обследования так и не состоялись, потому что 14-го ее замучили до смерти, а 15-го она была уже просто грудой изуродованной плоти на 39-й и Нортон.Я позвонил Рассу Милларду в Бюро; там едва знакомый голос ответил:— Отдел по раскрытию убийств.— Лейтенанта Милларда, пожалуйста.— Он в Тусоне, экстрагирует заключенного.— Гарри Сирз тоже?— Да. Как дела, Баки? Это Дик Кавано.— Удивительно, что ты узнал меня по голосу.— Гарри Сирз говорил, что ты будешь звонить. Он оставил для тебя список врачей, но я пока не могу его нигде найти. Ведь ты из-за этого звонишь?— Да. И мне нужно поговорить с Рассом. Когда он вернется?— Думаю, завтра вечером. Если я найду список, куда тебе можно позвонить?— Я на колесах. Сам позвоню.Нужно было позвонить и по другим номерам, но версия о гинекологах была слишком многообещающей, чтобы откладывать ее на потом. И я отправился в центр, чтобы поискать врача, которого знал Дюланж, усталости как не бывало.Я искал его до полуночи, обходя кабаки на 6-й и Хилл, разговаривая с завсегдатаями, покупая им выпивку, выпивая вместе с ними, и узнал кое-что о почти легальных кабинетах, где делают аборты.Путешествуя в машине из одного бара в другой, я включал радио, чтобы не заснуть, — еще один бессонный день подошел к концу. В новостях сообщали об «обновлении» указателя на Голливуд — преподнося известие о сносе последних четырех букв Л-Э-Н-Д как наиважнейшем событии в человеческой истории. Очень много говорили о Майке Сеннете и его участке в Голливуде, а в голливудском кинотеатре начали показывать его старые картины.К тому времени, когда все эти кабаки стали закрываться, я чувствовал себя словно герой этих фильмов и был похож на бездомного бродягу — куцая бороденка, грязная одежонка и лихорадочно бегающие глаза. И когда рыскающие в поисках выпивки и собутыльников уличные пьяницы уже начали принимать меня за своего, я расценил это как нехороший намек и, отъехав на заброшенную стоянку, решил отоспаться. * * * Утром я проснулся от того, что у меня затекли ноги. Выкарабкавшись из машины, я стал искать телефон; патруль в проезжавшей мимо машине окинул меня подозрительным взглядом. Найдя на углу телефонную будку, я набрал номер падре.— Отдел по раскрытию убийств, сержант Кавано.— Дик, это Баки Блайкерт.— Как раз тот, кто мне нужен. Я нашел список. У тебя есть карандаш?Я достал блокнот.— Диктуй.— Здесь указаны врачи, у которых отозвана лицензия. Гарри Сирз сказал, что они занимались частной практикой в 47-м году. Первый — Джеральд Констанзо, Брейквотер, 1841/2, Лонг-Бич. Второй — Мелвин Прегер, Норт Вердуго, 9661, Глендэйл. Третий — Виллис Клоп. Клоп с одним "п", как в названии жука. Сейчас он находится в следственном изоляторе тюрьмы «Вэйсайд Онор», обвиняется в продаже морфия...Дюланж.Белая горячка.«...поэтому я беру Орхидею, и мы идем через дорогу к этому докторишке. Даю ему десятку, и он устраивает ей фальшивый медосмотр...»Затаив дыхание, я спросил:— Дик, а Гарри не написал адрес, где практиковал Клоп?— Вот он. Саут-Олайв, 614.Гостиница «Гавана» находилась в двух кварталах оттуда.— Дик, позвони в «Вэйсайд Онор» и скажи им, что я выезжаю немедленно, чтобы допросить Клопа об убийстве Элизабет Шорт.— Попался.— Как сука в течку. * * * Приняв душ, побрившись и сменив одежду в «Эль Нидо», я стал похож на настоящего детектива; звонок в «Вэйсайд», который сделает Дик, добавит мне дополнительной солидности. Выехав на автостраду, я уже наполовину был уверен в том, что именно Виллис Клоп и являлся настоящим убийцей Элизабет Шорт.В поездке, на которую ушло чуть больше часа, меня сопровождали те же сообщения по радио, касавшиеся сноса четырех злополучных букв. Сидевший в будке у ворот заместитель шерифа посмотрел на мой жетон и удостоверение личности и позвонил в главное здание; то, что ему там про меня сказали, заставило его вытянуться по стойке смирно и откозырять мне. Ворота, обнесенные колючей проволокой, открылись; проехав мимо бараков заключенных, я свернул в сторону огромного здания в испанском стиле с навесом, покрытым черепицей. Когда я припарковался, ко мне подошел капитан в форме и, нервно улыбаясь, протянул руку.— Детектив Блайкерт, я Уорден Пэтчетт.Я вышел из машины и улыбнулся улыбкой Ли Бланчарда.— Рад познакомиться, начальник. Клоп уже что-нибудь сказал?— Нет. Он в комнате для допросов, ждет вас. Вы думаете, что это он убил Орхидею?Я зашагал вперед; Пэтчетт показывал мне дорогу.— Полностью в этом еще не уверен. Что вы мне можете о нем рассказать?— Ему сорок восемь лет, он анестезиолог, в 47-м году его арестовали за продажу казенного морфия служащему Отдела по борьбе с наркотиками. Получил от пяти до десяти. Отсидел год в Квентине. Он находится здесь потому, что нам нужна была врачебная консультация. Начальство колонии сказало, что он не убежит. Это его первый срок и он был образцовым заключенным.Мы вошли в невысокое здание из белого кирпича, типичное «муниципальное» сооружение — с длинными коридорами, встроенными в стену стальными дверями, на которых не было имен, а лишь одни номера. Когда мы проходили мимо вереницы окон с зеркальным отражением, Пэтчетт взял меня за руку.— Здесь. Вот он, Клоп.Я вгляделся. За карточным столом сидел сухопарый мужчина средних лет в тюремной робе, читавший какой-то журнал. Он был достаточно симпатичным — высокий лоб, на который ниспадали пряди слегка поседевших волос, светлые глаза, большие жилистые руки, какие бывают у врачей. Я сказал:— Почему бы не зайти внутрь, Уорден?Пэтчетт открыл дверь.— Обязательно.Клоп поднял голову. Пэтчетт сказал:— Доктор, это детектив Блайкерт. Он из полиции Лос-Анджелеса, и у него к вам несколько вопросов.Клоп отложил в сторону свой журнал — «Американский анастезиолог».Мы с Пэтчеттом сели напротив; врач / торговец наркотой сказал:— Я к вашим услугам. — Голос выдавал в нем образованного выходца из восточных штатов.Я взял быка за рога.— Доктор Клоп, почему вы убили Элизабет Шорт?Клоп начал улыбаться; постепенно его улыбка растянулась до ушей.— Я ожидал вас еще в 47-м. После того как капрал Дюланж сделал это свое признание, я ожидал, что вы вломитесь в дверь моего кабинета в любую секунду. То, что это случилось два с половиной года спустя, меня несколько удивляет.По моей коже поползли мурашки, как будто клопы собирались сожрать меня на завтрак.— Убийства не имеют срока давности.Улыбка на его лице сменилась серьезным выражением, киношный врач готовился сообщить плохие новости.— Господа, в понедельник, тринадцатого января 1947 года я прилетел в Сан-Франциско и остановился в отеле «Сэйнт Фрэнсис», где начал готовиться к вступительному докладу, который я должен был прочитать на семинаре американской академии анастезиологов во вторник вечером. После прочтения доклада во вторник, я должен был выступать на прощальном завтраке утром в среду, пятнадцатого января. Я находился в постоянном окружении коллег на протяжении всей первой половины среды. Ночи понедельника и вторника я провел в отеле вместе со своей бывшей супругой. Если вам нужно подтверждение моих слов, позвоните в академию по их номеру в Лос-Анджелесе, а также моей бывшей супруге Элис Карстэрс Клоп по номеру в Сан-Франциско CR-1786.Не спуская глаз с Клопа, я сказал:— Пожалуйста проверьте для меня эту информацию, Уорден.Пэтчетт вышел; врач сказал:— У вас разочарованный вид.— Браво, Виллис. А теперь расскажите мне про вашу встречу с Дюланжем и Элизабет Шорт.— А вы не могли бы сообщить комиссии по условно-досрочному освобождению о том, что я сотрудничаю с вами?— Нет. Но если вы мне сейчас об этом не расскажете, я попрошу окружного прокурора Лос-Анджелеса выдвинуть против вас обвинения в том, что вы препятствуете отправлению правосудия.Клоп оценил мой выпад, заулыбавшись.— Браво, детектив Блайкерт. Вы, конечно, знаете, что все эти даты отпечатались в моей голове с такой четкостью благодаря той шумихи, которая началась после смерти мисс Шорт. Так что, пожалуйста, доверьтесь моей памяти.Я достал блокнот и ручку.— Продолжайте, Виллис.Клоп сказал:— В 47-м году я довольно неплохо приторговывал фармацевтическими препаратами. В основном продавал их в барах, как правило, военнослужащим, которые познакомились с этим удовольствием во время войны за океаном. Вот так я и встретил капрала Дюланжа. Я предложил мои препараты и ему, но он проинформировал меня, что гораздо большее удовольствие получает от марочного шотландского виски «Джонни Уокер».— Где это произошло?В баре «Йоркшир хаус», на 6-й и Олайв-стрит, рядом с моим офисом.— Продолжайте.— Это произошло в четверг или пятницу, накануне смерти мисс Шорт. Еще раньше, как-то дав ему свою визитку — довольно опрометчивый шаг с моей стороны, — я посчитал, что больше с ним никогда не встречусь. К сожалению, я ошибся.У меня тогда были финансовые проблемы из-за женщин, и я жил в офисе. Вечером в воскресенье, двенадцатого января, перед моими дверями появился в стельку пьяный капрал Дюланж вместе с очаровательной молодой особой по имени Бетти. Он отвел меня в сторону и, сунув десятку, сказал, что милашка Бетти думает, будто она беременна, и что не мог бы я устроить ей осмотр и подтвердить это.Я согласился. Капрал ждал в коридоре, а я, измерив у его подружки пульс и кровяное давление, сообщил ей, что она действительна беременна. Она как-то странно на это отреагировала: с грустью и одновременно с облегчением. Я понял ее реакцию по-своему. Мне показалось, что ей нужна была причина, оправдывающая ее очевидную распущенность, и рождение ребенка как раз и было такой причиной.Я вздохнул.— А когда сообщили о ее смерти, вы не пошли в полицию, потому что боялись, что узнают про ваши махинации с наркотиками?— Совершенно верно. Но было еще кое-что. Бет попросила позвонить с моего телефона. Я ей разрешил, и она, набрав номер, спросила какую-то Мар-си. Когда ей ответили, она представилась, потом некоторое время слушала собеседника, затем заметила: «Да ну? У него медицинское образование?» Дальше я не слышал. Повесив трубку, она сказала, что у нее свидание. Вышла к ожидавшему ее капралу, и они вместе ушли. После этого я посмотрел в окно и увидел, что она дает ему отставку. Дюланж в бешенстве что-то кричит, а Бетти пересекает улицу и направляется к автобусной остановке. Это было в семь тридцать вечера воскресенья, двенадцатого января. Вот. Про это вы не знали, не так ли?Я закончил записывать.— Нет.Вы не могли бы сказать комиссии по условно-досрочному освобождению о том, что я сообщил вам ценную информацию?Дверь открыл Пэтчетт.— Он чист, Блайкерт.— Ну конечно. * * * Итак, восстановлены события еще нескольких последних дней жизни Бетти; еще одна поездка в «Эль Нидо», на этот раз, чтобы посмотреть в досье телефонные номера с буквенными приставками. Просматривая папки, я продолжал думать про то, что у Спрейгов как раз и был такой номер телефона и что вилширский автобус в тот день, когда Бетти видели в последний раз, проезжал всего в каких-нибудь двух кварталах от их дома и что, возможно, Клоп перепутал «Марси» с «Мэдди» или «Мартой». Хотя что-то здесь не стыковалось — когда исчезла Бетти, вся семья Спрейгов находилась в своем загородном доме, в Лагуне, на океанском побережье, однако Клоп был убежден, что Бетти в тот вечер звонила именно Марси, и, с другой стороны, я вытянул из Мадлен, казалось бы, всю информацию про Орхидею.Но все же мысли про Спрейгов не давали мне покоя, как будто какая-то тайная сила во мне хотела оскорбить отца и мать этого семейства за то, что я вынужден был шляться по притонам с их дочерью и якобы претендовал на их богатство. Я забросил еще один крючок; но он упал в никуда, когда на поверхности появилась простая логика.Когда в 47-м году исчез Ли, папок с буквами Р, С и Т в досье уже не было; возможно, среди пропавших была и папка с информацией про Спрейгов.Но такой папки просто не могло существовать, так как Ли не знал о Спрейгах, ибо я тщательно скрывал от него все, что касалось моих отношений с этим семейством, не желая, чтобы он узнал о лесбийских похождениях Мадлен.Я продолжал просматривать досье, изнывая от жары в душной комнате. Не обнаружив каких-либо номеров с префиксами, я стал впадать в отчаяние и перед глазами стали появляться кошмарные видения: Бетти, едущая на вилширском автобусе в 7:30 12.47 и машущая мне ручкой, перед тем как отправиться в свой последний путь. После этого кошмара ко мне стали приходить мысли о том, что надо бы обратиться в автобусную компанию, опросить всех водителей на маршруте — но потом я понял, что это ничего не даст, так как все водители автобусов, на которых когда-либо ездила Бетти, уже дали свои показания во время шумихи по этому делу в 47-м году. Тогда я решил позвонить по другим номерам из списка, который мне сообщили в Отделе, но увидел, что они не совпадали по времени — ведь теперь я уже более или менее представлял, где и в какое время находилась Бетти 12 января. Я позвонил Рассу в Бюро, но мне сказали, что он еще не вернулся из Тусона. Гарри тоже отсутствовал: он следил за порядком в районе холма Ли, возле дорожного указателя Голливудлэнд. Закончив просмотр бумаг, я хотел было позвонить на телефонный узел и узнать о звонках Клопа, но тут же отказался от этой идеи. Звонки из центра города не считались междугородными и поэтому не регистрировались, также не было их и в списке звонков, поступивших в гостиницу «Билтмор».На меня снова нахлынула волна отчаяния: прощай, Блайкерт, адиос, говнюк, законченный неудачник, стукач и легавый шпик из гетто, променявший порядочную бабу на паршивую суку, превративший все, что тебе дано, в сплошное говно. Твое «Не позволю» стоит ровно столько, сколько восьмой раунд в спортзале академии, когда ты подставился под правый хук Бланчарда — и рухнул в очередную кучу дерьма, снова все обосрав. Прощай, Бетти, Бет, Бетси, Лиз. Мы с тобой как двое бродяг. Жалко, что нам не суждено было встретиться до этого случая на 39-й и Нортон. Возможно, наша встреча не была бы так безнадежно испоганена.Я помчался вниз по лестнице, плюхнулся в машину и, утопив до упора педаль газа, рванул вперед, пожалев, что у меня не было мигалки и сирены, чтобы полететь еще быстрее. Возле Сансет и Вайн движение замедлилось: десятки машин поворачивали на Гауэр и Бичвуд. Даже находясь за несколько миль от холма Ли, я видел, как у его подножия на строительных лесах, поднимавшихся на дорожный указатель Голливудлэнде, взбирались люди, издали напоминавшие муравьев. Замедление движения успокоило меня, дало мне направление, в котором мне следует двигаться.Я говорил себе, что еще не все потеряно, что вдвоем с Рассом мы сможем понять, в чем дело, что сейчас нужно лишь добраться до центра.На дороге образовалась настоящая пробка — грузовым фургонам с киностудий, ехавшим на север, перегородили путь мотоциклисты, едущие на восток и запад. Между рядами машин шныряли мальчишки и раздавали рекламки и сувениры с изображением Голливудлэнда. Я услышал, как они кричали: «Тройка Отважных в „Адмирале“! Кондиционеры спасают от жары! Посетите обновленный кинотеатр!» — и тут же совали мне в лицо свои бумажки. Едва пробежав глазами по надписям «Тройка Отважных», «Мэк Сеннет» и «Оснащенный кондиционерами роскошный кинотеатр „Адмирал“», я остановился на фотографии в нижней части листка. И меня словно прошибло током.Тройка Отважных стояла между колоннами, выполненными в форме змей, проглатывающих хвосты друг друга; на заднем плане были стены с египетскими иероглифами. В правом верхнем углу фотографии был изображен диван, на котором лежала какая-то эмансипе. Вне всякого сомнения, это было как раз то место, где снимался порнофильм с участием Линды Мартин / Бетти Шорт.Я застыл на месте; тот факт, что Эммет Спрейг в двадцатые годы общался с Мэком Сеннетом и помог ему построить декорации в «Эдендейле» еще не означал, что это каким-то образом было связано со съемками порнушки в 1946 году. Линда Мартин говорила, что фильм сняли в Тихуане; а до сих пор не найденный Дюк Веллингтон подтвердил то, что именно он и был режиссером этого фильма. Когда движение возобновилось, я повернул на Бульвар и бросил машину возле кинотеатра; кассирша «Адмирала», увидев меня, отшатнулась — и тут я заметил, что тяжело дышу и от меня разит потом.В кинозале кондиционеры превратили мою вспотевшую одежду в ледяной панцирь. На экране мелькали финальные титры, которые сразу же сменились вступительными надписями очередного фильма, появившимися на фоне пирамид из папье-маше. Увидев, что Эммет Спрейг упоминается в качестве помощника режиссера, я сжал кулаки; стараясь не пропустить титры, в которых упоминается место, где был снят фильм, я затаил дыхание. Но тут на экране появились надписи, служащие прологом к кинокартине, и мне ничего не оставалось, как сесть у прохода и начать просмотр этого фильма.Фильм рассказывал о том, как тройка Отважных переместилась в библейские времена;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43