По сравнению с телом голова была большой, но не намного больше, чем нормально для ребенка. Выражение лица было несколько холодным, но лицо было очень красиво. Только глаза были совершенно чужими, огромными и глубокими, странного бледного цвета, словно привыкли смотреть на вещи навечно скрытые от глаз человека.
– Уважаемый дедушка, – сказал маленький человек Римеру с ледяной иронией, – я – Клид.
Существо посмотрело на Хэммонда со значительным интересом.
– Это первый хумэн, которого я вижу. Его мозг недоразвит, но содержит уникальную информацию. Нам потребуется всего несколько мгновений, чтобы извлечь и записать ее. Тем временем, уважаемый дедушка...
– Тем временем, – сказал Ример резко, – вы лучше загляните в мой мозг и посмотрите, почему я привел этого хумэна сюда.
– О, – ответил Клид, – мы это уже проделали. Я как раз собирался сказать, что трое из нас выслушают тебя, пока мы будем заниматься этим хумэном. Пожалуйста, ступайте тихо. Шум очень мешает размышлениям.
Клид вел их по коридору, потом повернул в другой, двигаясь легко, как перышко. Хэммонд, чувствуя себя огромным и неуклюжим, следовал за Римером. Теперь он заметил, что по обе стороны коридора в скале на равном расстоянии друг от друга расположены ячейки, края отверстий были покрыты блестящим похожим на стекло веществом, дверями служили прозрачные панели. В каждой из этих, по размеру подходящих только ребенку, ячеек сидела маленькая фигура, погруженная в глубокие мысли.
– Так как мы общаемся исключительно телепатически, – прошептал Клид, – мы можем связать несколько наших блоков в одно целое для того, чтобы совместными усилиями решать более сложные проблемы. Большинство из нас этим и занимаются. Только немногие, проводящие индивидуальные исследования могут уделить вам время, да и то им мучительно тяжело оставлять свои занятия. Мы сделаем нашу встречу как можно более короткой.
Ример начал было убеждать его, но снова закрыл рот, так резко, что Хэммонд услышал, как щелкнули челюсти. Кирка это позабавило. Глава врамэнов, настолько превосходящий его самого, был в присутствии этого маленького существа робким и неуверенным.
Затем Хэммонд подумал – что, собственно, забавного во всем этом. Это было совсем не смешно. Было ужасно осознавать, что его жизнь, жизнь Тайан и жизни несчетного числа людей, как врамэнов, так и хумэнов, сейчас и в будущем зависели от прихоти этих холодных нечеловеческих умов. Он посмотрел на детские фигуры, сидевшие со сложенными руками и невидящими глазами в своих монашеских кельях, и его обожгло внезапное убеждение, что их нельзя будет сдвинуть с места, что они будут сидеть вот так до тех пор, пока мир в буквальном смысле слова не обрушится им на головы, слишком далекие от реальности жизни, чтобы понять и побеспокоиться о чем-то, пока не будет слишком поздно.
– Сюда, уважаемый дедушка, – сказал Клид, показывая на открытую панель в стене. Хэммонд увидел комнату, в которой сидели в ожидании три Четвертых человека. Ример посмотрел на Хэммонда, сделал глубокий вдох и вошел. Панель закрылась.
– Идем, – сказал Клид. На его маленькие губы легла тень, имеющая отдаленное сходство с улыбкой. Тебе нечего бояться. Тебе не причинят никакого вреда. Твои мысли совершенно ясны для меня. Тебе интересно знать, мужского я рода или женского. Тебе интересно знать, как можно вообще жить без секса, без любви, без чувств. Открой мне свой мозг и послушай, возможно, мне удастся тебе кое-что объяснить, совсем немногое, потому что твой мозг не сформирован, так ограничен...
Маленькая фигура пошла прочь от него по светящимися коридору, и Хэммонд последовал за ней. Она танцевала впереди, как блуждающий огонек, и Хэммонд легко плыл за ней, спокойно и без страха. Весь страх, все чувства покинули его, и только очень отвлеченно он понял, что пришел в довольно большой круглый зал, вдоль стен которого тянулись ряды ячеек, поднимавшихся вверх, один над другим, в каждой из ячеек была слабо видна погруженная в мысли фигура.
– Это наша группа памяти, – прошептал Клид. – Встань здесь.
Хэммонд встал и живой банк памяти опустошил его мозг, словно чашку. Боли не было. Он не понял, когда все закончилось. Он не чувствовал ничего, пока не обнаружил, что снова идет по коридору, и рядом с ним кто-то еще. Не Клид. О, да. Ример.
Они снова вошли в лифт, спустились вниз и вышли через каменную дверь, которая закрылась за ними и исчезла, словно ее и не было. Они двинулись к флайеру, не произнося ни слова. Ум Хэммонда был совершенно спокоен и ничего не хотел узнать.
Только когда они почти подошли к флайеру, дурманящее воздействие неожиданно исчезло. Словно Четвертые Люди держали их в этом состоянии, боясь что их потревожит шум, сопровождающий эмоции Хэммонда и Римера. Двое посмотрели друг на друга, словно люди, которые только что проснулись, и Хэммонд закричал:
– Что они сказали? Они помогут?
В голосе Римера была горечь и беспомощная ярость.
– Они сказали, что рассмотрят это. Они не любят, когда их беспокоят. Это их чрезмерно раздражает. Но так как существует возможность, что Третьи Люди могут теперь представлять угрозу их привычному спокойствию, они рассмотрят это.
– Когда? – спросил Хэммонд с отчаяньем. – Что они сделают?
– Ничего, – ответил Ример. – Если не почувствуют, что это реально угрожает им. Они не любят, когда их беспокоят.
Он посмотрел на гору.
– Надеюсь, что мы их обеспокоили. Надеюсь, что они... Нет. Я становлюсь хуже хумэна. Я не знал, что после прожитых двух тысяч лет во мне осталось столько детских эмоций.
Он повернулся и побежал к флайеру.
– Две тысячи лет?
– Да, – ответил Ример. – Я был одним из первых. Моя кровь течет в Третьих Людях, а через них и в Четвертых. Я стоял у истоков.
Флайер мчался на запад, а за ним поднималась Звезда Жизни, наступал день.
На этот раз, по дороге обратно, Хэммонд не спал. Он сидел, подавшись вперед, напрягая зрение, чтобы поскорее увидеть башню Шаранны.
Путь казался длинным. Звезда Жизни ползла по небу во всем своем многоцветном великолепии, мили голой земли проносились под флайером. И все это время сердце Хэммонда билось медленно и тяжело.
Они добрались до Шаранны незадолго до полудня, и было уже слишком поздно.

20

В небе над самыми горами висел, дрожал, хлестал колоссальных размеров ятаган огня. Только рука Бога могла держать этот огромный сверкающий меч, но никакой руки видно не было. Лишь огромный клинок наносил удары по горам, и они содрогались, лавины камней скатывались вниз, а меч возвращался и снова обрушивал уничтожающий удар, сметая все на своем пути. Даже после первого взгляда Хэммонд понял, что это сияние вызвано силой, которая каким-то образом способна разорвать невидимые связи между электронами и субэлектронами и таким образом разрушить решетчатую конструкцию из частиц и пустоты, которой и является материя.
Сверху из скрытых укреплений вокруг Шаранны било оружие врамэнов, дикие, ревущие полосы и сгустки силы, прыгающие ракеты, которые взрывались адскими цветами пламени. Но нависший над горами меч не обращал на них внимания. Должно быть, его порождало какое-то летающее устройство, но оно было вне досягаемости оружия врамэнов, защищенное разрушением, которое порождало. Третьи Люди не хвастали попусту, говоря, что имея необходимые материалы, смогут создать чудовищную вещь! Они претворили в жизнь свои так долго вынашиваемые планы, основанные на суперчеловеческой науке и выковали этот меч, который теперь кромсал Шаранну на меленькие кусочки.
Огромная башня, сама по себе являвшаяся городом, была рассечена надвое, она стояла, словно расколотый надгробный камень, окруженный обломками. А на нее снова обрушивался не знающий пощады сияющий ятаган, теперь уже разрезающий шатающееся здание на четыре части.
– О, Господи, заставь его остановиться, о, Господи! – закричал Хэммонд. – Тайан...
Но он не останавливался, он плясал в небе, снова и снова обрушивался вниз, пока горы не превратились в дикую усыпанную камнями равнину, на которой едва виднелись остатки крепости врамэнов. И только тогда сияющий меч растаял в небе.
– Ример, – проговорил Хэммонд. – Ример!
Ример сидел, безвольно опустив руки на кнопки управления флайером и его лицо было подобно каменной маске. Он видел разрушение Шаранны, его мира и эпохи, и он не мог слышать ни единого слова Хэммонда.
Хэммонд орал ему в ухо, затем выругался и принялся бить его кулаками и показывать на юг, где появилось что-то похожее на стаю черных мошек.
– Садись! – вопил Хэммонд. – Черт тебя побери, садись! Они прятались до сих пор, но теперь они летят!
Ример посмотрел на него абсолютно бессмысленным взглядом. Затем задвигал руками. Он направил флайер вниз к развалинам Шаранны. Он вел флайер с отточенным механическим совершенством, как вел бы его робот, и плавно сел на скалу прямо перед остатками башни.
Хэммонд выпрыгнул наружу. Мошки стали большими и черными, они начали кружить и резко снижаться, свистя словно ястребы. Хэммонд оставил застывшего, с побелевшими губами Римера возле флайера и побежал.
В воздухе пахло паленым. Почва была частично выжжена. Хэммонд прошел мимо странного пятна и понял, что это лужа расплавленной стали. Все было усеяно обломками, кусками камня и металла.
И телами.
Ни одно из них не было телом Тайан. По крайней мере ни одно из тех, которые можно было узнать. Хэммонд побежал дальше к башне. Он не знал почему. Она могла быть где угодно на равнине, где угодно под ужасным лезвием этого апокалиптического меча. Он бежал и всхлипывал. За его спиной с неба со свистом падали черные флайеры.
Он забежал в разрушенную башню.
Двери не было, но внутри он увидел футов сто высокого коридора, который уцелел. Среди всеобщего разрушения он производил любопытную иллюзию мира и целости.
Хэммонд увидел Тайан.
Она сидела совершенно одна в конце этого длинного и пустого помещения, прислонившись спиной к груде камней и металла. Она словно ждала его, и увидев его, улыбнулась и произнесла его имя. Она была чем-то похожа на сломанную куклу и посмотрев внимательнее, он увидел, что одна сторона ее тела полностью ввалилась внутрь и что Тайан прижимает ее к обломкам.
– Кирк, – произнесла она. Он опустился рядом с ней на колени и поднял ее на руки.
– Тебе нужна помощь, – сказал он. – Я сейчас найду кого-нибудь.
Он не знал, где он сможет найти кого-нибудь способного ей помочь в павшей Шаранне, да и кроме того, это было бесполезно, и он понимал это. Только нечеловеческая жизнеспособность врамэнов так долго поддерживала ее жизнь.
Она прижалась к нему и аромат ее волос смешался с запахом гари.
– Мне нельзя помочь, – прошептала она. – Даже врамэны иногда умирают. Я жила долго, но в моей жизни не было ничего хорошего, кроме самого конца, когда я встретила тебя и полюбила, как обычная женщина.
Он не мог произнести ни слова, только повторял ее имя, сжимая в своих руках так, словно таким образом удержать в ней жизнь, которая уходила с каждым вздохом.
– Как мне хотелось бы знать, что ты будешь в безопасности, – прошептала она.
– Со мной все будет в порядке.
– Кирк! – неожиданно вскрикнула она.
Ее лицо изменилось, оно больше не было гордым лицом Тайан, принадлежавшей к бесстрастным врамэнам, оно приобрело испуганное, застенчивое выражение маленькой девочки, которая изо всех сил прижималась к нему. Затем ее руки упали, он по-прежнему крепко сжимал ее, но знал, что уже ничего больше не удерживает.
Он сидел не двигаясь. Слышал, как свистят садившиеся флайеры, и знал, что Шаранна действительно пала, но Тайан была мертва, и рядом с этой потерей падение империй ничего не значило. Он тоже хотел умереть. Хотел бы навсегда оставаться на своем ледяном троне, слепо уставившись на звезды и никогда вообще не просыпаться. Он сидел в разрушенной башне, пока не послышался звук настолько странный, что вывел его из оцепенения.
Звук смеха.
Хэммонд медленно поднялся на ноги, пошел по коридору и вышел под сияние переливающегося солнца. Он услышал как закричал мужчина, затем снова послышался смех.
На ровном месте посреди развалин Шаранны стоял Ример и громким голосом посылал проклятия Третьим Людям. Он представлял собой гротескную, резко жестикулирующую фигуру, все достоинство, приобретенное за годы его долгой жизни улетучилось, и он стоял ревя от ярости и горя.
А Третьи Люди смеялись. Теперь в разрушенной Шаранне их было очень много, некоторые осматривали обломки, с деловитостью завоевателей, другие собрались вокруг немногих находящихся в оцепенении врамэнов, тех, кто остался в живых. Но часть из них стояла и смотрела на Римера. Высокие и похожие на богов, полные силы, полные уверенности. Это была минута их триумфа, и вершиной его был беснующийся от ярости, стенающий человек. Они счастливы. Они убили Тайан.
Хэммонд медленно, задумав недоброе, стал двигаться по направлению к ним. Он может убить одного, только одного, но и это будет кое-что.
Ример перестал кричать и бессмысленно посмотрел на Хэммонда. Третьи Люди тоже посмотрели в его сторону, и он увидел, что их лица стали угрюмыми и жестокими.
Затем он понял, что они смотрят вовсе не на него. Он повернулся.
Сзади, из-за разрушенной башни вышли четыре детских фигуры. Это были Четвертые Люди, и Хэммонд подумал, что один из них Клид.
Наступила тишина, Третьи Люди собрались вместе, а Клид и три его спутника направились к ним. Хэммонд не имел ни малейшего представления о том, как эти четверо прибыли в Шаранну. Должно быть, они посадили свой флайер за разрушенной башней. А может, подумал он, они владеют секретом телепортации.
Четыре маленьких фигуры подошли к толпе своих богоподобных родителей, Ример молча уставился на них, Хэммонд наблюдал за всем происходящим с того места, где остановился. Наконец, все четыре человеческих вида собрались на этой планете, а над их головами подобно павлиньему хвосту переливались лучи Звезды Жизни, которой не было ни малейшего дела до трагедии, причиной которой она стала.
Голос Клида звучал мягко и горько, и обращался к Третьим Людям.
– Вы счастливы. Вы ввергли Альтар в войну и хаос, и считаете, что это хорошо.
Ему ответил Хол Гормон.
– Наши дети пришли, чтобы учить нас, всем слушать, внимательно!
Он презрительно засмеялся и его глаза сверкнули.
– Мечтатели, дураки, одурманенные чрезмерными размышлениями, теперь пришла ваша очередь кое-чему научиться! Мы породили вас. Ваш мозг должен был служить нашим целям, так теперь и будет. С этой минуты вы будете нам служить с подобающей детям покорностью, или умрете. Отправляйтесь назад и скажите об этом своему немощному народу!
– В этом нет необходимости, – пробормотал Клид. – Мозг всех остальных Четвертых Людей в данное мгновение связан с моим. И мы все согласны. Вы наши отцы, но вы не должны уничтожать нас и самих себя, мир и мысль на Альтаре. Мы должны спасти вас от этого – сейчас!
Лицо Хола Гормона исказила ярость и он открыл было рот, чтобы закричать, но это произошло прежде чем он успел произнести хоть звук.
Хэммонд почувствовал, в своем мозге взрыв такой умственной силы, что ему показалось, что голова его разлетится на кусочки. И все же сопротивляясь этому удару, он понял, что до него долетели только отголоски этого взрыва, который имел совсем другую цель. Он закрыл глаза и прижал к ним ладони. Он знал, и это знание родилось не в его собственном мозге, это действие было совокупной результирующей неизмеримой умственной силы всех далеких Четвертых Людей, направленной через Клида и трех его спутников.
Этот мощнейший взрыв затих также быстро, как и возник. Хэммонд открыл глаза и изумленно заморгал.
Потому что ничего не произошло.
Ничего. Ему показалось, что теперь в поведении Третьих Людей появилось что-то странное.
Они больше не стояли с высокомерным и хозяйским видом. Некоторые из них бессмысленно смеялись. Другие сидели в пыли и играли с маленькими кусочками обгорелых обломков. Некоторые плакали или бродили, всхлипывая как очень маленькие потерявшиеся дети.
– О, Боже, – прошептал Ример. – Вы...
Клид повернулся к нему, и Ример остановился, словно получил удар в лицо.
– То, что мы сделали, мы сделали не ради вас! – сказал Клид с горечью. – Помните это, уважаемые дедушки, не ради вас!
В лице Клида был холодный и ужасный гнев, и он отражался в глазах его спутников, бледных и странных. Они смотрели на спотыкающихся, ползающих инфантильных существ, которые были Третьими Людьми. Хэммонд посмотрел на них и ему стало плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21