» — подумал Рассел. Неужели Тори решила покончить со своей бесшабашностью и сделала первую попытку встать на путь логики, здравого смысла. Холодный ум — вот чего всегда не хватало Тори, но почему не попробовать стать лучше, мудрее, чем мы есть? А вдруг она сумеет без боязни заглянуть в глубины собственной души, чтобы разобраться в самой себе, вместо того чтобы убегать от себя без оглядки, бросаясь навстречу опасностям и смерти?
— Послушай, — обратилась Тори к Расселу, — мы ведь не ищем Бернарду оправдания, правда?
— Тори, ты должна иметь собственное мнение об этом. Помнишь, что ты сказала мне несколько минут назад? Что ты хотела бы помочь бывшим советским республикам укрепить свою самостоятельность. Бернард указал тебе путь. Теперь все зависит от тебя. Решай.
— Так ты считаешь, что мы должны помочь Бернарду? Он продает какие-то непонятные ядерные штучки в Россию, и кому? «Белой Звезде». Это тайная, террористическая организация. Но может быть, за ней стоят и органы безопасности. Такое уже бывало. Однако использование нового вида ядерного оружия может привести к еще большей нестабильности на территории бывшего СССР, спровоцировать конфликт, стать искрой, которая разожжет пожар большой войны в Европе. Нам надо проникнуть в «Белую Звезду», которой помогает Бернард, и тогда мы узнаем, что это за организация, какие у нее намерения и прав ли наш шеф, делая ставку на националистов.
— Ничего себе задачка. Дьявольская.
Рассел показал на иллюминатор.
— Смотри, Тори. Наш самолет вошел в воздушное пространство России. Добро пожаловать в преисподнюю.
Москва — Звездный городок
— Мы упустили его.
— Упустили? Да вы что?! — Марс Волков сжал кулаки. Этот предатель уничтожил четверых наших! Похитил свою полоумную дочь у вас из-под носа! И все, что вы можете доложить мне по этому поводу, это: «Мы упустили его». Безобразие!
Капитан Николаев, сотрудник наружной службы, временно подчинялся руководителю Отдела N. Неловко чувствуя себя под грозным взглядом начальника, он плюхнулся на деревянную скамью для зрителей: разговор происходил на территории бейсбольного поля, расположенного недалеко от Московского государственного университета на Ленинских горах. На поле тренировалась национальная команда, и некоторое время двое мужчин наблюдали за действиями игроков. Со стадиона были видны павильоны Мосфильма и красивые особняки — одни из красивейших в городе. С другой стороны, напротив стадиона, виднелись корпуса университетского студгородка — неуклюжие, громоздкие, как и другие строения, возведенные в период правления Сталина.
— Каждый раз, когда я прихожу сюда, — сказал Марс, — я думаю о Николае Ивановиче Лобачевском. Великий был человек! Перед зданием университета есть его бюст, и я, если бываю там, всегда останавливаюсь около бюста на несколько минут, испытывая чувство гордости оттого, что я — русский.
«А я, — подумал капитан, — когда прихожу на Ленинские горы, вспоминаю историю великого русского народа. Странный этот Волков, любитель неэвклидовой геометрии».
— Насколько мне известно, — заговорил о другом Марс, — подошла последняя танковая часть, и мы готовы в любое время пересечь границы с так называемыми суверенными государствами Литвы и Латвии.
— Да, — отозвался капитан Николаев, — план смелый.
— А еще что вы можете сказать по этому поводу?
— Я не военный тактик, и не могу судить о подобных вещах с должной компетентностью.
Марс посмотрел на своего собеседника с некоторым удивлением.
— Но неужели эта военная акция оставляет вас равнодушными, не будоражит кровь?
— Мне кажется, — усмехнулся капитан, — что золотое время для армии уже прошло. Николаев промолчал и продолжал наблюдать за игроками, с горечью думая о том, что и военным не помешали бы такие вот ежедневные тренировки.
— Мы не смогли захватить и связного Бондаренко, который находился в интернате в Архангельском, — со вздохом продолжал докладывать капитан. Когда мы погнались за парнем — связным и почти догнали его, откуда-то, словно из-под земли, появился Валерий и помешал нам. Ловко он это придумал — обмениваться информацией в этом Богом забытом заведении, да еще и дочку свою туда упрятал.
— Ловко, спору нет, — согласился Марс. — Так бы мне хотелось всадить этому Бондаренко пулю в затылок...
— Полагаю, с большой долей уверенности можно считать Валерия Бондаренко одним из самых активных членов «Белой Звезды». Мы получили информацию, подтверждающую этот факт.
— Поэтому и надо как можно скорее схватить его. Он сейчас скрывается — ушел в подполье, так сказать, но не будет же он скрываться вечно! А вот когда эта крыса высунет нос из норы, нашим людям следует быть наготове.
Снова наступило молчание. Мужчины, ничего не говоря, следили за двумя худыми, подтянутыми тренерами, работавшими с молодыми игроками национальной сборной по бейсболу. Это были обычные тренеры по физической подготовке, не профессиональные бейсболисты, — лучшими, на взгляд Марса, до сих пор оставались кубинцы, — и главной их целью было развитие у своих подопечных быстроты реакции, а не выносливости, что, по мнению русских специалистов, должно было стать основополагающим элементом тренировок. Возможно, специалисты были правы, и выносливостью русские спортсмены, прошедшие хорошую подготовку в спортшколах, обладали в полной мере. Профессор Кутателадзе, много разглагольствовавший о «системе воспитания бейсболистов», обещал, что выпускники его школы получат достойное образование и смогут составить конкуренцию лучшим западным игрокам. Марс надеялся, что когда-нибудь действительно так будет.
— Капитан, вы узнали, где в данное время находится Ирина Пономарева?
— Пока нет.
"Где же может быть Ирина? — недоумевал Марс. — Ее нет ни дома, ни на квартире Бондаренко, ни в Звездном городке. Николаев лично проверил эти места, Она пока может оказаться для меня полезной. Ирина уже принесла немалую пользу и, вероятно, еще принесет в будущем. Эта женщина была в течение последних месяцев в близких отношениях с Валерием. Если кто и знает место, где он прячется, так это она. Придется мне самому начать поиски Ирины.
* * *
Внутри здания все было тихо. Марс сначала увидел Татьяну — она складывала в аккуратную стопку свежепостиранные и выглаженные рубашки космонавта. В воздухе стоял приятный, домашний запах чистого белья. Татьяна равнодушно взглянула на вошедшего в комнату Марса, поздоровалась. Ее широко расставленные серые глаза ничего не выражали. Она спокойно продолжала заниматься своим делом.
— Он один? — спросил Марс.
— С ним Лара. Вы же дали указание, чтобы кто-нибудь из нас обязательно был при нем.
— Да-да, конечно.
Марс сел в шезлонг, вытянул ноги, молча наблюдая за Татьяной.
— У вас такой вид, что вам не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Хотите, я принесу, — сказала Марсу Татьяна.
— Нет ли «Перцовки»?
— Пойду посмотрю.
Женщина ушла и через несколько минут вернулась с двумя стаканами из толстого стекла и бутылкой. Показав на бутылку, сказала:
— Не думаю, что вам этого хватит.
— Посмотрим, — ответил Марс, налил водку в стакан и с удовольствием выпил.
Приятное тепло сразу разлилось по телу, согрело горло. Марс протянул Татьяне стакан:
— Налей-ка еще. — Выпив, утер рот рукавом. — Хорошо. Знаешь, мне кажется, космонавт взял над нами верх.
— В каком смысле?
— Ну, я имею в виду поединок умов между нами, им и мною. Могу признаться тебе в том, что для меня лично он как был загадкой, так и остался. Сумасшедший он или нет? Действительно ли он встретился с инопланетянином? Или он так зол на нас за тот эксперимент, что все это время нагло врет?
— Вы хотели бы узнать мое мнение?
— Разумеется. А почему нет?
— Ну что ж. — Татьяна отхлебнула из стакана, словно хотела набраться смелости перед тем, как высказаться. — Я считаю, что Виктор ненормален. И стал таким после полета, а что уж там с ним произошло, теперь трудно узнать. Но Виктор ненормален не в привычном понимании этого слова. Понимаете, он не шизофреник и не псих. Вряд ли наши ученые сталкивались с таким явлением когда-либо прежде. Виктор отличается от всех нас, он — другой. Он не такой, как вы или я, к примеру.
— Это точно, на нас он не похож.
— Да нет, я о другом. — Татьяна опустила глаза.
— Что ты хочешь сказать? Что он перестал быть человеком? Да ты-то хоть не будь идиоткой, Татьяна! Я уже начинаю думать, что и ты, и Лара, вы обе подпали под его влияние, слишком долго находитесь в его обществе.
— Вот именно. Мы знаем его лучше, чем кто-либо другой. Если он и ведет себя, как обычный человек, это ничего не значит. Мозг его изменился, Виктор мыслит совершенно другими категориями, чем мы.
«И почему, когда я прихожу сюда, я чувствую себя не в своей тарелке, словно нахожусь во вражеском лагере? — думал Марс, наблюдая за лицом Татьяны. — Неужели все, кто проводит с Виктором много времени, постепенно сходят с ума? Или Татьяна говорит правду?» Марс внезапно встал, отставил в сторону пустой стакан. — Я пойду к нему, — сказал он и с решительным видом покинул комнату. Татьяна принялась снова складывать выглаженные рубашки.
* * *
Наверху, в зале с бассейном, стояла тишина. Никто не плескался в воде. В помещении было темно, и Марс потянулся к выключателю, чтобы включить свет, но тут раздался голос Лары:
— Пожалуйста, не включайте свет. Он плохо действует на зрение нашего подопечного.
Марс сердито прошествовал в полумраке к бассейну и спросил:
— А вы предупредили врачей?
Стоя рядом с бассейном, он заметил, как фосфоресцирует соленая вода.
— Да, врачи провели тщательное обследование. И они в недоумении, — ответила Лара.
— Да ну их! Они приходят в недоумение по любому поводу. И какой от них прок, от этих медиков?
Марс присел на корточки у края бассейна, подождал, пока подплывет Лара. Он хорошо видел ее темные глаза, откинутые назад блестящие волосы. Лицо ее было удивительно правильной овальной формы. «Странно, раньше я этого не замечал», — отметил про себя Марс.
— Что-то происходит, — прошептала Лара таким странным грудным голосом, что у Марса зашевелились волосы на затылке.
— Что такое? О чем это ты говоришь?
— Я говорю, что чувствительность к свету — не единственное изменение, которое с ним произошло. Это всего лишь часть общего процесса.
— Да чепуха! — разозлился Марс неизвестно на кого. Затем, внимательно вглядевшись в выражение лица Лары, спросил: — Космическая радиация что ли на него действует?
— Врачи считают, что нет.
— Да врачи дураки, ничего они не знают! — Несмотря на старание успокоиться, Марс разволновался, в низу живота у него появилось неприятное, сосущее ощущение. Он вспомнил слова Татьяны о том, что мозг Виктора изменился, стал не таким, как у людей. Призрак жуткого страха замаячил перед Марсом в полумраке. — Лара, объясни толком, что именно с ним происходит!
— Я не уверена, но, по-моему, он начинает меняться.
— Как меняться?
— Принимает другую форму.
Марс от изумления сначала не мог вымолвить ни слова, потом усилием воли заставил себя говорить, продолжая расспрашивать Лару:
— Какую форму он принимает? форму чего?
Лара молчала.
— Где он?
— В бассейне. У противоположного бортика, вместе с дельфином.
— Оставайся здесь, — приказал Марс, а сам поднялся с корточек и направился к дальней части бассейна.
— Одиссей? — позвал Марс. Голос его эхом разнесся по залу; в темноте, казалось, пульсировало нечто живое, непонятное. Марс поежился, внутренне сжался. — Одиссей?
— Я здесь.
Марс взглянул вниз, в воду, и увидел перед собой бледное лицо Виктора. Кожа космонавта показалась Марсу еще более бесцветной, чем обычно, и странный ее оттенок — серовато-металлический — вроде бы стал ярче. Вдруг сильные пальцы обхватили лодыжку Марса.
— Вы слишком далеко стоите, — раздался голос Виктора.
— Что вы делаете? — вскричал Марс, чувствуя, что рука космонавта тянет его за ногу в воду.
— Подойдите поближе.
Тут Марса дернули за ногу так сильно, что он, не удержавшись, упал, больно ударившись о бортик бассейна. И в ту же секунду почувствовал, что его тянут дальше, вниз. Как ни упирался Марс, ничего ему не помогло, мышцы его словно одеревенели, и скоро он уже бултыхался в воде. Одежда и обувь, мгновенно намокнув, стали тяжелыми и тянули его на дно. Беспомощно взмахнув руками и пару раз дернув ногами, Марс еле успел глотнуть воздуха и пошел ко дну. Затем его схватили сзади за рубашку и вытащили на поверхность. Марс, задыхаясь, отплевывался, соленая вода ела глаза, и он тер их рукой. И тут увидел прямо перед собой лицо Виктора.
— Это необычный мир, правда? — спросил космонавт.
— Очень необычный, — согласился Марс. Он пытался побороть растущий в его сердце страх. Достаточно было того раза, когда Виктор напугал его, бросив в воду металлический шарик и сказав, что он из радия. Так на тебе, мало этого, сейчас он оказался наедине с Виктором, в воде, и неизвестно, что с этим треклятым космонавтом происходит. Еще превратится в какое-нибудь чудовище.
— Благодарю вас за то, что не включай свет, — раздался в темноте голос Виктора.
— Да что вы, не стоит благодарности.
— Теперь мне не нужно много света, чтобы видеть. «Голос у него вроде бы нормальный, — подумал Марс, но что такое он говорит?»
— И я начал видеть то, чего раньше никогда не видел, — продолжал Виктор.
Марс открыл было рот, чтобы спросить: «А что вы видите?», но слова застряли у него в горле. Он внезапно понял, что не хочет этого знать. Или какая-то часть его личности не хочет. И эта часть требовала от него немедленно вылезти из воды и уйти от бассейна как можно дальше. Марс сделал над собой усилие, чтобы подавить желание убежать, скрыться от опасности.
— Я могу видеть под водой с закрытыми глазами. И еще. Дельфин объяснил мне, что у меня развивается такой же слуховой аппарат, как у него.
— Все это одни фантазии, — выдавил из себя Марс, Но в его голосе не было уверенности. — Вы просто вообразили себе все это, Одиссей. Находитесь в плену у собственных выдумок.
— А свет среди звезд я тоже придумал, по-вашему? — Виктор близко-близко придвинул свое лицо к лицу Марса. От него пахло чем-то, напоминающим запах гвоздики. — Свет, исходящий от Бога. — Глаза космонавта казались сделанными из металла. — Значит, все фантазии, да? Тренировки, полет на корабле, испорченный скафандр, смерть Менелая — это я все придумал? Посмотрите кругом. Здание, где мы находимся, бассейн, дельфин, вы и я — это реально? Если бы я был материалистом, я бы с вами согласился, но мой опыт сделал меня человеком, далеким от материализма.
Голос космонавта, хотя и негромкий, звучал над бассейном подобно колоколу, или, во всяком случае, так казалось Марсу, лихорадочно соображающему, как бы ему превратить бесконечный монолог в диалог и обрести, таким образом, некоторое душевное равновесие.
— Должен сообщить вам, Одиссей, — сказал Марс, — что ваше спокойное существование здесь подходит к концу. Больше не будет наших бесед с глазу на глаз. — Марс вгляделся в лицо космонавта, стараясь прочесть на нем чувства Виктора, вызванные подобным заявлением. Точно так же он недавно изучал и лицо Наташи Маяковой, Марс с удовольствием отправил бы в Лефортово и Виктора Шевченко, но в данной ситуации не мог себе этого позволить, боясь вызвать возмущение космонавтов, живущих в Звездном городке. Восстановить против себя замечательных представителей космонавтики — национальной гордости России — было попросту неразумно, особенно в условиях крайне нестабильной обстановки в стране, вызванной частыми забастовками, демонстрациями в защиту россиян, оставшихся в ближнем зарубежье, требованиями переизбрать президента и правительство. Итак, по отношению к Виктору Шевченко Марс не мог применить свои обычные меры воздействия и вынужден был терпеть от космонавта то, чего ни за что бы не потерпел от других людей. — Вы очень умны, Одиссей, спору нет, но я еще умнее, — заявил Марс. — Я обнаружил тот источник, откуда вы черпаете свою информацию.
— Значит, решение изолировать меня исходило лично от вас?
«А, чтоб ты провалился!» — ругнулся про себя Марс, обозленный тем, что ничего не может прочесть на непроницаемо-спокойном лице космонавта.
— Да вы не волнуйтесь. Это временные меры, — сказал Марс Виктору. — Надо же наказать вас за ваш проступок. И я еще довольно мягко с вами обхожусь, а будь на моем месте другой человек, построже да покруче, вы бы так легко не отделались. Доступ к секретным личным делам, хранящимся в архивах Лубянки, по-прежнему закрыт.
— Я знаю, даже многие члены правительства не имеют доступа к этим документам.
— А ваше-то какое дело! — раздраженно крикнул Марс. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы!
Заметив удовлетворенное выражение на лице космонавта, Марс тотчас же пожалел о том, что позволил себе сорваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Послушай, — обратилась Тори к Расселу, — мы ведь не ищем Бернарду оправдания, правда?
— Тори, ты должна иметь собственное мнение об этом. Помнишь, что ты сказала мне несколько минут назад? Что ты хотела бы помочь бывшим советским республикам укрепить свою самостоятельность. Бернард указал тебе путь. Теперь все зависит от тебя. Решай.
— Так ты считаешь, что мы должны помочь Бернарду? Он продает какие-то непонятные ядерные штучки в Россию, и кому? «Белой Звезде». Это тайная, террористическая организация. Но может быть, за ней стоят и органы безопасности. Такое уже бывало. Однако использование нового вида ядерного оружия может привести к еще большей нестабильности на территории бывшего СССР, спровоцировать конфликт, стать искрой, которая разожжет пожар большой войны в Европе. Нам надо проникнуть в «Белую Звезду», которой помогает Бернард, и тогда мы узнаем, что это за организация, какие у нее намерения и прав ли наш шеф, делая ставку на националистов.
— Ничего себе задачка. Дьявольская.
Рассел показал на иллюминатор.
— Смотри, Тори. Наш самолет вошел в воздушное пространство России. Добро пожаловать в преисподнюю.
Москва — Звездный городок
— Мы упустили его.
— Упустили? Да вы что?! — Марс Волков сжал кулаки. Этот предатель уничтожил четверых наших! Похитил свою полоумную дочь у вас из-под носа! И все, что вы можете доложить мне по этому поводу, это: «Мы упустили его». Безобразие!
Капитан Николаев, сотрудник наружной службы, временно подчинялся руководителю Отдела N. Неловко чувствуя себя под грозным взглядом начальника, он плюхнулся на деревянную скамью для зрителей: разговор происходил на территории бейсбольного поля, расположенного недалеко от Московского государственного университета на Ленинских горах. На поле тренировалась национальная команда, и некоторое время двое мужчин наблюдали за действиями игроков. Со стадиона были видны павильоны Мосфильма и красивые особняки — одни из красивейших в городе. С другой стороны, напротив стадиона, виднелись корпуса университетского студгородка — неуклюжие, громоздкие, как и другие строения, возведенные в период правления Сталина.
— Каждый раз, когда я прихожу сюда, — сказал Марс, — я думаю о Николае Ивановиче Лобачевском. Великий был человек! Перед зданием университета есть его бюст, и я, если бываю там, всегда останавливаюсь около бюста на несколько минут, испытывая чувство гордости оттого, что я — русский.
«А я, — подумал капитан, — когда прихожу на Ленинские горы, вспоминаю историю великого русского народа. Странный этот Волков, любитель неэвклидовой геометрии».
— Насколько мне известно, — заговорил о другом Марс, — подошла последняя танковая часть, и мы готовы в любое время пересечь границы с так называемыми суверенными государствами Литвы и Латвии.
— Да, — отозвался капитан Николаев, — план смелый.
— А еще что вы можете сказать по этому поводу?
— Я не военный тактик, и не могу судить о подобных вещах с должной компетентностью.
Марс посмотрел на своего собеседника с некоторым удивлением.
— Но неужели эта военная акция оставляет вас равнодушными, не будоражит кровь?
— Мне кажется, — усмехнулся капитан, — что золотое время для армии уже прошло. Николаев промолчал и продолжал наблюдать за игроками, с горечью думая о том, что и военным не помешали бы такие вот ежедневные тренировки.
— Мы не смогли захватить и связного Бондаренко, который находился в интернате в Архангельском, — со вздохом продолжал докладывать капитан. Когда мы погнались за парнем — связным и почти догнали его, откуда-то, словно из-под земли, появился Валерий и помешал нам. Ловко он это придумал — обмениваться информацией в этом Богом забытом заведении, да еще и дочку свою туда упрятал.
— Ловко, спору нет, — согласился Марс. — Так бы мне хотелось всадить этому Бондаренко пулю в затылок...
— Полагаю, с большой долей уверенности можно считать Валерия Бондаренко одним из самых активных членов «Белой Звезды». Мы получили информацию, подтверждающую этот факт.
— Поэтому и надо как можно скорее схватить его. Он сейчас скрывается — ушел в подполье, так сказать, но не будет же он скрываться вечно! А вот когда эта крыса высунет нос из норы, нашим людям следует быть наготове.
Снова наступило молчание. Мужчины, ничего не говоря, следили за двумя худыми, подтянутыми тренерами, работавшими с молодыми игроками национальной сборной по бейсболу. Это были обычные тренеры по физической подготовке, не профессиональные бейсболисты, — лучшими, на взгляд Марса, до сих пор оставались кубинцы, — и главной их целью было развитие у своих подопечных быстроты реакции, а не выносливости, что, по мнению русских специалистов, должно было стать основополагающим элементом тренировок. Возможно, специалисты были правы, и выносливостью русские спортсмены, прошедшие хорошую подготовку в спортшколах, обладали в полной мере. Профессор Кутателадзе, много разглагольствовавший о «системе воспитания бейсболистов», обещал, что выпускники его школы получат достойное образование и смогут составить конкуренцию лучшим западным игрокам. Марс надеялся, что когда-нибудь действительно так будет.
— Капитан, вы узнали, где в данное время находится Ирина Пономарева?
— Пока нет.
"Где же может быть Ирина? — недоумевал Марс. — Ее нет ни дома, ни на квартире Бондаренко, ни в Звездном городке. Николаев лично проверил эти места, Она пока может оказаться для меня полезной. Ирина уже принесла немалую пользу и, вероятно, еще принесет в будущем. Эта женщина была в течение последних месяцев в близких отношениях с Валерием. Если кто и знает место, где он прячется, так это она. Придется мне самому начать поиски Ирины.
* * *
Внутри здания все было тихо. Марс сначала увидел Татьяну — она складывала в аккуратную стопку свежепостиранные и выглаженные рубашки космонавта. В воздухе стоял приятный, домашний запах чистого белья. Татьяна равнодушно взглянула на вошедшего в комнату Марса, поздоровалась. Ее широко расставленные серые глаза ничего не выражали. Она спокойно продолжала заниматься своим делом.
— Он один? — спросил Марс.
— С ним Лара. Вы же дали указание, чтобы кто-нибудь из нас обязательно был при нем.
— Да-да, конечно.
Марс сел в шезлонг, вытянул ноги, молча наблюдая за Татьяной.
— У вас такой вид, что вам не помешает выпить чего-нибудь покрепче. Хотите, я принесу, — сказала Марсу Татьяна.
— Нет ли «Перцовки»?
— Пойду посмотрю.
Женщина ушла и через несколько минут вернулась с двумя стаканами из толстого стекла и бутылкой. Показав на бутылку, сказала:
— Не думаю, что вам этого хватит.
— Посмотрим, — ответил Марс, налил водку в стакан и с удовольствием выпил.
Приятное тепло сразу разлилось по телу, согрело горло. Марс протянул Татьяне стакан:
— Налей-ка еще. — Выпив, утер рот рукавом. — Хорошо. Знаешь, мне кажется, космонавт взял над нами верх.
— В каком смысле?
— Ну, я имею в виду поединок умов между нами, им и мною. Могу признаться тебе в том, что для меня лично он как был загадкой, так и остался. Сумасшедший он или нет? Действительно ли он встретился с инопланетянином? Или он так зол на нас за тот эксперимент, что все это время нагло врет?
— Вы хотели бы узнать мое мнение?
— Разумеется. А почему нет?
— Ну что ж. — Татьяна отхлебнула из стакана, словно хотела набраться смелости перед тем, как высказаться. — Я считаю, что Виктор ненормален. И стал таким после полета, а что уж там с ним произошло, теперь трудно узнать. Но Виктор ненормален не в привычном понимании этого слова. Понимаете, он не шизофреник и не псих. Вряд ли наши ученые сталкивались с таким явлением когда-либо прежде. Виктор отличается от всех нас, он — другой. Он не такой, как вы или я, к примеру.
— Это точно, на нас он не похож.
— Да нет, я о другом. — Татьяна опустила глаза.
— Что ты хочешь сказать? Что он перестал быть человеком? Да ты-то хоть не будь идиоткой, Татьяна! Я уже начинаю думать, что и ты, и Лара, вы обе подпали под его влияние, слишком долго находитесь в его обществе.
— Вот именно. Мы знаем его лучше, чем кто-либо другой. Если он и ведет себя, как обычный человек, это ничего не значит. Мозг его изменился, Виктор мыслит совершенно другими категориями, чем мы.
«И почему, когда я прихожу сюда, я чувствую себя не в своей тарелке, словно нахожусь во вражеском лагере? — думал Марс, наблюдая за лицом Татьяны. — Неужели все, кто проводит с Виктором много времени, постепенно сходят с ума? Или Татьяна говорит правду?» Марс внезапно встал, отставил в сторону пустой стакан. — Я пойду к нему, — сказал он и с решительным видом покинул комнату. Татьяна принялась снова складывать выглаженные рубашки.
* * *
Наверху, в зале с бассейном, стояла тишина. Никто не плескался в воде. В помещении было темно, и Марс потянулся к выключателю, чтобы включить свет, но тут раздался голос Лары:
— Пожалуйста, не включайте свет. Он плохо действует на зрение нашего подопечного.
Марс сердито прошествовал в полумраке к бассейну и спросил:
— А вы предупредили врачей?
Стоя рядом с бассейном, он заметил, как фосфоресцирует соленая вода.
— Да, врачи провели тщательное обследование. И они в недоумении, — ответила Лара.
— Да ну их! Они приходят в недоумение по любому поводу. И какой от них прок, от этих медиков?
Марс присел на корточки у края бассейна, подождал, пока подплывет Лара. Он хорошо видел ее темные глаза, откинутые назад блестящие волосы. Лицо ее было удивительно правильной овальной формы. «Странно, раньше я этого не замечал», — отметил про себя Марс.
— Что-то происходит, — прошептала Лара таким странным грудным голосом, что у Марса зашевелились волосы на затылке.
— Что такое? О чем это ты говоришь?
— Я говорю, что чувствительность к свету — не единственное изменение, которое с ним произошло. Это всего лишь часть общего процесса.
— Да чепуха! — разозлился Марс неизвестно на кого. Затем, внимательно вглядевшись в выражение лица Лары, спросил: — Космическая радиация что ли на него действует?
— Врачи считают, что нет.
— Да врачи дураки, ничего они не знают! — Несмотря на старание успокоиться, Марс разволновался, в низу живота у него появилось неприятное, сосущее ощущение. Он вспомнил слова Татьяны о том, что мозг Виктора изменился, стал не таким, как у людей. Призрак жуткого страха замаячил перед Марсом в полумраке. — Лара, объясни толком, что именно с ним происходит!
— Я не уверена, но, по-моему, он начинает меняться.
— Как меняться?
— Принимает другую форму.
Марс от изумления сначала не мог вымолвить ни слова, потом усилием воли заставил себя говорить, продолжая расспрашивать Лару:
— Какую форму он принимает? форму чего?
Лара молчала.
— Где он?
— В бассейне. У противоположного бортика, вместе с дельфином.
— Оставайся здесь, — приказал Марс, а сам поднялся с корточек и направился к дальней части бассейна.
— Одиссей? — позвал Марс. Голос его эхом разнесся по залу; в темноте, казалось, пульсировало нечто живое, непонятное. Марс поежился, внутренне сжался. — Одиссей?
— Я здесь.
Марс взглянул вниз, в воду, и увидел перед собой бледное лицо Виктора. Кожа космонавта показалась Марсу еще более бесцветной, чем обычно, и странный ее оттенок — серовато-металлический — вроде бы стал ярче. Вдруг сильные пальцы обхватили лодыжку Марса.
— Вы слишком далеко стоите, — раздался голос Виктора.
— Что вы делаете? — вскричал Марс, чувствуя, что рука космонавта тянет его за ногу в воду.
— Подойдите поближе.
Тут Марса дернули за ногу так сильно, что он, не удержавшись, упал, больно ударившись о бортик бассейна. И в ту же секунду почувствовал, что его тянут дальше, вниз. Как ни упирался Марс, ничего ему не помогло, мышцы его словно одеревенели, и скоро он уже бултыхался в воде. Одежда и обувь, мгновенно намокнув, стали тяжелыми и тянули его на дно. Беспомощно взмахнув руками и пару раз дернув ногами, Марс еле успел глотнуть воздуха и пошел ко дну. Затем его схватили сзади за рубашку и вытащили на поверхность. Марс, задыхаясь, отплевывался, соленая вода ела глаза, и он тер их рукой. И тут увидел прямо перед собой лицо Виктора.
— Это необычный мир, правда? — спросил космонавт.
— Очень необычный, — согласился Марс. Он пытался побороть растущий в его сердце страх. Достаточно было того раза, когда Виктор напугал его, бросив в воду металлический шарик и сказав, что он из радия. Так на тебе, мало этого, сейчас он оказался наедине с Виктором, в воде, и неизвестно, что с этим треклятым космонавтом происходит. Еще превратится в какое-нибудь чудовище.
— Благодарю вас за то, что не включай свет, — раздался в темноте голос Виктора.
— Да что вы, не стоит благодарности.
— Теперь мне не нужно много света, чтобы видеть. «Голос у него вроде бы нормальный, — подумал Марс, но что такое он говорит?»
— И я начал видеть то, чего раньше никогда не видел, — продолжал Виктор.
Марс открыл было рот, чтобы спросить: «А что вы видите?», но слова застряли у него в горле. Он внезапно понял, что не хочет этого знать. Или какая-то часть его личности не хочет. И эта часть требовала от него немедленно вылезти из воды и уйти от бассейна как можно дальше. Марс сделал над собой усилие, чтобы подавить желание убежать, скрыться от опасности.
— Я могу видеть под водой с закрытыми глазами. И еще. Дельфин объяснил мне, что у меня развивается такой же слуховой аппарат, как у него.
— Все это одни фантазии, — выдавил из себя Марс, Но в его голосе не было уверенности. — Вы просто вообразили себе все это, Одиссей. Находитесь в плену у собственных выдумок.
— А свет среди звезд я тоже придумал, по-вашему? — Виктор близко-близко придвинул свое лицо к лицу Марса. От него пахло чем-то, напоминающим запах гвоздики. — Свет, исходящий от Бога. — Глаза космонавта казались сделанными из металла. — Значит, все фантазии, да? Тренировки, полет на корабле, испорченный скафандр, смерть Менелая — это я все придумал? Посмотрите кругом. Здание, где мы находимся, бассейн, дельфин, вы и я — это реально? Если бы я был материалистом, я бы с вами согласился, но мой опыт сделал меня человеком, далеким от материализма.
Голос космонавта, хотя и негромкий, звучал над бассейном подобно колоколу, или, во всяком случае, так казалось Марсу, лихорадочно соображающему, как бы ему превратить бесконечный монолог в диалог и обрести, таким образом, некоторое душевное равновесие.
— Должен сообщить вам, Одиссей, — сказал Марс, — что ваше спокойное существование здесь подходит к концу. Больше не будет наших бесед с глазу на глаз. — Марс вгляделся в лицо космонавта, стараясь прочесть на нем чувства Виктора, вызванные подобным заявлением. Точно так же он недавно изучал и лицо Наташи Маяковой, Марс с удовольствием отправил бы в Лефортово и Виктора Шевченко, но в данной ситуации не мог себе этого позволить, боясь вызвать возмущение космонавтов, живущих в Звездном городке. Восстановить против себя замечательных представителей космонавтики — национальной гордости России — было попросту неразумно, особенно в условиях крайне нестабильной обстановки в стране, вызванной частыми забастовками, демонстрациями в защиту россиян, оставшихся в ближнем зарубежье, требованиями переизбрать президента и правительство. Итак, по отношению к Виктору Шевченко Марс не мог применить свои обычные меры воздействия и вынужден был терпеть от космонавта то, чего ни за что бы не потерпел от других людей. — Вы очень умны, Одиссей, спору нет, но я еще умнее, — заявил Марс. — Я обнаружил тот источник, откуда вы черпаете свою информацию.
— Значит, решение изолировать меня исходило лично от вас?
«А, чтоб ты провалился!» — ругнулся про себя Марс, обозленный тем, что ничего не может прочесть на непроницаемо-спокойном лице космонавта.
— Да вы не волнуйтесь. Это временные меры, — сказал Марс Виктору. — Надо же наказать вас за ваш проступок. И я еще довольно мягко с вами обхожусь, а будь на моем месте другой человек, построже да покруче, вы бы так легко не отделались. Доступ к секретным личным делам, хранящимся в архивах Лубянки, по-прежнему закрыт.
— Я знаю, даже многие члены правительства не имеют доступа к этим документам.
— А ваше-то какое дело! — раздраженно крикнул Марс. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы!
Заметив удовлетворенное выражение на лице космонавта, Марс тотчас же пожалел о том, что позволил себе сорваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61