– спросил Вова, полагая, что иностранец предложит звонить в милицию.
Но не тут-то было. Оказалось, что американца (а Ник Хаус жил в штате Мэриленд) особо предупреждали о продажности нашей милиции. Это написано в памятке для отправляющихся в Россию. То же у них в штате говорили на консультациях. Ник внимательно изучал памятку и посещал консультации. Также он знает о бездеятельности русской полиции из первых рук – от своей племянницы, которую приехал морально поддерживать.
– И чего с твоей племянницей? – поинтересовался Колобок, к которому присоединился Крокодил. В квартире стояла тишина. Валера не показывался, но Крокодил дал Колобку знак, что с другом все в порядке.
Ник Хаус рассказал, что его племянница, журналистка, изучавшая русский язык, два года назад отправилась в Россию после окончания колледжа. Ей предложили работу в корпункте американской газеты, название которой ни Крокодилу, ни Колобку ничего не говорило. Из печатного слова они читали только анекдоты, иногда – криминальную хронику.
В России девушка познакомилась с юношей, тоже журналистом, и вышла за него замуж. Однако семейная жизнь протекала странным образом – с точки зрения американки. Молодой человек не хотел делить с ней обязанности по дому, считая, что «баба» должна ходить в магазин, готовить, стирать, убирать.
– Правильно считал, – кивнули Крокодил с Колобком. – У нас это все бабы делают.
Ник посмотрел в зарешеченное окно.
– Достали вас бабы, да? – сочувственно спросил Колобок. – Мы наслышаны, как они у вас распоясались. Что же вы их так распустили?
Ник опять вздохнул и рассказал, что в его родном городе даже центр открылся для подвергающихся избиению мужчин, жертв домашнего насилия, в котором он два раза в месяц работает благотворительно.
Колобок поинтересовался у американца, кто он по специальности.
– Психоаналитик, – сообщил Ник Хаус.
– Ты женат? – спросил Крокодил.
– Разведен.
– Избивала? – с сочувствием поинтересовался Колобок.
Ник опустил голову и кивнул.
– Слушай, женись на какой-нибудь нашей бабе! – предложил Крокодил. – Вон у Вовки сестра есть… э-э-э, нет, Вовкина сестра не подойдет, – тут же поправился Гена, вспомнив, как она их обоих иногда воспитывает сковородкой. – Но у нас можно найти приличную девушку, которая будет тебе готовить, стирать, убирать, на работу не рваться, как раз наоборот. Мы тебе поможем подыскать. Правда, Вова?
– Я попробовал познакомиться с девушкой, – опять грустно вздохнул Ник.
– И что?
– Мы пошли в ресторан, и после ужина я предложил разделить счет пополам.
– Это ты зря, – покачал головой Колобок. – У нас так не принято.
– Я теперь понимаю…
– И что произошло?
– Она позвонила своему брату. Брат приехал, половину заплатил, потом, когда мы вышли из ресторана, завел меня за угол, к кустам…
– И что дальше?
– Я не помню. Я очнулся в этой квартире.
* * *
Меня разбудил какой-то шум. Очень болела голова, и хотелось пить. Вообще было такое ощущение, словно мне в рот кот написал. Неужели я вчера так напилась? А что же было вчера?
Память возвращалась медленно, но возвращалась.
В четверг вечером я вернулась из Англии, куда сопровождала группу драгоценных деток. Я работаю в элитной школе, и летом у деток предусмотрено «проживание в языковой среде». Вот в эту самую «языковую среду» я с ними и ездила за счет их родителей. Спасибо большое, что оплатили мне три недели в Англии. За свой счет я не могла бы этого сделать. И лучше три недели от отпуска провести в Англии, чем на грядках под Питером. Правда, теперь они, родимые, меня ждут. Маме и тете Свете, ее сестре, надо помогать.
Вчера, в пятницу, я решила сделать сюрприз любимому. Я еще до отъезда в Англию говорила ему, чтобы меня не встречал в аэропорту, поскольку не хотела, чтобы мне в очередной раз перемывали кости деточки. Более того, я не хотела, чтобы милый друг отпрашивался с работы. Я знала, что его не отпустят, и еще знала, что обязательно найдется чей-то папаша, который доставит меня до дома с двумя сумками. Папаша нашелся. Вообще выбор был из нескольких.
Позавчера я разбирала сумки, стирала, вчера с утра встретилась с директрисой, рассказала ей про поездку, мы вместе порадовались, что никто из деток ничего не учудил (в смысле ничего экстраординарного, и английских полицейских, пожарных и спасателей вызывать не пришлось), никто из родителей в школу не бегал и в Англию не прилетал на специально зафрахтованном самолете после возмущенных звонков деток на Родину. Детки были довольны и с претензиями не звонили. По-моему, они как раз радовались отдыху от родителей.
Потом я немного поспала, закупила продуктов, чтобы везти на дачу, а вечером поехала к любимому, предварительно не позвонив.
Мама учила меня, что мужчинам сюрпризы лучше не делать. Никакие. И уж за такой «сюрприз» она бы точно меня отругала. Но мама была на даче, тетя Света там же, а я отправилась к сердечному другу, который, как я считала, по мне сильно соскучился. Он в самом деле почти каждый день звонил мне на мобильный и интересовался, не закладывали ли юные джентльмены мины в Вестминстерское аббатство, не просили ли политического убежища в клубе «Челси», не пытались ли юные леди проникнуть в опочивальню к принцу Уильяму. Мой дорогой даже один раз съездил к маме с тетей Светой на дачу, починил провалившееся крыльцо, о чем престарелые родственницы тут же радостно сообщили мне.
В общем, я привела себя в порядок, взяла подарок и отправилась в гости.
Дверь мне открыла незнакомая девица, сказала «Проходи!», развернулась и, больше не произнеся ни слова, удалилась в комнату. Ничего не понимая, я застыла на пороге. Любимого было не слышно и не видно.
Я прошла в единственную комнату его однокомнатной квартиры. Компьютер был выключен, а девица уже лежала на разобранной кровати поверх одеяла с «Космополитеном», задрав ноги на стену. По всей комнате были разбросаны женские вещи. Не мои. Вообще-то моих в этой квартире хранилось немного…
– А где?.. – открыла рот я.
– В магазин пошел, – не отрываясь от «Космополитена», сказала девица. – Он написал вам программу. Просил вас задержать, если придете. Садитесь куда-нибудь.
Я опустилась на стул у компьютера – единственный, на котором не оказалось женских вещей. Для девицы меня не существовало. Я же внимательно осмотрела ее. Лет двадцать, крашеная блондинка с выщипанными бровями, лишних килограммов семь, накладные ногти, с которыми домашним хозяйством заниматься невозможно. И жуткая неряха! Значит, вот как без меня «скучал» милый друг?!
Минут через пятнадцать в двери повернулся ключ, и появился милый друг с двумя пакетами в руках.
– Я пришел! – радостно крикнул он от двери.
– Пива мне сюда принеси, – рявкнула с дивана девица, не удосужившись встать.
– Сейчас, зайчик!
Я молчала.
Не прошло и минуты, как милый вбежал в комнату с бутылкой «Невского» и замер при виде меня. Я все так же молча встала и принялась по одному извлекать из сумки диски, которые привезла в подарок, и так же молча швыряла ими в стену над головой любимого. Он орал, что все мне объяснит, я не обращала внимания. Девица оторвалась от «Космополитена» и с интересом наблюдала за прыгающим и мечущимся у двери в комнату милым другом. Диски быстро закончились, мое сокровище рвануло ко мне, бросилось на колени с бутылкой пива и простерло ко мне руки. С бутылкой «Невского» это смотрелось весьма оригинально.
– Марина! – прохрипел он.
– Я не пью пиво, – сказала я. – Где мои вещи?
– В шкафу в черном пакете, – подала голос девица с постели. – Я как чувствовала, что вы придете, и не стала выкидывать. Мне самой было так обидно, когда мои шмотки одна шалава на помойку снесла. А там был такой кружевной гарнитурчик… Я ему до сих пор не купила замену. Слушай, дай мне пиво. Женщина же тебе сказала, что не пьет!
Милый друг так и стоял на коленях и смотрел на меня взглядом побитой собаки. Я молча проследовала к шкафу, забрала пакет с вещами, попрощалась с девицей, она кивнула и снова углубилась в «Космополитен». Любимый попытался меня удержать, я сказала «Брысь!» и квартиру покинула.
Разревелась я уже на улице, в небольшом скверике. Ревела долго, потом просто тупо сидела, потом посмотрела в зеркало на зареванную рожу, похвалила себя за то, что не пожалела денег на дорогущую английскую несмываемую тушь, и пошла ловить машину.
Остановился парень лет тридцати, очень приятной наружности.
– Что случилось?! – воскликнул он при виде моей зареванной и припухшей физиономии. – У вас горе?
Ну я и выдала ему по полной программе. Мне просто нужно было перед кем-то выговориться.
– Говорить «не расстраивайтесь» и «он вас недостоин» глупо, – заявил водитель. – Поэтому не буду. Но я вас понимаю. Я в армии с собой пытался покончить, когда моя невеста вышла за моего друга… У всех в жизни бывают подобные ситуации. К сожалению… А чего вам сейчас больше всего хочется?
– Напиться, – сказала я.
Он рассмеялся.
– Ко мне поедете?
Я подумала и кивнула. В другой ситуации я никогда не согласилась бы поехать к незнакомому мужчине. Ни в коем случае! Но по крайней мере раз в жизни мы делаем безумные поступки.
Дом стоял в старой части Питера, мы поднялись на последний этаж, там парень завел меня в просторную кухню, обставленную по последнему слову техники. Никаких звуков из других частей квартиры не доносилось. Он спросил, что я пью, принес бутылку французского вина, открыл, разлил по бокалам. Я помню, что поразилась букету и смаковала его на языке.
Больше ничего не помню.
И вот теперь я лежу на широкой кровати, на прохладных шелковых простынях, абсолютно голая. Лежу одна. Рядом со мной простыни не примяты. Одeжда? Где моя одежда? Ах вот она, на стуле слева, аккуратно развешана. На полу у кровати стоят купленные в Англии «клоги женские для города». Мешка с одеждой нет.
Мне стало стыдно. Что обо мне подумал тот парень? Наревелась, напилась и вырубилась… Так, а между нами что-то было?
Надо встать, сходить в ванную и отправляться домой. И также надо извиниться, и поблагодарить хозяина, и надеяться, что не встречусь с его мамой. Парень-то был такой приятный…
Я села на кровати и замерла.
В углу в обнимку спали два каких-то мужика, которых я лежа не разглядела. У одного была спереди облевана футболка. Я тупо уставилась на них. Кто это такие?!
Вдруг тишину квартиры разрезал крик:
– Торпеду к бою! Противник по левому борту!
Прозвучала еще какая-то фраза, но ее я не разобрала. Я замерла на кровати. Где я?!
Чуть-чуть придя в себя, я стала внимательно осматривать стены. Нет, вроде бы не качаются. Значит, я не на корабле. Хотя с какой стати мне быть на боевом корабле? Или торпеды на подводной лодке?
Стены были обклеены темно-бордовыми обоями с серебристыми гербами Российской империи. Что-то они мне напоминали… Ах да, очень похоже отделан малый тронный зал в Эрмитаже, там еще над троном висит картина с изображением Петра Первого с какой-то богиней.
Я обернулась. Над кроватью висел портрет мужчины и женщины в старинных одеждах. Лицо мужчины показалось мне знакомым. Но точно не Петр и вроде бы не из царей… Ладно, потом вспомню. Или не вспомню.
Где-то в глубине квартиры готовили залп орудий левого борта. Противник уже выстрелил, но не попал. Послышались и другие голоса. Мужские и женские. На полу у стены заворочались.
– Что за гомики? – буркнула я себе под нос.
– Мы не гомики, – ответили мне с акцентом. – Мы – безработные финские алкоголики.
– Что?!
Мне стало страшно. Куда я попала?!
Один из мужиков сел, второй, с облеванной футболкой, продолжал спать, даже отвернулся к стене. У сидевшего была помятая, довольно испитая физиономия. Если бы этот мужик не пил, то, думаю, был бы очень симпатичным.
– Вы кто? – спросила я.
– Хювя хуомэнта! – прозвучало в ответ.
– Ну и имечко, – буркнула я себе под нос.
– Меня зовут Лассе, – сказал мужик по-русски. – «Хювя хуомэнта» – это «доброе утро» по-фински. А мы вчера… не знакомились?
Я покачала головой, судорожно соображая. Кто был вчерашний парень? Может, он – сутенер?! И привез меня к каким-то финнам?! Вот вляпалась… Никогда больше не буду садиться в машины к незнакомым мужчинам! Какая же я дура! Как я могла согласиться поехать к незнакомому мужику?!
– Где тут можно попить? – спросил безработный финский алкоголик.
Я пожала плечами, потом вспомнила, что не одета, натянула одеяло повыше и бросила взгляд на свою одежду на стуле. Мужик за моим взглядом проследил и объявил, что пойдет на разведку, а мне предложил пока одеваться. Как женщина, я его явно не заинтересовала. Неужели я так плохо выгляжу? Или опохмелиться хотелось сильнее? Пожалуй, алкаш безобидный. Но все равно нужно побыстрее делать ноги.
Так, он не знает, где здесь можно попить… Значит, он здесь не живет?!
– Лассе! – крикнула я в широкую спину. Этому мужику бы лес рубить, а он не работает и пьет.
Он повернулся.
– Залп!!! – проорали где-то внутри квартиры.
– Где мы? – одновременно спросили мы с Лассе друг у друга, замерли на мгновение, потом рассмеялись. Улыбка удивительно преобразила лицо финна. Оно стало добродушным и каким-то беззащитным.
«А он очень даже ничего», – пронеслась мысль, но я себя тут же одернула. Хватит мне вчерашнего.
– Ты… э-э-э… русская проститутка?
«Боже, как же я выгляжу, если меня принимают за шлюху?!»
– Нет, я учительница английского языка, – вздохнула я.
– Тогда что ты здесь делаешь? – искренне удивился Лассе.
– Не знаю, – вздохнула я.
Тут в дверь постучали и, не дожидаясь нашего ответа, ее открыли, и в комнату просунулась голова.
– Проснулись? – спросила голова.
– Заходи, – Лассе резко распахнул дверь, и нашему взору представился невысокий мужик в рабочем синем комбинезоне с круглым, как блин, лицом. – Где тут пить?
– Крокодил! – заорал мужик в рабочем комбинезоне. – Люди пить хотят. Тащи сюда! – Потом он повернулся ко мне: – Вам чего?
– Сока или воды.
Мужик повернулся к Лассе и вопросительно посмотрел на финна.
– Антакаа минулле, олкаа хювя олутта.[1]
– Чего?! – завопил круглолицый. – Ты же вроде бы только что по-русски лопотал! По-нашему давай!
– Пива. Если нет – воды, – сказал Лассе по-русски.
– Соку и пива, – крикнул мужик в рабочем комбинезоне.
– Заряжай! – крикнули из другого конца квартиры.
– Это кто? – робко поинтересовалась я.
– Понятия не имею, – признался круглолицый мужик. – Вы случайно не хозяйка?
Я покачала головой и спросила у мужика, кто он.
– Аварийка. Нас на протечку вызвали. Но ничего не течет, и дверь закрылась! Вы не знаете, как отсюда выйти?
В дверях появился высокий молодой парень в таком же комбинезоне, как у круглолицего крепыша, вручил Лассе банку пива (финского!), приблизился к кровати и вручил мне стакан апельсинового сока.
– Китос,[2] – поблагодарил Лассе длинного.
– Они что-нибудь знают? – спросил длинный у крепыша, кивая на нас.
– Похоже, что нет.
– В чем дело? – спросил Лассе, отрываясь от банки.
– Давайте приводите себя в порядок, потом все поговорим.
– А… здесь много народа? – спросила я.
– Полно. Кто проснулся – не представляют, как сюда попали. Но проснулись не все.
Судя по выражениям лиц крепыша и длинного, они верили, что хотя бы кто-то из оказавшихся в квартире знает, как сюда попал.
И, значит, кто-то не знает, как выбраться!
* * *
Лассе вышел из комнаты, я быстро оделась, достала из сумочки зеркальце, пришла в ужас и решила срочно бежать в ванную.
С финном мы столкнулись у туалета. У Лассе, выходящего из-за двери с писающим мальчиком, было странное выражение лица.
– Что-нибудь не так? – обеспокоенно спросила я.
– Э-э-э… я никогда не бывал в квартирах русских… Только где проститутки… У вас так принято, да? – он кивнул назад, потом распахнул передо мной дверь.
В первое мгновение я не поняла, о чем речь. Меня просветил появившийся из-за спины Крокодил. Сантехник заявил, что они впервые столкнулись с подобным, хотя за годы работы посетили в Питере немало квартир.
«Слава богу, мы все-таки в Питере», – порадовалась я.
В туалете отсутствовала туалетная бумага. На стеночке справа от унитаза висели восемь полотенец на пластмассовых крючочках разного цвета. В правом углу в специальной небольшой раковине лежал душ на длинном шланге. Над раковиной было два крана.
– Может, у депутатов так принято, – пожал плечами Крокодил.
– А при чем здесь депутаты? – не поняла я.
– Это квартира депутата Верещагина, – пояснил снова появившийся крепыш.
И тут я поняла, кого мне напоминал мужик на картине… И как это я его сразу не узнала?
1 2 3 4 5
Но не тут-то было. Оказалось, что американца (а Ник Хаус жил в штате Мэриленд) особо предупреждали о продажности нашей милиции. Это написано в памятке для отправляющихся в Россию. То же у них в штате говорили на консультациях. Ник внимательно изучал памятку и посещал консультации. Также он знает о бездеятельности русской полиции из первых рук – от своей племянницы, которую приехал морально поддерживать.
– И чего с твоей племянницей? – поинтересовался Колобок, к которому присоединился Крокодил. В квартире стояла тишина. Валера не показывался, но Крокодил дал Колобку знак, что с другом все в порядке.
Ник Хаус рассказал, что его племянница, журналистка, изучавшая русский язык, два года назад отправилась в Россию после окончания колледжа. Ей предложили работу в корпункте американской газеты, название которой ни Крокодилу, ни Колобку ничего не говорило. Из печатного слова они читали только анекдоты, иногда – криминальную хронику.
В России девушка познакомилась с юношей, тоже журналистом, и вышла за него замуж. Однако семейная жизнь протекала странным образом – с точки зрения американки. Молодой человек не хотел делить с ней обязанности по дому, считая, что «баба» должна ходить в магазин, готовить, стирать, убирать.
– Правильно считал, – кивнули Крокодил с Колобком. – У нас это все бабы делают.
Ник посмотрел в зарешеченное окно.
– Достали вас бабы, да? – сочувственно спросил Колобок. – Мы наслышаны, как они у вас распоясались. Что же вы их так распустили?
Ник опять вздохнул и рассказал, что в его родном городе даже центр открылся для подвергающихся избиению мужчин, жертв домашнего насилия, в котором он два раза в месяц работает благотворительно.
Колобок поинтересовался у американца, кто он по специальности.
– Психоаналитик, – сообщил Ник Хаус.
– Ты женат? – спросил Крокодил.
– Разведен.
– Избивала? – с сочувствием поинтересовался Колобок.
Ник опустил голову и кивнул.
– Слушай, женись на какой-нибудь нашей бабе! – предложил Крокодил. – Вон у Вовки сестра есть… э-э-э, нет, Вовкина сестра не подойдет, – тут же поправился Гена, вспомнив, как она их обоих иногда воспитывает сковородкой. – Но у нас можно найти приличную девушку, которая будет тебе готовить, стирать, убирать, на работу не рваться, как раз наоборот. Мы тебе поможем подыскать. Правда, Вова?
– Я попробовал познакомиться с девушкой, – опять грустно вздохнул Ник.
– И что?
– Мы пошли в ресторан, и после ужина я предложил разделить счет пополам.
– Это ты зря, – покачал головой Колобок. – У нас так не принято.
– Я теперь понимаю…
– И что произошло?
– Она позвонила своему брату. Брат приехал, половину заплатил, потом, когда мы вышли из ресторана, завел меня за угол, к кустам…
– И что дальше?
– Я не помню. Я очнулся в этой квартире.
* * *
Меня разбудил какой-то шум. Очень болела голова, и хотелось пить. Вообще было такое ощущение, словно мне в рот кот написал. Неужели я вчера так напилась? А что же было вчера?
Память возвращалась медленно, но возвращалась.
В четверг вечером я вернулась из Англии, куда сопровождала группу драгоценных деток. Я работаю в элитной школе, и летом у деток предусмотрено «проживание в языковой среде». Вот в эту самую «языковую среду» я с ними и ездила за счет их родителей. Спасибо большое, что оплатили мне три недели в Англии. За свой счет я не могла бы этого сделать. И лучше три недели от отпуска провести в Англии, чем на грядках под Питером. Правда, теперь они, родимые, меня ждут. Маме и тете Свете, ее сестре, надо помогать.
Вчера, в пятницу, я решила сделать сюрприз любимому. Я еще до отъезда в Англию говорила ему, чтобы меня не встречал в аэропорту, поскольку не хотела, чтобы мне в очередной раз перемывали кости деточки. Более того, я не хотела, чтобы милый друг отпрашивался с работы. Я знала, что его не отпустят, и еще знала, что обязательно найдется чей-то папаша, который доставит меня до дома с двумя сумками. Папаша нашелся. Вообще выбор был из нескольких.
Позавчера я разбирала сумки, стирала, вчера с утра встретилась с директрисой, рассказала ей про поездку, мы вместе порадовались, что никто из деток ничего не учудил (в смысле ничего экстраординарного, и английских полицейских, пожарных и спасателей вызывать не пришлось), никто из родителей в школу не бегал и в Англию не прилетал на специально зафрахтованном самолете после возмущенных звонков деток на Родину. Детки были довольны и с претензиями не звонили. По-моему, они как раз радовались отдыху от родителей.
Потом я немного поспала, закупила продуктов, чтобы везти на дачу, а вечером поехала к любимому, предварительно не позвонив.
Мама учила меня, что мужчинам сюрпризы лучше не делать. Никакие. И уж за такой «сюрприз» она бы точно меня отругала. Но мама была на даче, тетя Света там же, а я отправилась к сердечному другу, который, как я считала, по мне сильно соскучился. Он в самом деле почти каждый день звонил мне на мобильный и интересовался, не закладывали ли юные джентльмены мины в Вестминстерское аббатство, не просили ли политического убежища в клубе «Челси», не пытались ли юные леди проникнуть в опочивальню к принцу Уильяму. Мой дорогой даже один раз съездил к маме с тетей Светой на дачу, починил провалившееся крыльцо, о чем престарелые родственницы тут же радостно сообщили мне.
В общем, я привела себя в порядок, взяла подарок и отправилась в гости.
Дверь мне открыла незнакомая девица, сказала «Проходи!», развернулась и, больше не произнеся ни слова, удалилась в комнату. Ничего не понимая, я застыла на пороге. Любимого было не слышно и не видно.
Я прошла в единственную комнату его однокомнатной квартиры. Компьютер был выключен, а девица уже лежала на разобранной кровати поверх одеяла с «Космополитеном», задрав ноги на стену. По всей комнате были разбросаны женские вещи. Не мои. Вообще-то моих в этой квартире хранилось немного…
– А где?.. – открыла рот я.
– В магазин пошел, – не отрываясь от «Космополитена», сказала девица. – Он написал вам программу. Просил вас задержать, если придете. Садитесь куда-нибудь.
Я опустилась на стул у компьютера – единственный, на котором не оказалось женских вещей. Для девицы меня не существовало. Я же внимательно осмотрела ее. Лет двадцать, крашеная блондинка с выщипанными бровями, лишних килограммов семь, накладные ногти, с которыми домашним хозяйством заниматься невозможно. И жуткая неряха! Значит, вот как без меня «скучал» милый друг?!
Минут через пятнадцать в двери повернулся ключ, и появился милый друг с двумя пакетами в руках.
– Я пришел! – радостно крикнул он от двери.
– Пива мне сюда принеси, – рявкнула с дивана девица, не удосужившись встать.
– Сейчас, зайчик!
Я молчала.
Не прошло и минуты, как милый вбежал в комнату с бутылкой «Невского» и замер при виде меня. Я все так же молча встала и принялась по одному извлекать из сумки диски, которые привезла в подарок, и так же молча швыряла ими в стену над головой любимого. Он орал, что все мне объяснит, я не обращала внимания. Девица оторвалась от «Космополитена» и с интересом наблюдала за прыгающим и мечущимся у двери в комнату милым другом. Диски быстро закончились, мое сокровище рвануло ко мне, бросилось на колени с бутылкой пива и простерло ко мне руки. С бутылкой «Невского» это смотрелось весьма оригинально.
– Марина! – прохрипел он.
– Я не пью пиво, – сказала я. – Где мои вещи?
– В шкафу в черном пакете, – подала голос девица с постели. – Я как чувствовала, что вы придете, и не стала выкидывать. Мне самой было так обидно, когда мои шмотки одна шалава на помойку снесла. А там был такой кружевной гарнитурчик… Я ему до сих пор не купила замену. Слушай, дай мне пиво. Женщина же тебе сказала, что не пьет!
Милый друг так и стоял на коленях и смотрел на меня взглядом побитой собаки. Я молча проследовала к шкафу, забрала пакет с вещами, попрощалась с девицей, она кивнула и снова углубилась в «Космополитен». Любимый попытался меня удержать, я сказала «Брысь!» и квартиру покинула.
Разревелась я уже на улице, в небольшом скверике. Ревела долго, потом просто тупо сидела, потом посмотрела в зеркало на зареванную рожу, похвалила себя за то, что не пожалела денег на дорогущую английскую несмываемую тушь, и пошла ловить машину.
Остановился парень лет тридцати, очень приятной наружности.
– Что случилось?! – воскликнул он при виде моей зареванной и припухшей физиономии. – У вас горе?
Ну я и выдала ему по полной программе. Мне просто нужно было перед кем-то выговориться.
– Говорить «не расстраивайтесь» и «он вас недостоин» глупо, – заявил водитель. – Поэтому не буду. Но я вас понимаю. Я в армии с собой пытался покончить, когда моя невеста вышла за моего друга… У всех в жизни бывают подобные ситуации. К сожалению… А чего вам сейчас больше всего хочется?
– Напиться, – сказала я.
Он рассмеялся.
– Ко мне поедете?
Я подумала и кивнула. В другой ситуации я никогда не согласилась бы поехать к незнакомому мужчине. Ни в коем случае! Но по крайней мере раз в жизни мы делаем безумные поступки.
Дом стоял в старой части Питера, мы поднялись на последний этаж, там парень завел меня в просторную кухню, обставленную по последнему слову техники. Никаких звуков из других частей квартиры не доносилось. Он спросил, что я пью, принес бутылку французского вина, открыл, разлил по бокалам. Я помню, что поразилась букету и смаковала его на языке.
Больше ничего не помню.
И вот теперь я лежу на широкой кровати, на прохладных шелковых простынях, абсолютно голая. Лежу одна. Рядом со мной простыни не примяты. Одeжда? Где моя одежда? Ах вот она, на стуле слева, аккуратно развешана. На полу у кровати стоят купленные в Англии «клоги женские для города». Мешка с одеждой нет.
Мне стало стыдно. Что обо мне подумал тот парень? Наревелась, напилась и вырубилась… Так, а между нами что-то было?
Надо встать, сходить в ванную и отправляться домой. И также надо извиниться, и поблагодарить хозяина, и надеяться, что не встречусь с его мамой. Парень-то был такой приятный…
Я села на кровати и замерла.
В углу в обнимку спали два каких-то мужика, которых я лежа не разглядела. У одного была спереди облевана футболка. Я тупо уставилась на них. Кто это такие?!
Вдруг тишину квартиры разрезал крик:
– Торпеду к бою! Противник по левому борту!
Прозвучала еще какая-то фраза, но ее я не разобрала. Я замерла на кровати. Где я?!
Чуть-чуть придя в себя, я стала внимательно осматривать стены. Нет, вроде бы не качаются. Значит, я не на корабле. Хотя с какой стати мне быть на боевом корабле? Или торпеды на подводной лодке?
Стены были обклеены темно-бордовыми обоями с серебристыми гербами Российской империи. Что-то они мне напоминали… Ах да, очень похоже отделан малый тронный зал в Эрмитаже, там еще над троном висит картина с изображением Петра Первого с какой-то богиней.
Я обернулась. Над кроватью висел портрет мужчины и женщины в старинных одеждах. Лицо мужчины показалось мне знакомым. Но точно не Петр и вроде бы не из царей… Ладно, потом вспомню. Или не вспомню.
Где-то в глубине квартиры готовили залп орудий левого борта. Противник уже выстрелил, но не попал. Послышались и другие голоса. Мужские и женские. На полу у стены заворочались.
– Что за гомики? – буркнула я себе под нос.
– Мы не гомики, – ответили мне с акцентом. – Мы – безработные финские алкоголики.
– Что?!
Мне стало страшно. Куда я попала?!
Один из мужиков сел, второй, с облеванной футболкой, продолжал спать, даже отвернулся к стене. У сидевшего была помятая, довольно испитая физиономия. Если бы этот мужик не пил, то, думаю, был бы очень симпатичным.
– Вы кто? – спросила я.
– Хювя хуомэнта! – прозвучало в ответ.
– Ну и имечко, – буркнула я себе под нос.
– Меня зовут Лассе, – сказал мужик по-русски. – «Хювя хуомэнта» – это «доброе утро» по-фински. А мы вчера… не знакомились?
Я покачала головой, судорожно соображая. Кто был вчерашний парень? Может, он – сутенер?! И привез меня к каким-то финнам?! Вот вляпалась… Никогда больше не буду садиться в машины к незнакомым мужчинам! Какая же я дура! Как я могла согласиться поехать к незнакомому мужику?!
– Где тут можно попить? – спросил безработный финский алкоголик.
Я пожала плечами, потом вспомнила, что не одета, натянула одеяло повыше и бросила взгляд на свою одежду на стуле. Мужик за моим взглядом проследил и объявил, что пойдет на разведку, а мне предложил пока одеваться. Как женщина, я его явно не заинтересовала. Неужели я так плохо выгляжу? Или опохмелиться хотелось сильнее? Пожалуй, алкаш безобидный. Но все равно нужно побыстрее делать ноги.
Так, он не знает, где здесь можно попить… Значит, он здесь не живет?!
– Лассе! – крикнула я в широкую спину. Этому мужику бы лес рубить, а он не работает и пьет.
Он повернулся.
– Залп!!! – проорали где-то внутри квартиры.
– Где мы? – одновременно спросили мы с Лассе друг у друга, замерли на мгновение, потом рассмеялись. Улыбка удивительно преобразила лицо финна. Оно стало добродушным и каким-то беззащитным.
«А он очень даже ничего», – пронеслась мысль, но я себя тут же одернула. Хватит мне вчерашнего.
– Ты… э-э-э… русская проститутка?
«Боже, как же я выгляжу, если меня принимают за шлюху?!»
– Нет, я учительница английского языка, – вздохнула я.
– Тогда что ты здесь делаешь? – искренне удивился Лассе.
– Не знаю, – вздохнула я.
Тут в дверь постучали и, не дожидаясь нашего ответа, ее открыли, и в комнату просунулась голова.
– Проснулись? – спросила голова.
– Заходи, – Лассе резко распахнул дверь, и нашему взору представился невысокий мужик в рабочем синем комбинезоне с круглым, как блин, лицом. – Где тут пить?
– Крокодил! – заорал мужик в рабочем комбинезоне. – Люди пить хотят. Тащи сюда! – Потом он повернулся ко мне: – Вам чего?
– Сока или воды.
Мужик повернулся к Лассе и вопросительно посмотрел на финна.
– Антакаа минулле, олкаа хювя олутта.[1]
– Чего?! – завопил круглолицый. – Ты же вроде бы только что по-русски лопотал! По-нашему давай!
– Пива. Если нет – воды, – сказал Лассе по-русски.
– Соку и пива, – крикнул мужик в рабочем комбинезоне.
– Заряжай! – крикнули из другого конца квартиры.
– Это кто? – робко поинтересовалась я.
– Понятия не имею, – признался круглолицый мужик. – Вы случайно не хозяйка?
Я покачала головой и спросила у мужика, кто он.
– Аварийка. Нас на протечку вызвали. Но ничего не течет, и дверь закрылась! Вы не знаете, как отсюда выйти?
В дверях появился высокий молодой парень в таком же комбинезоне, как у круглолицего крепыша, вручил Лассе банку пива (финского!), приблизился к кровати и вручил мне стакан апельсинового сока.
– Китос,[2] – поблагодарил Лассе длинного.
– Они что-нибудь знают? – спросил длинный у крепыша, кивая на нас.
– Похоже, что нет.
– В чем дело? – спросил Лассе, отрываясь от банки.
– Давайте приводите себя в порядок, потом все поговорим.
– А… здесь много народа? – спросила я.
– Полно. Кто проснулся – не представляют, как сюда попали. Но проснулись не все.
Судя по выражениям лиц крепыша и длинного, они верили, что хотя бы кто-то из оказавшихся в квартире знает, как сюда попал.
И, значит, кто-то не знает, как выбраться!
* * *
Лассе вышел из комнаты, я быстро оделась, достала из сумочки зеркальце, пришла в ужас и решила срочно бежать в ванную.
С финном мы столкнулись у туалета. У Лассе, выходящего из-за двери с писающим мальчиком, было странное выражение лица.
– Что-нибудь не так? – обеспокоенно спросила я.
– Э-э-э… я никогда не бывал в квартирах русских… Только где проститутки… У вас так принято, да? – он кивнул назад, потом распахнул передо мной дверь.
В первое мгновение я не поняла, о чем речь. Меня просветил появившийся из-за спины Крокодил. Сантехник заявил, что они впервые столкнулись с подобным, хотя за годы работы посетили в Питере немало квартир.
«Слава богу, мы все-таки в Питере», – порадовалась я.
В туалете отсутствовала туалетная бумага. На стеночке справа от унитаза висели восемь полотенец на пластмассовых крючочках разного цвета. В правом углу в специальной небольшой раковине лежал душ на длинном шланге. Над раковиной было два крана.
– Может, у депутатов так принято, – пожал плечами Крокодил.
– А при чем здесь депутаты? – не поняла я.
– Это квартира депутата Верещагина, – пояснил снова появившийся крепыш.
И тут я поняла, кого мне напоминал мужик на картине… И как это я его сразу не узнала?
1 2 3 4 5