Это был распространенный ритуал, но в данной ситуации качество его оружия могло стать еще и доказательством.
- А это Тагак, выкованный из чистейшей стали, неизвестной мастерам вашего мира.
Когда на выскользнувшем из ножен мече заиграли лучи потускневшего солнца, многие из присутствующих воинов не смогли сдержать удивленных возгласов. Кубар наклонился и протянул клинок Хине, рукояткой вперед. Забыв про этикет, воины обступили своего вождя, чтобы как следует рассмотреть сияющее лезвие. Взявшись одной рукой за рукоятку, а другой за кончик клинка, Хина вопросительно посмотрел на Кубара, и тот в ответ утвердительно кивнул.
Сухожилия на руках Хины вздулись, и, постепенно сгибая клинок, он соединил острие с рукояткой. Все воины затихли. Их собственные мечи давно бы сломались, не выдержав напряжения. Когда Хина отпустил кончик меча, лезвие, со свистом прорезав воздух, вернулось в исходное положение.
- Это настоящий клинок наших предков, - тихо произнес Хина, рассматривая волнистые узоры, застывшие на стальном лезвии, которое можно было бы назвать совершенным, если бы не зазубрина возле самой рукоятки.
- Тагак, - промолвил Пага. - А я теперь ношу парный меч, клинок Клиарна - Тусту.
С этими словами он достал из ножен свой меч и положил его рядом с первым. Два клинка были абсолютно идентичными, вплоть до зазубрины у рукоятки. Хина наклонился и коснулся пальцем единственного изъяна сначала на одном лезвии, затем на другом.
Встанем все вместе, один к одному,
Сталь блеснула огнем,
Встанем все вместе, плечом к плечу,
Брат отдал свою жизнь,
Кровавая жертва сплотила народ,
И нет иного пути,
Смерть брата навеки сплотила народ,
Теперь мы все, как один.
Кубару пришлось приложить значительные усилия для того, чтобы сохранить самообладание. В ту ночь, когда погиб Клиарн, он слышал, как Шеста, постельничий, в первый раз затянул эту песню. И она сохранилась до сих пор вместе с памятью о неприятном для него эпизоде.
Хина с почтением взял в руки парные мечи и один за другим вернул их владельцам. Этим жестом он подтверждал, что они приняты в клан. Однако Хина только показал свой клинок Кубару и не предложил его осмотреть. Таким образом, он не обещал взамен свою защиту.
Кубар дал знак Паге не реагировать на скрытое оскорбление. Он понимал, что ожидать так рано полного и безоговорочного признания было бы глупо. На это потребуется время. Даже если Хина до конца поверит в его историю, все равно Хина не таг. Его старший брат правил здесь. Следовательно, Хина не мог брать под свое покровительство того, кто, возможно, не понравится брату. Он был осторожным и мудрым, каким и должен быть член правящей семьи. Кубар уже почти полюбил его, несмотря на то что он являлся представителем старой феодальной системы, вернувшейся к жизни на Колбарде.
Кубар заметил, что стало еще темнее. Освещение было таким тусклым, словно солнце закрыло грозовое облако, хотя небо на самом деле оставалось чистым. Не в силах сдержаться, он оторвал взгляд от Хины и с тревогой посмотрел на темно-синие небеса:
- Свет еще вернет свою прежнюю силу? Хина рассмеялся:
- Разумеется, ты не можешь этого знать, не так ли?
Кубар не почувствовал подвоха в этом вопросе, но понял, что первый шаг к полному признанию уже сделан. Он просто должен был доказать им всем, что величайшая легенда на самом деле вернулась к ним. Он перевел взгляд на свои руки и ноги.
Да, легенда вернулась. Пусть даже шерсть его поредела, подумал он и почесал залысину на затылке.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Эй, ты! Да, ты, со скошенным лбом. Наверное, до тебя никогда не дойдет, что должен делать копьеносец из первого ряда. - Голос Пармениона дрожал от гнева. - Да, придурок, я говорю именно про тебя! Выйди вперед! И ты думаешь, из тебя получится солдат? - Парменион подошел ближе и, поднявшись на цыпочки, наклонился вперед в тщетной попытке добиться, чтобы его глаза находились на одном уровне с глазами солдата. - Ну, что ты можешь мне на это сказать? Или тебя поразила немота?
Объект гнева Пармениона смог ответить ему лишь взглядом выпученных от страха глаз. Он открыл рот, словно бы собираясь что-то сказать, но произвел на свет только нечленораздельные звуки.
Парменион в отчаянии резко воздел руки к небу, и недоученный копьеносец резко отпрыгнул назад.
- Ага, ты отскочил назад! Я посмотрю, как ты отскочишь назад, когда будешь встречать свою первую атаку. Клянусь всеми богами, я воткну тебе в задницу свой меч, если ты отступишь хотя бы на один проклятый дюйм. Клянусь тебе в этом! - Его голос почти сорвался. - Я клянусь тебе тенью моего отца! Я клянусь самим Александром!
- Не нужно употреблять в клятвах мое имя.
Парменион развернулся на каблуках, и когда Александр подошел ближе, отточенным движением отсалютовал ему пикой.
- Генерал Парменион, не хотели бы вы осмотреть последние образцы оружия, изготовленные кузницей? А я тем временем поговорю с нашими людьми.
- Кузница! Да в этой вонючей дыре не наскрести металла и на пятьдесят наконечников для копий. Тем более ума для того, чтобы их сделать.
Парменион прошел через ворота обратно в город, и, заслышав его громкие проклятия, женщины загоняли домой детей и закрывали двери своих жилищ.
- Вольно, - тихо скомандовал Александр, и построенные в шеренги три сотни мужчин и несколько женщин издали дружный вздох облегчения.
Он попробовал посмотреть на них другими глазами, снова увидеть перед собой стройные ряды своего войска, лучшей в мире многотысячной фаланги, марширующей по Гавгамельской равнине, чтобы оспорить господство над всей Персидской империей. Но перед ним была лишь суровая реальность.
Его новая «армия» представляла собой оборванную, немощную, недисциплинированную банду воров и трусов. Их город был прибежищем мелких грабителей, способных напасть только на одинокого, невооруженного путника. Эти люди годились для того, чтобы нанести удар дубинкой со спины или устроить еще более отвратительную охоту на своих соседей, чтобы получить у гаварниан награду за их головы, но, как он сам мог убедиться не более десятка затемнений назад, они в панике разбежались от горсточки гафов, преследовавших их ради забавы.
Такой была его армия. Начав с этой банды негодяев, он должен объединить все племена, проживающие на территории, превышающей по площади Анатолию. А затем повернуть их совместные силы против гафов, которые, что делало ситуацию еще более сложной, подчинялись единому правителю, называемому тагак или как-то похоже. Александр почти не сомневался в том, что как только этот тагак узнает о появлении среди людей нового лидера, поставившего перед собой задачу их сплочения, он объявит на него охоту и не успокоится до тех пор, пока лидер не будет обезврежен. По крайней мере, так бы поступил он сам на его месте. Таким образом, на задачу, для решения которой требовались годы, ему отводилось всего лишь несколько месяцев. И если он не успеет ее решить, общий враг уничтожит его.
Он снова посмотрел на свой отряд.
- Генерал Парменион прав, - и чуть не поперхнулся от этих слов. В македонской армии был другой Парменион, самый преданный полководец его отца, служивший первое время правой рукой и ему самому, но затем обвиненный в измене и убитый по его приказу. Александр до сих пор считал, что в то время у него были веские причины считать Пармениона предателем, но все же обветренное лицо старого воина часто преследовало его во сне. Похоже, теперь у него будет новый Парменион - толстый, одноглазый, неграмотный стражник, являвшийся единственным звеном, связывающим его с прошлым. Новый генерал Парменион для нового мира.
Люди застыли в угрюмом молчании, по-видимому не испытывая восторга оттого, что какой-то незнакомец, выдающий себя за героя легендарного прошлого, так грубо вмешивается в размеренное течение их жизни. Александр не питал на их счет никаких иллюзий и знал, что, скорее всего, они вонзили бы ему в спину нож при первом же удобном случае, если бы не страх перед Невой. Никто не сомневался, что Нева - имеющая достаточно силы, как моральной, так и физической, для того, чтобы держать в руках этот сброд, - убьет первого, кто на такое осмелится. Александр уже начал подозревать, что когда гафы схватили ее, мужчины побежали прочь, крича не от испуга, а от радости. Даже ее дядя, Иварн Черный Зуб, являвшийся номинальным правителем в этой грязной дыре, казалось, временами побаивался племянницы. В ней было нечто такое, что не подходило данному месту, но пока он еще не мог понять, в чем именно заключается несоответствие.
- До сих пор вы сражались только каждый за себя, - произнес Александр голосом, который он использовал, когда хотел поговорить со своими солдатами в дружеском тоне. - Теперь же вам предстоит научиться сражаться вместе, как один человек. Вы должны передвигаться все, как один, опускать копья все, как один, и если понадобится, умереть все, как один. Вам необходимо понять, черт возьми, что если хотя бы один из вас дрогнет, если хотя бы один человек побежит, то остальные непременно погибнут. Не жалейте слабого, оказавшегося в ваших рядах, поскольку он может стать причиной вашей смерти.
Сейчас я скажу вам о том, что вы уже слышали сто раз, но я скажу вам об этом другими словами. Завтра мы выступаем против киевантов. Завтра, вооруженные новыми боевыми навыками и отвагой, вы победите ваших старых врагов. Все вы не раз говорили мне о том, что ненавидите киевантов, что они мочатся в реку, из которой вы пьете, о том, что они похищают ваших женщин и детей для своих извращенных утех. Под моим руководством завтра вы покараете их. И пусть все знают, что воинов из Риса нужно бояться!
Александр закончил фразу на эмоциональном подъеме, ожидая услышать в ответ одобрительные возгласы, полные энтузиазма. Но они сохраняли угрюмое молчание. После неловкой паузы он повернулся к ним спиной.
- Опустите копья, черт вас возьми, и следуйте за мной шагом.
* * *
Иварн, как обычно находившийся в состоянии опьянения, размахивая руками, рассказывал о том, как завтра он будет лично отрезать уши пленным бандитам из Киеванта. Александр сидел напротив на жестком стуле, а Парменион стоял у него за спиной. Комната освещалась чадящей жаровней, и густые облака дыма, предварительно наполнив глаза слезами, а легкие - копотью, друг за другом выплывали через отверстие в крыше.
Затемнение уже перевалило через середину, но Иварн все еще не мог успокоиться и продолжал буйствовать:
- А этот проклятый Борет! Его я кастрирую и повешу на стенах, окружающих их жалкую навозную кучу!
Александр кивнул ему с отсутствующим видом и посмотрел в сторону Невы.
Как всегда, она постаралась ответить «своему спасителю», как она его называла, самым соблазнительным взглядом. Он поспешно отвел глаза в сторону. Значит, проблема секса будет присутствовать и здесь. Даже в юношеские годы у него не находили отклика похотливые мечты сверстников. Он просто не испытывал такого же острого желания поскорее познать любовь женщины или другого мужчины. Ему казалось, что он играет в какую-то игру только для того, чтобы не отставать от своих товарищей.
И тут ему еще следовало учитывать тот факт, что она была единственной родственницей главаря этого разбойничьего поселения. То, что он спас ее от гафов, подняло его престиж, а данное им затем Иварну обещание уничтожить киевантов, по крайней мере на какое-го время, еще больше упрочило его положение. Он не хотел рисковать тем, чего ему удалось достичь.
- Так объясни мне еще раз, о легендарный герой, - проревел Иварн, и окружающие его телохранители загоготали над остроумной шуткой, - как мы это сделаем?
Александр посмотрел через плечо на Пармениона и выразительным взглядом попросил его не обращать внимания на иронические комментарии.
- Все очень просто, о царь царей. - Александр запнулся на этих словах, но ему было необходимо продолжать играть свою роль. - Я покажу тебе секретный способ побеждать врагов и приумножать твою славу. Сражаясь вместе, как сплоченный отряд, твои воины смогут громить врагов, в десять раз превосходящих их числом.
- А затем я смогу делать с моими врагами все, что захочу? - произнес Иварн тоном капризного ребенка.
- Совершенно верно.
- А что, если ты подведешь нас завтра? - спросил один из стражников.
Александр посмотрел на него со спокойной улыбкой:
- Ошибки быть не может.
- Будем на это надеяться, - многозначительно произнес Иварн.
Александр понимал, что его положение очень шаткое. Принадлежащий ему лук стоил дороже имущества всего поселения, и только обещание победы над врагом из соседней долины удерживало на плечах его голову.
- На, выпей еще! - внезапно воскликнул Иварн и, с трудом поднявшись на ноги, протянул Александру флягу с забродившим козьим молоком.
- Может быть, тебе пора отдохнуть? - предложил Александр. - Затемнение уже скоро закончится. Нам необходимо выступить как можно раньше, поскольку киеванты, наверное, уже узнали о том, что мы готовимся к нападению.
Иварн в ответ небрежно махнул рукой и рухнул в деревянное кресло, которое он называл своим троном.
- Я пойду проверю посты, - сказал Александр холодным тоном и поднялся со стула.
Он коротко кивнул главарю и вышел из лачуги. По привычке ему все еще казалось, что, выйдя ночью на улицу, он окажется в темноте. Однако в период затемнения интенсивность освещения падала только до уровня обычного облачного дня или сияния полной луны над покрытыми снегом равнинами за пределами Бактрии. Он посмотрел в направлении, которое мысленно называл северо-западом, и увидел в отдалении, У самого подножия Олимпа, мерцающее на темном фоне пятно света и поднимающуюся над ним тонкую струйку дыма. Через несколько часов он выступит против них и сделает первый шаг к основанию новой империи.
Его снова охватило ощущение необычности происходящего. Он посмотрел на запад и на направленном вверх изгибе поверхности смог увидеть голубые реки, гладь далекого моря, темные горные долины, зеленые леса и белые пики горных вершин. А дальше тянулась сплошная зеленовато-синяя полоса, постепенно исчезающая в лучах потускневшего солнца.
- Знаешь, он собирается тебя убить после того, как ты победишь для него киевантов.
Обернувшись, он увидел, что рядом с ним стоит Нева. Он по запаху почувствовал ее приближение, поскольку, как и все местные жители, она смотрела на купание как на вредное и напрасное занятие.
Александр решил, что эта девушка выглядела бы достаточно привлекательно, если ее отмыть и одеть в наряды, к которым он больше привык. Она приблизилась к нему и, коснувшись рукой его плеча, прижалась сбоку всем телом.
- Если ты захочешь, я буду твоей до конца затемнения.
- Спасибо за оказанную честь, - прошептал Александр в ответ, надеясь, что Парменион догадается не упускать из виду вторую руку девушки, лежавшую, как он знал, на рукоятке ее кинжала, - но уже скоро нужно будет поднимать людей. И я не могу растрачивать силы перед битвой, иначе боги перестанут мне помогать.
- Я думала, такому мужчине, как ты, вполне по силам познать за ночь троих женщин, а затем перерезать горло своим врагам.
- Ну да, конечно. Но я хочу служить твоему дяде, используя все имеющиеся у меня силы.
- Разве ты не слышал, что я тебе сказала? Старый козел прямо сейчас планирует твое убийство.
- Но почему ты мне об этом рассказываешь?
- Неужели ты сам не понимаешь?
Нева начала тереться лобком о его бедро, и в ее движениях только слепой не увидел бы имитацию того, что, как она надеялась, очень скоро должно было произойти.
Порывистым движением Александр обнял девушку и, проглотив появившийся в горле комок, поцеловал ее в шею. Она вздрогнула и застонала от удовольствия. Парменион, не отрывавший взгляда от ее руки на рукоятке кинжала, не смог сдержать сальной улыбки.
- Дорогая, я хочу того же, чего и ты, - прошептал он, - но если я не выиграю завтрашнее сражение, даже тебе не помешать своему дяде получить мою голову. Мне нужны все силы для победы, но затем ты получишь от меня достойное вознаграждение. - Он поцеловал ее еще раз, а затем быстро разжал объятия и отступил на несколько шагов.
Она посмотрела на него голодным взглядом, глазами, затуманенными от похоти.
- Только присматривай за Лотаром. Это здоровенный телохранитель с тупой физиономией. Он сделает все, что скажет Иварн; остальные слишком трусливы, чтобы пойти против тебя в открытую.
- Спасибо. И знай, все твои желания скоро исполнятся. - Бросив взгляд на Пармениона, он пробормотал: - Убираемся отсюда поскорее.
Он поспешно оставил Неву, все еще задыхающуюся от страсти.
Парменион собрался отпустить похабную шутку, но прежде чем он успел проронить хотя бы слово, взгляд Александра дал ему понять, что подобные комментарии способны завести его в слишком глубокую воду.
Нева проводила взглядом Александра, скрывшегося за углом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- А это Тагак, выкованный из чистейшей стали, неизвестной мастерам вашего мира.
Когда на выскользнувшем из ножен мече заиграли лучи потускневшего солнца, многие из присутствующих воинов не смогли сдержать удивленных возгласов. Кубар наклонился и протянул клинок Хине, рукояткой вперед. Забыв про этикет, воины обступили своего вождя, чтобы как следует рассмотреть сияющее лезвие. Взявшись одной рукой за рукоятку, а другой за кончик клинка, Хина вопросительно посмотрел на Кубара, и тот в ответ утвердительно кивнул.
Сухожилия на руках Хины вздулись, и, постепенно сгибая клинок, он соединил острие с рукояткой. Все воины затихли. Их собственные мечи давно бы сломались, не выдержав напряжения. Когда Хина отпустил кончик меча, лезвие, со свистом прорезав воздух, вернулось в исходное положение.
- Это настоящий клинок наших предков, - тихо произнес Хина, рассматривая волнистые узоры, застывшие на стальном лезвии, которое можно было бы назвать совершенным, если бы не зазубрина возле самой рукоятки.
- Тагак, - промолвил Пага. - А я теперь ношу парный меч, клинок Клиарна - Тусту.
С этими словами он достал из ножен свой меч и положил его рядом с первым. Два клинка были абсолютно идентичными, вплоть до зазубрины у рукоятки. Хина наклонился и коснулся пальцем единственного изъяна сначала на одном лезвии, затем на другом.
Встанем все вместе, один к одному,
Сталь блеснула огнем,
Встанем все вместе, плечом к плечу,
Брат отдал свою жизнь,
Кровавая жертва сплотила народ,
И нет иного пути,
Смерть брата навеки сплотила народ,
Теперь мы все, как один.
Кубару пришлось приложить значительные усилия для того, чтобы сохранить самообладание. В ту ночь, когда погиб Клиарн, он слышал, как Шеста, постельничий, в первый раз затянул эту песню. И она сохранилась до сих пор вместе с памятью о неприятном для него эпизоде.
Хина с почтением взял в руки парные мечи и один за другим вернул их владельцам. Этим жестом он подтверждал, что они приняты в клан. Однако Хина только показал свой клинок Кубару и не предложил его осмотреть. Таким образом, он не обещал взамен свою защиту.
Кубар дал знак Паге не реагировать на скрытое оскорбление. Он понимал, что ожидать так рано полного и безоговорочного признания было бы глупо. На это потребуется время. Даже если Хина до конца поверит в его историю, все равно Хина не таг. Его старший брат правил здесь. Следовательно, Хина не мог брать под свое покровительство того, кто, возможно, не понравится брату. Он был осторожным и мудрым, каким и должен быть член правящей семьи. Кубар уже почти полюбил его, несмотря на то что он являлся представителем старой феодальной системы, вернувшейся к жизни на Колбарде.
Кубар заметил, что стало еще темнее. Освещение было таким тусклым, словно солнце закрыло грозовое облако, хотя небо на самом деле оставалось чистым. Не в силах сдержаться, он оторвал взгляд от Хины и с тревогой посмотрел на темно-синие небеса:
- Свет еще вернет свою прежнюю силу? Хина рассмеялся:
- Разумеется, ты не можешь этого знать, не так ли?
Кубар не почувствовал подвоха в этом вопросе, но понял, что первый шаг к полному признанию уже сделан. Он просто должен был доказать им всем, что величайшая легенда на самом деле вернулась к ним. Он перевел взгляд на свои руки и ноги.
Да, легенда вернулась. Пусть даже шерсть его поредела, подумал он и почесал залысину на затылке.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
- Эй, ты! Да, ты, со скошенным лбом. Наверное, до тебя никогда не дойдет, что должен делать копьеносец из первого ряда. - Голос Пармениона дрожал от гнева. - Да, придурок, я говорю именно про тебя! Выйди вперед! И ты думаешь, из тебя получится солдат? - Парменион подошел ближе и, поднявшись на цыпочки, наклонился вперед в тщетной попытке добиться, чтобы его глаза находились на одном уровне с глазами солдата. - Ну, что ты можешь мне на это сказать? Или тебя поразила немота?
Объект гнева Пармениона смог ответить ему лишь взглядом выпученных от страха глаз. Он открыл рот, словно бы собираясь что-то сказать, но произвел на свет только нечленораздельные звуки.
Парменион в отчаянии резко воздел руки к небу, и недоученный копьеносец резко отпрыгнул назад.
- Ага, ты отскочил назад! Я посмотрю, как ты отскочишь назад, когда будешь встречать свою первую атаку. Клянусь всеми богами, я воткну тебе в задницу свой меч, если ты отступишь хотя бы на один проклятый дюйм. Клянусь тебе в этом! - Его голос почти сорвался. - Я клянусь тебе тенью моего отца! Я клянусь самим Александром!
- Не нужно употреблять в клятвах мое имя.
Парменион развернулся на каблуках, и когда Александр подошел ближе, отточенным движением отсалютовал ему пикой.
- Генерал Парменион, не хотели бы вы осмотреть последние образцы оружия, изготовленные кузницей? А я тем временем поговорю с нашими людьми.
- Кузница! Да в этой вонючей дыре не наскрести металла и на пятьдесят наконечников для копий. Тем более ума для того, чтобы их сделать.
Парменион прошел через ворота обратно в город, и, заслышав его громкие проклятия, женщины загоняли домой детей и закрывали двери своих жилищ.
- Вольно, - тихо скомандовал Александр, и построенные в шеренги три сотни мужчин и несколько женщин издали дружный вздох облегчения.
Он попробовал посмотреть на них другими глазами, снова увидеть перед собой стройные ряды своего войска, лучшей в мире многотысячной фаланги, марширующей по Гавгамельской равнине, чтобы оспорить господство над всей Персидской империей. Но перед ним была лишь суровая реальность.
Его новая «армия» представляла собой оборванную, немощную, недисциплинированную банду воров и трусов. Их город был прибежищем мелких грабителей, способных напасть только на одинокого, невооруженного путника. Эти люди годились для того, чтобы нанести удар дубинкой со спины или устроить еще более отвратительную охоту на своих соседей, чтобы получить у гаварниан награду за их головы, но, как он сам мог убедиться не более десятка затемнений назад, они в панике разбежались от горсточки гафов, преследовавших их ради забавы.
Такой была его армия. Начав с этой банды негодяев, он должен объединить все племена, проживающие на территории, превышающей по площади Анатолию. А затем повернуть их совместные силы против гафов, которые, что делало ситуацию еще более сложной, подчинялись единому правителю, называемому тагак или как-то похоже. Александр почти не сомневался в том, что как только этот тагак узнает о появлении среди людей нового лидера, поставившего перед собой задачу их сплочения, он объявит на него охоту и не успокоится до тех пор, пока лидер не будет обезврежен. По крайней мере, так бы поступил он сам на его месте. Таким образом, на задачу, для решения которой требовались годы, ему отводилось всего лишь несколько месяцев. И если он не успеет ее решить, общий враг уничтожит его.
Он снова посмотрел на свой отряд.
- Генерал Парменион прав, - и чуть не поперхнулся от этих слов. В македонской армии был другой Парменион, самый преданный полководец его отца, служивший первое время правой рукой и ему самому, но затем обвиненный в измене и убитый по его приказу. Александр до сих пор считал, что в то время у него были веские причины считать Пармениона предателем, но все же обветренное лицо старого воина часто преследовало его во сне. Похоже, теперь у него будет новый Парменион - толстый, одноглазый, неграмотный стражник, являвшийся единственным звеном, связывающим его с прошлым. Новый генерал Парменион для нового мира.
Люди застыли в угрюмом молчании, по-видимому не испытывая восторга оттого, что какой-то незнакомец, выдающий себя за героя легендарного прошлого, так грубо вмешивается в размеренное течение их жизни. Александр не питал на их счет никаких иллюзий и знал, что, скорее всего, они вонзили бы ему в спину нож при первом же удобном случае, если бы не страх перед Невой. Никто не сомневался, что Нева - имеющая достаточно силы, как моральной, так и физической, для того, чтобы держать в руках этот сброд, - убьет первого, кто на такое осмелится. Александр уже начал подозревать, что когда гафы схватили ее, мужчины побежали прочь, крича не от испуга, а от радости. Даже ее дядя, Иварн Черный Зуб, являвшийся номинальным правителем в этой грязной дыре, казалось, временами побаивался племянницы. В ней было нечто такое, что не подходило данному месту, но пока он еще не мог понять, в чем именно заключается несоответствие.
- До сих пор вы сражались только каждый за себя, - произнес Александр голосом, который он использовал, когда хотел поговорить со своими солдатами в дружеском тоне. - Теперь же вам предстоит научиться сражаться вместе, как один человек. Вы должны передвигаться все, как один, опускать копья все, как один, и если понадобится, умереть все, как один. Вам необходимо понять, черт возьми, что если хотя бы один из вас дрогнет, если хотя бы один человек побежит, то остальные непременно погибнут. Не жалейте слабого, оказавшегося в ваших рядах, поскольку он может стать причиной вашей смерти.
Сейчас я скажу вам о том, что вы уже слышали сто раз, но я скажу вам об этом другими словами. Завтра мы выступаем против киевантов. Завтра, вооруженные новыми боевыми навыками и отвагой, вы победите ваших старых врагов. Все вы не раз говорили мне о том, что ненавидите киевантов, что они мочатся в реку, из которой вы пьете, о том, что они похищают ваших женщин и детей для своих извращенных утех. Под моим руководством завтра вы покараете их. И пусть все знают, что воинов из Риса нужно бояться!
Александр закончил фразу на эмоциональном подъеме, ожидая услышать в ответ одобрительные возгласы, полные энтузиазма. Но они сохраняли угрюмое молчание. После неловкой паузы он повернулся к ним спиной.
- Опустите копья, черт вас возьми, и следуйте за мной шагом.
* * *
Иварн, как обычно находившийся в состоянии опьянения, размахивая руками, рассказывал о том, как завтра он будет лично отрезать уши пленным бандитам из Киеванта. Александр сидел напротив на жестком стуле, а Парменион стоял у него за спиной. Комната освещалась чадящей жаровней, и густые облака дыма, предварительно наполнив глаза слезами, а легкие - копотью, друг за другом выплывали через отверстие в крыше.
Затемнение уже перевалило через середину, но Иварн все еще не мог успокоиться и продолжал буйствовать:
- А этот проклятый Борет! Его я кастрирую и повешу на стенах, окружающих их жалкую навозную кучу!
Александр кивнул ему с отсутствующим видом и посмотрел в сторону Невы.
Как всегда, она постаралась ответить «своему спасителю», как она его называла, самым соблазнительным взглядом. Он поспешно отвел глаза в сторону. Значит, проблема секса будет присутствовать и здесь. Даже в юношеские годы у него не находили отклика похотливые мечты сверстников. Он просто не испытывал такого же острого желания поскорее познать любовь женщины или другого мужчины. Ему казалось, что он играет в какую-то игру только для того, чтобы не отставать от своих товарищей.
И тут ему еще следовало учитывать тот факт, что она была единственной родственницей главаря этого разбойничьего поселения. То, что он спас ее от гафов, подняло его престиж, а данное им затем Иварну обещание уничтожить киевантов, по крайней мере на какое-го время, еще больше упрочило его положение. Он не хотел рисковать тем, чего ему удалось достичь.
- Так объясни мне еще раз, о легендарный герой, - проревел Иварн, и окружающие его телохранители загоготали над остроумной шуткой, - как мы это сделаем?
Александр посмотрел через плечо на Пармениона и выразительным взглядом попросил его не обращать внимания на иронические комментарии.
- Все очень просто, о царь царей. - Александр запнулся на этих словах, но ему было необходимо продолжать играть свою роль. - Я покажу тебе секретный способ побеждать врагов и приумножать твою славу. Сражаясь вместе, как сплоченный отряд, твои воины смогут громить врагов, в десять раз превосходящих их числом.
- А затем я смогу делать с моими врагами все, что захочу? - произнес Иварн тоном капризного ребенка.
- Совершенно верно.
- А что, если ты подведешь нас завтра? - спросил один из стражников.
Александр посмотрел на него со спокойной улыбкой:
- Ошибки быть не может.
- Будем на это надеяться, - многозначительно произнес Иварн.
Александр понимал, что его положение очень шаткое. Принадлежащий ему лук стоил дороже имущества всего поселения, и только обещание победы над врагом из соседней долины удерживало на плечах его голову.
- На, выпей еще! - внезапно воскликнул Иварн и, с трудом поднявшись на ноги, протянул Александру флягу с забродившим козьим молоком.
- Может быть, тебе пора отдохнуть? - предложил Александр. - Затемнение уже скоро закончится. Нам необходимо выступить как можно раньше, поскольку киеванты, наверное, уже узнали о том, что мы готовимся к нападению.
Иварн в ответ небрежно махнул рукой и рухнул в деревянное кресло, которое он называл своим троном.
- Я пойду проверю посты, - сказал Александр холодным тоном и поднялся со стула.
Он коротко кивнул главарю и вышел из лачуги. По привычке ему все еще казалось, что, выйдя ночью на улицу, он окажется в темноте. Однако в период затемнения интенсивность освещения падала только до уровня обычного облачного дня или сияния полной луны над покрытыми снегом равнинами за пределами Бактрии. Он посмотрел в направлении, которое мысленно называл северо-западом, и увидел в отдалении, У самого подножия Олимпа, мерцающее на темном фоне пятно света и поднимающуюся над ним тонкую струйку дыма. Через несколько часов он выступит против них и сделает первый шаг к основанию новой империи.
Его снова охватило ощущение необычности происходящего. Он посмотрел на запад и на направленном вверх изгибе поверхности смог увидеть голубые реки, гладь далекого моря, темные горные долины, зеленые леса и белые пики горных вершин. А дальше тянулась сплошная зеленовато-синяя полоса, постепенно исчезающая в лучах потускневшего солнца.
- Знаешь, он собирается тебя убить после того, как ты победишь для него киевантов.
Обернувшись, он увидел, что рядом с ним стоит Нева. Он по запаху почувствовал ее приближение, поскольку, как и все местные жители, она смотрела на купание как на вредное и напрасное занятие.
Александр решил, что эта девушка выглядела бы достаточно привлекательно, если ее отмыть и одеть в наряды, к которым он больше привык. Она приблизилась к нему и, коснувшись рукой его плеча, прижалась сбоку всем телом.
- Если ты захочешь, я буду твоей до конца затемнения.
- Спасибо за оказанную честь, - прошептал Александр в ответ, надеясь, что Парменион догадается не упускать из виду вторую руку девушки, лежавшую, как он знал, на рукоятке ее кинжала, - но уже скоро нужно будет поднимать людей. И я не могу растрачивать силы перед битвой, иначе боги перестанут мне помогать.
- Я думала, такому мужчине, как ты, вполне по силам познать за ночь троих женщин, а затем перерезать горло своим врагам.
- Ну да, конечно. Но я хочу служить твоему дяде, используя все имеющиеся у меня силы.
- Разве ты не слышал, что я тебе сказала? Старый козел прямо сейчас планирует твое убийство.
- Но почему ты мне об этом рассказываешь?
- Неужели ты сам не понимаешь?
Нева начала тереться лобком о его бедро, и в ее движениях только слепой не увидел бы имитацию того, что, как она надеялась, очень скоро должно было произойти.
Порывистым движением Александр обнял девушку и, проглотив появившийся в горле комок, поцеловал ее в шею. Она вздрогнула и застонала от удовольствия. Парменион, не отрывавший взгляда от ее руки на рукоятке кинжала, не смог сдержать сальной улыбки.
- Дорогая, я хочу того же, чего и ты, - прошептал он, - но если я не выиграю завтрашнее сражение, даже тебе не помешать своему дяде получить мою голову. Мне нужны все силы для победы, но затем ты получишь от меня достойное вознаграждение. - Он поцеловал ее еще раз, а затем быстро разжал объятия и отступил на несколько шагов.
Она посмотрела на него голодным взглядом, глазами, затуманенными от похоти.
- Только присматривай за Лотаром. Это здоровенный телохранитель с тупой физиономией. Он сделает все, что скажет Иварн; остальные слишком трусливы, чтобы пойти против тебя в открытую.
- Спасибо. И знай, все твои желания скоро исполнятся. - Бросив взгляд на Пармениона, он пробормотал: - Убираемся отсюда поскорее.
Он поспешно оставил Неву, все еще задыхающуюся от страсти.
Парменион собрался отпустить похабную шутку, но прежде чем он успел проронить хотя бы слово, взгляд Александра дал ему понять, что подобные комментарии способны завести его в слишком глубокую воду.
Нева проводила взглядом Александра, скрывшегося за углом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34