Раджа пожалел его, приказал нагрузить слона золотом и вручить бедняку. Он отправил с ним слуг и велел проводить до самого города Пилестан. Когда бедняк прибыл домой, в городе поднялся шум. Тамошний раджа напугался и понял, что это дело рук Бахваджраджа. Он снова вызвал мудрого везира и стал держать с ним совет. И везир сказал бедняку:
– Для выкупа недостаточно этого слоновьего вьюка золота. Принеси в придачу и голову Бахваджраджа! Тогда уж мы назовем тебя зятем и отдадим за тебя дочь раджи.
Бедняга нищий, опаленный с головы до пят скорбью, вторично двинулся в путь в страну Бахваджраджа и рассказал о новых требованиях. От силы любви и чрезмерной скорби ум его помутился, и он не постеснялся изложить подобную просьбу. Бахваджраджу стало очень жаль его, поскольку, во-первых, влюбленный достоин жалости, во-вторых, Бахваджрадж был очень великодушен и сострадателен, он не мог отказать даже в такой просьбе и сказал:
– Не одну, а тысячу голов готов Бахваджрадж принести в жертву влюбленным! Ведь я носил голову на шее столько лет именно ради такого дня.
Тебе надобна моя голова, о, друг?
Забирай и ступай. Я не хочу обижать скорбного мужа.
Однако не следует, чтобы тебя провели и на этот раз, как это случилось в прошлый, – продолжал он. – А то ведь ты снова не достигнешь желаемого. Поведи меня туда живого с веревкой на шее и скажи, что принес голову. Если они примут тебя и отдадут тебе желанную, тут же вручи им мою голову – ведь она будет в твоем распоряжении. Если же они и тогда станут выдумывать отговорки и отпираться, то мы придумаем что-нибудь другое. Не тревожься по этому поводу и удостой меня чести сопровождать тебя.
Несчастному влюбленному стало стыдно пред лицом благородства и великодушия Бахваджраджа, он убедился в справедливости слов: «Великодушие жертвующего собой – самое большое великодушие». Калила и Димна, с. 161
И вот раджа и нищий вместе двинулись в город Пилестан. И Бахваджрадж с веревкой на шее и мечом в руке предстал перед раджей того города.
Если хочешь быть благородным, то вот душа и сердце мои,
Если хочешь быть насильником, то вот меч и моя голова.
Раджа Пилестана, видя столь несравненное благородство и великодушие, тотчас сошел с царского трона и усадил на свое место Бахваджраджа, а сам, словно раб, повязался поясом служения, такая самоотверженность пристыдила его, он счел прибытие Бахваджраджа в свою страну добрым знаком. Раджа оказал Бахваджраджу самое большое гостеприимство, принес множество извинений, сделал нищего богачом, назвал его своим зятем и вручил ему дела управления страной.
– Все эти плоды, – заключил попугай, – результат жертвенности Бахваджраджа, а дела нищего поправились благодаря величию его помыслов.
– Мне очень понравился этот рассказ, – сказала Мах-Шакар. – Но поведай мне также сказку о дочери царя джиннов.
Рассказ 15
– Раджа Бахваджрадж, о похвальных качествах коего я рассказал, – начал попугай, – непрестанно наполнял влагой облака благ и тучи даров над нивами надежд бедняков и садами богатых. Словно солнце и туча месяца нейсан, Нейсан – пятый месяц сирийского календаря, соответствующий апрелю; в Иране и Средней Азии – это пора обильных весенних дождей, поэтому с месяцем нейсан связаны представления о бурных ливнях.
он озарял лучами милосердия и дарил плоды благосклонности простолюдинам и знатным, великим и малым и тем самым привечал их.
И вот один из приближенных брахманов раджи пристрастился к азартным играм и принес свою драгоценную жизнь в жертву занятию, которое не одобряется ни в этом, ни в том мире. Но удачи ему не было, он всегда проигрывал и не приносил домой ни дирхема. Все, что он пускал на ветер, было из казны раджи, который никогда не отказывал брахману ни в чем и даже не выказывал недовольства. Милосердие раджи было столь безмерным, дары – столь великими, что прах стыда и пыль сомнения окутали чело брахмана, он усовестился, взял с собой семью и двинулся в путь в другую страну.
Прошли они несколько фарсангов, Фарсанг – мера пути в Иране, велечина которой колеблется в зависимости от характера местности; обычно считается, что фарсанг – расстояние, которое можно проехать за один час по данной дороге, в среднем равен приблизительно 6 км.
потом несколько милей и прибыли, наконец, к какой-то пещере. В глубине пещеры четверо разбойников занимались азартной игрой, коротали за нею свое время. Брахман, увидев игроков, не мог устоять перед искушением, решил попытать счастья. Он оставался там, словно кусок падали, пока не проиграл последнюю ставку, пустил на ветер все, что у него было, и «угодил в то, что сам сотворил». Пришлось ему оставить в залог жену, попросить отсрочки до утра, а самому, как это бывало и раньше, бежать к радже.
Но по пути для брахмана забрезжил рассвет счастья, расцвела роза судьбы. Томимый жаждой, он завернул к колодцу и увидел вдруг в глубине золотой трон, на котором возлежала красавица, подобная райской гурии, «словно жемчужина в раковине», Коран, LVI, 22
а возле красавицы сидел согбенный старец, худой и высохший до костей, а перед ним стоял железный котел с маслом. Старик разжигал жаркое пламя под котлом и тихонько напевал жалобную мелодию.
Брахману было не до вопросов и ответов, но он, по обычаю, все же произнес достойную хвалу. Красавица тотчас сняла с руки браслет. Равного ему не видело небо в новолуние, ни о чем подобном не слыхали небеса в лунную ночь. Брахман надел браслет, подивился и подумал: «Я недостоин такого дара, он не подходит руке нищего». И он сказал браслету сокровенным языком:
Не оставайся со мной, ведь люди станут завидовать.
Если увидят на руке нищего драгоценный камень.
Красавица, видя, что он смущен и поражен, подумала, что подарок мал и ничтожен, наградила его еще одним браслетом, дороже прежнего, и попросила извинения.
Брахман, видя великодушие десницы и вершину ее щедрости, принял оба браслета, вознес молитву и побежал выкупать свою жену. Сначала он поспешил в город к меняле, не заходя к радже. Раджа в это время еще спал, он не стал ничего сообщать ему, боясь потерять время и лишиться жены.
И вот он вручил браслет меняле и попросил под залог денег. Меняле открылось такое, «что ни глаз не видал, ни слух не слыхал». Тамхидат, с. 291
Он приложил палец к уху, стал вопить и орать. Собралась толпа, брахману накинули веревку на шею и тут же среди ночи повели к радже.
Поднялся крик, что он украл золото.
Раджа испугался и подумал было, что в городе поднялся мятеж, когда взволнованные люди вопреки обычаю ворвались ночью во дворец. Он разом выскочил из покоев и увидел бедного брахмана. Подданные поднесли радже браслет, и он спросил:
– Откуда это?
Брахман вытащил другой браслет, еще лучше и краше прежнего, и подал радже со словами:
– Сейчас нет времени расспрашивать и отвечать. Берегись длинных рассказов.
Рассказ о моем положении был бы долог,
В этой истории много восхождений и падений.
Сначала вели мне выдать денег, чтобы я мог выкупить жену, которую заложил в игре, а завтра я расскажу тебе о браслетах и чудесах, которые видел.
Раджа приказал исполнить его просьбу, и хранитель казны мигом принес лак дирхемов. Брахман, не дожидаясь того, как начнет красоваться, словно дочь царя джиннов, лик утра и взойдет из монетного двора востока магрибский динар солнца, побежал к пещере. Он выкупил заложенную жену, дал зарок более не играть в азартные игры, вернулся к радже и рассказал ему от начала до конца о причинах своего исчезновения, о том, как пришел к пещере, как проигрался и заложил жену, о старце и пери, о золотом троне и железном котле. Однако он не мог объяснить, кто же были старец и юная дева, какая тайна кроется за всем этим, что таится в глубине того колодца.
Что это за завеса и какая тайна кроется за ней? Раджа чуть было не лишился разума, слушая про такое чудо, в его сердце закралась мечта повидать волшебницу, ему страстно захотелось узреть диковинку.
На другую ночь, когда Харут, Харут – имя одного из двух ангелов, упоминаемых в Коране (Харут и Марут). Согласно преданию, ангелы жаловались богу на испорченность людей, которых не могли исправить даже неоднократно посылаемые пророки. По приказу бога ангелы избрали Харута и Марута, дабы творить суд над людьми. Те спустились на землю и долгое время добросовестно выполняли свои обязанности. Однажды к ним явилась женщина необычайной красоты по имени Зухра (см.), прося у них защиты от мужа. Харут и Марут влюбились в Зухру и хотели соблазнить ее, та, воспользовавшись ослепившей их страстью, скрылась. Бог наказал обоих ангелов, низвергнув их в Вавилонский колодезь, где они должны пребывать до дня Страшного суда. Из глубины этого колодезя они обучают желающих магии. Зухра же за свою чистоту и целомудрие вознесена на небо в виде планеты Венеры, покровительницы музыки и красоты.
солнца провалился в колодец Вавилона на западе, когда прекрасный месяц, словно луна Муканны Муканна – (букв, «закрытый покрывалом») прозвище Хашима ибн Хакима, жителя Мерва, который возглавил в 776 г. восстание местного населения против арабского господства. Муканна уверял своих последователей, что в нем воплотилось божество и поэтому от него исходит ослепительно яркий свет, который не под силу выдержать глазам, – оттого он и прикрывал лицо зеленым покрывалом. Согласно легенде, Муканна, чтобы уверить последователей в своей чудотворной силе, изготовил искусственную луну, которая по ночам поднималась из колодца в городе Несефе (ныне – Карши).
вышел из колодца на востоке, раджа Бахваджрадж двинулся в путь вместе с брахманом. Они величественно направились к колодцу. Раджа увидел чудо воочию, убедился в правдивости слов брахмана, то есть он нашел тот колодец на месте. Он проворно спустился вниз, уселся на троне, стал расспрашивать ту луноликую красавицу. Она отвечала:
– Я дочь царя пери. Пери – духи, как добрые, так и злые, в иранской мифологии предстают в образе прекрасных женских существ, отсюда в литературе пери – символ женской красоты.
А этот человек вот уже шестьдесят два года томится словно безумец в цепях моих локонов. Он страдает, и в мечтах о моей благосклонности он развеял по ветру свою юность и состарился. Ни разу не удалось ему ухватить рукой полу свидания, испить напиток соединения, ибо моя природа состоит из огня, а его – из праха. Моя природа – это свет, а его – мрак. Поэтому я не могу соединиться с ним. Как же могут сочетаться прекрасное и скверна?
Я знаю, что никогда не будет
Гармонии между пери и человеком.
Вот разве только он примет веру джиннов. Если человек хочет жениться на пери и сочетаться с ней браком, то ему следует бросить в огонь золото своего бытия, сжечь его и превратиться в пламя, как это сделали мы. Если человек выходит из такого испытания невредимым, то пери непременно покоряются ему и становятся ему подвластными, всюду сопровождают его, словно тень, служат ему, как рабыни. Великие мужи нашего народа соизволили изречь: «Чтобы суть и оболочка влюбленного были едины, чтобы он мог отринуть от себя ложь, искоренить лицемерие, двуличие, зависть, злобу, скверну и гнусную мерзость, ему недостаточно постоянного внутреннего горения в пламени разлуки, ему следует также испепелиться и изжариться в огне подлинном, видимом. И лишь тогда он обретет счастье соединения и достигнет благополучия и процветания в делах любви. „Воистину, воздаяние тебе – по мере твоего усердия и твоей доли“.
Доблести даются по мере усердия,
Тот, кто стремится к доблести, бодрствует по ночам. Калила и Димна, с. 17
О сердце! Страстью ты не добьешься ничего.
Покуда сам не пострадаешь, не встретишь сострадательного.
Покуда не расплавишься в тигле скорби, словно золото,
Тебе не видать объятий возлюбленной.
– Этот бедняга, – продолжала дева, – не дерзает нырнуть в кипящий котел, чтобы выйти из него зрелым, словно золото высокой пробы. Но у него не хватает силы и отказаться от любви ко мне, предать забвению суетную страсть. У несчастного нет ни мужества сразиться, ни силы бежать.
В руках у него нет смелости, чтобы ухватиться за полу свидания,
В ногах силы, чтобы бежать от десницы скорби.
И вот он пребывает «в колебании между тем и другим». Коран, IV, 143
Я же из-за этого старика нахожусь словно в заточении, лишенная благ и наслаждений мира. Вера, сострадание и благородство не дозволяют мне махнуть рукой, покинуть его и вернуться в родные края, так как я боюсь греха и возмездия на том свете. Я не знаю, как исцелить его боль, какой водой погасить пламя этой беды. Мое огненное тело уже готово пустить на ветер свою жизнь, из-за того, что сгорает человек из праха.
Когда Бахваджрадж выслушал рассказ, он прикусил палец от удивления, ему стало жаль беднягу, и он пролил в колодец ручьи крови из глаз. Раджа стал рыдать над его загубленной юностью, стенать над его наступившей старостью и, не медля, кинулся в тот железный котел, еще при жизни вкусил адское пламя. Но с ним была живая вода, и он выскочил оттуда невредимый телом и духом.
Дочь царя джиннов, видя чародейство раджи, мигом сошла с трона, бросилась ему в ноги, словно рабыня, и от души воскликнула:
– Что бы ты ни приказал, я – твоя раба, готовая служить тебе душой и телом. Этот страдающий старик шестьдесят два года варил халву любви в котле страсти, но, поскольку напиток моих уст был предназначен только тебе, поскольку эта розовая вода была твоим уделом, ему достался лишь дым и он не испил даже капельки из шербета благоволения.
– О дева, – отвечал Бахваджрадж, – берегись произносить сладостными устами горькие слова. Речи, подобные ключевой воде, не настаивай на горьком колоквинте. Не смущай и не совращай моего сердца. Ты в обоих мирах – моя дочь, а супруг твой – только этот муж. Я перенес это испытание именно ради него, я вкусил страдания ради того, чтобы он выздоровел.
Помощь поверженному приходит от друзей.
Так что не горюй из-за того, что он стар, не обращай на это внимания.
Бахваджрадж в тот же миг окропил старика живой водой, влил несколько капель в его рот и окунул его в железный котел. И старик, словно золото, выдержанное двенадцать месяцев, обратился в двенадцатилетнего юношу! «Нет изъяна в золоте, если оно плавится на огне».
Так раджа соединил влюбленных. Он обладал здоровым духом, и пламя и жар котла ничуть не повредили ему, не причинили ущерба. Он счастливо вернулся во дворец, а судьба восхвалила его добродетели такими стихами:
Да не коснется дурной глаз славного мужа,
Который сам – добрый знак над головой друзей.
Сердце, не стремящееся к дружбе, пронзи.
Друга, лишенного сострадания, сожги.
Ум, чуждый любви, полон изъянов.
Страстно влюбленный источает любовь.
Поскольку бурное море благородства раджи таило в себе бесценные жемчуга, он подарил золотой трон помолодевшему старику, а те два драгоценных браслета отдал бедному брахману. И нисколько не жалел об этих сокровищах. Более того, он оказал брахману множество других милостей и поднял его со дна унижения и бедности до высот богатства и благосостояния.
Попугай закончил рассказ о радже Бахваджрадже и дочери царя джиннов. Мах-Шакар собралась было пойти на свидание с возлюбленным и присоединиться к нему, как вдруг передовой отряд утра озарил мир мрака, словно лик джинна, а царь-солнце, владыка золотого трона, взошел на изумрудный престол небес.
ПОВЕСТЬ о Кубаде, царе Шама, Шам – арабское название Сирии
о том, как освободили царя попугаев, о том, как попугай привез из страны мрака плод жизни
На восьмую ночь, когда падишах полуденной страны солнца расположился отдыхать на троне запада, а гуляющий по ночам султан луны с восточного трона воссел на синего коня небес, солнцеликая Мах-Шакар, подобная молодой луне, украсилась, словно фазан, и призвала паланкин быстроты и носилки поспешности, чтобы отправиться на свидание с возлюбленным. Она пришла к попугаю и попросила разрешения пойти к тому, кто делит с ней страдания, воссоединиться с возлюбленным.
Видя, что ее желание и жажда свидания беспредельны, попугай сильно испугался и не вымолвил ни слова в ответ. Мах-Шакар повторила свои просьбы, вновь изложила их. Но опять она не услышала ответа и тогда сказала:
– Что же это такое? Ты не отвечаешь на мои приветствия, не обращаешь на меня внимания. Может быть, я чем-нибудь тебя обидела или ты чем-либо недоволен? Почему не отверзаешь уст?
Тут чудо-попугай, хорошенько обдумав все обстоятельства, осмотрительно и осторожно подлетел к ней, самым любезным образом произнес приветствия и славословия, выказал сердечность и задушевность.
– Упаси боже! – начал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Для выкупа недостаточно этого слоновьего вьюка золота. Принеси в придачу и голову Бахваджраджа! Тогда уж мы назовем тебя зятем и отдадим за тебя дочь раджи.
Бедняга нищий, опаленный с головы до пят скорбью, вторично двинулся в путь в страну Бахваджраджа и рассказал о новых требованиях. От силы любви и чрезмерной скорби ум его помутился, и он не постеснялся изложить подобную просьбу. Бахваджраджу стало очень жаль его, поскольку, во-первых, влюбленный достоин жалости, во-вторых, Бахваджрадж был очень великодушен и сострадателен, он не мог отказать даже в такой просьбе и сказал:
– Не одну, а тысячу голов готов Бахваджрадж принести в жертву влюбленным! Ведь я носил голову на шее столько лет именно ради такого дня.
Тебе надобна моя голова, о, друг?
Забирай и ступай. Я не хочу обижать скорбного мужа.
Однако не следует, чтобы тебя провели и на этот раз, как это случилось в прошлый, – продолжал он. – А то ведь ты снова не достигнешь желаемого. Поведи меня туда живого с веревкой на шее и скажи, что принес голову. Если они примут тебя и отдадут тебе желанную, тут же вручи им мою голову – ведь она будет в твоем распоряжении. Если же они и тогда станут выдумывать отговорки и отпираться, то мы придумаем что-нибудь другое. Не тревожься по этому поводу и удостой меня чести сопровождать тебя.
Несчастному влюбленному стало стыдно пред лицом благородства и великодушия Бахваджраджа, он убедился в справедливости слов: «Великодушие жертвующего собой – самое большое великодушие». Калила и Димна, с. 161
И вот раджа и нищий вместе двинулись в город Пилестан. И Бахваджрадж с веревкой на шее и мечом в руке предстал перед раджей того города.
Если хочешь быть благородным, то вот душа и сердце мои,
Если хочешь быть насильником, то вот меч и моя голова.
Раджа Пилестана, видя столь несравненное благородство и великодушие, тотчас сошел с царского трона и усадил на свое место Бахваджраджа, а сам, словно раб, повязался поясом служения, такая самоотверженность пристыдила его, он счел прибытие Бахваджраджа в свою страну добрым знаком. Раджа оказал Бахваджраджу самое большое гостеприимство, принес множество извинений, сделал нищего богачом, назвал его своим зятем и вручил ему дела управления страной.
– Все эти плоды, – заключил попугай, – результат жертвенности Бахваджраджа, а дела нищего поправились благодаря величию его помыслов.
– Мне очень понравился этот рассказ, – сказала Мах-Шакар. – Но поведай мне также сказку о дочери царя джиннов.
Рассказ 15
– Раджа Бахваджрадж, о похвальных качествах коего я рассказал, – начал попугай, – непрестанно наполнял влагой облака благ и тучи даров над нивами надежд бедняков и садами богатых. Словно солнце и туча месяца нейсан, Нейсан – пятый месяц сирийского календаря, соответствующий апрелю; в Иране и Средней Азии – это пора обильных весенних дождей, поэтому с месяцем нейсан связаны представления о бурных ливнях.
он озарял лучами милосердия и дарил плоды благосклонности простолюдинам и знатным, великим и малым и тем самым привечал их.
И вот один из приближенных брахманов раджи пристрастился к азартным играм и принес свою драгоценную жизнь в жертву занятию, которое не одобряется ни в этом, ни в том мире. Но удачи ему не было, он всегда проигрывал и не приносил домой ни дирхема. Все, что он пускал на ветер, было из казны раджи, который никогда не отказывал брахману ни в чем и даже не выказывал недовольства. Милосердие раджи было столь безмерным, дары – столь великими, что прах стыда и пыль сомнения окутали чело брахмана, он усовестился, взял с собой семью и двинулся в путь в другую страну.
Прошли они несколько фарсангов, Фарсанг – мера пути в Иране, велечина которой колеблется в зависимости от характера местности; обычно считается, что фарсанг – расстояние, которое можно проехать за один час по данной дороге, в среднем равен приблизительно 6 км.
потом несколько милей и прибыли, наконец, к какой-то пещере. В глубине пещеры четверо разбойников занимались азартной игрой, коротали за нею свое время. Брахман, увидев игроков, не мог устоять перед искушением, решил попытать счастья. Он оставался там, словно кусок падали, пока не проиграл последнюю ставку, пустил на ветер все, что у него было, и «угодил в то, что сам сотворил». Пришлось ему оставить в залог жену, попросить отсрочки до утра, а самому, как это бывало и раньше, бежать к радже.
Но по пути для брахмана забрезжил рассвет счастья, расцвела роза судьбы. Томимый жаждой, он завернул к колодцу и увидел вдруг в глубине золотой трон, на котором возлежала красавица, подобная райской гурии, «словно жемчужина в раковине», Коран, LVI, 22
а возле красавицы сидел согбенный старец, худой и высохший до костей, а перед ним стоял железный котел с маслом. Старик разжигал жаркое пламя под котлом и тихонько напевал жалобную мелодию.
Брахману было не до вопросов и ответов, но он, по обычаю, все же произнес достойную хвалу. Красавица тотчас сняла с руки браслет. Равного ему не видело небо в новолуние, ни о чем подобном не слыхали небеса в лунную ночь. Брахман надел браслет, подивился и подумал: «Я недостоин такого дара, он не подходит руке нищего». И он сказал браслету сокровенным языком:
Не оставайся со мной, ведь люди станут завидовать.
Если увидят на руке нищего драгоценный камень.
Красавица, видя, что он смущен и поражен, подумала, что подарок мал и ничтожен, наградила его еще одним браслетом, дороже прежнего, и попросила извинения.
Брахман, видя великодушие десницы и вершину ее щедрости, принял оба браслета, вознес молитву и побежал выкупать свою жену. Сначала он поспешил в город к меняле, не заходя к радже. Раджа в это время еще спал, он не стал ничего сообщать ему, боясь потерять время и лишиться жены.
И вот он вручил браслет меняле и попросил под залог денег. Меняле открылось такое, «что ни глаз не видал, ни слух не слыхал». Тамхидат, с. 291
Он приложил палец к уху, стал вопить и орать. Собралась толпа, брахману накинули веревку на шею и тут же среди ночи повели к радже.
Поднялся крик, что он украл золото.
Раджа испугался и подумал было, что в городе поднялся мятеж, когда взволнованные люди вопреки обычаю ворвались ночью во дворец. Он разом выскочил из покоев и увидел бедного брахмана. Подданные поднесли радже браслет, и он спросил:
– Откуда это?
Брахман вытащил другой браслет, еще лучше и краше прежнего, и подал радже со словами:
– Сейчас нет времени расспрашивать и отвечать. Берегись длинных рассказов.
Рассказ о моем положении был бы долог,
В этой истории много восхождений и падений.
Сначала вели мне выдать денег, чтобы я мог выкупить жену, которую заложил в игре, а завтра я расскажу тебе о браслетах и чудесах, которые видел.
Раджа приказал исполнить его просьбу, и хранитель казны мигом принес лак дирхемов. Брахман, не дожидаясь того, как начнет красоваться, словно дочь царя джиннов, лик утра и взойдет из монетного двора востока магрибский динар солнца, побежал к пещере. Он выкупил заложенную жену, дал зарок более не играть в азартные игры, вернулся к радже и рассказал ему от начала до конца о причинах своего исчезновения, о том, как пришел к пещере, как проигрался и заложил жену, о старце и пери, о золотом троне и железном котле. Однако он не мог объяснить, кто же были старец и юная дева, какая тайна кроется за всем этим, что таится в глубине того колодца.
Что это за завеса и какая тайна кроется за ней? Раджа чуть было не лишился разума, слушая про такое чудо, в его сердце закралась мечта повидать волшебницу, ему страстно захотелось узреть диковинку.
На другую ночь, когда Харут, Харут – имя одного из двух ангелов, упоминаемых в Коране (Харут и Марут). Согласно преданию, ангелы жаловались богу на испорченность людей, которых не могли исправить даже неоднократно посылаемые пророки. По приказу бога ангелы избрали Харута и Марута, дабы творить суд над людьми. Те спустились на землю и долгое время добросовестно выполняли свои обязанности. Однажды к ним явилась женщина необычайной красоты по имени Зухра (см.), прося у них защиты от мужа. Харут и Марут влюбились в Зухру и хотели соблазнить ее, та, воспользовавшись ослепившей их страстью, скрылась. Бог наказал обоих ангелов, низвергнув их в Вавилонский колодезь, где они должны пребывать до дня Страшного суда. Из глубины этого колодезя они обучают желающих магии. Зухра же за свою чистоту и целомудрие вознесена на небо в виде планеты Венеры, покровительницы музыки и красоты.
солнца провалился в колодец Вавилона на западе, когда прекрасный месяц, словно луна Муканны Муканна – (букв, «закрытый покрывалом») прозвище Хашима ибн Хакима, жителя Мерва, который возглавил в 776 г. восстание местного населения против арабского господства. Муканна уверял своих последователей, что в нем воплотилось божество и поэтому от него исходит ослепительно яркий свет, который не под силу выдержать глазам, – оттого он и прикрывал лицо зеленым покрывалом. Согласно легенде, Муканна, чтобы уверить последователей в своей чудотворной силе, изготовил искусственную луну, которая по ночам поднималась из колодца в городе Несефе (ныне – Карши).
вышел из колодца на востоке, раджа Бахваджрадж двинулся в путь вместе с брахманом. Они величественно направились к колодцу. Раджа увидел чудо воочию, убедился в правдивости слов брахмана, то есть он нашел тот колодец на месте. Он проворно спустился вниз, уселся на троне, стал расспрашивать ту луноликую красавицу. Она отвечала:
– Я дочь царя пери. Пери – духи, как добрые, так и злые, в иранской мифологии предстают в образе прекрасных женских существ, отсюда в литературе пери – символ женской красоты.
А этот человек вот уже шестьдесят два года томится словно безумец в цепях моих локонов. Он страдает, и в мечтах о моей благосклонности он развеял по ветру свою юность и состарился. Ни разу не удалось ему ухватить рукой полу свидания, испить напиток соединения, ибо моя природа состоит из огня, а его – из праха. Моя природа – это свет, а его – мрак. Поэтому я не могу соединиться с ним. Как же могут сочетаться прекрасное и скверна?
Я знаю, что никогда не будет
Гармонии между пери и человеком.
Вот разве только он примет веру джиннов. Если человек хочет жениться на пери и сочетаться с ней браком, то ему следует бросить в огонь золото своего бытия, сжечь его и превратиться в пламя, как это сделали мы. Если человек выходит из такого испытания невредимым, то пери непременно покоряются ему и становятся ему подвластными, всюду сопровождают его, словно тень, служат ему, как рабыни. Великие мужи нашего народа соизволили изречь: «Чтобы суть и оболочка влюбленного были едины, чтобы он мог отринуть от себя ложь, искоренить лицемерие, двуличие, зависть, злобу, скверну и гнусную мерзость, ему недостаточно постоянного внутреннего горения в пламени разлуки, ему следует также испепелиться и изжариться в огне подлинном, видимом. И лишь тогда он обретет счастье соединения и достигнет благополучия и процветания в делах любви. „Воистину, воздаяние тебе – по мере твоего усердия и твоей доли“.
Доблести даются по мере усердия,
Тот, кто стремится к доблести, бодрствует по ночам. Калила и Димна, с. 17
О сердце! Страстью ты не добьешься ничего.
Покуда сам не пострадаешь, не встретишь сострадательного.
Покуда не расплавишься в тигле скорби, словно золото,
Тебе не видать объятий возлюбленной.
– Этот бедняга, – продолжала дева, – не дерзает нырнуть в кипящий котел, чтобы выйти из него зрелым, словно золото высокой пробы. Но у него не хватает силы и отказаться от любви ко мне, предать забвению суетную страсть. У несчастного нет ни мужества сразиться, ни силы бежать.
В руках у него нет смелости, чтобы ухватиться за полу свидания,
В ногах силы, чтобы бежать от десницы скорби.
И вот он пребывает «в колебании между тем и другим». Коран, IV, 143
Я же из-за этого старика нахожусь словно в заточении, лишенная благ и наслаждений мира. Вера, сострадание и благородство не дозволяют мне махнуть рукой, покинуть его и вернуться в родные края, так как я боюсь греха и возмездия на том свете. Я не знаю, как исцелить его боль, какой водой погасить пламя этой беды. Мое огненное тело уже готово пустить на ветер свою жизнь, из-за того, что сгорает человек из праха.
Когда Бахваджрадж выслушал рассказ, он прикусил палец от удивления, ему стало жаль беднягу, и он пролил в колодец ручьи крови из глаз. Раджа стал рыдать над его загубленной юностью, стенать над его наступившей старостью и, не медля, кинулся в тот железный котел, еще при жизни вкусил адское пламя. Но с ним была живая вода, и он выскочил оттуда невредимый телом и духом.
Дочь царя джиннов, видя чародейство раджи, мигом сошла с трона, бросилась ему в ноги, словно рабыня, и от души воскликнула:
– Что бы ты ни приказал, я – твоя раба, готовая служить тебе душой и телом. Этот страдающий старик шестьдесят два года варил халву любви в котле страсти, но, поскольку напиток моих уст был предназначен только тебе, поскольку эта розовая вода была твоим уделом, ему достался лишь дым и он не испил даже капельки из шербета благоволения.
– О дева, – отвечал Бахваджрадж, – берегись произносить сладостными устами горькие слова. Речи, подобные ключевой воде, не настаивай на горьком колоквинте. Не смущай и не совращай моего сердца. Ты в обоих мирах – моя дочь, а супруг твой – только этот муж. Я перенес это испытание именно ради него, я вкусил страдания ради того, чтобы он выздоровел.
Помощь поверженному приходит от друзей.
Так что не горюй из-за того, что он стар, не обращай на это внимания.
Бахваджрадж в тот же миг окропил старика живой водой, влил несколько капель в его рот и окунул его в железный котел. И старик, словно золото, выдержанное двенадцать месяцев, обратился в двенадцатилетнего юношу! «Нет изъяна в золоте, если оно плавится на огне».
Так раджа соединил влюбленных. Он обладал здоровым духом, и пламя и жар котла ничуть не повредили ему, не причинили ущерба. Он счастливо вернулся во дворец, а судьба восхвалила его добродетели такими стихами:
Да не коснется дурной глаз славного мужа,
Который сам – добрый знак над головой друзей.
Сердце, не стремящееся к дружбе, пронзи.
Друга, лишенного сострадания, сожги.
Ум, чуждый любви, полон изъянов.
Страстно влюбленный источает любовь.
Поскольку бурное море благородства раджи таило в себе бесценные жемчуга, он подарил золотой трон помолодевшему старику, а те два драгоценных браслета отдал бедному брахману. И нисколько не жалел об этих сокровищах. Более того, он оказал брахману множество других милостей и поднял его со дна унижения и бедности до высот богатства и благосостояния.
Попугай закончил рассказ о радже Бахваджрадже и дочери царя джиннов. Мах-Шакар собралась было пойти на свидание с возлюбленным и присоединиться к нему, как вдруг передовой отряд утра озарил мир мрака, словно лик джинна, а царь-солнце, владыка золотого трона, взошел на изумрудный престол небес.
ПОВЕСТЬ о Кубаде, царе Шама, Шам – арабское название Сирии
о том, как освободили царя попугаев, о том, как попугай привез из страны мрака плод жизни
На восьмую ночь, когда падишах полуденной страны солнца расположился отдыхать на троне запада, а гуляющий по ночам султан луны с восточного трона воссел на синего коня небес, солнцеликая Мах-Шакар, подобная молодой луне, украсилась, словно фазан, и призвала паланкин быстроты и носилки поспешности, чтобы отправиться на свидание с возлюбленным. Она пришла к попугаю и попросила разрешения пойти к тому, кто делит с ней страдания, воссоединиться с возлюбленным.
Видя, что ее желание и жажда свидания беспредельны, попугай сильно испугался и не вымолвил ни слова в ответ. Мах-Шакар повторила свои просьбы, вновь изложила их. Но опять она не услышала ответа и тогда сказала:
– Что же это такое? Ты не отвечаешь на мои приветствия, не обращаешь на меня внимания. Может быть, я чем-нибудь тебя обидела или ты чем-либо недоволен? Почему не отверзаешь уст?
Тут чудо-попугай, хорошенько обдумав все обстоятельства, осмотрительно и осторожно подлетел к ней, самым любезным образом произнес приветствия и славословия, выказал сердечность и задушевность.
– Упаси боже! – начал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55