— Но что с вашей светлостью? Да простится моя озабоченность, но вы выглядите…
— Обогревающая машина уничтожена, — безо всякого выражения прервала его Каравайз, — вардрулы парализованы холодом. Полагаю, Рэйт, вы продолжите поиск записей Грижни?
— В том нет необходимости, — сказал Уэйт-Базеф и, видя, как недоуменно поднялись ее брови, объяснил: — Я уже нашел их. Дело сделано.
— Вот как? — Ее тон был явно скептическим.
— Уверяю вас, в настоящее время Тьма на поверхности отступает. Ланти-Юм чист. — Поскольку слова эти ее, судя по всему, ничуть не убедили, ему ничего не оставалось, кроме как пожать плечами: — Когда вернемся, сами все увидите.
— Нескоро же это случится, — промолвила Каравайз. — Если мы вообще найдем выход из этого лабиринта.
— Надо надеяться на лучшее, — заверил ее Деврас. — Гроно говорит, что может вывести нас к офелу, с помощью которого архипатриарх Грижни попал сюда.
— Попробую, если ваша светлость в состоянии выдержать этот переход.
— Почему бы мне не быть в состоянии? — холодно спросила Каравайз.
— Вы… вы неважно выглядите, — ответил за Гроно Деврас.
— Не беспокойтесь, я чувствую себя нормально и с радостью покину это место. — Говорила она, как всегда, тихо и спокойно, но в голосе ее звучали стальные нотки. — Нам незачем здесь оставаться, разве только Рэйту захочется захватить с собой дневники Фал-Грижни.
— Я думал об этом, — слабо улыбнулся Уэйт-Базеф. — И даже чуть было не поддался искушению. Но я чародей лантийского ордена Избранных, а не вор. Великому Террзу Фал-Грижни не понравилось бы, если б кто-то завладел его записями, и уж чего мне вовсе не хочется, так это чтобы он являлся мне в ночных кошмарах. Нет, перечить королю демонов я не стану.
— В таком случае не стоит медлить. — С этими словами Каравайз повернулась и быстро пошла по коридору, словно ей не терпелось уйти подальше от этого помещения.
Воздержавшись от дальнейших расспросов, остальные поспешили за ней.
Гроно пошел впереди. Память не подвела старого камердинера. Друзья переходили из одного коридора в другой, мимо безмолвных пещер, в которых и там и тут лежали неподвижные белые тела оцепеневших вардрулов; вдоль светящихся галерей, огибая выступы и поминутно поворачивая то направо, то налево. Путь был долгим и утомительным, но в конце концов привел их в комнату Белых Туннелей.
Комната была именно такой, как описывал Гроно, — маленькой, невзрачной, с единственным украшением в виде множества отшлифованных до блеска шестиугольных плит, вмонтированных в каменный пол. В центре ее лежали трое застывших вардрулов — Фтриллжнр Држ, младшая матриарх Змадрк и Дфжнрл Галлр, окоченевшие и потухшие. Деврас, желая заглушить вновь пробуждающиеся угрызения совести, спросил:
— Отчего их так много, Рэйт? Все эти плиты — части офелу или же они задуманы как камуфляж… или, может, красоты ради?
— Надо взглянуть. — Уэйт-Базеф внимательно осмотрел плиты, обратив особое внимание на знаки, выбитые на окаймлявшем каждую из них каменном бордюре. Перешагнув через тела вардрулов, он склонился над самым миниатюрным из шестиугольников. — Удовлетворенно хмыкнув, чародей повернулся к своим спутникам.
— Насколько могу судить, любая из этих плит доставит нас… куда-нибудь. Надписи соответствуют упрощенному варианту древней тайнописи Избранных. Ничуть не сомневаюсь, что изготовлены плиты при помощи магии, но пользоваться ими могут не только чародеи. Очевидно, в действие офелу приводит элементарное произнесение выгравированного на камне заклинания. Создатель этих штуковин наверняка обладал недюжинными способностями, но сработаны они грубовато. Впрочем, они практичны и более чем просты в обращении. Но вот чего я вам не скажу, так куда этот офелу нас занесет. На каждой плите имеется знак, обозначающий место назначения. Для вардрулов прочесть его не составило бы труда. Для меня — увы. Так что если мы решимся отправиться в путь, то вслепую.
— Не привыкать, — буркнул Гроно.
— В противном случае нам ведь придется идти пешком, верно? — спросил Деврас. — Вряд ли мы вынырнем на дне озера или в кратере вулкана.
— Конечно нет. Но можем очутиться Бог знает в какой глуши, далеко от дома и людей, — задумался чародей. Но тут же решительно отмел все сомнения: — На мой взгляд, рискнуть все же стоит. От магии проку сейчас никакого, да и вы смертельно устали. Где-то в этих пещерах бродят живые и опасные вардрулы. Встреча с ними нам ничего хорошего не сулит.
— Тогда не будем медлить, — сказал Деврас.
Гроно безропотно подчинился решению большинства, Каравайз, судя по ее крайне усталому, даже апатичному виду, было все равно.
— Которая, Рэйт? — спросил Деврас. — Если у кого и есть чутье на такие вещи, то уж точно у вас.
Уэйт-Базеф выбрал — может, наугад, может, нет — и, подождав, когда к нему присоединятся остальные, прочел заклинание, повторив его несколько раз. И вот их снова, как когда-то, настиг неистовый белый вихрь, завертел, закружил, подчинил своей вьюжно-мятущейся воле… и через несколько мгновений отпустил в неведомом месте.
Белое сменилось черным, как жизнь сменяется смертью.
Снова вокруг них царила непроглядная ночь, черная как Грижниева Тьма. Но это был не магический мрак: не ощущалось ни гнетущей тяжести, ни зловония. Воздух был спертым, затхлым, как в тесном замкнутом пространстве. Очень тесном и абсолютно безмолвном.
Деврас протянул руку и буквально в нескольких дюймах от лица наткнулся на неровную каменную преграду. Над головой, под ногами — камень. Справа и слева — каменная стена. Деврас стоял рядом с Уэйт-Базефом. За его спиной горестно вздохнул Гроно — единственный звук, нарушивший мертвую тишину. Какое-то время все молчали, шаря руками с всевозрастающей тревогой по глухим стенам, окружавшим их со всех сторон. Они оказались в каменном мешке, площадью примерно в три с половиной квадратных ярда.
Могила.
— Похоронены заживо, — прошептал Гроно, выразив всеобщее опасение.
Леденящий душу страх захлестнул путников — страх, перерастающий в панический ужас, который, казалось, вот-вот взорвет эту каменную западню, как огромный паровой котел. Деврас слышал биение собственного сердца, воздуху не хватало. Сколько времени пройдет, прежде чем…
Кошмарные подсчеты прервал ровный голос Базефа:
— Плиту поместили тут явно для какой-то цели. Давайте хорошенько поищем, и выход обязательно найдется.
Спокойствие прозвучавшего в темноте голоса сумело чудесным образом погасить нарастающую панику. Деврас постарался успокоиться и, частично восстановив присутствие духа, принялся ощупывать стены, медленно и методично исследуя каждую пядь их поверхности. Почти сразу же пальцы нащупали небольшую округлую выпуклость. Заинтригованный ее предназначением, юноша толкал, тянул, крутил ее в разные стороны, и после очередного нажатия в скале образовалась узкая щель, в которую скользнул луч света. После мягкого тусклого пещерного освещения этот свет казался жестким, нестерпимо ярким. Вытерев невольно подступившие слезы, Деврас приник к образовавшемуся глазку во внешний мир.
— Что там, ваша светлость.
— Ничего особенного. Трава и холмы, больше ничего. Местность вроде незнакомая. Но там день, Гроно, слышишь, день! Где бы мы ни находились, здесь светит солнце!
— Отойдите-ка, юноша, попробуем осветить нашу каморку, — попросил Уэйт-Базеф.
Деврас отодвинулся, и в их тесную темницу проник тонкий луч. Он едва мог различить силуэты товарищей, отдельные участки бугристой каменной стены, мерцающий под ногами офелу. И там, внизу, в самом углу, луч высветил гладкую выпуклость, отполированную многими веками прикосновений бесчисленных рук. Нащупав верную точку приложения силы, он привел в действие скрытый механизм. С негромким скрежетом каменная дверь открылась, и хлынувший поток света на время ослепил людей.
Прикрывая глаза руками, они вышли наружу из чрева Властителя — самого внушительного из Гранитных Старцев — прямо на Гравулову пустошь, овеваемую блаженно прохладным и свежим ветерком. Все четверо дышали и не могли надышаться изумительно чистым воздухом. Позади возвышалась Гряда, надежно хранящая свои древние тайны. Впереди, насколько хватало глаз, до самых северных отрогов Назара-Сина простиралась голая равнина. На юге, сокрытый за Грядой, лежал родной Ланти-Юм. А дальше к юго-западу прямо как на ладони в нескольких часах пути возвышался Морлинский холм, увенчанный замком Ио-Веша.
— Дома… — выдохнул Уэйт-Базеф.
— Свет, — сказал Деврас. — Рэйт и в самом деле изгнал Тьму.
— А вы уверены, что она здесь была? — со свойственным ему скепсисом спросил Гроно. Все уставились на него в недоумении, и он добавил: — Лично я не считаю, что Тьма дошла так далеко.
— Военачальник вардрулов сказал, что его армия стоит у стен Ланти-Юма, — возразил Деврас. — А они наступали только под покровом Тьмы.
— Нашли, кому верить, — усмехнулся камердинер. — Насколько я могу судить, со времени последнего нашего здесь пребывания ничего не изменилось.
— Не совсем. Взгляни на небо.
— И что же?
— Нет красной звезды, Гроно! Помнишь звезду, что сияла даже днем? Она пропала.
— Ну и что с того, ваша светлость? — Гроно пожал плечами. — Нам-то какой от этого прок?
— Думаю, немалый. Но наберись терпения. Вот расспросим тех, кто остался в Ланти-Юме…
— Отец, — промолвила Каравайз. Это было первое слово, произнесенное ею с тех пор, как они покинули комнату Белых Туннелей.
— …и узнаем, что там произошло за время нашего отсутствия.
По воле судьбы им не пришлось долго ждать. Путь до замка Ио-Веша занял не один час. Неимоверная усталость вынуждала их то и дело останавливаться на отдых. Солнце уже клонилось к горизонту, когда путники увидели бегущие прочь от города жалкие фигурки — остатки разбитой в пух и прах вардрульской армии, стремящиеся во что бы то ни стало добраться до спасительного укрытия Назара-Сина. Их по пятам преследовали одержимые жаждой мести лантийцы.
Четверо друзей молча наблюдали эту сцену, пока наконец Гроно чрезвычайно серьезно не заметил:
— Вы ведь понимаете, мастер Рэйт, вообще-то я с самого начала в вас ничуть не сомневался.
Глава 20
В ночь, последовавшую за отступлением Тьмы и разгромом белых демонов, весь Ланти-Юм праздновал победу. Под чистым звездным небом плясали и пели высыпавшие на улицы толпы горожан. Изготовленные на скорую руку петарды и шутихи осыпали каналы мириадами разноцветных искр. Рекой текло вино, люди прощали друг другу давние обиды, все обнимались, целовались, клялись в вечной дружбе и любви. На воде качались горящие всеми цветами радуги домбулисы, из окон дворцов струился золотой свет, и призрачные голубые огни на верхушке колокольни Ка-Неббинон мерцали в уютной ночной тьме. Свежий ветер радовал своей прохладой и запахом моря. Над головами сияла полная луна, и всюду царило безудержное веселье.
Впрочем, веселье было омрачено трауром многих семей, потерявших родственников, павших в битве с врагом.
А поднявшееся наутро благословенное солнце осветило картину вчерашней бойни. Равнину за городской стеной усыпали горы тел — трупы людей, нелюдей, белесых демонов. Перед горожанами стояла задача с почетом похоронить по лантийскому обряду павших защитников и устроить погребальный костер для белых демонов, ни один из которых не был взят в плен, правитель Ланти-Юма герцог Бофус, вышедший из сражения живым и невредимым, понятия не имел, как подойти к решению этой проблемы, и предпочел обратиться за помощью к ордену Избранных, чего лантийцам, привыкшим относиться к магам не иначе как с глубоким недоверием, делать вовсе не хотелось, и потому они медлили. Наконец группа смельчаков приблизилась к острову Победы Неса, чтобы встретиться на пирсе с горсткой растрепанных измученных мужчин в черных одеждах. Растратив почти все свои силы, пытаясь справиться с Грижниевым проклятием, чародеи смогли лишь на время уберечь трупы от разложения. Тем самым им удалось предотвратить массовую эпидемию. На большее они пока не были способны. Горожане ничуть не сомневались в том, что именно магия рассеяла грозную Тьму, но мнения относительно того, кому именно принадлежит честь называться Спасителем Ланти-Юма, разошлись. Многие усматривали в том заслугу непревзойденности Ваксальта Глесс-Валледжа. Кому еще могло быть под силу такое чудо? Но уверенности в том не было. Сам Глесс-Валледж — возможно из скромности — помалкивал, от Избранных же, как всегда, ничего нельзя было добиться.
В городе между тем царил полный хаос. За день многие здания превратились в госпитали, в которых залечивали свои раны герои битвы с вардрулами и поправляли здоровье изнемогшие от Тьмы. Хирурги и чародеи трудились, не покладая рук. На улицах было полно бездомных, голодных, потерявших рассудок бедняг, которые брели не разбирая дороги, по заваленным мусором аллеям и переулкам, мимо заброшенных алтарей Эрты, мимо выгоревших участков земли, где совсем недавно пылали огромные костры. Тут и там лежали трупы бексаев, зониандеров, дендеров, убитых ради наживы, а то и из-за их не вполне человеческой наружности. Наиболее совестливые не могли без слез сожаления смотреть на эти картины разрухи и запустения, радость победы затмило чувство жгучего стыда.
В городе начался голод. Мясники, зеленщики, бакалейщики, булочники давно уж позакрывали свои лавки; фермерский рынок исчез; закрылись харчевни. На оставшихся постоялых дворах и в тавернах еду предлагали по безбожной цене. В гавани не было кораблей, так что наладить поставку продовольствия было невозможно. Богачи, разумеется, не бедствовали, но те, кто победнее, уже заглянули в глаза голодной смерти. Проходили дни, и всерьез озабоченный плачевным положением своих подданных добрый герцог Бофус попытался перераспределить имевшиеся в городе запасы в пользу обездоленных. К несчастью, все его благие устремления ни к чему не привели, равно как и попытки обеспечить бездомных крышей над головой, захоронить умерших и вообще наладить хоть какой-нибудь порядок среди встревоженных и ропщущих людей. Даже для самых верных сторонников герцога становилось все более очевидным, что организационные способности их правителя гораздо ниже средних.
На фоне нарастающей смуты возвращение леди Каравайз Дил-Шоннет и трех ее спутников прошло незамеченным почти для всех, за исключением донельзя обрадованного герцога. Надо сказать, что Бофуса озадачила произошедшая с дочерью перемена, бледный и болезненный вид еще можно было объяснить долгим пребыванием во Тьме, но какова причина глубокой задумчивости и погруженности в себя? Действительно, появление Каравайз не привлекло сколь-нибудь существенного внимания горожан. Не вызвало ажиотажа и ее публичное заявление о роли, которую сыграл премудрый Уэйт-Базеф в избавлении от черного проклятия. Многие продолжали верить в то, что обязаны своим спасением Глесс-Валледжу — тем более что он красив и обаятелен, не в пример вечно ухмыляющемуся, пузатому и лысому Уэйт-Базефу… Впрочем, горожане предпочитали не касаться таинственных дел Избранных. Пусть чародеи уж сами как-нибудь между собой разберутся.
С таким же безразличием было встречено и объявление Каравайз о том, что один из участников похода, в результате которого свет возвратился в мир, был не кто иной, как лорд Деврас Хар-Феннахар, хозяин дворца Феннахаров. В любое другое время подобная новость произвела бы сенсацию, теперь же никому не было до этого дела. Бесконечно более важным стало известие о том, что уставший от трудов герцог решил передать бразды правления своей энергичной молодой дочери. Сколь ни велика была популярность герцога в народе, его уход был встречен в равной мере с сожалением и облегчением и, по завершении церемонии официальной передачи власти, испуганные, любопытные, полные надежды взгляды жителей Ланти-Юма обратились к его преемнице. Каравайз весьма ответственно отнеслась к своим новым обязанностям и с таким жаром погрузилась в работу, что целую неделю не показывалась на глаза незадачливому отцу. В конце концов, беспокоясь о здоровье дочери, герцог решил ее разыскать.
Бофус постучал в дверь ее рабочего кабинета и, дождавшись приглашения войти, вошел в просто обставленную, но очень удобную и уютную комнату.
Каравайз сидела за столом с пером в руке, просматривая разложенные перед собой документы. Лицо девушки удручало своей бледностью, под глазами обозначились темные круги.
— Кара, родная, — встревожился Бофус, — ты плохо выглядишь.
— Все хорошо, отец. Просто немного устала.
— Дитя мое, ты непременно должна хорошо кушать и подольше спать, иначе заболеешь, и твой отец этого не переживет.
— Еще успею отдохнуть. А сейчас слишком много работы.
— О, Кара, мы живем не ради того, чтобы работать, не покладая рук, поверь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Обогревающая машина уничтожена, — безо всякого выражения прервала его Каравайз, — вардрулы парализованы холодом. Полагаю, Рэйт, вы продолжите поиск записей Грижни?
— В том нет необходимости, — сказал Уэйт-Базеф и, видя, как недоуменно поднялись ее брови, объяснил: — Я уже нашел их. Дело сделано.
— Вот как? — Ее тон был явно скептическим.
— Уверяю вас, в настоящее время Тьма на поверхности отступает. Ланти-Юм чист. — Поскольку слова эти ее, судя по всему, ничуть не убедили, ему ничего не оставалось, кроме как пожать плечами: — Когда вернемся, сами все увидите.
— Нескоро же это случится, — промолвила Каравайз. — Если мы вообще найдем выход из этого лабиринта.
— Надо надеяться на лучшее, — заверил ее Деврас. — Гроно говорит, что может вывести нас к офелу, с помощью которого архипатриарх Грижни попал сюда.
— Попробую, если ваша светлость в состоянии выдержать этот переход.
— Почему бы мне не быть в состоянии? — холодно спросила Каравайз.
— Вы… вы неважно выглядите, — ответил за Гроно Деврас.
— Не беспокойтесь, я чувствую себя нормально и с радостью покину это место. — Говорила она, как всегда, тихо и спокойно, но в голосе ее звучали стальные нотки. — Нам незачем здесь оставаться, разве только Рэйту захочется захватить с собой дневники Фал-Грижни.
— Я думал об этом, — слабо улыбнулся Уэйт-Базеф. — И даже чуть было не поддался искушению. Но я чародей лантийского ордена Избранных, а не вор. Великому Террзу Фал-Грижни не понравилось бы, если б кто-то завладел его записями, и уж чего мне вовсе не хочется, так это чтобы он являлся мне в ночных кошмарах. Нет, перечить королю демонов я не стану.
— В таком случае не стоит медлить. — С этими словами Каравайз повернулась и быстро пошла по коридору, словно ей не терпелось уйти подальше от этого помещения.
Воздержавшись от дальнейших расспросов, остальные поспешили за ней.
Гроно пошел впереди. Память не подвела старого камердинера. Друзья переходили из одного коридора в другой, мимо безмолвных пещер, в которых и там и тут лежали неподвижные белые тела оцепеневших вардрулов; вдоль светящихся галерей, огибая выступы и поминутно поворачивая то направо, то налево. Путь был долгим и утомительным, но в конце концов привел их в комнату Белых Туннелей.
Комната была именно такой, как описывал Гроно, — маленькой, невзрачной, с единственным украшением в виде множества отшлифованных до блеска шестиугольных плит, вмонтированных в каменный пол. В центре ее лежали трое застывших вардрулов — Фтриллжнр Држ, младшая матриарх Змадрк и Дфжнрл Галлр, окоченевшие и потухшие. Деврас, желая заглушить вновь пробуждающиеся угрызения совести, спросил:
— Отчего их так много, Рэйт? Все эти плиты — части офелу или же они задуманы как камуфляж… или, может, красоты ради?
— Надо взглянуть. — Уэйт-Базеф внимательно осмотрел плиты, обратив особое внимание на знаки, выбитые на окаймлявшем каждую из них каменном бордюре. Перешагнув через тела вардрулов, он склонился над самым миниатюрным из шестиугольников. — Удовлетворенно хмыкнув, чародей повернулся к своим спутникам.
— Насколько могу судить, любая из этих плит доставит нас… куда-нибудь. Надписи соответствуют упрощенному варианту древней тайнописи Избранных. Ничуть не сомневаюсь, что изготовлены плиты при помощи магии, но пользоваться ими могут не только чародеи. Очевидно, в действие офелу приводит элементарное произнесение выгравированного на камне заклинания. Создатель этих штуковин наверняка обладал недюжинными способностями, но сработаны они грубовато. Впрочем, они практичны и более чем просты в обращении. Но вот чего я вам не скажу, так куда этот офелу нас занесет. На каждой плите имеется знак, обозначающий место назначения. Для вардрулов прочесть его не составило бы труда. Для меня — увы. Так что если мы решимся отправиться в путь, то вслепую.
— Не привыкать, — буркнул Гроно.
— В противном случае нам ведь придется идти пешком, верно? — спросил Деврас. — Вряд ли мы вынырнем на дне озера или в кратере вулкана.
— Конечно нет. Но можем очутиться Бог знает в какой глуши, далеко от дома и людей, — задумался чародей. Но тут же решительно отмел все сомнения: — На мой взгляд, рискнуть все же стоит. От магии проку сейчас никакого, да и вы смертельно устали. Где-то в этих пещерах бродят живые и опасные вардрулы. Встреча с ними нам ничего хорошего не сулит.
— Тогда не будем медлить, — сказал Деврас.
Гроно безропотно подчинился решению большинства, Каравайз, судя по ее крайне усталому, даже апатичному виду, было все равно.
— Которая, Рэйт? — спросил Деврас. — Если у кого и есть чутье на такие вещи, то уж точно у вас.
Уэйт-Базеф выбрал — может, наугад, может, нет — и, подождав, когда к нему присоединятся остальные, прочел заклинание, повторив его несколько раз. И вот их снова, как когда-то, настиг неистовый белый вихрь, завертел, закружил, подчинил своей вьюжно-мятущейся воле… и через несколько мгновений отпустил в неведомом месте.
Белое сменилось черным, как жизнь сменяется смертью.
Снова вокруг них царила непроглядная ночь, черная как Грижниева Тьма. Но это был не магический мрак: не ощущалось ни гнетущей тяжести, ни зловония. Воздух был спертым, затхлым, как в тесном замкнутом пространстве. Очень тесном и абсолютно безмолвном.
Деврас протянул руку и буквально в нескольких дюймах от лица наткнулся на неровную каменную преграду. Над головой, под ногами — камень. Справа и слева — каменная стена. Деврас стоял рядом с Уэйт-Базефом. За его спиной горестно вздохнул Гроно — единственный звук, нарушивший мертвую тишину. Какое-то время все молчали, шаря руками с всевозрастающей тревогой по глухим стенам, окружавшим их со всех сторон. Они оказались в каменном мешке, площадью примерно в три с половиной квадратных ярда.
Могила.
— Похоронены заживо, — прошептал Гроно, выразив всеобщее опасение.
Леденящий душу страх захлестнул путников — страх, перерастающий в панический ужас, который, казалось, вот-вот взорвет эту каменную западню, как огромный паровой котел. Деврас слышал биение собственного сердца, воздуху не хватало. Сколько времени пройдет, прежде чем…
Кошмарные подсчеты прервал ровный голос Базефа:
— Плиту поместили тут явно для какой-то цели. Давайте хорошенько поищем, и выход обязательно найдется.
Спокойствие прозвучавшего в темноте голоса сумело чудесным образом погасить нарастающую панику. Деврас постарался успокоиться и, частично восстановив присутствие духа, принялся ощупывать стены, медленно и методично исследуя каждую пядь их поверхности. Почти сразу же пальцы нащупали небольшую округлую выпуклость. Заинтригованный ее предназначением, юноша толкал, тянул, крутил ее в разные стороны, и после очередного нажатия в скале образовалась узкая щель, в которую скользнул луч света. После мягкого тусклого пещерного освещения этот свет казался жестким, нестерпимо ярким. Вытерев невольно подступившие слезы, Деврас приник к образовавшемуся глазку во внешний мир.
— Что там, ваша светлость.
— Ничего особенного. Трава и холмы, больше ничего. Местность вроде незнакомая. Но там день, Гроно, слышишь, день! Где бы мы ни находились, здесь светит солнце!
— Отойдите-ка, юноша, попробуем осветить нашу каморку, — попросил Уэйт-Базеф.
Деврас отодвинулся, и в их тесную темницу проник тонкий луч. Он едва мог различить силуэты товарищей, отдельные участки бугристой каменной стены, мерцающий под ногами офелу. И там, внизу, в самом углу, луч высветил гладкую выпуклость, отполированную многими веками прикосновений бесчисленных рук. Нащупав верную точку приложения силы, он привел в действие скрытый механизм. С негромким скрежетом каменная дверь открылась, и хлынувший поток света на время ослепил людей.
Прикрывая глаза руками, они вышли наружу из чрева Властителя — самого внушительного из Гранитных Старцев — прямо на Гравулову пустошь, овеваемую блаженно прохладным и свежим ветерком. Все четверо дышали и не могли надышаться изумительно чистым воздухом. Позади возвышалась Гряда, надежно хранящая свои древние тайны. Впереди, насколько хватало глаз, до самых северных отрогов Назара-Сина простиралась голая равнина. На юге, сокрытый за Грядой, лежал родной Ланти-Юм. А дальше к юго-западу прямо как на ладони в нескольких часах пути возвышался Морлинский холм, увенчанный замком Ио-Веша.
— Дома… — выдохнул Уэйт-Базеф.
— Свет, — сказал Деврас. — Рэйт и в самом деле изгнал Тьму.
— А вы уверены, что она здесь была? — со свойственным ему скепсисом спросил Гроно. Все уставились на него в недоумении, и он добавил: — Лично я не считаю, что Тьма дошла так далеко.
— Военачальник вардрулов сказал, что его армия стоит у стен Ланти-Юма, — возразил Деврас. — А они наступали только под покровом Тьмы.
— Нашли, кому верить, — усмехнулся камердинер. — Насколько я могу судить, со времени последнего нашего здесь пребывания ничего не изменилось.
— Не совсем. Взгляни на небо.
— И что же?
— Нет красной звезды, Гроно! Помнишь звезду, что сияла даже днем? Она пропала.
— Ну и что с того, ваша светлость? — Гроно пожал плечами. — Нам-то какой от этого прок?
— Думаю, немалый. Но наберись терпения. Вот расспросим тех, кто остался в Ланти-Юме…
— Отец, — промолвила Каравайз. Это было первое слово, произнесенное ею с тех пор, как они покинули комнату Белых Туннелей.
— …и узнаем, что там произошло за время нашего отсутствия.
По воле судьбы им не пришлось долго ждать. Путь до замка Ио-Веша занял не один час. Неимоверная усталость вынуждала их то и дело останавливаться на отдых. Солнце уже клонилось к горизонту, когда путники увидели бегущие прочь от города жалкие фигурки — остатки разбитой в пух и прах вардрульской армии, стремящиеся во что бы то ни стало добраться до спасительного укрытия Назара-Сина. Их по пятам преследовали одержимые жаждой мести лантийцы.
Четверо друзей молча наблюдали эту сцену, пока наконец Гроно чрезвычайно серьезно не заметил:
— Вы ведь понимаете, мастер Рэйт, вообще-то я с самого начала в вас ничуть не сомневался.
Глава 20
В ночь, последовавшую за отступлением Тьмы и разгромом белых демонов, весь Ланти-Юм праздновал победу. Под чистым звездным небом плясали и пели высыпавшие на улицы толпы горожан. Изготовленные на скорую руку петарды и шутихи осыпали каналы мириадами разноцветных искр. Рекой текло вино, люди прощали друг другу давние обиды, все обнимались, целовались, клялись в вечной дружбе и любви. На воде качались горящие всеми цветами радуги домбулисы, из окон дворцов струился золотой свет, и призрачные голубые огни на верхушке колокольни Ка-Неббинон мерцали в уютной ночной тьме. Свежий ветер радовал своей прохладой и запахом моря. Над головами сияла полная луна, и всюду царило безудержное веселье.
Впрочем, веселье было омрачено трауром многих семей, потерявших родственников, павших в битве с врагом.
А поднявшееся наутро благословенное солнце осветило картину вчерашней бойни. Равнину за городской стеной усыпали горы тел — трупы людей, нелюдей, белесых демонов. Перед горожанами стояла задача с почетом похоронить по лантийскому обряду павших защитников и устроить погребальный костер для белых демонов, ни один из которых не был взят в плен, правитель Ланти-Юма герцог Бофус, вышедший из сражения живым и невредимым, понятия не имел, как подойти к решению этой проблемы, и предпочел обратиться за помощью к ордену Избранных, чего лантийцам, привыкшим относиться к магам не иначе как с глубоким недоверием, делать вовсе не хотелось, и потому они медлили. Наконец группа смельчаков приблизилась к острову Победы Неса, чтобы встретиться на пирсе с горсткой растрепанных измученных мужчин в черных одеждах. Растратив почти все свои силы, пытаясь справиться с Грижниевым проклятием, чародеи смогли лишь на время уберечь трупы от разложения. Тем самым им удалось предотвратить массовую эпидемию. На большее они пока не были способны. Горожане ничуть не сомневались в том, что именно магия рассеяла грозную Тьму, но мнения относительно того, кому именно принадлежит честь называться Спасителем Ланти-Юма, разошлись. Многие усматривали в том заслугу непревзойденности Ваксальта Глесс-Валледжа. Кому еще могло быть под силу такое чудо? Но уверенности в том не было. Сам Глесс-Валледж — возможно из скромности — помалкивал, от Избранных же, как всегда, ничего нельзя было добиться.
В городе между тем царил полный хаос. За день многие здания превратились в госпитали, в которых залечивали свои раны герои битвы с вардрулами и поправляли здоровье изнемогшие от Тьмы. Хирурги и чародеи трудились, не покладая рук. На улицах было полно бездомных, голодных, потерявших рассудок бедняг, которые брели не разбирая дороги, по заваленным мусором аллеям и переулкам, мимо заброшенных алтарей Эрты, мимо выгоревших участков земли, где совсем недавно пылали огромные костры. Тут и там лежали трупы бексаев, зониандеров, дендеров, убитых ради наживы, а то и из-за их не вполне человеческой наружности. Наиболее совестливые не могли без слез сожаления смотреть на эти картины разрухи и запустения, радость победы затмило чувство жгучего стыда.
В городе начался голод. Мясники, зеленщики, бакалейщики, булочники давно уж позакрывали свои лавки; фермерский рынок исчез; закрылись харчевни. На оставшихся постоялых дворах и в тавернах еду предлагали по безбожной цене. В гавани не было кораблей, так что наладить поставку продовольствия было невозможно. Богачи, разумеется, не бедствовали, но те, кто победнее, уже заглянули в глаза голодной смерти. Проходили дни, и всерьез озабоченный плачевным положением своих подданных добрый герцог Бофус попытался перераспределить имевшиеся в городе запасы в пользу обездоленных. К несчастью, все его благие устремления ни к чему не привели, равно как и попытки обеспечить бездомных крышей над головой, захоронить умерших и вообще наладить хоть какой-нибудь порядок среди встревоженных и ропщущих людей. Даже для самых верных сторонников герцога становилось все более очевидным, что организационные способности их правителя гораздо ниже средних.
На фоне нарастающей смуты возвращение леди Каравайз Дил-Шоннет и трех ее спутников прошло незамеченным почти для всех, за исключением донельзя обрадованного герцога. Надо сказать, что Бофуса озадачила произошедшая с дочерью перемена, бледный и болезненный вид еще можно было объяснить долгим пребыванием во Тьме, но какова причина глубокой задумчивости и погруженности в себя? Действительно, появление Каравайз не привлекло сколь-нибудь существенного внимания горожан. Не вызвало ажиотажа и ее публичное заявление о роли, которую сыграл премудрый Уэйт-Базеф в избавлении от черного проклятия. Многие продолжали верить в то, что обязаны своим спасением Глесс-Валледжу — тем более что он красив и обаятелен, не в пример вечно ухмыляющемуся, пузатому и лысому Уэйт-Базефу… Впрочем, горожане предпочитали не касаться таинственных дел Избранных. Пусть чародеи уж сами как-нибудь между собой разберутся.
С таким же безразличием было встречено и объявление Каравайз о том, что один из участников похода, в результате которого свет возвратился в мир, был не кто иной, как лорд Деврас Хар-Феннахар, хозяин дворца Феннахаров. В любое другое время подобная новость произвела бы сенсацию, теперь же никому не было до этого дела. Бесконечно более важным стало известие о том, что уставший от трудов герцог решил передать бразды правления своей энергичной молодой дочери. Сколь ни велика была популярность герцога в народе, его уход был встречен в равной мере с сожалением и облегчением и, по завершении церемонии официальной передачи власти, испуганные, любопытные, полные надежды взгляды жителей Ланти-Юма обратились к его преемнице. Каравайз весьма ответственно отнеслась к своим новым обязанностям и с таким жаром погрузилась в работу, что целую неделю не показывалась на глаза незадачливому отцу. В конце концов, беспокоясь о здоровье дочери, герцог решил ее разыскать.
Бофус постучал в дверь ее рабочего кабинета и, дождавшись приглашения войти, вошел в просто обставленную, но очень удобную и уютную комнату.
Каравайз сидела за столом с пером в руке, просматривая разложенные перед собой документы. Лицо девушки удручало своей бледностью, под глазами обозначились темные круги.
— Кара, родная, — встревожился Бофус, — ты плохо выглядишь.
— Все хорошо, отец. Просто немного устала.
— Дитя мое, ты непременно должна хорошо кушать и подольше спать, иначе заболеешь, и твой отец этого не переживет.
— Еще успею отдохнуть. А сейчас слишком много работы.
— О, Кара, мы живем не ради того, чтобы работать, не покладая рук, поверь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42