Ког-
да Джуд вошел? Что он слышал? Она панически напрягала память, пытаясь
припомнить, что Фентон наговорил. Кажется, какая она умница, что вышла
замуж за состояние Джуда, получив одновременно и свое! Джуд решит, что
она хвасталась этим - перед Фентоном, перед всеми... Да еще поила Фенто-
на его лучшим бренди!
Она быстро поставила бокал на стол и несколько раз вздохнула, пытаясь
успокоиться. Позади раздались шаги, и в комнату вошел Джуд.
- Вы давно знакомы?
Слишком прямой вопрос не может быть вежливым.
- Около двух лет, - ответила Клео, ища его взгляда, чтобы угадать
настроение. Но не обнаружила ничего, кроме непроницаемой внимательной
холодности, и интонация его голоса была лишь интонацией вопроса:
- И он зашел только затем, чтобы поздравить?
- Ну да, только поздравить.
Она не сомневалась, что он услышал ложь в ее голосе, прочитал ложь в
ее глазах, и, отвернувшись к вазе с тюльпанами, стала поправлять и без
того прекрасно составленный букет. Ее дрожащие пальцы ощущали прохлад-
но-восковое прикосновение лепестков; она ждала осуждения, которое неми-
нуемо должно было обрушиться на нее, если Джуд слышал слова Фентона.
Но Джуд молчал, и когда Клео нашла в себе силы оглянуться, комната
была пуста.
На синем, словно вышедшем из-под кисти художника, небе ярко сияло
солнце, искорками рассыпалось по тончайшему золотому песку, зайчиками
прыгало по белым стенам нескладных рыбацких домиков, сгрудившихся невда-
леке на морском берегу.
Клео потянулась, нежась в жарких солнечных лучах, и услыхала небреж-
ный голос Джуда:
- Перевернись. Ты слишком долго так лежишь, спина может сгореть.
Сердце Клео учащенно забилось, а тело настороженно замерло. Она не
слышала, как он подошел, - песок скрадывает шаги - и решила притво-
риться, что не слышала и голоса. Ведь песок такой мягкий, вот она и зад-
ремала, а шелест и плеск прибоя вполне могли заглушить его слова.
Он заговорил снова, на этот раз громко и резко.
Клео поняла, что это приказ, и повернулась, сбив под собой пляжное
полотенце. Опять Джуд застал ее врасплох! Всего неделю она была замужем
за этим человеком и чувствовала себя в этом браке как на минном поле
среди волнующих, тревожных ожиданий чего-то неведомого.
Она надела солнечные очки, чтобы скрыть хоть какую-то часть своего
тела. Помимо очков, на ней не так много было надето. Изящный черный ку-
пальник открывал почти все, что можно было открыть, и, знай она, что
Джуд вернется с рыбалки так рано, она выбрала бы другой. Онато надея-
лась, что большую часть дня проведет в одиночестве!
- Ты рано вернулся.
Сказано небрежно, нарочито безучастно. Клео гордилась своей способ-
ностью прятать беспокойство, волнение, страх. Он склонился над ней, и
она быстро отвела взгляд. На нем были только черные хлопковые шорты, по-
тертые и выцветшие; его бронзовое тело, оттененное жесткими волосами,
источало бесконечную мужественность, силу, скрытую угрозу. Увидев его
таким, она невольно вздрогнула, охваченная неведомым чувством. Это
страх, сказала она себе, обычный животный страх. Но кроме страха было
еще что-то, имени чему она не знала.
- Не хотел быть обвиненным в недостаточном внимании к жене.
В его голосе слышались язвительные нотки, которых она не замечала за
всю неделю их брака, и почувствовала, что его отношение к ней измени-
лось. Эта едва заметная перемена заставила ее насторожиться.
Это все, что она могла сделать, чтобы держаться в соответствии с его
холодно-вежливым обращением, которое, впрочем, было ей приятно. Четыре
дня, проведенные на острове, явились для нее, как она и предчувствовала,
тяжким испытанием. Он был обходителен, заботился о том, чтобы она всем
была довольна, ни в чем не нуждалась. Что же касается горничной, очевид-
но жившей при вилле, то ее соображения по поводу отдельных спален и не-
зависимого времяпрепровождения супругов Клео совершенно не волновали.
Она испытывала благодарную привязанность к своей уединенной комнате,
своему уголку и напоминала ребенка, считающего и пересчитывающего пос-
ледние бесценные деньки школьных каникул. Она видела, какие взгляды Джуд
бросал на нее порой, и инстинктивно чувствовала, что они означали. Он
нормальный, здоровый мужчина, и, в конце концов, она его жена.
Но если он окажется чересчур настойчивым в своих мужских притязаниях,
а ведь оставалась еще неделя до того рокового дня, когда он мог на пол-
ном основании предъявить свои супружеские права, - она не знала, как вы-
несет это. Не знала, что будет с нею, когда делить с ним постель станет
ее обязанностью. Останется только закрыть глаза и умереть...
- Ай! - взвизгнула она, и все ее мрачные мысли разлетелись от внезап-
ного ощущения чего-то холодного и вязкого. Это был крем для загара, и
сильная теплая рука Джуда принялась втирать его в ее обнаженное тело.
- Я и сама могу! - лепетала она, энергично пытаясь высвободиться или
хотя бы сесть, при этом его рука оказалась зажатой между ее поднятыми
коленями и грудью.
Дымчато-серые глаза широко распахнулись за темными стеклами очков и,
встретив его ответный взгляд, замерли. Непостижимая синева его глаз,
утопающих в черноте ресниц, была подобна целующему берег морю, и в ней,
как в море, роились изумрудные сверкающие искорки. Это были искорки сме-
ха!
Он смеялся, черт бы его побрал, но не в открытую, а тайно. Смеялся
над ее глупой девичьей робостью, и от этого она чувствовала себя ма-
ленькой, неуклюжей, нелепой.
- Я знаю!
Его хрипловатый голос звучал у самого ее уха. Он наклонился, и его
дыхание обдало ее кожу. Он высвободил руку из нежного плена и уложил
Клео на полотенце.
- Но я тоже могу, так почему бы тебе не полежать спокойно? Тебе будет
приятно, - прибавил он, и его слова пронизали все ее существо.
Сопротивляться было бесполезно: при желании он мог побороть ее одной
рукой. Кроме того, подобное поведение было бы низким: он бы решил, что
его жена сущая ведьма. Он заслуживал лучшего.
Клео, сжав зубы, подчинилась. Она закрыла глаза и ядовито напомнила
себе, что пора привыкать к его вольностям, вольностям, откровенность ко-
торых через неделю неизмеримо возрастет!
Они заключили договор, и Клео слишком уважала его и себя, чтобы сдать
позиции; поэтому она решила попробовать самовнушение. Особых результатов
она не ждала, но нужно было хоть что-то делать, и Клео повторяла про се-
бя: "Я буду хорошей женой. Я хочу быть ему хорошей женой". Наконец без-
молвное увещевание слилось с мерным шумом прибоя, с нежным прикосновени-
ем сильных рук, втирающих крем в ее длинные стройные ноги.
Но когда его пальцы достигли внутренней стороны ее бедра, воровато
проникая дальше, чем это дозволяла стыдливость, кровь бешено застучала в
ее висках. Она чувствовала, как каждый мускул ее тела сковало инстинк-
тивное неприятие, но разбойничьи пальцы продвигались все дальше,
действуя уже более законно, и теперь массировали ее плоский живот, бед-
ра.
И вдруг Клео испытала неведомое ранее ощущение. Она хотела испугаться
- и не могла. Разум подсказывал ей, что надо сопротивляться, но тело по-
вело себя по-своему, стало податливым, легким. Клео погружалась в ка-
кую-то теплую глубину, погружалась не без боли, ибо легкие сковало так,
что впору было задохнуться, а сердце разрывало грудь... Все мысли о соп-
ротивлении были изгнаны этими мускулистыми умными руками, и Клео поняла,
что если позволит себе хоть на минуту расслабиться, то будет покорена
полностью и окончательно.
Когда его пальцы нашли застежку ее купального лифчика и раздвинули
маленькие чашечки, открыв его взору, его рукам, солнцу ее грудь, она по-
пыталась воспротивиться, сказав ему, что уж там-то она наверняка не сго-
рит, особенно если он оставит в покое ее купальник... Но вместо члено-
раздельных слов с ее губ сорвался глухой стон, стон наслаждения. Она
чувствовала, как налились ее упругие соски, как сладкая, пламенная боль
заполняла ее тело, и поняла, что покорена, что жаркие немые ласки его
рук растопили последнюю преграду... Он был ее мужчина, ее супруг, и она
желала его, как никогда в жизни ничего не желала. Ее тело без всякого
сознательного импульса чувственно изогнулось под его ладонями в откро-
венном призыве, и он сказал:
- Теперь все в порядке.
Короткая безучастная фраза донеслась откуда-то издалека, и лишь нес-
колько секунд спустя Клео осознала, что та сладкая боль, та неизбывная
потребность, пробужденная им, так и останется болью. Горькой болью.
Он поднялся; его гибкое, упругое тело бронзой отливало в сверкающих
лучах греческого солнца. Он стоял, преисполненный чувства абсолютного
превосходства, не обращая внимания на случившееся с ней, потому что с
ним самим явно ничего не случилось. Он начал расстегивать шорты, у Клео
перехватило дыхание, и она закрыла глаза. Джуд мягко сказал:
- Я иду купаться. Пока.
Когда Клео открыла глаза, его уже не было. Она поискала его взглядом
и увидела, как он мощно рассекает глубокую морскую синеву. Клео встала,
дрожащими пальцами застегнула лифчик и принялась беспорядочно заталки-
вать вещи в пляжную сумку. Лицо ее пылало, но не от солнца. Она сгорала
от стыда. Стыда и унижения. Наверняка утомленный своей бессодержательной
ролью в этом странном браке, но связанный обязательством соблюдать пос-
тавленное ею условие, озлобленный уклонением от его легчайшего прикосно-
вения, он воспользовался возможностью продемонстрировать, что ему ничего
не стоит подчинить ее, если он того пожелает.
Именно это он и сделал и, чтобы окончательно добить ее, удалился, да-
вая понять, что ее явное возбуждение совершенно, не тронуло его. Хочу -
возьму, хочу - оставлю - вот откровенная суть его действий.
Этого Клео никогда ему не простит. Никогда. А легкость, с которой он
брал над ней верх, лишь оттолкнет ее еще сильнее.
Клео вернулась на виллу, вбежала в белый одноэтажный домик, налила в
высокий стакан лимонного соку прямо из холодильника и с жадностью выпи-
ла. Распахнутые от ужаса глаза блуждали по сверкающей чистотой кухне,
словно Клео ждала, что кто-то вот-вот нападет на нее из-за угла.
Кто-то? Конечно, Джуд! Разве его руки не атаковали ее тело? Это была
самая настоящая атака - коварная, чувственная!
Постепенно Клео пришла в себя, лихорадочный огонь в глазах угас, уня-
лась дрожь в руках, полоскавших стакан. Джуд, скорее всего, вернулся на
берег, а может быть, еще плавает. Как бы то ни было, между ними снова
стояла преграда. Однако подленький голосок нашептывал из глубины созна-
ния, что не всегда она сможет сохранить эту преграду. И он не всегда бу-
дет отступать в критический момент - если он хочет детей, он ее не оста-
вит.
Желание иметь семью побудило его жениться, и акции "Фондов Слейдов"
решили его выбор в ее пользу. Эта внезапная догадка нанесла Клео жесто-
кий удар. Ведь она думала, что ее предложение было правильным, благора-
зумным шагом. Теперь же ее уверенность пошатнулась. Ей казалось, что она
постепенно выпутывается из беды, а на самом деле она вовлекла себя в еще
худшую!
Она всегда восхищалась способностью Джуда сохранять спокойствие, про-
являть завидную выдержку. Клео метнулась из кухни по коридору в свою
комнату. Теперь это его качество обернулось к ней другой своей стороной
- темной, жестокой.
Способ, каким он доказал ей, что может довести ее до такого состоя-
ния, что она будет умолять его о близости - вопреки отсутствию любви
между ними, в чем она видела важный залог своей безопасности, - заставил
ее содрогнуться от неутоленного желания и отвращения к себе. Мощное, гу-
бительное смешение чувств. А качества Джуда, некогда приводившие ее в
восхищение, теперь пугали и отталкивали ее.
Сорвав купальник, она швырнула его в угол просторной, традиционно
меблированной спальни и скользнула в ванную. Пустив на себя струи воды,
она принялась оттирать с тела крем, словно маслянистая масса все еще
хранила следы пальцев Джуда. Она желала, чтобы их дети, когда они родят-
ся, были похожими на нее, такими же сероглазыми и светловолосыми, и не
переняли ни черточки от темной, жестокой красоты их отца. Это будут ее
дети, не его! Она родит их такими, и тогда он будет уничтожен. В этот
миг она всей душой его ненавидела и не желала давать ему даже детей, по-
хожих на него хоть сколько-нибудь!
Клео услыхала, как пришла горничная готовить ужин: каждый вечер та
покупала в селении свежую рыбу, овощи и фрукты.
Клео раздраженно отбросила книгу, которую безуспешно пыталась читать,
и, смахнув с лица шелковистые светлые пряди, прошла с террасы через по-
луоткрытую дверь к себе в комнату.
Джуд опаздывал. Чтобы приготовить ужин, пожилой гречанке требовался
час, иногда и меньше. Так где же Джуд?
Заметив в зеркале беспокойную морщинку, которая пролегла между бро-
вей, Клео досадливо отвернулась от предательского стекла. Не могла же
она, в самом деле, тревожиться о нем! Еще недавно она мечтала вовсе его
не видеть!
Она немного успокоилась и поняла, что ее волнение было излишним. Он
заставил ее пожелать его, так? Но ведь он ее муж. А она, обладая тонкими
чувствами, всегда считала, что должна полюбить мужчину прежде, чем испы-
тает влечение к нему. Но Джуд разбудил в ней желание, открыл такие глу-
бины чувственности, о которых она раньше и не подозревала. То, что она
узнала о себе, пугало ее, но это не означало, что она позволит страху
завладеть собой.
Кое-что она узнала и о Джуде. Мужчина в нем достаточно самонадеян,
чтобы испытывать потребность утверждать свои права на нее, чтобы заста-
вить ее понять, что он способен вызвать в ней желание, когда ему вздума-
ется.
Охваченная беспокойством, куда он мог подеваться, Клео перебрала те
немногие наряды, что взяла с собой, выбрала длинное аметистовое шелковое
платье и разложила его на кровати. Потом вышла на террасу и вперила
взгляд в пустынный берег.
С первого дня приезда сюда они каждый вечер встречались на террасе в
это время. Обычно они проводили день на противоположных берегах острова,
потому что он, казалось, так же мало искал ее безучастного общества, как
она - его. Но их вечера начинались здесь; они пили аперитив и вели нез-
начащую беседу. Сегодня же его отсутствие взволновало ее.
Волноваться было для нее не ново. Она испытывала это чувство с того
дня, когда он согласился жениться на ней. И оно все нарастало, особенно
после появления в его доме Фентона, на которое он ответил стеной молча-
ния. Она даже не знала, когда он вошел и что успел услышать. То, что
случилось на пляже, было последней каплей.
Она металась взад и вперед по террасе, каблучки часто стучали по тер-
ракотовым плиткам, полы кружевного пеньюара взметались за ее нервными
шагами; она припомнила, как в былые дни, казавшиеся ей теперь совершенно
нереальными, она искренне считала себя единственным человеком, которого
Джуд Мескал не способен выбить из колеи!
Наконец он появился в полукруглых дверях ее комнаты, спокойный, от-
дохнувший, как властный и хищный кот, каким она всегда его себе предс-
тавляла.
Он успел переодеться к ужину: узкие черные брюки и легкая белая курт-
ка сидели безукоризненно, придавая его облику изысканность.
- Что ты читаешь? Что-нибудь интересное?
Мягко ступая, он подошел к дивану, на котором она раньше сидела, и,
едва взглянув на в сердцах брошенный роман, поставил на мраморный столик
два бокала сухого мартини. Клео гневно пожала плечами.
Что толку спрашивать, хороша ли книга, если она ни слова не помнила
из того немногого, что прочитала. Да она и вовсе не читала, сидела и ду-
мала, отчего он опаздывает, когда придет. А он, оказывается, все это
время был здесь: принимал душ, переодевался, выбирал напитки, нисколько
не заботясь о том, чтобы сообщить ей о своем возвращении. А она-то, иди-
отка, всерьез волновалась об этом истукане, потому что в последний раз
видела его в море, плывущим с такой скоростью, словно за ним гналась
стая бешеных собак! Он просто невыносим!
Она не понимала, откуда взялась в нем власть над ее настроением,
ведь, будучи его личным помощником, она всегда контролировала его. А те-
перь он вышел на террасу через ее комнату, чего до сих пор себе не поз-
волял. Клео вспомнила о том, как он обошелся с ней днем, и ладони ее ув-
лажнились.
Мысленно ругая себя за глупость, за смятение чувств, к которому те-
перь придется привыкать, Клео взяла мартини, отошла к каменной балюстра-
де и устремила в море невидящий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19