Разве не так, Франциско?
Франциско не отвечает.
Рената. Вы даже песни не понимаете…
Педро. Вы ошибаетесь, сеньорита. С песней Орнандо мы опрокинем мир.
Рената. Можете делать с миром все, что вам угодно, только поскорее выменяйте меня. (Смотрит на часы.)
Уже утро…
Антонио (гасит свет, тоже смотрит на часы). Шесть тридцать пять. Приведение в исполнение смертного приговора назначено на семнадцать часов. У нас еще в запасе десять часов двадцать пять минут. Не много.
Из транзистора доносятся звуки маршей.
Голос диктора. Передаем экстренное сообщение…
Антонио подбегает к транзистору, увеличивает громкость, Теперь голос диктора слышен яснее.
Неизвестные злоумышленники вчера вечером похитили двадцатитрехлетнюю дочь президента «Брук энд компа-ни» Мерилин Брук Ренату. Террористы скрылись. Полиция и воинские части предпринимают все меры, чтобы освободить похищенную. Тот, кто поможет спасти девушку, получит от сеньоры Брук вознаграждение в десять тысяч долларов. Сообщить можно по телефону в любой полицейский участок. Тайна сообщения гарантируется.
Снова слышен марш.
Педро (насмешливо). Сеньорита, вы стоите только десять тысяч долларов.
Антонио. Не оскорбляй ее – она связана.
Голос диктора. Как уже сообщалось, суд приговорил к смертной казни коммуниста, агитатора и мятежника Феликса Орнандо. Глава правительства генерал Мачеко санкционировал приговор суда. Смертная казнь будет приведена в исполнение сегодня в семнадцать часов… Наш корреспондент обратился к некоторым лицам, попросив их поделиться своими мыслями. Одна достойная уважения сеньора, которую корреспондент встретил на площади Санта-Лючия, сказала…
Далее слышен истерический женский голос: «Орнандо мятежник… От таких надо себя охранять, надо очищаться. Лучше труп, чем красный!»
Снова голос диктора. Предоставляю слово священнику Пауло из костела Санта-Круз.
Ровный, спокойный мужской голос. Человека возносят к богу лишь молитва и песнопение. Орнандо отвернулся от милосердного лика господня. Я молюсь, чтобы душа его получила прощение.
Теперь будет говорить руководитель патриотического молодежного союза «Патрия» Альфредо Дучио.
Новый голос. Кто идет против родины, тому смерть! Орнандо предатель, смерть ему! Никакого снисхождения красным! Наш лозунг – родина и свобода! Великий патриот нашей родины генерал Мачеко правильно сделал, санкционировав смертный приговор красному агитатору. Родина и свобода!
Антонио (выключив радио, обращается к Ренате). Теперь вам, наверное, все ясно?
Рената (печально). Значит, вы хотите обменять меня па Орнандо?
Антонио. Да, сеньорита. (После паузы.) Иначе нет никакой возможности спасти его. Я прошу вас познакомиться с текстом, который вам надо будет прочесть. Через час ваш голос, записанный на магнитофонную пленку, услышит ваша матушка. (Он протягивает Ренате листок бумаги.) Вот, взгляните.
Рената берет бумагу, читает.
Хосе (взволнованно). Неужели они осмелятся убить его? Нашего певца, трибуна?
Антонио. Я не успел закончить его портрет…
Педро. Мы им этого не простим! Мало пуль! Нужны бомбы, огонь, бензин!
Антонио (Ренате). Уже?
Рената кивает головой.
(Протягивает ей микрофон). Читайте! (Включает магнитофон.) Уже записывает… Сначала можете своими словами, а потом читайте очень точно то, что написано.
Рената (плачет). Я не могу… Мне страшно.
Педро. Если ты будешь тянуть, прикончим.
Рената (вытирает слезы). Почему вы такие жестокие?
Антонио. Довольно, сеньорита! Время не ждет.
Рената (всхлипывая). Дорогая мамочка…

Картина третья

Рабочий кабинет Брук. Кроме хозяйки, здесь находятся генерал, банкир и Кандия. Все взгляды направлены на магнитофон, который уже включен. Сначала слышится пустой шорох ленты, затем то, что было записано в мансарде Антонио.
Брук (после слов Антонио: «Довольно, сеньорита! Время не ждет»). Рената, жива ли ты?
Рената (голос из магнитофона). Дорогая мамочка, я связана. Мне грозит смерть, но пока мне ничего плохого не сделали.
Брук. Слава богу.
Рената (голос из магнитофона). Они все вооружены… А я связана. Я очень хочу жить. Они предлагают выменять меня на Орнандо. Поговори с генералом Мачеко. Он ведь все может… Выменяйте меня… (Голос начинает дрожать.) Если я вернусь, я поеду туда, где никто не крадет людей. Попроси синьора Хуана, чтобы он помог… Я очень боюсь…
Тишина.
Кандия. Она действительно меня любит.
Все поднимают на него глаза, но никто не произносит ни слова.
Антонио (голос из магнитофона). Довольно! Теперь читай наш текст.
Кандия. Пираты! Убийцы!…
Рената (читает по бумаге). «Военная хунта имеет полную возможность спасти жизнь Ренаты Брук. Условия таковы: Феликс Орнандо должен быть посажен сегодня в четыре часа пополудни на самолет компании „Браниф Интернейшнл“, который летит в Пуэрто-Негро. Момент, когда Орнандо будет выходить из самолета, необходимо транслировать по телевидению. Ровно через час после этого Рената Брук окажется на ранчо своей матери. Мы ручаемся за ее безопасность до тех пор, пока жив Орнандо. В противном случае мать получит труп дочери. Где – будет сообщено позже. Ответа мы не ждем. Или – или. Комитет по освобождению Орнандо. Пятнадцатое июля, шесть часов пятьдесят пять минут утра». (Голос Ренаты на секунду прерывается.) Мамочка, спаси меня…
Все молчат. Щелкает автоматический выключатель – кончилась лепта.
Кандия. Я собирался идти к генералу Мачеко по одному поводу, теперь пойду по другому. Ужас!
Брук. Судьба Ренаты в ваших руках, генерал.
Генерал. Полиция и войска подняты на ноги. Не спим не только мы. По всему городу идут обыски, всюду усиленная охрана. (Подходит к телефону, набирает номер.) Вы узнали, по какому телефону сообщили о кассете с записью?
Голос из телефона. Звонили из автомата на углу улиц Санта-Моника и Сантьяго.
Генерал. Значит, они скрываются где-то неподалеку Все силы надо бросить в район стадиона!
Голос из телефона. Слушаюсь, генерал! Все силы бросить в район стадиона!
Генерал кладет трубку и значительно смотрит на Брук, затем на директора банка.
Брук. Если вы освободите мою дочь… (Плачет.)
Банкир. Вы действуете очень энергично, генерал, но…
Генерал. Пожалуйста, договаривайте!
Банкир. Но своими действиями вы можете ускорить трагический конец. Я не верю, что они попадутся в ваши сети.
Генерал. У вас есть другой план?
Банкир. Надо тянуть время, вести переговоры.
Генерал. Все понимают, что это было бы лучше. Но увы, смертный приговор Орнандо уже объявлен. Он должен быть расстрелян сегодня в пять часов вечера. (Смотрит на часы.) Осталось шесть часов двенадцать минут. (Обращается к Брук.) Как видите, мы делаем все, чтобы ваша дочь вернулась домой живой и невредимой.
Брук. Я никогда этого не забуду, генерал.
Кандия. Я отложил заседание судейской коллегии корриды. Сегодня мы будем заниматься только спасением Ренаты. (Обращается к генералу.) Что мы еще можем сделать?
Генерал. Не все зависит от нас.
Кандия. Почему? Мне кажется, только от нас. Надо оставить Орнандо в живых и выменять его на Ренату. Надо спасти эту милую девочку… Это наша святая обязанность… Да, я согласен с сеньором Луисом. Если полиция и наткнется на логово похитителей, то они прежде всего… (Смотрит на Брук и умолкает.)
Генерал. Там действуют люди самой высокой квалификации. Вспомните операцию, которая освободила страну от красной плесени.
Банкир. Здесь другой случай.
Генерал. Главное – неожиданность. Все похитители трусы, если только они не фанатики.
Банкир. Они не просят ни одного доллара, ни грамма золота. Значит, фанатики.
Генерал. Каждому понятно, что Орнандо для них важнее, чем деньги. Он – знамя бунтующей молодежи, именно поэтому он должен быть расстрелян.
Банкир. Но останутся его песни. Их ведь не расстреляешь… А хотелось бы…
Генерал. Расстреляем тех, кто их поет. Песня без людей умирает сама.
Кандия. Песня страшная вещь. Одной песни я никогда не забуду. Кучка оборванцев ворвалась ко мне на ранчо с песней… «Кто не терпит тьмы, тот любит бурю…» Такие песни надо душить. Или они задушат нас. Но тем не менее сейчас Орнандо надо оставить в живых… Надо спасти Ренату. Я бы заковал его в цепи. Пусть гниет в тюрьме.
Генерал. Закованный в цепи он станет вдвое опаснее.
Кандия. Почему?
Генерал. Вы помните либертадора Миранду? Испанский король приковал его железными цепями к стене за шею, как собаку. Потом король испугался и направил в тюрьму своего посланца, чтобы освободить негодяя. И что сказал Миранда? «Закованный я для вас опаснее, и поэтому вы хотите меня освободить? Я не уйду отсюда». Вот что он сказал.
Кандия. Если Орнандо так опасен в тюрьме, выпустите его совсем. Выполните на этот раз просьбу похитителей, спасите невинное дитя.
Генерал. Не так все просто, как кажется с первого взгляда, сеньоры. Выполним одно требование террористов – они выдвинут другое, начнется цепная реакция. Тюрьмы останутся без заключенных, банки без денег. На улицу не выйдешь без лат. Вот какая у нас перспектива.
Брук. Вы рассуждаете теоретически, а Рената моя дочь.
Генерал. Мне тоже очень жаль вашу дочь.
Брук. Докажите это.
Ген ер а л. Поймите мое положение… Что же мне, смягчиться, поддаться, отказаться от своего поста? Мы должны взять еще новых мятежников, а не отпускать уже схваченных. Такова политика правительства, а я всего лишь ее исполнитель.
Брук. Значит, я – жертва судьбы.
Генерал. Это ваша дочь жертва судьбы. Не Орнандо сам выбрал себе путь.
Кандия. И все-таки надо спасти Ренату.
Банкир (подходит к Брук). Будьте мужественной, сеньора. Все кончится хорошо.
Брук берет банкира под руку, и они медленно проходят мимо столика, садятся на диван.
Мне ваша боль вполне понятна, я сам недавно пережил подобную трагедию.
Брук. Вы тогда держались героически. Раньше, когда я читала в газетах об авиакатастрофах, меня интересовало только, какой компании принадлежит самолет и сколько там пассажиров.
Банкир. А когда погиб мой сын, меня совершенно не интересовало, сколько народу было в самолете. Я понял – погиб мой сын. И так для каждого. Тогда только видишь не людей вообще, а человека. Вы счастливее меня – Рената еще жива.
Кандия (подходит к генералу и тихо, так, чтобы не услышала Брук, спрашивает). Скажите, пожалуйста, генерал, правда ли, когда был похищен американский посол, Вашингтон отказался повлиять на уругвайское правительство, чтобы оно удовлетворило требования террористов?
Генерал. Да, правда.
Кандия. Значит, положение Ренаты тяжелое?
Генерал. Очень.
Кандия. Если такое тяжелое, то это еще один аргумент в защиту того, что надо немедленно принять условия похитителей.
Генерал. Судьбу Орнандо нельзя обсуждать без учета положения во всей стране. Со своими друзьями я должен быть откровенен. Мы живем на вулкане. Вы знаете, как мастерски мы совершили переворот. Правда, у нас была верная рука друга, мы этого никогда не забудем. (Поклон в сторону Брук.) Мы сломили сопротивление коммунистов, восстановили наши традиционные связи, вернули народу свободу. Красным нанесен удар, но враг еще не уничтожен. Радоваться рано. Враг пока только ушел в подполье.
Кандия. Надо его оттуда выкурить и уничтожить. Мы ведь даем на это деньги.
Генерал. Фронта нет. Танки не используешь. На днях генерал Мачеко обсуждал с нами тактику и стратегию наших действий. Факты показывают, что сопротивление значительно сильнее, чем мы предполагали.
Банкир. А не слишком ли много внимания уделяем мы этому подполью?
Генерал. Коммунисты действуют очень искусно. Они стараются перегруппировать силы, укрыться в горах, а уже оттуда перейти в наступление. Сейчас основная их цель отделить себя от террористов. В подполье ушло и много левых экстремистов. Мы знаем, что бомбы бросают они, а не коммунисты.
Банкир. Разве нам от этого лучше?
Генерал. Мы должны разумно использован» в своих целях террористические акты левых. Если бы нам удалось всю вину свалить на коммунистов, мы бы их дискредитировали в глазах народа и всего мира. Это парадоксально, но нам сейчас на пользу всякая взорвавшаяся на улице бомба. Если люди, выходя на улицу, будут думать о том, как бы не погибнуть от случайной бомбы, им никогда в голову не полезут глупые мысли, и тогда думать за них будем мы.
Кандия. Все, что вы говорите, правильно, но все-таки вернемся к Ренате.
Генерал. Сеньор Хуан, все это очень связано, поэтому разрешите мне закончить мысль… Если бы в свое время генерал Батиста поступил более решительно в отношении заключенных, положение на Кубе сегодня было бы иным. У истории есть поучительные примеры. С Че Геварой поступили правильно. И с Лумумбой тоже. Надо учиться у истории.
Кандия. Вы говорите об истории и забываете о том, что было вчера. Кто дал вам власть? Откуда вы взяли тридцать миллионов долларов? Кто снабдил вас оружием? Как вам не стыдно смотреть в глаза сеньоре Брук сейчас, когда ей нужна ваша помощь?
Генерал. Мы ничего не забываем. Более того, – приговорив к смерти Орнандо, мы защищаем интересы компании Брук. Как вы этого не понимаете?
Кандия. И я вас поддерживал и сейчас поддерживаю. Поэтому прошу вас, генерал, считаться с моим мнением.
Генерал. Прошу извинить меня, сеньор Хуан, но я ответствен только за государственную безопасность. Я выполняю приказы главы правительства генерала Мачеко.
Раздается телефонный звонок.
Брук (снимает трубку). Спасибо, генерал… Разумеется… Да, конечно… Такова жизнь… Я вас жду. (Кладет трубку, поворачивается к Кандии и генералу.) Генерал Мачеко очень чуткий человек, сейчас он приедет сюда…

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


Картина четвертая

Мансарда художника. Рената сидат на стуле, ноги у нее связаны, но руки уже свободны. Она рассматривает акварели. Антонио медленно ходит по мансарде. На полу, прислонившись спиной к стене, сидит Франциско. Он наблюдает за Ренатой.
Антонио. Страшно медленно ползет время… (Смотрит на часы.) Двенадцать часов восемь минут.
Рената. Для меня было бы лучше, если б оно совсем остановилось. Говорят, перед смертью люди делаются умнее – перестают смотреть на часы.
Антонио. Не будем говорить об этом, сеньорита. Всем нам сейчас нелегко.
Рената. Вы хотите сказать – в доме повешенного не говорят о веревке, так, да?
Антонио. Вы сами это выдумали, а сейчас хотите подбросить свою мысль мне.
Рената. Может быть, и план похитить дочь Брук тоже я выдумала и вам подкинула?
Антонио (нервничает). У меня нет сил с вами спорить.
Подходит к мольберту, снимает портрет генерала Мачеко, и теперь Рената, Франциско и зрители видят портрет молодого человека с гитарой в руках.
Рената. Орнандо?
Антонио. Вы его знаете?
Рената. Мы никогда не встречались.
Антонио. Орнандо мой друг…
Рената. Почему вы не закончили его портрет?
Антонио. Кончу, когда его выпустят из тюрьмы.
Рената. Тогда портрет останется незаконченным.
Антонио. Ну вот вы снова! Хоть на мгновение забудьте о своем тяжелом положении.
Рената. Если бы мы поменялись местами, я бы дала вам такой же совет.
Антонио. Орнандо спас мне жизнь. Я не могу поступить иначе.
Рената. А если бы я спасла вам жизнь, как бы вы тогда спасали Орнандо?
Антонио (нервничает). Что вы от меня хотите?
Рената. Как вам не стыдно задавать такой вопрос связанному человеку? Ну хорошо, я хочу, чтобы вы меня отпустили. Разве вы это сделаете? Конечно, нет. Ведь вы должны спасти Орнандо… Отпустите меня – убьете своего друга. А кто такая я? Осколок чуждого и враждебного вам класса, чужая. Так сказал ваш соратник Педро. А кто такой Орнандо? Знамя вашей революционной борьбы. И вы хотите за осколок получить свое знамя?… Странно… Либо осколок дорог, либо знамя дешево…
Антонио. Орнандо дорог всем.
Рената. Расскажите, как он вас спас?
Антонио. Открыл мне глаза на то, что должен делать интеллигент для своего народа. Я этого не понимал, прожигал жизнь, как многие… Искал истину на дне стакана.
Рената. Короткая история. Я думала, она будет длиннее. Попросила рассказать, чтобы скорее прошло время…
Антонио. Эта история действительно короткая.
Рената. Вы могли что-нибудь придумать, продлить ее… Неужто и моя история будет такая же короткая?
Антонио (не реагирует на слова Ренаты). Свою первую песню он посвятил белому горному цветку, что расцветает ранней весной.
Рената. Я знаю эту песню.
Антонио. Вторая песня была о юноше, которого полиция убила во время забастовки. Красные капли крови…
Рената. Этой песни я не знаю. В Париже мы пели только «Оду солнцу». (После паузы.) Я очень люблю белые цветы гор. Я бы взяла их с собой на яхту…
Антонио. Теперь весна.
Рената. Говорят, осенью умирать легче… Вместе с природой… Не так жалко жизни.
Антонио. Не знаю…
Рената. Человек радуется, когда рождается другой человек.
1 2 3 4 5 6