще несколько дней назад. Предполагалось, что это, - Кэтрин обвела взглядом плохо освещенную комнату, - мне предстоит испытать только через несколько дней. Испытать с… - Она в смущении умолкла.
- С Коулом, - проговорил он ледяным тоном.
Кэтрин прикрыла глаза. Доминик ужасно злился всякий раз, когда она упоминала Коула, и было ясно: он полагал, что его старший брат нравится ей гораздо больше. Гадко, конечно, так поступать с ним, но, используя это его заблуждение, она, возможно, получит единственный шанс на спасение.
Кэтрин утвердительно кивнула:
- Да, с Коулом. Мне нужно время, чтобы приспособиться к моим новым обстоятельствам. Может, не поздно попросить еще одну комнату, чтобы ты там переночевал.
- Ха! В первую брачную ночь?! - Он нервно рассмеялся. - Мы пытаемся погасить скандал. Не следует давать злопыхателям новую пищу для сплетен. Нет уж, Кэт, мы будем спать в одной постели, как и положено молодоженам. Но я обещаю тебе, я клянусь, что не стану ничего делать без твоего согласия. - Снова он шагнул к ней, и теперь ей уже некуда было отступать. - Подходит?
Нет, это ей совсем не подходило. Спать в одной постели с таким мужчиной - нелегкое испытание. Она почему-то надеялась, что он согласится снять еще один номер и уйдет, оставив ее в покое. Конечно, глупо было на это рассчитывать. Такой человек, как Доминик Мэллори, ни за что не отступит, ни за что не откажется от задуманного.
- Э-э… Что ж, хорошо. - Она пошла к ширме, стоявшей возле камина. Ее саквояж стоял рядом, и кто-то уже потрудился достать из него ее ночную рубашку и капот. - Я только ночную рубашку надену, а потом мы можем… Потом мы можем лечь спать.
Доминик взглянул на нее с усмешкой, и Кэтрин, мысленно проклиная себя за глупость, схватила свою рубашку и шмыгнула за ширму, чтобы оказаться в безопасности хотя бы на время. Да, она прекрасно понимала, что всего лишь пытается оттянуть неотвратимое - ведь все равно этой ночью случится то, что должно было случиться.
И ее сердце при этой мысли радостно затрепетало.
Глава 6
Хотя Кэтрин укрылась за ширмой, все равно Доминик мог видеть в отблесках камина ее силуэт, каждое ее движение. Казалось бы, подглядывать стыдно, однако он совсем не испытывал стыда, следя, как ее тень наклоняется за ночной рубашкой.
«Ей-богу, она - само совершенство!» - то и дело восклицал он мысленно. Казалось, все ее тело - от мягких округлостей грудей, на которые скользнула ткань рубашки, до кончиков длинных стройных ног - являлось порождением самых необузданных эротических фантазий.
Он досадливо поморщился и отвернулся. Глупо на нее таращиться! Его и так скручивало от желания. Ему хотелось побыстрее закончить то, что они начали в карете. И он вдруг понял: еще ему хочется сделать Кэтрин своей, стереть все воспоминания о Коулдене и правах, которые его брат в свое время имел на эту девушку. Увы, она не могла или не хотела забыть прежнего жениха. Судя по замечаниям, которые она сделала всего лишь минуту назад, в душе ее еще теплилась нежность к Коулу.
От этого он испытывал жгучую обиду.
Доминик знал только один способ заставить жену забыть о прежних чувствах. Следовало сделать так, чтобы она страстно возжелала его, Доминика, но как раз этого-то он пообещал не делать сегодня, по крайней мере, не навязывать.
Краснея, она вышла из-за ширмы. Ее ночная рубашка была с высоким воротом и очень простого покроя. Такая рубашка полностью скрывала тело, и доступным было только то, что рисовалось в воображении.
- Модистка, - буркнул он себе под нос, когда Кэтрин неуверенно направилась к постели. Первым делом надо будет выписать в Лэнсинг-Сквер модистку. Его жене необходимы новые ночные рубашки и пеньюары. Вместо этих, старушечьих…
- Что ты сказал? - спросила она с дрожью в голосе.
- Так, ничего…
- Я позвоню, чтобы горничная пришла причесать меня на ночь. - Голос ее дрожал все сильнее, и это задело какую-то струнку в его душе - в нем пробудилось желание почувствовать себя защитником.
- Не надо. - Он придержал ее, когда она хотела пройти к звонку, висевшему возле двери. Сама мысль о том, что кто-то чужой может войти в комнату и нарушить их покой, причиняла ему почти физическую боль. - Я сам причешу тебя.
- Ты хочешь распустить мои волосы? - Глаза ее широко раскрылись. - Ты хочешь сам?..
Доминик кивнул и указал на туалетный столик. Она уселась перед зеркалом, и он уставился на замысловатую прическу, в которую были уложены ее черные шелковистые волосы. А ему хоть раз случалось распускать женскую прическу? Кажется, нет. Или он просто забыл? От запаха лаванды, исходившего от нее и окружавшего ее облаком, в голове у него помутилось и мысли путались…
Немного помедлив, он запустил пальцы в ее волосы, и Кэтрин тихонько вздохнула.
- Я сделал тебе больно? - спросил он с удивлением.
- Н-нет. - В зеркале глаза ее потемнели и расширились.
Что ж, если так она реагирует на его прикосновения, то отныне он будет распускать ее волосы каждый вечер. Он принялся дрожащими пальцами искать шпильки в прическе, и вскоре волосы Кэтрин водопадом заструились по ее спине и плечам. От ее чудесных волос исходил сладостный и нежнейший аромат, и Доминик, наслаждаясь этим ароматом, на мгновение прикрыл глаза. - Щетку, пожалуйста, - сказал он вполголоса. Она подала ему щетку, и он заметил, что рука ее дрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Итак, увиливать бессмысленно. Она на такую тактику не согласна. Тяжко вздохнув. Доминик снова устремил взгляд на жену. Он решил приоткрыть ей часть правды, но рассказывать о себе все до конца, конечно же, не собирался.
- Когда мне было шестнадцать, я рассорился со своей семьей. Мы с отцом страшно повздорили. Причина ссоры заключалась отчасти в том, что за несколько лет до того рассказал мне мой брат. - Доминик умолк и снова вздохнул.
- Что же брат тебе рассказал?
- Что рассказал? - Он покачал головой: - Теперь это уже не имеет значения. Может, когда-нибудь я все тебе объясню.
- Что ж, как хочешь. - Кэтрин нисколько не обиделась, она прекрасно понимала, что есть вещи, которые человек должен хранить в тайне.
Доминик же вновь заговорил:
- После ухода из дома я близко сошелся с несколькими знакомыми, которые стали моими благодетелями. Эти люди очень многому меня научили. Даже играть в карты, пьянствовать всю ночь напролет и соблазнять женщин.
Кэтрин тихонько засмеялась.
- Если я когда-нибудь познакомлюсь с этими благодетелями, то непременно поздравлю их с прекрасно выполненной работой. Судя по всему, последний урок ты неплохо усвоил.
- О, моя дорогая, я замечательно его усвоил, и тебе еще предстоит в этом убедиться. - Он пристально посмотрел ей в глаза, потом продолжил: - А что до благодетелей, то не сомневайся, ты обязательно с ними познакомишься. Человек, с которым я сошелся ближе всех, - это барон Адриан Мелвилл. Мы с ним договорились, что он приедет навестить меня недели через полторы. Я написал ему и пригласил навестить нас и Лэнсинг-Сквере. Написал, как только ты дала согласие выйти за меня.
- Я постараюсь принять барона как можно лучше, - пообещала Кэтрин. Немного помолчав, она вновь заговорила: - Хорошо, конечно, что у тебя нашлись друзья, но все равно тебе, наверное, было трудно. В таком юном возрасте - и вдруг оказаться без поддержки близких.
Доминик отрицательно покачал головой, хотя в душе не мог не признать: в замечании Кэтрин много правды. Жизнь его была очень одинокой, пока он не научился не чувствовать себя отверженным. И теперь он знал себе цену и не сомневался в собственных силах.
- Все это не имеет значения, Кэт.
- Нет, имеет! - возразила она с горячностью. - Я по собственному опыту знаю, как страшно остаться одной на свете.
- Действительно знаешь? - Доминик вдруг понял, что жена каким-то непостижимым образом заставила его рассказать слишком много. Да, он вовсе не собирался говорить то, что сказал.
Лицо Кэтрин внезапно исказилось. Едва заметно кивнув, она проговорила:
- Да, знаю. Мои родители погибли, когда мне было всего тринадцать лет.
Он взглянул на нее с сочувствием:
- Прости, Кэт. Я не знал.
Почему-то он все время полагал, что под крыло своих малоприятных опекунов Кэтрин попала совсем недавно. А теперь он живо представил ее тринадцатилетней девочкой, оставшейся без родителей, и образ этот затронул в его сердце какую-то тайную струну. Взяв жену за руку, Доминик легонько пожал ее, как бы давая понять, что он прекрасно все понимает.
- Разумеется, не знал, - кивнула Кэтрин. - В конце концов, если не считать информации о наших с тобой любимых цветах, мы и в самом деле ничего друг о друге не знаем.
Какое-то время он просто смотрел на нее, и на сей раз она не потупилась под его взглядом, хотя в глазах ее была душевная боль. Конечно же, эти последние несколько дней дались ей нелегко, и теперь, когда все закончилось, ему захотелось успокоить жену, дать понять, что все в ее жизни изменится к лучшему. Разумеется, он не будет преданным ей душой и телом, но все равно ему хотелось, чтобы она чувствовала себя в безопасности и знала, что в его доме с ней ничего плохого не случится.
Перебравшись на ее сторону, Доминик сел рядом с ней и осторожно убрал с ее плеча локон, выбившийся из прически.
- Поверь, Кэт, со временем все изменится. Изменится, когда мы лучше узнаем друг друга.
Он медленно поднял руку и провел ладонью по ее щеке. Веки ее затрепетали, и глаза закрылись - она как бы смирялась со своей участью.
«Я должен ее поцеловать, - подумал Доминик. - Да, именно должен…»
Он осторожно привлек жену к себе и, заключив в объятия, коснулся губами ее губ. Она тихонько всхлипнула, и руки ее обвили шею Доминика. С каждым мгновением его поцелуй становился все более страстным, и Кэтрин все сильнее воспламенялась. С губ то и дело срывались тихие, как вздох, стоны, и с каждым стоном она оказывалась все ближе к тому повороту, после которого повернуть обратно уже не сможет.
Однако Доминику не хотелось, чтобы свой первый любовный опыт его жена приобрела в тряской карете, в которой к тому же гулял сквозняк. Впрочем, это не означало, что он вовсе не должен был к ней прикасаться. Нет, он вполне мог поласкать ее немного, чтобы дать ей представление о грядущих наслаждениях.
Тут руки ее вдруг соскользнули с его шеи и легли ему на грудь. Он сначала подумал, что Кэтрин собралась оттолкнуть его, как отталкивала уже не раз, но она сунула руки ему под сюртук, туда, где пылало пламя. Доминик мог бы поклясться, что жена при этом даже замурлыкала от удовольствия.
Стараясь не терять голову, он провел ладонью по ее бедру. Кэтрин ахнула, однако не отстранилась. Доминик замер на мгновение, а затем вновь впился поцелуем в ее губы. Он целовал жену и ласкал, пока ноги ее немного не раздвинулись. Тогда ладонь его легла меж ее ног, и он даже сквозь ткань платья ощутил исходивший от нее жар.
Кэтрин громко вскрикнула и тотчас же отстранилась. Тяжело дыша, она уставилась на него словно в изумлении. Глаза ее были влажными от желания, но в них была и настороженность. «Впрочем, ничего удивительного, - подумал Доминик. - Новое всегда пугает».
- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - прошептал он, легонько целуя жену в губы.
Но она решительно покачала головой:
- Этого ты не можешь обещать мне, Доминик.
Он едва заметно нахмурился и пристально посмотрел на нее. Почему Кэтрин так сказала? Было совершенно очевидно, что она имела в виду вовсе не ласки и поцелуи. Неужели она в самом деле считала, что он способен причинить ей боль?
Он уже собрался задать жене этот более чем уместный вопрос, но тут карета начала замедлять ход, затем остановилась и качнулась - это возница стал слезать с козел. Доминик с неохотой вернулся на свое место напротив Кэтрин. Она расправила юбку и уставилась в пол.
- Гостиница, мистер Мэллори, - сказал возница, открывая дверцу.
Доминик некоторое время не сводил с жены глаз. Потом сказал:
- Спасибо, я сам помогу миссис Мэллори выбраться из кареты. А вы займитесь багажом.
- Да, сэр, - кивнул возница. Он тут же отошел, оставив дверцу открытой.
- Кэт, ты готова? - спросил Доминик. Он вдруг подумал о том, что под крышу этой гостиницы они с женой войдут почти чужими людьми, но к утру уже будут знать друг друга гораздо лучше.
- Но здесь только одна кровать, - прошептала Кэтрин, покосившись на мужа.
А жена хозяина гостиницы тем временем показывала им обстановку.
- Это у нас самая лучшая комната, - с улыбкой говорила хозяйка. Она была довольна, что у них в гостинице остановились такие гости, и ей хотелось произвести на них впечатление. Впрочем, Кэтрин она почти не замечала, зато не сводила глаз с ее мужа и постоянно улыбалась ему. - Да-да, это самая лучшая комната, - продолжала хозяйка. - Знаете, как только ваша карета прибыла, я сразу приказала отнести вам поднос с едой и вином. Не желаете ли еще чего-нибудь?
Доминик взглянул на Кэтрин, и тотчас же щеки ее залились жарким румянцем - во взгляде мужа совершенно ясно читалось: «Я желаю тебя».
- Нет, все прекрасно. Благодарю вас.
- Я велю приготовить вам воду для ванны завтра утром. - Хозяйка лукаво улыбнулась молодым супругам и вышла из комнаты.
Кэтрин же сразу вспомнила о том, что должно было произойти этой ночью. Повернувшись к мужу, она повторила:
- Но здесь только одна кровать.
Он взял со столика у камина стакан с портвейном и сделал большой глоток.
- А чего ты ожидала, Кэт? Ведь у нас с тобой медовый месяц, не так ли?
Она молча покачала головой и принялась стягивать перчатки. Бросив перчатки на стол, осмотрелась. Комната была довольно просторной, но все равно кровать занимала ее почти целиком. Эта огромная кровать, вероятно, специально была предназначена для того, чтобы два человека могли кувыркаться на ней без помех. «Интересно, часто ли на этой кровати спали?» - подумала Кэтрин.
Стараясь не смотреть на мужа, она снова обвела взглядом комнату. Впрочем, какой смысл притворяться, что она не замечает, с каким выражением Доминик смотрит на нее? Он смотрел на нее… как хищник на добычу. Да, у нее возникнут серьезные проблемы, если она не возьмет ситуацию под контроль.
Повернувшись к мужу, Кэтрин сказала:
- Ты, наверное, проголодался. Сядь, поешь… - Она указала на накрытый столик. Если он наестся до отвала и выпьет побольше вина, то, возможно, сразу же заснет.
- Я не голоден, - ответил он, шагнув к ней. - Но если ты голодна…
- Нет-нет, мне тоже не хочется. - Она покачала головой. Конечно, если сесть сейчас за стол, то на некоторое время ему придется отступить, но ведь потом от еды ей станет еще хуже (у нее от волнения в животе словно бабочки порхали).
И тут ей вдруг вспомнился совет Юстасии. Якобы в первую брачную ночь молодой жене следовало лежать смирно и терпеть. Только вряд ли это пройдет с Домиником. Там, в карете, на подъезде к гостинице, его ласки исторгли у нее ответные ласки. И она как-то догадалась, что нужно делать, хотя не имела никакого опыта. Как все это было не похоже на то, что рисовалось ее воображению, когда она планировала их с Коулом медовый месяц.
Коул вел бы себя очень деловито. Он бы не проявлял чувств. Он был бы мягок. И хотя она не думала всерьез, что Доминик способен причинить ей физическую боль, а все-таки было в нем что-то животное… Наверняка он потребует от нее ответных ласк - в этом можно было не сомневаться.
Внезапно она вспомнила о книгах, которые еще девочкой видела в родительском доме. И ей тотчас же представилось, как они с Домиником проделывают то, что было изображено на картинках из этой книги. О Боже всемогущий, ей представилось все до мельчайших подробностей - даже ласки, которыми она отвечала на ласки мужа!
Кэтрин содрогнулась от пробудившегося желания и тут же отвернулась, чтобы муж не понял, что с ней происходит. «Какую бы придумать отговорку?» - спрашивала она себя.
- А тебе следовало остаться во дворе. Ну… чтобы караулить нашу карету…
О Боже, какая же она идиотка! Столько лет воспитывала в себе такт и умение владеть ситуацией, а теперь требует, чтобы молодой супруг в первую брачную ночь отправлялся во двор сторожить экипаж!
Доминик расплылся в улыбке:
- Поверь, дорогая, это самая лучшая гостиница на нашей дороге, возможно - одна из лучших во всей Англии. За постой здесь берут довольно дорого, так что хозяева вполне могут нанять ночного сторожа. - Он приблизился к ней еще на шаг, и теперь Кэтрин ощущала исходивший от него запах, чудесный мужской запах… - Кроме того, я заплатил конюхам именно за то, чтобы они приглядывали за лошадьми, каретой и багажом. Мне сегодня действительно предстоит выполнить свой долг, но мои обязанности заключаются отнюдь не в том, чтобы приглядывать за каретой.
Он замолк, но не остановился. И Кэтрин вдруг поняла, что пятится от него, что уже почти дошла до камина.
- Кэт, ты боишься меня?
Она покачала головой, но предательская дрожь выдала ее.
- Доминик, ты должен меня понять. Ведь я даже не была знакома с тобой еще несколько дней назад. Предполагалось, что это, - Кэтрин обвела взглядом плохо освещенную комнату, - мне предстоит испытать только через несколько дней. Испытать с… - Она в смущении умолкла.
- С Коулом, - проговорил он ледяным тоном.
Кэтрин прикрыла глаза. Доминик ужасно злился всякий раз, когда она упоминала Коула, и было ясно: он полагал, что его старший брат нравится ей гораздо больше. Гадко, конечно, так поступать с ним, но, используя это его заблуждение, она, возможно, получит единственный шанс на спасение.
Кэтрин утвердительно кивнула:
- Да, с Коулом. Мне нужно время, чтобы приспособиться к моим новым обстоятельствам. Может, не поздно попросить еще одну комнату, чтобы ты там переночевал.
- Ха! В первую брачную ночь?! - Он нервно рассмеялся. - Мы пытаемся погасить скандал. Не следует давать злопыхателям новую пищу для сплетен. Нет уж, Кэт, мы будем спать в одной постели, как и положено молодоженам. Но я обещаю тебе, я клянусь, что не стану ничего делать без твоего согласия. - Снова он шагнул к ней, и теперь ей уже некуда было отступать. - Подходит?
Нет, это ей совсем не подходило. Спать в одной постели с таким мужчиной - нелегкое испытание. Она почему-то надеялась, что он согласится снять еще один номер и уйдет, оставив ее в покое. Конечно, глупо было на это рассчитывать. Такой человек, как Доминик Мэллори, ни за что не отступит, ни за что не откажется от задуманного.
- Э-э… Что ж, хорошо. - Она пошла к ширме, стоявшей возле камина. Ее саквояж стоял рядом, и кто-то уже потрудился достать из него ее ночную рубашку и капот. - Я только ночную рубашку надену, а потом мы можем… Потом мы можем лечь спать.
Доминик взглянул на нее с усмешкой, и Кэтрин, мысленно проклиная себя за глупость, схватила свою рубашку и шмыгнула за ширму, чтобы оказаться в безопасности хотя бы на время. Да, она прекрасно понимала, что всего лишь пытается оттянуть неотвратимое - ведь все равно этой ночью случится то, что должно было случиться.
И ее сердце при этой мысли радостно затрепетало.
Глава 6
Хотя Кэтрин укрылась за ширмой, все равно Доминик мог видеть в отблесках камина ее силуэт, каждое ее движение. Казалось бы, подглядывать стыдно, однако он совсем не испытывал стыда, следя, как ее тень наклоняется за ночной рубашкой.
«Ей-богу, она - само совершенство!» - то и дело восклицал он мысленно. Казалось, все ее тело - от мягких округлостей грудей, на которые скользнула ткань рубашки, до кончиков длинных стройных ног - являлось порождением самых необузданных эротических фантазий.
Он досадливо поморщился и отвернулся. Глупо на нее таращиться! Его и так скручивало от желания. Ему хотелось побыстрее закончить то, что они начали в карете. И он вдруг понял: еще ему хочется сделать Кэтрин своей, стереть все воспоминания о Коулдене и правах, которые его брат в свое время имел на эту девушку. Увы, она не могла или не хотела забыть прежнего жениха. Судя по замечаниям, которые она сделала всего лишь минуту назад, в душе ее еще теплилась нежность к Коулу.
От этого он испытывал жгучую обиду.
Доминик знал только один способ заставить жену забыть о прежних чувствах. Следовало сделать так, чтобы она страстно возжелала его, Доминика, но как раз этого-то он пообещал не делать сегодня, по крайней мере, не навязывать.
Краснея, она вышла из-за ширмы. Ее ночная рубашка была с высоким воротом и очень простого покроя. Такая рубашка полностью скрывала тело, и доступным было только то, что рисовалось в воображении.
- Модистка, - буркнул он себе под нос, когда Кэтрин неуверенно направилась к постели. Первым делом надо будет выписать в Лэнсинг-Сквер модистку. Его жене необходимы новые ночные рубашки и пеньюары. Вместо этих, старушечьих…
- Что ты сказал? - спросила она с дрожью в голосе.
- Так, ничего…
- Я позвоню, чтобы горничная пришла причесать меня на ночь. - Голос ее дрожал все сильнее, и это задело какую-то струнку в его душе - в нем пробудилось желание почувствовать себя защитником.
- Не надо. - Он придержал ее, когда она хотела пройти к звонку, висевшему возле двери. Сама мысль о том, что кто-то чужой может войти в комнату и нарушить их покой, причиняла ему почти физическую боль. - Я сам причешу тебя.
- Ты хочешь распустить мои волосы? - Глаза ее широко раскрылись. - Ты хочешь сам?..
Доминик кивнул и указал на туалетный столик. Она уселась перед зеркалом, и он уставился на замысловатую прическу, в которую были уложены ее черные шелковистые волосы. А ему хоть раз случалось распускать женскую прическу? Кажется, нет. Или он просто забыл? От запаха лаванды, исходившего от нее и окружавшего ее облаком, в голове у него помутилось и мысли путались…
Немного помедлив, он запустил пальцы в ее волосы, и Кэтрин тихонько вздохнула.
- Я сделал тебе больно? - спросил он с удивлением.
- Н-нет. - В зеркале глаза ее потемнели и расширились.
Что ж, если так она реагирует на его прикосновения, то отныне он будет распускать ее волосы каждый вечер. Он принялся дрожащими пальцами искать шпильки в прическе, и вскоре волосы Кэтрин водопадом заструились по ее спине и плечам. От ее чудесных волос исходил сладостный и нежнейший аромат, и Доминик, наслаждаясь этим ароматом, на мгновение прикрыл глаза. - Щетку, пожалуйста, - сказал он вполголоса. Она подала ему щетку, и он заметил, что рука ее дрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30