Листая страницу за страницей, Алана проследила, как медленно, постепенно
разрушались мечты Тристана и каким горьким было его разочарование в жен
е, своими руками погубившей их счастье.
Что произошло с Тристаном после рождения Габриеля? Какая потеря, настоль
ко огромная, что он до сих пор не оправился от нее, постигла его в те годы? И
все же вчера в гостиной у камина Алана ощутила, как зашевелилась в ее серд
це надежда, крошечный росток, пригретый первыми весенними лучами. Триста
н наконец обратился душой к сыну и не таясь открыл ему всю глубину своих с
траданий.
Их послания небесам, письмо Габриеля, наивное и трогательное в своей дет
ской непосредственности, и письмо Тристана с мольбой о прощении, легкий
дым, что унес их просьбы наверх, к ангелам, вряд ли способным устоять перед
таким искренним проявлением чувств… И Шарлотта, его жена, где она теперь?
Неужели там вверху, среди ангелов?
На земле Шарлотта Рэмзи не была ангелом. Сколько сил потратил Тристан, чт
обы заставить ее улыбаться, чтобы защитить ее и согреть своей любовью! Не
т, Шарлотта не заслуживала такой преданности. Каждую уступку Тристана, к
аждую его слабость она безжалостно обращала против него.
Вчера вечером Тристан попросил прощения у Шарлотты Рэмзи, и мысль об это
м огнем жгла Алану. Чем он провинился перед ней? Тем, что посмел показать с
вою боль и обиду, когда его лишили возможности творить? Ведь Тристан брос
ил вызов самому Всевышнему, отказавшись от ниспосланного ему дара и подч
инившись женщине, которая не раздумывая закрыла перед ним дверь в будуще
е.
Если бы Тристан принадлежал ей, Алане, как бы преданно она оберегала его т
алант и его отзывчивое сердце Ц свидетельство красоты души и страстнос
ти натуры! И может быть, из их союза, союза сердец и слияния тел, родилось бы
новое существо, маленькое, хрупкое, беззащитное, которое Тристан принял
бы в свои любящие объятия.
Но этой мечте не суждено осуществиться, Алана знала это с того самого мгн
овения, когда впервые увидела Тристана, впервые заглянула в окно этой го
стиной. Еще больше она уверилась в этом, кружась с ним в танце под легкую п
релестную мелодию музыкальной шкатулки. Одна его рука на ее талии, друга
я крепко сжимает ее ладонь, и прикосновение его тела к ее телу при стремит
ельных поворотах… И поцелуй, теплый и влажный… А потом возвращение к дей
ствительности и холодное сознание безнадежности.
Люди утверждают, что Ева отказалась от рая ради того, чтобы вкусить от зап
ретного плода. Никогда прежде Алана так остро не сознавала всю глубину в
ины Евы, потери ею благодати. И никогда прежде она не оправдывала ее с тако
й горячностью, потому что готова была отдать, имей она их, и небо, и звезды, и
даже рай за один поцелуй Тристана.
Если бы ей хватило смелости взять руку Тристана в свою, поднести ее к губа
м и до тех пор целовать его пальцы, пока они не обретут прежней гибкости, п
отом вложить в его руку кисть и уговорить его вернуться к живописи, занят
ию, на которое Тристана благословил Бог… Если бы она могла распахнуть ем
у свои объятия, как делали это женщины для своих любимых испокон веков… Н
о они с Тристаном принадлежат к разным мирам, таким же далеким друг от дру
га, как Габриель от тех звезд в небе, к которым он взывал.
Алана подошла к столику с музыкальной шкатулкой и подняла крышку, и тут ж
е зазвучала музыка, полились в ночь прозрачные серебряные звуки. Внезапн
ая тоска охватила все ее существо, горькие обжигающие слезы безысходнос
ти подступили к глазам.
Когда-то она думала, что знает все о Тристане Рэмзи: лукавый огонек в его м
альчишеских глазах, неистовую внутреннюю силу, которую излучала вся его
фигура, твердую решимость в каждом движении и слове, пугавшие и притягив
авшие ее с их первой встречи.
«Я буду самым великим художником на свете». Что это такое? Неразумная пох
вальба подростка? Ни в коем случае. Он готов был трудиться и принести в жер
тву все ради искусства, он готов был идти до конца избранной им дорогой. Ес
ли бы не его отец, заблудившийся и обреченный на муки на своем одиноком пу
ти к смерти… Тристан пришел к нему на помощь, разве мог он поступить иначе?

Никогда прежде Алана не задумывалась над тем, что стены отчего дома, согр
евающие и защищающие, могут превратиться в холодные застенки каземата, х
отя уже ребенком, глядя на собственного отца, знала, что неосуществленны
е возвышенные мечты часто превращаются в жалкие низменные пороки. Она бы
ла благодарна судьбе за то, что ее мать не видела, как любимый ею человек, п
адая все ниже и ниже, еще при жизни обрекал себя на страшную смерть.
Ц Прошу тебя, Боже, помоги Тристану! Ц попросила она вслух. Ц Он так нуж
дается в Твоей помощи!
Ц Габриель, наверное, сейчас бы сказал, что Бог прислал вас, чтобы молить
ся за нас.
Ц Тристан! Ц смущенно воскликнула Алана, захлопнула музыкальную шкат
улку и обернулась.
Тристан стоял на пороге. Он был без сюртука, и черные панталоны подчеркив
али стройность его бедер, белая рубашка была распахнута на груди, открыв
ая смуглый треугольник кожи, покрытой темными волосами. Его усталый, нап
ряженный взгляд был устремлен на Алану, и весь он был так дорог ей, что у не
е защемило сердце.
Алана знала, что, возьми он сейчас в руки кисть, он бы с легкостью запечатл
ел на полотне не только ее лицо, но и состояние ее души: мечту о недостижим
ом и мучительное сожаление о том, что их любви не суждено осуществиться.

Как ей хотелось броситься ему на шею, крепко обнять, прижать к груди! Но он
а знала, что самые тесные объятия не смогут преодолеть разделявшую их пр
опасть.
Внезапно она вспомнила, что на ней тонкая ночная рубашка, и краска залила
ее щеки.
Ц Я не думала, что разбужу вас, Ц сказала она.
Ц Вы меня не разбудили.
Тристан охватил взглядом ее всю Ц от облака рыжевато-каштановых волос
до ступней ног, выглядывавших из-под края тонкой рубашки. Он не удивился,
что она бродит по дому в столь легком одеянии. Скорее он принял это как дол
жное: он бы не удивился, обнаружив сияние вокруг ее головы или крылья за сп
иной. Если бы только он знал правду…
Тристан подошел к камину, на полке которого стояло несколько миниатюр Ц
портретов членов семьи Рэмзи, хорошо знакомых Алане.
Вот улыбающаяся Бет Рэмзи в подвенечном платье, а рядом с ней ее муж, надеж
ный, крепкий Генри Мулдауни.
Вот мать Тристана, явно чувствующая себя неловко в слишком модном платье
, с единственной розой в руке, рожденная на свет не для кокетства, а для тог
о, чтобы вытирать детские слезы и лечить разбитые коленки.
Вот Тристан на своем пони, готовый к поединку с Зеленым Рыцарем, битве с Ти
танами, а может быть, к путешествию по Европе, где он покорит народы не меч
ом, а силой своего таланта и богатством воображения.
Ц Как это странно! Ц сказал Тристан, взяв в руки позолоченную рамку с по
ртретом матери. Ц Вы, кажется, знаете абсолютно все обо мне, моей семье, о т
ом, как украшали дом к Рождеству и в какие игры мы играли. Вы даже знаете о м
оем пони Галахеде, самом замечательном подарке, который я когда-либо пол
учал. Но я никогда не слышал, чтобы вы говорили о своей семье или о том, как п
раздновали Рождество в вашем доме.
Ц Я никогда не праздновала Рождества, но иногда мне случалось видеть, ка
к это делают другие люди.
Тристан смотрел на нее, тронутый скрытой жалобой, прозвучавшей в ее слов
ах: Алана была лишь сторонним наблюдателем, а не участницей волшебного п
раздника с его радостным смехом, сердечным теплом и ярким светом.
Ц Вы хотите сказать, что наблюдали за нами? Ц спросил он, вдруг догадавш
ись, откуда ей столько известно о жизни их семьи.
Ц Я наблюдала за вами через окно. Ваша семья всегда была такой любящей и
счастливой, вы все Ц такими красивыми. Самое удивительное, что я никогда
не мерзла, часами стоя на холоде.
Ц Удивительно, Алана, но иногда мне кажется, что я знаю вас всю жизнь. И что
вы появились у нас не просто так, а словно по волшебству, вместе с приходо
м Рождества.
Огонь в камине бросал неровные блики на ее лицо и волосы, ее маленькие гру
ди розовели сквозь тонкое полотно рубашки, и ему хотелось прикоснуться к
ним. Как кающийся с благоговением прикасается к чему-то святому…
Но особенно его влекли ее золотисто-карие глаза, никогда Тристан не виде
л, чтобы глаза излучали такой свет. Неужели это свет любви, или он ошибаетс
я?
Свет любви…
Эта мысль перевернула его душу и пробудила в ней неутолимую жажду. Госпо
ди, это безумие Ц он начинает ее любить, даже не зная, существует ли она на
самом деле!
Он хотел разрушить разделяющую их загадочную стену, открыться перед ней
, ничего не тая и не пряча. Но кто решится осквернить руки ангела, доверив и
м душу грешника?
Нет, он не смеет к ней прикоснуться, это было бы кощунством. Но он может обр
атиться к ней со словами, и это будет все равно что прикосновение. Он расск
ажет ей о вещах, в которых не смел признаться другим, о тех мыслях, что, почт
и неосознанные, еще только зарождались в нем.
Ц Как только Габриель уснул, я сразу поднялся на чердак, Ц наконец реши
лся он.
Алана представила себе Тристана перед грудой его неоконченных картин. Ч
то он хотел вернуть, уж не свои ли потерянные мечты? Или, напротив, он хотел
их оплакать?
Ц И вы нашли там то, что искали? Ц спросила она.
Ц Право, не знаю. Я просто сидел там и думал… О многих вещах, которые уже да
вно не приходили мне в голову. Думал о Шарлотте. Об отце. О Габриеле и о том,
чего лишился, обделяя сына своим вниманием, когда он был совсем маленьки
м.
Ц Но сегодня вы были воплощением любви. Вы заметили, как блестели глаза Г
абриеля, когда он посылал письмо своей маме?
Ц Как вы думаете, оно дошло до нее? Ц спросил Тристан, с надеждой вглядыв
аясь в лицо Аланы.
Ц Я не понимаю…
Ц Я имею в виду письмо. Попало ли оно на небеса? Ц Его искренний и немного
испуганный взгляд вопрошал ее. Ц Получил ли я прощение?
Господи, неужели он думает, что она знает ответы на все вопросы? И за что ег
о прощать? За то, что он принес себя в жертву другим? За то, что слишком любил
Шарлотту? Или за то, что был слишком сильным?
Ц Тристан… Ц начала она, посмотрела ему в глаза и твердо закончила: Ц Д
а, вы прощены.
Проклятие, гнев небес должны были бы обрушиться на нее в наказание за так
ую дерзость. Но почему же тогда она не сомневается в истинности своих сло
в?
Он глубоко вздохнул, и Алана догадалась, что он не дышал, ожидая ее ответа,
как если бы в ее власти было отворить ему врата рая или, наоборот, ввергнут
ь его в пучину ада.
Ц Вы ведь мой ангел-хранитель, Алана Макшейн? Ц спросил Тристан. Он взял
прядь ее золотисто-каштановых волос и накрутил на палец, словно привязы
вая ее к себе. Ц Я так долго вас ждал, что почти потерял надежду.
Ц Но теперь я здесь, с вами.
Она коснулась его щеки, упрямого сильного подбородка, почувствовав на св
оей ладони его теплое дыхание.
Ц Может, ты укажешь мне дорогу, ангел? Почему мне кажется, что стоит мне вз
ять тебя за руку и… Ц Он рассмеялся и отпустил прядь ее волос. Ц Я говорю
как Габриель, выдумываю сказки об исполнении желаний и волшебстве и о то
м, что ангелы спускаются с небес, чтобы помочь страдающему человеку зале
чить раны.
Ц Если бы я могла помочь вам, Тристан, я бы это сделала.
Ц Когда вы произносите эти слова, в вашем голосе и в ваших прекрасных гла
зах столько сочувствия… Если бы вы могли… Неужели я такой грешник, что пр
ощение уже невозможно, что никто не может мне помочь?
Ц Я не могу залечить ваши раны, Тристан. Никто не может это сделать за вас,
пока вы сами не решите, что пришло время выздоровления.
Ц Значит, я сам должен позаботиться о себе?
Ц Почему вы терзаете себя, Тристан? Что для вас дороже: самобичевание за
прошлые вымышленные грехи или будущее, полное любви к своему сыну? Неуже
ли вы не хотите увидеть, как он вырастет и станет сильным мужчиной? Можно с
окрушаться об ошибках и наказывать себя за них, но нельзя ради этого прин
осить в жертву любовь ребенка. Я вижу, что боль, сознание вины и раскаяние
превратили вашу жизнь в ад. А ведь все дорогие вам люди готовы простить ва
с. Шарлотта, ваш отец и даже Габриель. Но прежде всего вы сами должны прост
ить себя. Что бы вы хотели получить, Тристан, если бы сейчас могло исполнит
ься любое ваше желание?
Ц Я бы хотел… я бы хотел вернуть обратно это Рождество. Я хочу, чтобы звуч
ала музыка и чтобы все целовались под омелой. Я хочу подарить Габриелю са
мого красивого пони какой только есть на свете, хочу сам посадить сына в с
едло и увидеть, как его лицо засияет от счастья.
Надежда и радость яркими бабочками запорхали перед глазами Аланы. Она сх
ватила руку Тристана и изо всех сил сжала ее.
Ц Тогда пусть Рождество вернется! Ц воскликнула она.
Ц Поздно, Рождество уже прошло, Ц сказал он, и Алана поняла, как не хватае
т ему рождественского веселья, горящих свечей и детского восторга Габри
еля.
Ц Но мы можем его удержать, Ц пообещала она и подошла к стоящим на камин
ной полке часам, стремительно и безжалостно отсчитывающим минуты и часы
. Встав на цыпочки, она повернула ключ в стеклянной дверце, прикрывавшей ц
иферблат. Дверца открылась, Алана протянула руку и отвела назад черные с
трелки. Один час, два, три, пока они не стали показывать без одной минуты дв
енадцать. Потом она осторожно остановила маятник.
Ц Я ведь волшебница, Тристан, вы помните? Еще есть время, чтобы все наши же
лания исполнились.

Глава 8

Солнечные лучи проникали сквозь щели в занавесках на окне, словно шаловл
ивые дети, заглядывая в комнату, и Тристан вместе с ними готов был встрети
ть новый день.
Он не чувствовал усталости, хотя провел долгую бессонную ночь, строя пла
ны своей будущей жизни с Габриелем. Наоборот, ему казалось, что произошло
чудо и этой ночью он переродился и стал новым человеком.
Тристан раздвинул занавески, солнечный свет хлынул в комнату, добрался д
о кровати, и Габриель недовольно задвигался, глубже зарываясь в подушки,
но Тристан подошел к нему и сдернул с него одеяло.
Ц Вставай, соня!
Ц Это ты, папа? Ц удивился Габриель, Х протирая глаза своими пухлыми ку
лачками.
Ц Счастливого Рождества тебе, Габриель.
Ц Счастливого Рождества? Ц удивился Габриель и отнял руки от лица. Ц Н
о Рождество уже прошло, папа.
Ц Ты так думаешь? Посмотрим, может быть, мы сумеем что-то изменить. Ц И с э
тими словами Тристан подошел к часам на комоде, открыл стеклянную дверцу
циферблата и позвал: Ц Скорей иди сюда, Габриель.
Мальчик слез с кровати и в недоумении подбежал к отцу, привычно держа под
мышкой своего тряпичного пони.
Ц Зачем я тебе, папа? Ц спросил он.
Ц Мне нужна твоя помощь.
Тристан наклонился и взял Габриеля на руки. От сына пахло молоком, корице
й, свежестью и невинностью, как от всякого ребенка на земле. На секунду Три
стан зарылся лицом в золотые локоны Габриеля.
Ц Чем тебе помочь, папа?
Ц Я хочу отвести стрелки назад. По часам Рождество уже кончилось. Вот я и
прошу тебя взять и остановить маятник.
Габриель изумленно открыл рот, глядя на отца, словно тот вдруг лишился ра
зума. Тристан широко улыбнулся ему, и Габриель неуверенно улыбнулся в от
вет, но подчинился Ц тиканье смолкло, и часы остановились.
Ц А теперь отведи назад стрелки, Ц попросил Тристан, и мальчик, погляды
вая на отца, осторожно выполнил его просьбу. Ц Вот так, довольно! Теперь в
се в порядке.
Габриель испуганно отдернул руки.
Ц Папа, скажи мне, в чем дело? Ты как-то странно себя ведешь.
Ц Счастливого Рождества, Габриель.
Ц Счастливого Рождества? Но Рождество кончилось.
Ц Нет, сын, Рождество только еще начинается. И мы не должны потерять ни ед
иной его минуты.
Глаза мальчика заблестели.
Ц Это волшебство, правда, папа? И это все Алана!
С этими словами Габриель соскочил с его рук и бросился к двери. Тристан ед
ва успел ухватить его за ночную рубашку.
Ц Нет, молодой человек, сначала следует надеть штаны.
Ц Но, папа!
Ц Уж не собираешься ли ты бегать по всему Лондону в ночной рубашке? Ц Тр
истан наклонился и шепнул Габриелю на ухо: Ц Твоя попка посинеет от холо
да.
Мальчик некоторое время молча смотрел на отца, потом раздался смех, сере
бристый, как звон колокольчика, прекраснее этого звука Тристан не слышал
ничего на свете. Впервые он заставил своего сына рассмеяться. Слезы подс
тупили к глазам Тристана.
Габриель, суетясь, сбросил ночную рубашку и так же лихорадочно принялся
натягивать на себя одежду. Он так спешил, что его маленькие торопливые па
льцы никак не могли справиться с пуговицами на рубашке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12