П
редставляете, пароли у нас запрашивали восемь раз!
Сам полёт мне не понравился. В фильмах всё врут. Нет никакого звёздного не
ба, нет огромного шара планеты внизу Ц ничего нет! В «Марсианских хроник
ах», когда герои летали на катерах, сквозь блистеры было видно всё, что сна
ружи. Особенно на линкорах. Там вообще здорово: адмирал на верхней палубе,
а вокруг Ц бескрайний космос. И точки кораблей мерцают.
Здесь даже приборов толковых не было. Один инфодисплей во всю стену. А на н
ём Ц пятна, пятна, пятна. Вроде нефтяной плёнки в луже. Николай объяснил, ч
то у него имплантат, который преобразует эту мешанину в информацию. Он по
этим пятнам и скорость видит, и запас топлива, и стабильность систем. А ещё
воспринимает картинку Ц расположение станции, планеты, катера и много
чего ещё.
Хорошо ему. А мне что делать? А если авария и кроме меня на катере никого в с
ознании не окажется? Имплантаты у нас вживляют только после того, как ска
жут индекс. Да и то, вряд ли мне достался бы пилотажный Ц на Казе даже косм
опорта нет. В принципе, он и не нужен: к другим планетам мы не летаем, а спутн
ик запустить или там шаттл отправить можно и так. Из аэропорта.
Но всё равно обидно. И станция меня разочаровала. Потому что... Но не буду об
этом.
Я ожидал, что меня сразу представят Рыбакову. Ага, щас! Николай обменялся п
о визору несколькими фразами с неведомым начальником, и меня повели по д
линному коридору. В каюту с порядковым номером «21». Она должна была стать
моим домом, пока я жил на «Авалоне».
Мне выдали карточку-пропуск и брелок для управления автоматикой. А пото
м оставили в одиночестве Ц осваиваться. Последним ушёл Николай Джонови
ч, пожелав спокойной ночи.
Какая там спокойная ночь! Прежде чем забраться в постель, я облазил каюту
вдоль и поперёк, изучая новое место. Из фильмов я хорошо знал, как выглядят
помещения на орбитальных станциях. Зеркальные переборки, округлые стен
ы, шлюзы... Здесь же всё было каким-то бутафорским. Ни тебе скафандра, ни сей
фа с оружием, ни тюбиков с прессованной пищей. Даже в стене вместо нормаль
ного круглого иллюминатора мерцал инфодисплей.
Я разложил постель, с презрением глядя на серо-синее клетчатое одеяло. То
чно таким же одеялом я укрывался дома Ц до того, как меня отправили в инте
рнат. И это космическая станция? Крепость экзоразведчиков?
Блин! Стоило ради этого уходить из интерната! Ведь Елена Борсовна Ц она ж
е не зверь. Ну, рассказал бы ей, как дело было. Ну, получил бы скакалкой по за
днице... В изоляторе посидел бы недельку-другую. В Лачуги отправлять Ц эт
о же крайняя мера, для отщепенцев.
Станция показалась мне страшной, чужой. Каюту наполняло множество непри
вычных звуков: что-то пощёлкивало под полом, попискивал уснувший диспле
й. Откуда-то снизу раздавались едва ощутимые удары, становившиеся всё си
льнее и сильнее. Станция корректировала орбиту, и от лёгкой вибрации дви
гателей становилось не по себе.
Я нырнул в постель и уткнулся лицом в кусачее шерстяное одеяло. Хотелось
зареветь, как девчонка. Одеяло пахло точно так же, как то, что я оставил дом
а. Последний кусочек прежней жизни... Ничего. Это я устал. Не выспался. Завтр
а всё будет по-другому.
С этими мыслями я уснул.


* * *

Снилось мне что-то сумбурное и тревожащее, как обычно бывает на чужом мес
те.
Во сне меня всё-таки отправили в Лачуги. Там я никогда не был и не знал, как
они выглядят. За глинобитной хижиной поблёскивали струны железной доро
ги. Подъехал электровоз с открытыми настежь дверями; в тамбуре, на узлах и
чемоданах, нахохлившись, сидела Иришка. Она смотрела на меня невидящими
глазами, и от этого становилось не по себе.
Малыши с пятнистыми лицами тянули меня к утонувшему в тумане полю. Я отби
вался, крича, что мне нужно на поезд, что я опаздываю, но карлики не слушали.
Их лапки стали неожиданно сильными и цепкими. Тут я понял, что сейчас поез
д уедет и произойдёт что-то непоправимое.
Я всё-таки вырвался, раскидав обидчиков, но было поздно. Поезд тронулся, а
я побоялся запрыгивать на подножку: уж очень быстро мелькали вагоны. Тос
кливо запикал семафор, и я проснулся.
Пиканье продолжалось. Я помотал головой спросонья и потянулся к брелку у
правления каютой. Сервис-система догадалась, что я проснулся, и отключил
а сигнал. Здорово! У нас в интернате по-другому. Будильник верещит как рез
аный, и пока не откликнутся все, кто в комнате, не угомонится.
Ожил инфодисплей. В уголке красным мигал конвертик Ц пришло письмо. Ник
олай Джонович сообщал, что в полвосьмого по станционному времени меня по
ведут к Визионеру. Просил быть готовым. Сам он подойти не сможет Ц дела. Ч
то ж, дела так дела.
Сон отставил в душе гадкое ощущение. Словно я кого-то предал или меня пред
али. А кого, интересно?.. Родителей? Иришку? Вот ещё! Как будто кто-то будет со
мневаться, выбирая между Лачугами и экзоразведкой. А девчонки... Да их у ме
ня тысяча будет!
С этими мыслями я отправился мыться. Душевая точь-в-точь походила на душе
вую в отеле, где мы останавливались с мамой, путешествуя по южным острова
м. Мне было всё равно. Космических станций не существует. Всё обман в этом
мире.
Я иронично хмыкнул, глядя на вихрастого пацанёнка в зеркале, и принялся о
жесточённо тереть себя мочалкой. Даже ноги вымыл и уши. Вчера так и завали
лся спать весь в тине и песке.
Пакет с одеждой я нашёл в шкафчике. Расцветка оказалась совсем девчачьей
Ц какой-то белый комбинезончик с бирюзовыми полосками, трёхцветный ше
йный платок... Платок я взял (у следопытов из «Мига вечности» были такие), а к
омбинезон скомкал и запихал поглубже в шкаф. Сами ходите в девчачьих тря
пках. К счастью, ту одежду, в которой я прибыл из интерната, Ц чёрные брюки
и травяную рубашку с оранжевой молнией Ц они не догадались спрятать. Их
я и надел.
Рубашку в начале лета подарила мне мама. Она была совсем такой, как у капит
ана Джи из «Мига вечности».
Ну вот я и готов. Страшно хотелось есть, но еды в каюте не нашлось. Я вспомни
л о сухой горбушке, которую припрятал со вчерашнего ужина, но карманы ока
зались пусты. Странно... Я же помню, что она там была. Вот и коробок с крабом-б
ретёром Ц на месте, как полагается.
Я набрал в раковину воды и выпустил пленника. Крабик уселся возле пробки,
горестно шевеля усиками. Бедняга... Тоже мается, как и я. Створки раковины н
а его спине чуть подрагивали. В щель между ними проглядывала фиолетовая
жемчужина.
До половины восьмого ещё оставалось время. Я занялся инфодисплеем. Ничег
о интересного не обнаружилось. Писем новых не приходило, а как пользоват
ься карточкой с допусками, меня не научили.
Ровно в семь тридцать в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, вошёл л
ейтенант с прилизанными русыми волосиками. Держался он чопорно и отстра
ненно, а спину Ц горбил. Я сразу дал ему прозвище Хорёк. У него лицо было та
кое.
На меня Хорёк смотрел с пренебрежением:
Ц Андрей Перевал? Его превосходительство ждёт вас. Следуйте за мной.
Кажется, только сейчас он заметил, что я одет не по форме, но говорить ниче
го не стал. Только губы поджал и усмехнулся. Ну и ладно, видали таких.
Мы вышли из каюты, и началась гонка. Хорёк мчался по коридорам так, что я ед
ва за ним поспевал. Время от времени он оглядывался и шипел. От этого я сов
сем разозлился.
Что он там воображает?! Генерал Рыбаков на «Авалон», между прочим, из-за ме
ня прибыл, а не из-за него! Сам, наверное, только из училища, вот и беситея. Ск
олько ему? Двадцать исполнилось, нет? Салага!
Скоро мы прибыли на место. Выяснилось, что гнал Хорёк зря: генерал занят де
лами и освободится только через два часа. И вообще, до собеседования мне п
редстояло пройти медконтроль. А Хорёк дурак, не туда меня привёл. Я показа
л ему язык. От этого он совсем взбесился.
Вновь началась беготня. Раскрасневшийся от полученной выволочки (Никол
ай его выматерил, не стесняясь моего присутствия), лейтенант смотрел зве
рем. Сдав меня с рук на руки девицам из медблока, он исчез. Скатертью дорож
ка!
А в медблоке меня ожидали новые испытания. Главная врачиха Ц пожилая да
ма лет двадцати пяти Ц приказала раздеться. Уй, блин! Когда я замешкался,
одна из сестричек стала хихикать. Ага, здорово.
Раздеваться не хотелось. Тогда врачиха глянула на меня поверх очков и ос
ведомилась, не нужна ли помощь. Я представил, как она будет помогать, и мен
я передёрнуло. Я принялся стягивать рубашку.
Потом и вовсе началась ерунда. Меня завели за ширму, и медсестра Ц та, что
хихикала Ц принялась меня ощупывать. Делала она это бесцеремонно, ничег
о не стесняясь. Потом ещё и шуточки отпускать начала. Насчёт настоящих му
жчин, которых сразу видно. Дура.
Меня проверили на таинственных аппаратах, которых не было в интернате. З
аставляли приседать, облепив присосками и электродами. Затем загнали в п
ахнущий озоном цилиндр.
Напоследок врачиха посадила мне на предплечье поблёскивающего медью ж
ука и приказала держать так три часа, не снимая. Лишь после этого мне разре
шили одеться. Хорёк уже ждал за дверью, и мы отправились к его превосходит
ельству Рыбакову.
Тут-то и началось самое страшное. У меня прихватило живот и начала болеть
голова. Когда я сказал об этом Хорьку, тот высказал мне всё, что слышал от Н
иколая Джоновича. И даже больше.
После этого я решил терпеть, чего бы это ни стоило. А ведь мне же ещё собесе
дование проходить!


* * *

В кабинете Визионера царил летний полумрак. У стены стоял шкаф, заполнен
ный книгами; среди корешков ярким пурпуром выделялись руны Тевайза. Тёмн
ые шторы закрывали окно. Легкий ветерок доносил с улицы аромат роз и вино
града «изабелла». Сам Рыбаков сидел за столом, изучая пластики, в которых
я узнал своё медицинское заключение.
Ц Присаживайся, Андрей, Ц кивнул он, не отрываясь от бумаг. Ц Подожди, я
сейчас, Ц и перевернул лист.
Я боязливо подсел к столу. Передо мной лежала тетрадь в обложке под агат д
а скреплённые грубой застёжкой два пластиковых листа. Это имперский ком
пьютер, нотпаг, я такие видел. Один лист Ц клавиатура, другой Ц экран. Ещё
я заметил на столе рунархскую лампу в виде голой женщины с кошачьей голо
вой, а больше ничего не было. Визионер жил аскетично.
Значки и текст на медицинских пластиках вспыхивали чёрно-белыми развод
ами. Без имплантата не разобрать. Визионер читал сосредоточенно, едва за
метно шевеля губами. Странно: нас учили, что текст при чтении проговарива
ют лишь варвары из отсталых миров. Визионер на варвара не походил. На гене
рала тоже Ц по крайней мере такого, какими их изображают в фильмах. Ни рос
ту, ни солидности. Сам худенький, на голове Ц мальчишеский хохолок. Больш
е всего он напоминал мне древнерусского военачальника Суворова, каким е
го изображают на старинных картинах.
Медицинский жучок напомнил о себе: переполз к сгибу локтя, вызывая страш
ный зуд. Я украдкой почесал предплечье. В животе булькнуло, и я сжался. Рыб
аков наконец закончил читать и повернулся в кресле.
Ц Ну-с, господин Андрей Перевал, Ц он заговорщицки подмигнул: Ц Как теб
е «Авалон»?
Ц Ничего так, Ц сдержанно отозвался я. Ц Нормально.
Ц Нормально, значит. Ц Он словно не ожидал иного ответа. В глазах его пры
гали насмешливые искорки.
Я же продолжал, не замечая иронии:
Ц А как вы сделали... ну вот... всё это? Ц Я обвёл взглядом комнату, указывая
одновременно на стол, окно и ковёр на полу.
Ц Ты имеешь в виду иллюзис? Летний город?
Он подошёл к окну и поманил меня пальцем. Я поднялся следом.
Ц Вот, смотри, Ц Визионер откинул штору. Окно было распахнуто настежь, и
за ним виднелась живописная улочка. Я сразу почувствовал, что это земной
городок Ц маленький, уютный и очень жизнерадостный.
По кирпичным стенам вился виноград. Девушка в пыльной юбке, белой блузке
с закатанными рукавами и бордовой косынке несла на плече корзину, прикры
тую мокрым полотном. Меж крышами домов проглядывало бирюзовое море в бел
ых перышках волн.
Ц Ты можешь даже вылезти в окно. Растереть в пальцах виноградный лист, по
говорить с девчонкой. Увлекаться не советую: когда придёт пора возвращат
ься, это может оказаться трудновато.
Он задёрнул штору и достал свой брелок:
Ц Тебе ведь выдали такой? Ц Я кивнул. Ц С его помощью можно настраивать
обстановку в комнате. Правда, пока у тебя нет имплаитата, придётся делать
это голосом. Ц Визионер протянул мне брелок: Ц Попробуй, прикажи что-ни
будь. Давай.
Льдисто-голубые глаза Визионера смотрели требовательно. Я понял: это не
просьба, а приказ.
Ц Да, это часть испытания, Перевал, Ц подтвердил Рыбаков. Ц Быть средин
ником Ц означает повелевать своим сознанием. Воображением. Мечтами.
Ц Ну хорошо, Ц согласился я. Ц Хочу, чтобы за окном появились горы, Ц и я
скосился на собеседника, ожидая подтверждения.
Тот не отреагировал. Я потянул край шторы; к моему разочарованию, картинк
а за окном не изменилась, Тот же город, тот же виноград. Только рыбачка в бе
лой блузке ушла, а по брусчатке, жизнерадостно тявкая, носился пёс. Щенок,
наверное: он пытался поймать свой хвост.
Ц Попробуй ещё раз, Ц бесцветным голосом предложил Визионер.
Ладони взмокли. Медный жук ползал где-то под мышкой, щекоча, и от этого пут
ались мысли. Я изо всех сил попытался сосредоточиться, преодолевая страх
и головную боль.
Если не получается сразу изменить пейзаж Ц может, сделать это по чуть-чу
ть? Море Ц пусть станет серо-стальным, холодным. Небо утратит василькову
ю синь и оденется в пену облаков... Стены домов раздвинутся, уйдут в даль, см
енившись поросшими мохом скалами.
Ничего не изменилось.
Ц Ладно, Ц сказал Визионер, забирая у меня брелок. Голос его ничем не выд
ал разочарования, но я остро почувствовал, что он думает. Глупец, хвастун!
Насмотрелся фильмов и туда же Ц в экзоразведчики, модификантом!
К горлу подкатил комок. Вот только расплакаться мне сейчас не хватало.
Ц На, выпей, Ц Визионер достал из шкафчика кувшин с рубиновой жидкостью
и гранёный стакан. Я отхлебнул, не чувствуя вкуса. В нос шибануло запахом
«изабеллы» Ц точно так же пахло из окна, только слабее.
Ц Это ни о чём не говорит, Ц пояснил Визионер, словно пытаясь меня утеши
ть. Ц Если ты правильно ответишь на вопросы, мы тебя примем. Просто придё
тся потратить больше времени. То, чем другие воспитанники обладают изнач
ально, в тебе придётся развивать. Ц Он налил соку и себе, пригубил. Ц У те
бя не возникло желания вылезти в окно?
Я покраснел Ц почти так же, как там, в мсдблоке:
Ц Нет, господии генерал.
Ц Тебя так воспитывали, Ц покачал он головой. Ц Ничем не интересовать
ся, быть почтительным, верить взрослым. Ц Он протянул руку и зачем-то пощ
упал ткань рубашки: Ц Ты всё ещё носишь рубашку, которую подарила мать. Но
рано или поздно её придётся сменить на настоящую мужскую одежду. Что ты д
елал на озере?
Врать Визионеру было бессмысленно.
Ц Я поспорил с Валькой. Это один мальчишка у нас. Он как бы мне товарищ, но
на самом деле мы враждуем. Даже не враждуем, а так... Ну, подначиваем друг дру
га. Он сказал, что я не смогу... в общем, ночью... в озере. Потому что побоюсь Рыц
аря.
Ц Что ещё за Рыцарь? Ц заинтересовался Визионер. Пришлось рассказать и
о Красном Рыцаре. Наших легенд взрослые не одобряли. Считалось, что воспи
танник, верящий в Хозяина Бретёров и Каменный Круг, вырастет безответств
енным и вялым. Склонным к пустым мечтаниям.
Ничего себе вялым! Я в прошлом году от Ведьминого Вихря так драпал, что поб
ил все рекорды по стометровке. Просто взрослые чудовищ не видят. Или рань
ше видели, но забыли. О Рыцаре мне ещё мой дядя рассказывал.
Ц Он живёт под скалой, этот Рыцарь, Ц начал я. Ц Ему принадлежат все кра
бы. А ещё говорят, что если он увидит кого первым... ну, раньше, чем тот его зам
етит, то этот человек умрёт. Или ему везти перестанет. Насовсем. Правда, мо
жно поймать крабика, и Красный рыцарь ничего сделать не сможет. Я за этим и
шёл.
Ц И как, получилось?
Ц Не знаю, Ц я пожал ллечами. Ц Краба я нашёл. А Рыцарь меня, наверное, зам
етил первым. Иначе Романова ни за что бы меня не поймала.
Ц Ты думаешь это твоя неудача?
Ц Не знаю, ваше превосходительство.
Ц Хорошо. Ц Визионер встал из кресла и прошелся по кабинету. Затем глян
ул на меня. Ц А всё-таки, ты бы хотел вылезть в окно? Прогуляться по городу?

Ц Да, господин генерал.
Ц Давай, Андрей. Я разрешаю.
Мы вместе подошли к окну. Я вскочил на подоконник и выглянул вниз. Третий э
таж. Высоковато. Голова немного кружилась, но я ничего не сказал. И так раз
нюнился, как девчонка. Я решительно уселся на раму, свесив ноги наружу. Отт
олкнулся, стремясь попасть на карниз, и.
1 2 3 4 5 6 7