К психотерапевтам наши люди ходить не приучены, в отличие от американцев, и им не верят, а вот к магу с колдуньей – так самое милое дело.
Ленька с Зойкой врачеванием и привораживанием по фото не занимались, но людям реально помогали – хотя бы словом, а это уже немало, тем более ведь со стороны проблема лучше понятна, это в своем глазу бревно не заметишь, а в чужом и соринка видна… От одной моей подруги ушел мужик, с которым она прожила четыре года, и подружка была готова или с собой покончить, или идти ту бабу убивать, за две недели на десять килограмм похудела (а на меня в случае ухода мужиков почему-то жор нападал), не ела, не спала, месть замышляла. Я поняла, что надо принимать кардинальные меры, взяла красавицу за руку и привела к Зойке с Ленькой. Они ее внимательнейшим образом выслушали (вообще они с человеком говорили столько, сколько требовалось, а денег брали – кто сколько может дать, за что я опять же их обоих уважала), а потом смогли убедить в том, что мужик-то был порочный и что у нее – совсем другая судьба. Мужик порочным не был (я сама знала его четыре года), но то, что моя подружка вышла от соседки совсем другим человеком, – факт. За какие-то полтора часа ее, можно сказать, вернули к жизни.
Не могу утверждать, помогают ли людям во всех этих широко рекламируемых в газетах салонах магии, я лично по газетной рекламе никуда не пойду, но вот если мне кто-то из моих подруг скажет, что им понравилось, им помогли, им стало легче (в любой сфере деятельности), отправлюсь. Самая лучшая реклама – сарафанное радио. Свекровь моя, Анна Ивановна, большую часть своей жизни прожившая в советские времена, так и остается с твердым убеждением, что рекламируют только то, что никому не нужно.
А к Зойке народ шел толпами, хотя она никаких объявлений в газеты не давала. Квартира у нее трехкомнатная (две смежные, одна изолированная), там они с Ленькой и принимают клиенток. Изолированная комната оборудована как что-то типа приемной для ожидающих своей очереди, в большой комнате Зойка с Ленькой и говорят с посетительницами, в ней же спит Зойка, а Ленька базируется в дальней, с лоджией, где также иногда ведет индивидуальный прием.
Его методы, кстати, несколько отличаются от мамашиных, по-моему так потому, что Ленька совершенствуется. Несколько месяцев назад Ленька стал использовать на сеансах какую-то лечебную музыку – но только тогда, когда Зойка не ведет прием, чтобы не мешать ей и ее клиенткам. Нашей бабушке, чья комната имеет общую стену с Ленькиной, эта музыка очень нравится: она под нее засыпает, а, проснувшись, говорит мне, что даже чувствует себя лучше. Я экспериментов таких не проводила, да и я, как правило, отсутствую, когда Ленька принимает клиенток.
Комнаты для проведения ритуалов у Зойки с Ленькой, конечно, соответствующим образом оборудованы – поскольку все должно быть так, как того хочет клиент (или ожидает увидеть). Черные шторы (окна у нас во всю стену), свечи в старинных подсвечниках (специально у какого-то антиквара приобрели – или изъяли насильственным способом, точно не знаю, так что врать не буду), постоянно курятся благовония (Ленька за ними в какой-то специализированный магазин в Москве раз в три месяца ездит), на круглом столе, за которым и сидят колдуны, лежат Зойкины карты (она гадает только на обычных), еще какая-то древняя книга (не знаю, где взяли) и на подставке стоит череп. Про череп Ленька сказал, что на кладбище собственноручно выкопал. Вполне допускаю, зная Леньку и его генетику.
С Зойкой я вообще люблю поболтать, да и Анна Ивановна ее любит, мы частенько общаемся. Зойке нужна разрядка – устает она от такого количества посетительниц за день. И ведь поскольку она вникает в проблемы своих клиенток, душевные силы у нее уходят, ей самой отдохнуть надо, высказаться перед кем-то, а мы, соседки, для этого подходим великолепно, хотя бы из территориальных соображений – ехать никуда не надо и засидеться можно за полночь. Я вообще много раз поражалась, откуда в Зойке столько силы – по габаритам она раза в два, если не два с половиной, меньше меня: небольшого росточка, худая, с остреньким носиком, вот только коса у нее толстенная, ниже пояса.
Пока я намывалась в душе (в ванну сесть не могу: не помещаюсь, мне бы бассейн, как у бегемота в зоопарке), Анна Ивановна сходила за Зойкой, и они расположились на кухне. От ужина Зойка отказалась, я питалась в гордом одиночестве, а они с бабушкой пили чай.
– Ну как сегодня у тебя денек? – поинтересовалась я у соседки с набитым ртом.
– Народу много было, – усталым голосом сообщила Зойка. – Вымоталась. – Потом помолчала немного и посмотрела на нас с бабушкой: – Я, возможно, не в свое дело лезу, но, тетки (она нас так называет), скажите честно: что за дела у вас с китайцами? Вот, честно, не думала, что к вам какие-то узкоглазые телевизор привезут. Или это вы новый в китайской фирме купили? И они доставили? Чего вы тогда на отсутствие бабок плакались?
Анна Ивановна заулыбалась, я тоже растянула губы до ушей – возможно, заразилась от господина Лима, днем распивавшего чаи с нами на этой же кухне. Вот еще поклонюсь Зойке – и точно стану Лим номер два.
– Откуда про телевизор вынюхала? – спросила я для начала. – Ты у нас что, теперь еще и ясновидящая? Взгляд сквозь стены проникает?
– Ой, надо бы наливочку открыть, – подала голос бабушка и на меня глянула. – Танечка, телевизор бы, ну чтоб хорошо работал… ну сама понимаешь…
Бабушка, несмотря на семьдесят один год, большая любительница наливочек, и если ее вовремя не остановить, может и буянить начать. Случалось такое на моей памяти. Выпить для нее – дело святое, хотя частенько вспоминает белую горячку своего благоверного. А какую закусочку она готовит… В особенности под водочку… Черные груздочки, которые я в лесу собираю, а капустка, огурчики – маленькие, крепенькие… Ох, не могу: слюнки потекли, и выпить захотелось.
В общем, я кивнула, из-за стола выпрыгнула и к стенному шкафу, который у нас у входной двери, резвенько поскакала. Шкаф – самая удачная часть нашей квартиры, за все остальное проектировщиков надо бы за ноги вниз головой подвесить, в особенности если вспомнить еще сливную трубу (с крыши), которая проходит в квартире напротив, за их входной дверью. У них плесень над дверью постоянно, а осенью, пока отопление не дали, все двери открываются с большим трудом. В те периоды я радуюсь нашей «распашонке» – мы, слава богу, живем без трубы, хотя и без изолированных комнат. У нас, конечно, других «прелестей» предостаточно (чтоб проектировщикам десять раз икнулось), но все-таки, по-моему, лучше, чем с трубой.
Наливочку бабушка у нас тоже сама готовит, ягодки черноплодной рябины и вишневые листики считает (она у нас всегда строго рецепту следует), и, как и все остальное, наливочка у нее получается – пальчики оближешь.
Мы выпили за телевизор, потом его для Зойки специально включили, сами в очередной раз поохали, восторгаясь многочисленными цветами (наш-то старый в основном одним красным казал – поэтому и назывался цветным). Эти самые многочисленные цвета продемонстрировал нам в одном из своих незабвенных клипов известный Филипп Зайкин (он же – рыбкин глазик и банькин тазик), вслед за которым мы насладились зрелищем серебристых роботов в водолазных очках, один из которых срывал с груди белую манишку и пытался напялить на то место, где у Адама был фиговый листок, но она там почему-то не держалась. Поняв, что третий номер программы представляет собой адскую смесь аэробики с цыганочкой, а также убедившись в многообразии красок в «Панасонике» и патологических типов на Руси, мы телевизор выключили и вернулись в кухню.
Петьки дома еще не было, он опять где-то халтурил на пару с дружком. А может, и не только халтурил, дело-то оно молодое. Главное – только б на здоровье. Я за то, чтобы он гулял побольше, лучше пусть по улице шляется, а не по Интернету своему. Вредно, говорят, столько перед компьютером сидеть. Я это сыну постоянно повторяю, правда, особых результатов своего воспитания не вижу.
Но Зойку интересовали китайцы. Нам с бабушкой захотелось похвастать своими достижениями – ну мы и выдали соседке все события последних дней под наливочку, бутылку которой быстренько на троих приговорили. Да и что таким трем теткам, как мы, какие-то пол-литра сладенькой?
– А ты откуда про китайцев узнала? – спросила я у Зойки, закончив свой рассказ.
– Ленька видел, как они выгружались из машины внизу, он с ними в лифт не поместился, потом, когда поднялся, услышал, что они в вашей квартире шастают. Слышимость-то у нас сама знаешь какая. Чего тебе объяснять?
Я кивнула. Я часто радовалась, что у нас последний этаж. Лучше протечки, чем соседи-алкоголики сверху. Или соседи-плясуны. Или соседи с утками. С утками (вернее, индоутками) у нас на лестнице вообще хорошо. Первыми их завели на нашей площадке в двухкомнатной – там живут мама, папа и бабушка, ну и четыре утиные семьи (селезень плюс две утки – семья), три птицы постоянно сидят на яйцах, по квартире также шастают тридцать или сорок маленьких (в зависимости от того, сколько вывелось) и столько же подрощенных. На этих птичках наши производители купили дочери квартиру, а сыну – машину. Вначале соседи под ними все бегали ругаться, а мы с Зойкой удивлялись: неужели утки так громко топают? Потом подумали: если учитывать количество взрослых особей и утят… Да еще и то, что они купаются – у них там мини-бассейн оборудован… Но потом соседи снизу прониклись прибыльностью предприятия и тоже завели себе птичек, и теперь уже к ним стали бегать с седьмого этажа. Сейчас на седьмом уже живет одна утиная семья… А на шестом этаже имеет свою базу некое лицо кавказской национальности по кличке Ахмет, поставляющее в наш город фрукты со своего родного юга, так что он индоутиный бизнес воспринимает правильно и относится к нему положительно. Поэтому и говорю, что Задорнова надо приглашать – ну или в «Аншлаге» наш дом показывать.
– Зой, а тебя что, еще чем-то удивить можно? – вылупилась я на соседку. – Ты уже столько всего наслушалась. Были у нас китайцы. Ну и что? Может, я следующую кореянку подберу. Или японку. Или негритянку. Я же не знаю, кого у нас теперь из машин выкидывают. Может, снимет мужик по пьяни какую-то экзотическую телку, а потом очнется. Ты же знаешь, что наши за рулем всегда трезвеют? Коля-то, царствие ему небесное, всегда трезвел. Так, Анна Ивановна?
Бабушка кивнула и также в дополнение к сыну вспомнила и своего мужа, сказав, что усаживание в родные раздолбанные «Жигули» снимало у него приступ белой горячки гораздо лучше всех лекарств.
– Так, давай оставим твои следующие приключения, – с самым серьезным видом заявила Зойка. – У меня свое мнение насчет того, кого стоит, а кого не стоит на улице подбирать, но оно к делу не относится. Я о конкретной китаянке.
– Слушай, какое тебе до нее дело? – откровенно не понимала я. Что там Зойка надумала? Да, я принесла в дом девушку, потому что мне стало ее жаль, я сделала все от меня зависящее, чтобы ее спасти. Теперь ее забрал отец. Дальше что?
Но в этот момент я вспомнила, что видела испуг, промелькнувший в глазах Мей Лу… Чего она боялась? Но я об этом при всем желании не могла ее спросить – мы говорили на разных языках…
– Значит, так, – вздохнула Зойка и выдала нам с бабушкой информацию, от которой наши челюсти поползли вниз, долго на место не возвращались, а когда вернулись, бабушка заявила, что после такого обязательно надо принять водочки. Без крепкого напитка она на такие темы не то что говорить, а думать не может.
… В последнее время (где-то с полгода) к Зойке с Ленькой стали ходить клиентки с проблемами, не встречавшимися в ее практике раньше.
К ней обратилось пять человек, у которых куда-то исчезли дети от двенадцати до девятнадцати лет. Зойка за такие дела никогда не бралась, понимая всю нереальность поиска пропавших. Хотя, насколько ей было известно, одна «колдунья», оперирующая в Питере, имеет в своем штате (подпольном, естественно) бригаду мужиков из бывших и действующих ментов и военных, которые и занимаются поиском пропавших людей – то есть, в принципе, выполняют свои непосредственные обязанности и применяют на практике знания, полученные во время учебы в государственных учреждениях. Но раз народ перестал верить государственным службам и предпочитает искать пропавших людей через экстрасенсов – что ж, ментам приходится этим магам-колдунам отстегивать процент. Вернее, маг, получающий заказы, отстегивает процент действующим органам. Но все довольны, так как в результате на карман получается больше, чем на государственной службе.
А потом у Зойки в квартире появилась ее постоянная клиентка, которой соседка просто не могла отказать. Маргарита то мужа привораживала, то сама от повышенной любви к зеленому змию лечилась, затем влюбилась в Зойкиного сына (или вбила это себе в голову), к которому тоже зачастила, но он ее отвадил, переадресовав матери, объясняя это тем, что такими проблемами, с которыми пришла клиентка, сам лично не занимается, но его мама может помочь. Маргарита просила Зойку и собственного сына колдуньи приворожить, но моя соседка отказала, заявив, что второго мужчину (Леньку) по прошествии такого маленького промежутка времени после первого (мужа) привораживать нельзя. Однако клиентка продолжала бегать к ним в салон, повторяя каждый раз Леньке, что она его любит, и заявляя, что готова все для него сделать.
На этот раз у Маргариты возникли проблемы с дочерью, с которыми клиентка не могла разобраться сама.
– Ей самой, похоже, ни с чем не разобраться, – по ходу дела заметила Зойка. – А я как все по полочкам разложу, так ей все понятно.
Дочь Риты никуда не пропадала, но вдруг очень изменилась: если раньше постоянно рвалась на улицу и до хрипоты ругалась с родителями, ее не пускавшими, то теперь корпела над учебниками, и ее просто было не вытащить из-за стола. В отсутствие дочери Рита сунула нос к ней в письменный стол и обнаружила там большое количество литературы по Китаю – истории, традициям, культуре. Именно ее и изучала в последнее время дочь с большим энтузиазмом.
– Я, тетки, когда Ритку послушала, – продолжала Зойка, – ей сказала: чего ты хочешь? То ты недовольна была, что Катька твоя с какими-то компаниями шляется, а теперь недовольна, что она дома книжки читает? Да плевать, что читает, главное: дома и чем-то занята.
Но Рита никак не могла успокоиться: это была как бы не ее Катя… Клиентка не могла четко объяснить Зойке, что именно ее взволновало. Но дочь изменилась. Она как бы зафиксировалась на какой-то идее.
Маргарита выяснила у дочери, откуда та берет книги, которыми увлеклась в последнее время: Катя раз в неделю ходила в один культурный центр в кружок и там и получала литературу.
Клиентка попросила Зойку поработать с дочерью. Желание клиента (тем более постоянного) – закон, и Зойка отправилась с Ритой к ней домой, чтобы лично познакомиться с Катей. Везти дочь к Зойке мать не хотела.
– Тетки, я когда эту Катю увидела… – соседка замолчала, видимо, пытаясь четко сформулировать мысль. – В общем, нельзя было сказать, что она «ку-ку», но что-то в поведении, в глазах… Вот именно – зафиксированность. Мать правильно определила. Я тут же ее вены посмотрела (Рита меня врачом представила), но никаких следов уколов не нашла. Хотя что-то явно было не так.
Глядя на Катю и слушая Маргариту, Зойка почему-то вспомнила клиенток, рассказывавших об исчезновениях своих детей. Зойка ведь их все равно внимательно выслушивала, хоть и отказывала в помощи – моя соседка, надо отдать ей должное, всегда была честна и бралась за дело, только если реально могла помочь. Несчастным родственникам она помогала лишь словом да тем, что давала выговориться, – и деньги за это не брала. Правда, руководствуясь каким-то шестым чувством, Зойка у них у всех записала телефоны.
Рите она сказала, что дома проведет некий магический ритуал, взяла Катину фотографию и обещала позвонить. Клиентка очередной бред проглотила – как раз его-то она и хотела услышать.
Вернувшись домой, Зойка обзвонила несостоявшихся клиенток и договорилась с каждой о встрече. Ни у одной ребенок не нашелся, так что они были готовы хвататься за любую соломинку. Зойка их всех еще раз внимательно выслушала и нашла один общий момент во всех рассказах: дети (подростки) ходили в кружок. Все остальное различалось: доходы и состав семьи, характер, привычки, школы или лицеи, даже был один студент. Вообще пропали две девушки и трое юношей.
Но о кружке пять клиенток отзывались положительно: радовались, что дети чем-то заняты, плюс занятия были бесплатными, в отличие от всех современных секций. Кем он финансировался, женщины не помнили – или не спрашивали у своих детей.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4 5
Ленька с Зойкой врачеванием и привораживанием по фото не занимались, но людям реально помогали – хотя бы словом, а это уже немало, тем более ведь со стороны проблема лучше понятна, это в своем глазу бревно не заметишь, а в чужом и соринка видна… От одной моей подруги ушел мужик, с которым она прожила четыре года, и подружка была готова или с собой покончить, или идти ту бабу убивать, за две недели на десять килограмм похудела (а на меня в случае ухода мужиков почему-то жор нападал), не ела, не спала, месть замышляла. Я поняла, что надо принимать кардинальные меры, взяла красавицу за руку и привела к Зойке с Ленькой. Они ее внимательнейшим образом выслушали (вообще они с человеком говорили столько, сколько требовалось, а денег брали – кто сколько может дать, за что я опять же их обоих уважала), а потом смогли убедить в том, что мужик-то был порочный и что у нее – совсем другая судьба. Мужик порочным не был (я сама знала его четыре года), но то, что моя подружка вышла от соседки совсем другим человеком, – факт. За какие-то полтора часа ее, можно сказать, вернули к жизни.
Не могу утверждать, помогают ли людям во всех этих широко рекламируемых в газетах салонах магии, я лично по газетной рекламе никуда не пойду, но вот если мне кто-то из моих подруг скажет, что им понравилось, им помогли, им стало легче (в любой сфере деятельности), отправлюсь. Самая лучшая реклама – сарафанное радио. Свекровь моя, Анна Ивановна, большую часть своей жизни прожившая в советские времена, так и остается с твердым убеждением, что рекламируют только то, что никому не нужно.
А к Зойке народ шел толпами, хотя она никаких объявлений в газеты не давала. Квартира у нее трехкомнатная (две смежные, одна изолированная), там они с Ленькой и принимают клиенток. Изолированная комната оборудована как что-то типа приемной для ожидающих своей очереди, в большой комнате Зойка с Ленькой и говорят с посетительницами, в ней же спит Зойка, а Ленька базируется в дальней, с лоджией, где также иногда ведет индивидуальный прием.
Его методы, кстати, несколько отличаются от мамашиных, по-моему так потому, что Ленька совершенствуется. Несколько месяцев назад Ленька стал использовать на сеансах какую-то лечебную музыку – но только тогда, когда Зойка не ведет прием, чтобы не мешать ей и ее клиенткам. Нашей бабушке, чья комната имеет общую стену с Ленькиной, эта музыка очень нравится: она под нее засыпает, а, проснувшись, говорит мне, что даже чувствует себя лучше. Я экспериментов таких не проводила, да и я, как правило, отсутствую, когда Ленька принимает клиенток.
Комнаты для проведения ритуалов у Зойки с Ленькой, конечно, соответствующим образом оборудованы – поскольку все должно быть так, как того хочет клиент (или ожидает увидеть). Черные шторы (окна у нас во всю стену), свечи в старинных подсвечниках (специально у какого-то антиквара приобрели – или изъяли насильственным способом, точно не знаю, так что врать не буду), постоянно курятся благовония (Ленька за ними в какой-то специализированный магазин в Москве раз в три месяца ездит), на круглом столе, за которым и сидят колдуны, лежат Зойкины карты (она гадает только на обычных), еще какая-то древняя книга (не знаю, где взяли) и на подставке стоит череп. Про череп Ленька сказал, что на кладбище собственноручно выкопал. Вполне допускаю, зная Леньку и его генетику.
С Зойкой я вообще люблю поболтать, да и Анна Ивановна ее любит, мы частенько общаемся. Зойке нужна разрядка – устает она от такого количества посетительниц за день. И ведь поскольку она вникает в проблемы своих клиенток, душевные силы у нее уходят, ей самой отдохнуть надо, высказаться перед кем-то, а мы, соседки, для этого подходим великолепно, хотя бы из территориальных соображений – ехать никуда не надо и засидеться можно за полночь. Я вообще много раз поражалась, откуда в Зойке столько силы – по габаритам она раза в два, если не два с половиной, меньше меня: небольшого росточка, худая, с остреньким носиком, вот только коса у нее толстенная, ниже пояса.
Пока я намывалась в душе (в ванну сесть не могу: не помещаюсь, мне бы бассейн, как у бегемота в зоопарке), Анна Ивановна сходила за Зойкой, и они расположились на кухне. От ужина Зойка отказалась, я питалась в гордом одиночестве, а они с бабушкой пили чай.
– Ну как сегодня у тебя денек? – поинтересовалась я у соседки с набитым ртом.
– Народу много было, – усталым голосом сообщила Зойка. – Вымоталась. – Потом помолчала немного и посмотрела на нас с бабушкой: – Я, возможно, не в свое дело лезу, но, тетки (она нас так называет), скажите честно: что за дела у вас с китайцами? Вот, честно, не думала, что к вам какие-то узкоглазые телевизор привезут. Или это вы новый в китайской фирме купили? И они доставили? Чего вы тогда на отсутствие бабок плакались?
Анна Ивановна заулыбалась, я тоже растянула губы до ушей – возможно, заразилась от господина Лима, днем распивавшего чаи с нами на этой же кухне. Вот еще поклонюсь Зойке – и точно стану Лим номер два.
– Откуда про телевизор вынюхала? – спросила я для начала. – Ты у нас что, теперь еще и ясновидящая? Взгляд сквозь стены проникает?
– Ой, надо бы наливочку открыть, – подала голос бабушка и на меня глянула. – Танечка, телевизор бы, ну чтоб хорошо работал… ну сама понимаешь…
Бабушка, несмотря на семьдесят один год, большая любительница наливочек, и если ее вовремя не остановить, может и буянить начать. Случалось такое на моей памяти. Выпить для нее – дело святое, хотя частенько вспоминает белую горячку своего благоверного. А какую закусочку она готовит… В особенности под водочку… Черные груздочки, которые я в лесу собираю, а капустка, огурчики – маленькие, крепенькие… Ох, не могу: слюнки потекли, и выпить захотелось.
В общем, я кивнула, из-за стола выпрыгнула и к стенному шкафу, который у нас у входной двери, резвенько поскакала. Шкаф – самая удачная часть нашей квартиры, за все остальное проектировщиков надо бы за ноги вниз головой подвесить, в особенности если вспомнить еще сливную трубу (с крыши), которая проходит в квартире напротив, за их входной дверью. У них плесень над дверью постоянно, а осенью, пока отопление не дали, все двери открываются с большим трудом. В те периоды я радуюсь нашей «распашонке» – мы, слава богу, живем без трубы, хотя и без изолированных комнат. У нас, конечно, других «прелестей» предостаточно (чтоб проектировщикам десять раз икнулось), но все-таки, по-моему, лучше, чем с трубой.
Наливочку бабушка у нас тоже сама готовит, ягодки черноплодной рябины и вишневые листики считает (она у нас всегда строго рецепту следует), и, как и все остальное, наливочка у нее получается – пальчики оближешь.
Мы выпили за телевизор, потом его для Зойки специально включили, сами в очередной раз поохали, восторгаясь многочисленными цветами (наш-то старый в основном одним красным казал – поэтому и назывался цветным). Эти самые многочисленные цвета продемонстрировал нам в одном из своих незабвенных клипов известный Филипп Зайкин (он же – рыбкин глазик и банькин тазик), вслед за которым мы насладились зрелищем серебристых роботов в водолазных очках, один из которых срывал с груди белую манишку и пытался напялить на то место, где у Адама был фиговый листок, но она там почему-то не держалась. Поняв, что третий номер программы представляет собой адскую смесь аэробики с цыганочкой, а также убедившись в многообразии красок в «Панасонике» и патологических типов на Руси, мы телевизор выключили и вернулись в кухню.
Петьки дома еще не было, он опять где-то халтурил на пару с дружком. А может, и не только халтурил, дело-то оно молодое. Главное – только б на здоровье. Я за то, чтобы он гулял побольше, лучше пусть по улице шляется, а не по Интернету своему. Вредно, говорят, столько перед компьютером сидеть. Я это сыну постоянно повторяю, правда, особых результатов своего воспитания не вижу.
Но Зойку интересовали китайцы. Нам с бабушкой захотелось похвастать своими достижениями – ну мы и выдали соседке все события последних дней под наливочку, бутылку которой быстренько на троих приговорили. Да и что таким трем теткам, как мы, какие-то пол-литра сладенькой?
– А ты откуда про китайцев узнала? – спросила я у Зойки, закончив свой рассказ.
– Ленька видел, как они выгружались из машины внизу, он с ними в лифт не поместился, потом, когда поднялся, услышал, что они в вашей квартире шастают. Слышимость-то у нас сама знаешь какая. Чего тебе объяснять?
Я кивнула. Я часто радовалась, что у нас последний этаж. Лучше протечки, чем соседи-алкоголики сверху. Или соседи-плясуны. Или соседи с утками. С утками (вернее, индоутками) у нас на лестнице вообще хорошо. Первыми их завели на нашей площадке в двухкомнатной – там живут мама, папа и бабушка, ну и четыре утиные семьи (селезень плюс две утки – семья), три птицы постоянно сидят на яйцах, по квартире также шастают тридцать или сорок маленьких (в зависимости от того, сколько вывелось) и столько же подрощенных. На этих птичках наши производители купили дочери квартиру, а сыну – машину. Вначале соседи под ними все бегали ругаться, а мы с Зойкой удивлялись: неужели утки так громко топают? Потом подумали: если учитывать количество взрослых особей и утят… Да еще и то, что они купаются – у них там мини-бассейн оборудован… Но потом соседи снизу прониклись прибыльностью предприятия и тоже завели себе птичек, и теперь уже к ним стали бегать с седьмого этажа. Сейчас на седьмом уже живет одна утиная семья… А на шестом этаже имеет свою базу некое лицо кавказской национальности по кличке Ахмет, поставляющее в наш город фрукты со своего родного юга, так что он индоутиный бизнес воспринимает правильно и относится к нему положительно. Поэтому и говорю, что Задорнова надо приглашать – ну или в «Аншлаге» наш дом показывать.
– Зой, а тебя что, еще чем-то удивить можно? – вылупилась я на соседку. – Ты уже столько всего наслушалась. Были у нас китайцы. Ну и что? Может, я следующую кореянку подберу. Или японку. Или негритянку. Я же не знаю, кого у нас теперь из машин выкидывают. Может, снимет мужик по пьяни какую-то экзотическую телку, а потом очнется. Ты же знаешь, что наши за рулем всегда трезвеют? Коля-то, царствие ему небесное, всегда трезвел. Так, Анна Ивановна?
Бабушка кивнула и также в дополнение к сыну вспомнила и своего мужа, сказав, что усаживание в родные раздолбанные «Жигули» снимало у него приступ белой горячки гораздо лучше всех лекарств.
– Так, давай оставим твои следующие приключения, – с самым серьезным видом заявила Зойка. – У меня свое мнение насчет того, кого стоит, а кого не стоит на улице подбирать, но оно к делу не относится. Я о конкретной китаянке.
– Слушай, какое тебе до нее дело? – откровенно не понимала я. Что там Зойка надумала? Да, я принесла в дом девушку, потому что мне стало ее жаль, я сделала все от меня зависящее, чтобы ее спасти. Теперь ее забрал отец. Дальше что?
Но в этот момент я вспомнила, что видела испуг, промелькнувший в глазах Мей Лу… Чего она боялась? Но я об этом при всем желании не могла ее спросить – мы говорили на разных языках…
– Значит, так, – вздохнула Зойка и выдала нам с бабушкой информацию, от которой наши челюсти поползли вниз, долго на место не возвращались, а когда вернулись, бабушка заявила, что после такого обязательно надо принять водочки. Без крепкого напитка она на такие темы не то что говорить, а думать не может.
… В последнее время (где-то с полгода) к Зойке с Ленькой стали ходить клиентки с проблемами, не встречавшимися в ее практике раньше.
К ней обратилось пять человек, у которых куда-то исчезли дети от двенадцати до девятнадцати лет. Зойка за такие дела никогда не бралась, понимая всю нереальность поиска пропавших. Хотя, насколько ей было известно, одна «колдунья», оперирующая в Питере, имеет в своем штате (подпольном, естественно) бригаду мужиков из бывших и действующих ментов и военных, которые и занимаются поиском пропавших людей – то есть, в принципе, выполняют свои непосредственные обязанности и применяют на практике знания, полученные во время учебы в государственных учреждениях. Но раз народ перестал верить государственным службам и предпочитает искать пропавших людей через экстрасенсов – что ж, ментам приходится этим магам-колдунам отстегивать процент. Вернее, маг, получающий заказы, отстегивает процент действующим органам. Но все довольны, так как в результате на карман получается больше, чем на государственной службе.
А потом у Зойки в квартире появилась ее постоянная клиентка, которой соседка просто не могла отказать. Маргарита то мужа привораживала, то сама от повышенной любви к зеленому змию лечилась, затем влюбилась в Зойкиного сына (или вбила это себе в голову), к которому тоже зачастила, но он ее отвадил, переадресовав матери, объясняя это тем, что такими проблемами, с которыми пришла клиентка, сам лично не занимается, но его мама может помочь. Маргарита просила Зойку и собственного сына колдуньи приворожить, но моя соседка отказала, заявив, что второго мужчину (Леньку) по прошествии такого маленького промежутка времени после первого (мужа) привораживать нельзя. Однако клиентка продолжала бегать к ним в салон, повторяя каждый раз Леньке, что она его любит, и заявляя, что готова все для него сделать.
На этот раз у Маргариты возникли проблемы с дочерью, с которыми клиентка не могла разобраться сама.
– Ей самой, похоже, ни с чем не разобраться, – по ходу дела заметила Зойка. – А я как все по полочкам разложу, так ей все понятно.
Дочь Риты никуда не пропадала, но вдруг очень изменилась: если раньше постоянно рвалась на улицу и до хрипоты ругалась с родителями, ее не пускавшими, то теперь корпела над учебниками, и ее просто было не вытащить из-за стола. В отсутствие дочери Рита сунула нос к ней в письменный стол и обнаружила там большое количество литературы по Китаю – истории, традициям, культуре. Именно ее и изучала в последнее время дочь с большим энтузиазмом.
– Я, тетки, когда Ритку послушала, – продолжала Зойка, – ей сказала: чего ты хочешь? То ты недовольна была, что Катька твоя с какими-то компаниями шляется, а теперь недовольна, что она дома книжки читает? Да плевать, что читает, главное: дома и чем-то занята.
Но Рита никак не могла успокоиться: это была как бы не ее Катя… Клиентка не могла четко объяснить Зойке, что именно ее взволновало. Но дочь изменилась. Она как бы зафиксировалась на какой-то идее.
Маргарита выяснила у дочери, откуда та берет книги, которыми увлеклась в последнее время: Катя раз в неделю ходила в один культурный центр в кружок и там и получала литературу.
Клиентка попросила Зойку поработать с дочерью. Желание клиента (тем более постоянного) – закон, и Зойка отправилась с Ритой к ней домой, чтобы лично познакомиться с Катей. Везти дочь к Зойке мать не хотела.
– Тетки, я когда эту Катю увидела… – соседка замолчала, видимо, пытаясь четко сформулировать мысль. – В общем, нельзя было сказать, что она «ку-ку», но что-то в поведении, в глазах… Вот именно – зафиксированность. Мать правильно определила. Я тут же ее вены посмотрела (Рита меня врачом представила), но никаких следов уколов не нашла. Хотя что-то явно было не так.
Глядя на Катю и слушая Маргариту, Зойка почему-то вспомнила клиенток, рассказывавших об исчезновениях своих детей. Зойка ведь их все равно внимательно выслушивала, хоть и отказывала в помощи – моя соседка, надо отдать ей должное, всегда была честна и бралась за дело, только если реально могла помочь. Несчастным родственникам она помогала лишь словом да тем, что давала выговориться, – и деньги за это не брала. Правда, руководствуясь каким-то шестым чувством, Зойка у них у всех записала телефоны.
Рите она сказала, что дома проведет некий магический ритуал, взяла Катину фотографию и обещала позвонить. Клиентка очередной бред проглотила – как раз его-то она и хотела услышать.
Вернувшись домой, Зойка обзвонила несостоявшихся клиенток и договорилась с каждой о встрече. Ни у одной ребенок не нашелся, так что они были готовы хвататься за любую соломинку. Зойка их всех еще раз внимательно выслушала и нашла один общий момент во всех рассказах: дети (подростки) ходили в кружок. Все остальное различалось: доходы и состав семьи, характер, привычки, школы или лицеи, даже был один студент. Вообще пропали две девушки и трое юношей.
Но о кружке пять клиенток отзывались положительно: радовались, что дети чем-то заняты, плюс занятия были бесплатными, в отличие от всех современных секций. Кем он финансировался, женщины не помнили – или не спрашивали у своих детей.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4 5