Часы тянулись медленно, дни сменяли друг друга унылой чередой, пленники неуклонно таяли как свечки. Уже пять раз Деврас наблюдал за тем, как клочок неба, видневшийся в иллюминаторе, из голубого становился черным, и даже испытываемые им нечеловеческие страдания не смогли полностью подавить его любопытства. Судя по всему, «Великолепная» со своими господами и жертвами должна была подойти к самой кромке Грижниевой Тьмы. В любой момент они могут столкнуться с нею, и что тогда? Логично предположить, что его величество постарается подобраться как можно ближе в надежде подхватить самых отчаявшихся беженцев, готовых выложить какую угодно плату за спасение. Взяв на борт пассажиров, «Великолепная» развернется и устремится на всех парусах вниз по течению — и тогда его жажда сделает муки, которые пленники перенесли за последние пять дней, сущим пустяком. Выжить в таких условиях было бы чудом. «Вряд ли, — размышлял Деврас, — первоначально корабль был рассчитан на скорое использование человеческого „топлива“. Конструкция, предполагающая частое избавление от трупов и захват новых невольников, слишком неэкономична. Скорее всего, первоначальный замысел создателя этого вампира за долгие годы претерпел изменения, или же виной неуемному обжорству венеризы невежество его нынешних владельцев». В любом случае исправить сбой не представлялось возможным, и если у пленников осталась хоть какая-то надежда, так это на Каравайз, которую они не видели с того самого дня, когда они попали на борт. Неужто король, потакая капризам своего чада, позволил ему надругаться над девушкой или даже убить ее? Ответ на этот вопрос они узнали вечером, когда «Великолепная», как обычно, остановилась на отдых.
Послышался лязг засова, скрип ржавых петель. Деврас посмотрел в сторону двери. На пороге возвышалась фигура младшего брата короля герцога Чидля. Рядом с мечом в руке стоял принц Кроц. Герцог Чидль и сложением, и лицом весьма напоминал брата. Та же ямочка на подбородке, та же разукрашенная бородка, такие же замызганные одежды из небесно-голубого атласа, та же напыщенная любезность.
— Ужин, господа! — Герцог картинно взмахнул миской с грязно-серой кашицей. — Отдохните. Подкрепитесь. Жизнь, что ни говорите, прекрасна!
Ответа не последовало.
— «Великолепная» набрала приличную скорость, — сообщил им герцог. — В полной мере оценив ваш вклад в общее дело, король хотел бы наградить вас, и потому сегодня вечером, по указу его величества, отдых продлевается до трех часов.
Весь лучась самодовольством, он обвел взглядом лица узников, ожидая увидеть на них хоть слабое выражение признательности, но, обманувшись в своих надеждах, лишь пожал плечами. Поставив миску на пол, герцог Чидль достал три гибкие трубки, каждую из которых опустил одним концом в кашу, а другие засунул между зубами пленников, которые принялись всасывать пищу, содрогаясь при мысли о том, что этот процесс кормления напоминал питание «Великолепной».
Принц Кроц вынул кляп Уэйт-Базефа, и острие сабли принца поблескивало всего в паре дюймов от его горла. Некоторое время в трюме царило молчание, прерванное наконец булькающим звуком: миска опустела.
Деврас выпустил трубку изо рта и, повернув голову, уперся взглядом в широко раскрытые глаза Гроно, в тупом отчаянии выглядывающего из-за сетки белесых усиков, налипших на впалые щеки и лоб старика.
Это я довел его до такого состояния! Деврас поспешно отвернулся. На соседней колоде, с вынутым кляпом, но благоразумно не произнося ни слова, лежал Уэйт-Базеф. Осмысленное и, более того, задумчивое выражение лица ученого, похоже, вселяло нахмурившемуся принцу Кроцу смутную тревогу. После недолгих раздумий он просветлел:
— Ваша милость… Дядюшка… а что, если?..
— Да, принц?
— Не доверяю я этой лысой бестии. Это ж плут еще тот, посмотрите в его глаза. Не дело держать его на борту.
— Согласен, принц. Однако желание его величества, вашего отца…
— Знаю. Так мы и не станем его убивать. Можно обезопасить и другим каким способом.
— Вы что-то придумали, принц?
— Вырежем колдуну язык, и все тут. Так он останется жив, но зато не сможет произнести всякие там заклинания. Ну, что вы на это скажете?
Деврас обмер. По лицу Уэйт-Базефа невозможно было судить о его мыслях.
Герцог Чидль, прежде чем ответить, тщательно взвесил предложение племянника.
— Мысль неплохая, принц, я бы даже сказал, здравая. Безусловно, это оригинальный выход из сложившейся ситуации. Впрочем, усматриваю один существенный недостаток.
— И какой же? — Принцу не терпелось привести свой дьявольский план в действие.
— Если вырезать чародею язык, он потеряет много крови, ослабнет, а возможно, даже умрет.
— По мне, так и слава Богу.
— Ах, племянничек, я понимаю вашу обеспокоенность, но, право, старайтесь смотреть на эту проблему в свете конечной высокой цели. Именно в этом заключается признак зрелости.
— Вы отклоняетесь от сути.
— Ничуть. Наша задача — максимально продлить жизнь чародея. Он нужен «Великолепной», а значит, и всем нам.
Тут заговорил Уэйт-Базеф, впервые за все время своего пребывания на судне:
— Если вам столь важно продлить нам жизнь, у вас это плохо получается, — хрипло произнес он. Кинжал в руке принца непроизвольно дернулся.
— То есть как? — герцог Чидль с удивлением взглянул на чародея. — Нас крайне волнует ваше благополучие, ведь ваше здоровье поистине бесценно. Мы желаем вам только самого лучшего. Так чего же вам не хватает? Объяснитесь, уважаемый.
Уэйт-Базеф выразительно перевел взгляд на кинжал.
— Пусть говорит, принц, — повелел герцог. — Но не спускайте с него глаз.
Кроц мрачно кивнул.
— Вы отказываете нам в самом необходимом, — продолжал Уэйт-Базеф, — при полной неподвижности, не получая доступа к солнцу и свежему воздуху, питаясь Бог весть чем, отдавая все свои силы венеризе, мы долго не протянем.
— Вы, право, преувеличиваете, — рассудительно заметил герцог.
— Отнюдь. Посудите сами: как долго служили вам предыдущие жертвы?
— «Жертвы»? — Герцог удивленно вскинул брови, словно его оскорбили в лучших чувствах. — Уважаемый, у нас нет и не может быть «жертв». Подобные выражения неуместны и даже возмутительны. Ваши предшественники были патриотами, всем сердцем преданными роду Вурм-Диднисов и жаждавшими положить жизнь во имя защиты интересов своего суверена. Таков был их, а теперь и ваш долг.
— Разве мы являемся вашими подданными? — не без иронии поинтересовался Уэйт-Базеф.
— Теперь — да, — заверил его принц Кроц.
— Ни за что! — сипло выдохнул Гроно.
— Моему дражайшему племяннику недостает навыков дипломатии. Увы, издержки юношеского максимализма, — доверительно посетовал герцог Чидль. — Отвечая на ваш вопрос, мастер чародей, скажу только, что истинный король повсюду находит верных подданных.
— Чтобы скоро расстаться, — устало настаивал Уэйт-Базеф, — отказывая им в полноценном питании, отдыхе и ограничивая их подвижность?
— Порой возникает необходимость принести немалую жертву на алтарь исторической неизбежности. Грядут огромные перемены, и все должно быть подчинено единой цели — благу всего человечества. В такой момент грешно оплакивать утрату незначительных личных привилегий. Согласитесь, подобная мелочность характерна лишь для неисправимо эгоистичных натур.
Уэйт-Базеф не стал тратить оставшиеся силы на бессмысленные пререкания. Его молчание вполне удовлетворило герцога Чидля, который, как и его брат-король, отличался незлобивым нравом.
— Понравился ли вам ужин, господа? Вы чувствуете себя лучше и, надеюсь, сильнее? Полными энергии и решимости? — Не получив ответа, он отечески улыбнулся: — Вот и славно. Вот и замечательно. Будьте уверены, мы высоко ценим вашу самоотверженность. Вы удостоились личной благодарности короля, с чем я вас от всей души поздравляю! А теперь, господа, прежде чем я предоставлю вам возможность насладиться заслуженным отдыхом, нет ли у вас каких-либо пожеланий?
Заметив, как заработали желваки Гроно, Деврас предусмотрительно пресек ответ камердинера, спросив:
— Где леди Каравайз?
— Ее светлость? О, она пребывает в добром здравии, да благослови Господь ее очаровательное личико! Ангел во плоти!
— У ее светлости много прекрасных качеств, — возразил Уэйт-Базеф, — но ничего ангельского в ней нет и в помине.
— Ах, вы плохо разбираетесь в людях, — парировал герцог. — Под маской ледяного достоинства вы не разглядели женской мягкости. Ее светлость воистину ангел. Как она добра! Горда, но не надменна. Нежна, но не изнеженна. Благоразумна, но не корыстолюбива. К тому же умна… понятлива! Сумела по праву оценить и признать справедливость наших притязаний. А ведь она — дочь самого герцога Бофуса! Если наши права признает ее светлость, их будет вынужден признать весь мир!
— «Права» на что? — уточнил Деврас.
— На почести и привилегии, причитающиеся королевскому дому государства Джобааль… равно как и на материальные блага, предоставляемые обычно лантийской знати. Словом, мы требуем возмещения ущерба, причиненного нашему предку Янсу Вурм-Диднису, и настаиваем на предоставлении нам лантийского имения с приличным годовым доходом. По слухам, большой дворец, некогда принадлежавший Феннахарам, сейчас как раз пустует. Он-то и подойдет как нельзя лучше.
Гроно тщетно силился разорвать живую паутину.
— До недавнего времени, — продолжал герцог, — нам никак не удавалось сломить явно предвзятое отношение герцога. Но теперь, когда у нас в руках единственная, дочь его милости, нам улыбнулась удача. Особенно приятно то, что ее светлость леди Каравайз по доброй воле прониклась сочувствием к нашей миссии.
— Каравайз поддерживает ваши планы прибрать к рукам поместье Феннахаров? — спросил Деврас, краем глаза заметив судорожное подергивание подбородка камердинера.
— Конечно. Для женщины она весьма рассудительна. Редкий ум… и при этом красавица. — В глазах герцога зажегся озорной огонек. — Не исключено, что наша полувоенная экспедиция в конечном итоге окажется свадебным путешествием. Союз двух великих семейств — Вурм-Диднисов и Дил-Шоннетов — исцелил бы все раны.
— Союз?
— Если я не ошибаюсь, милая дама питает слабость к его величеству. В своей девичьей скромности она, конечно, старается не показать виду, но мы все это отметили. Наш король может без труда очаровать любую женщину. Стоит ему пустить в ход свое редкостное обаяние, и перед ним не устоит ни одна красотка. Сегодня ближе к ночи его величество и ее светлость ужинают при лунном свете, И потому, господа, смею вас обнадежить: счастливая развязка близка!
Принц смачно сплюнул на пол.
Весь расплывшись в улыбке, герцог Чидль поднял с пола пустую миску, пока племянник затыкал кляпом рот Уэйт-Базефа. Затем оба удалились, заперев за собой дверь.
Гнев придал сил несчастному Гроно.
— Мастер Деврас, — горестно взмолился он, — скажите, что все это неправда! Ее светлость не могла променять нас на этого бандита! Она ни за что не опустилась бы до такого!
— Гроно. — попытался прервать его Деврас.
— Не могла же она поверить его россказням! Отдать этой твари, этому подонку поместье Феннахаров!
— Гроно…
— У меня нет слов!
— Гроно, подумай хорошенько. Каравайз умна, рассудительна, отважна. Она сумеет использовать любое оказавшееся в ее распоряжении оружие, причем использовать его с толком.
Уэйт-Базеф кивнул, выражая согласие.
Разговор их совершенно вымотал, и трое пленников погрузились в забытье, напоминавшее не столько сон, сколько глубокий обморок.
«Великолепная» тем временем мирно покачивалась на волнах, предавшись сладостному отдохновению.
Глава 11
— Верите ли вы в судьбу, мадам? Верите ли в предначертание?
— Я верю в сильного человека, который волен определять судьбу, подчиняясь собственным желаниям. — Леди Каравайз посмотрела в глаза его величества на долю секунды дольше, чем того требовали приличия. — Только такой человек способен завоевать мое воображение.
— Одно лишь воображение, мадам?
— И уважение. Восхищение.
— Как насчет почтения?
— Что такое почтение, как не дитя уважения и восхищения?
— Вы вселяете нам надежду…
— А вы разжигаете мое любопытство, сир. Кажется, вы хотели поведать мне о своих планах?
Каравайз и король Пустис отдыхали на залитой лунным светом палубе. Они только что отужинали, и лорд Ксен, второй сын герцога Чидля, убрал со стола грязную посуду, оставив только потускневший от времени серебряный канделябр, графин с вео на самонагревающемся подносе и традиционные принадлежности для ритуального разлития этого напитка.
Отпущенные на отдых три часа истекли, и «Великолепная» уверенно устремилась вверх по течению. С того времени, как леди Каравайз взошла на борт корабля-людоеда, минуло пять дней. За все это время ее не оскорбили ни словом, ни действием, но ни на миг не оставляли без присмотра — разве что ночью, когда отведенную ей крохотную каюту надежно запирали снаружи.
— Скажите, что натолкнуло вас на мысль о спасении несчастных, оказавшихся во власти Тьмы? — спросила Каравайз.
— Вам хочется услышать об этом именно сейчас? — Король Пустис наклонился вперед, выразительно заглядывая в ее глаза.
— Конечно, сир. А как же иначе? Если б не ваше человеколюбие, мы бы так и не встретились.
— Как трогательно слышать это из ваших уст. Что ж, будь по-вашему. Да будет вам известно, мадам, что монархи из рода Вурм-Диднисов на протяжении многих поколений правили своей страной, мудростью, силой своей и богатством снискав искреннюю любовь подданных. Однако судьба была к нам несправедлива. Нас предательски лишили лантийского величия и обрекли на прозябание в глуши, что противно гордому духу. Долгие годы, терзаясь под пятой злого рока, мы ждали, что наступит день, и мы вернемся в Ланти-Юм, дабы предъявить свои права. И наконец наш час пробил: в небе засияла новая звезда, не покидавшая небосвода даже при свете дня. Позвольте заметить, мадам, что вы, словно эта звезда, украшаете собой и день и ночь.
— Ваше величество мне льстит. Но продолжайте, сир, прошу вас.
— Как раз в то время, когда появилась звезда, нам стало известно, что из глубины острова к морю движется некая Тьма. Многие путники, бежавшие от нее, просили у нас укрытия, осыпая нас разнообразными дарами и сокровищами.
— Полагаю, в знак благодарности.
— Именно так. Мы благосклонно принимали дары и выслушивали рассказы чужестранцев. Все они говорили об ужасных белых существах, населявших эту Тьму, — безжалостных убийцах, ополчившихся против человечества. Еще они рассказывали о белом короле, обладающем силой двадцати дюжих мужчин и яростью сорока демонов. Этот повелитель демонов, по их словам, не только непобедимый воин, но и великий военачальник — хитроумный, бесстрашный, беспощадный. Беженцы рассказывали о кровавых бойнях, сожженных дотла деревнях, сваленных в кучу гниющих трупах, об убийствах, увечьях, потоках крови… Мадам, ваши глаза восхитительны.
— По милости вашего величества я сделаюсь тщеславной, — тихо проговорила Каравайз. В мерцающем свете свечи трудно было судить, но, кажется, она покраснела. Голос слегка дрожал.
— Мадам, я говорю чистую правду. Милая леди Каравайз, с тех пор как вы стали гостьей нашего корабля, моя жизнь изменилась до неузнаваемости.
— Уверяю вас, сир, моя тоже. Но молю вас, продолжайте.
— Раз уж вы так настаиваете, — неохотно согласился он. — Вскоре стало очевидно, что сведения, доходившие до наших ушей не были досужими выдумками бесноватых старух, поскольку однажды утром на горизонте и в самом деле появилась черная полоса. К полудню она заметно приблизилась. Весь день беженцы буквально осаждали наш дворец, моля о помощи и буквально навязывая нам золото, драгоценности и прочие ценные вещицы. — При этих словах Пустис принялся теребить одну из вплетенных в бороду цепочек. — Разве могли мы в доброте нашей отказать несчастным? Разумеется нет. И потому с помощью «Великолепной» перевезли их в безопасное место.
— Как, на самое побережье?
— Что вы… Даже для нашего славного судна такие расстояния чересчур велики. Мы вывезли пассажиров туда, откуда Тьмы не было видно, и высадили на берег, хотя эти эгоистичные людишки и умоляли нас не бросать их на произвол судьбы. Управившись с ними, стали спасать других. Так наша миссия и продолжалась, покуда не скончались трое наших юнг, — славные были ребята! В тот день, мадам, мы повстречали вас… в счастливейший из дней!
— А теперь, сир? Вы не бросили свое благородное дело?
— Пока нет, но недолго уж осталось. Ваше благословенное присутствие, мадам, все в корне меняет. Мы подберем еще одну, последнюю партию беженцев и доставим их на этот раз в сам Ланти-Юм, где поведем с отцом вашим, герцогом лантийским, переговоры о возвращении нам законных титулов и владений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42