Шарлотта понимала это и заметила, что от женщины, у которой одна беременность следует за другой, вряд ли можно ожидать что-нибудь иное.
Георг ответил, что он выполняет свой долг, также как она свой. Но несмотря на свою решимость вести абсолютно добропорядочную жизнь, он ничего не мог с собой поделать: его сердце начинало биться быстрее всякий раз при виде хорошенькой женщины.
Георг разволновался, узнав, что Сара Леннокс родила девочку, которая, как утверждали, была не от мужа Сары, а от ее кузена Уильяма Гордона.
– Возмутительно! Возмутительно! – вскричал король и с тоской подумав о Саре, про себя добавил: «Мне просто повезло. Я правильно поступил, что отделался от нее».
Но это не помешало ему думать о ней. Несмотря на свою добродетельность и твердое намерение придерживаться ее, он не мог избавиться от эротических видений, приходивших ему на ум, хоть он и старался подавить их.
Затем он думал о Элизабет, леди Пемброук, которой всегда восхищался. Красивая женщина эта Элизабет, и тем не менее очень неудачно вышла замуж. Ее муж – граф несколько лет тому назад сбежал с некой мисс Китти Хантер. Георг сочувствовал Элизабет и изо всех сил старался утешить ее; он говорил ей, что если муж не оценил ее достоинства, то он – Георг – считает ее одной из прекраснейших женщин, с которыми ему доводилось встречаться. Элизабет была благодарна ему, и если бы он оказался чуточку меньше добропорядочным, то вполне мог бы стать ее любовником. Но граф вернулся, и отношения между супругами уладились, брак был восстановлен. И все же Георг часто мечтал об Элизабет Пемброук.
Была еще Бриджит, старшая дочь лорда Нортингтона – очаровательная девушка, в которую король тоже был немного влюблен.
В те моменты, когда Георг бывал откровенен с самим собой, он признавался, что Шарлотта некрасива и не вызывает у него никаких эмоций. Но он должен помнить, что долг короля – подавать пример своим подданным, и поэтому подавлял в себе вожделение к другим женщинам, ужесточая контроль за своими домочадцами. Он сам следил за соблюдением воскресных ритуалов, как и за тем, чтобы при игре в карты не делали высоких ставок.
Вскоре пошли разговоры о том, что он ведет себя несколько деспотично с членами своей семьи, и его преследует навязчивая идея быть добропорядочным, и от всех остальных он требует того же.
Георга одолели политические заботы. Он пережил громадное разочарование в лорде Чатеме, который, как все ожидали, возьмет кормило власти в свои руки и приведет страну к процветанию. Но лорд Чатем оказался не тем человеком, каким был Уильям Питт. Его новый титул стал своего рода маской, которая удушила его, как блестящего политика. Он потерял доверие народа, и им овладела физическая немощь.
Питт не выходил из своего дома на Бонд-стрит, лежал в темной комнате, проклиная свою подагру, которая подвела и унизила его. Им овладела меланхолия. Он знал, что в своем нынешнем состоянии, даже если бы ему удалось доковылять до парламента, его ум уже не тот, чтобы решать проблемы государства.
Вплоть до самого последнего времени Георг искренне верил в лорда Чатема. Но леди Чатем постоянно писала королю, что если бы только здоровье мужа соответствовало его преданности Его Величеству и его желанию служить ему, то лорд Чатем в настоящий момент находился бы рядом с ним.
А между тем возникли проблемы с американскими колониями, которые жестоко сопротивлялись вмешательству со стороны Лондона и заявляли, что не могут и никогда не смогут подчиниться налогообложению, навязанному им британским правительством.
Англия как никогда нуждалась в Питте, а он превратился в лорда Чатема, и лежал на своей кровати, корчась от боли.
Все лето Чатем никого не принимал. Если кто-нибудь из коллег пытался навестить его, леди Чатем неизменно уверяла их, что муж слишком болен и не может никого принять. Ходили всякие разговоры о причинах, побудивших его скрываться от людей. Уж не поссорился ли он с королем? Не сошел ли он с ума? Графтон попытался взять дело в свои руки, но у него ничего не получилось. Предложение лорда Чатема не брать налоги с американских колоний и установить с ними дружественные отношения было отвергнуто, и Таунсенд – канцлер казначейства – ввел эти налоги.
Чатем лежал в своей темной комнате, будучи физической и умственной развалиной, а его жена пыталась скрыть этот факт от всего света.
В моменты просветления Чатему больше хотелось сложить с себя обязанности и написать королю об этом, но ведь Георг не позволит ему уйти.
«Вашего имени достаточно, чтобы облегчить работу моего правительства», – писал король Чатему. Он решил, что даже несмотря на болезнь Чатем должен оставаться номинальным главой правительства.
Но долго это не могло продолжаться, и после двух лет такого пребывания на посту премьер-министра, Чатем настоял на своей отставке и сдал печать.
Король настолько расстроился, получив от него письмо, что в течение нескольких часов метался по своему кабинету из угла в угол. Имя Питта было магическим для него и он продолжал верить, что все будет хорошо, пока этот человек возглавляет правительство.
Георг горел желанием урегулировать требующую кропотливого подхода проблему американских колоний, и не сомневался в том, что Питт – единственный человек, способный справиться с ней.
Но волей-неволей королю пришлось принять отставку лорда Чатема и лидером парламента стал Фредерик, второй граф Норт.
Норт был старинным другом Георга. Они вместе играли в детской, когда отца Норта определили его воспитателем. Георг вспомнил, как участвовал в пьесе «Като», когда они были совсем юными и увлекались любительскими спектаклями. Георг тогда исполнял роль Порция, а его сестра Августа – роль Марсии. Все так отчетливо представилось ему; а как было приятно поговорить о тех днях с Фредериком, ставшим весьма незаурядным человеком.
Фредерик к тому же обладал добрым нравом и внешне казался даже похож на Георга; в молодости их вполне можно было принять за братьев. Принц Уэльский шутил тогда, что их схожесть весьма подозрительна и говорил отцу Норта, что одна из их жен, вероятно одурачила их. Георг и Фредерик по сей день были удивительно похожи друг на друга; сходство их не ограничивалось только внешними данными. Норт часто оказывался таким же упрямым как и Георг. Как и у Георга, у Норта были большие выпуклые глаза, правда, он страдал сильной близорукостью. Большой рот, полные губы, пухлые щеки и «бесцельно вращающиеся глаза, по словам Уолпола, придавали ему сходство со слепым голубем-трубачем».
Но Георг не соглашался с этими нелестными отзывами. Фредерик Норт был товарищем его детства, поэтому он нравился ему во многих отношениях, и их дружба продолжалась.
Если он не мог иметь Чатема, то вполне подойдет Норт.
Георг готовился к приему Кристиана Седьмого, короля Дании и Норвегии, мужа Каролины-Матильды.
Вдовствующая принцесса радовалась тому, что ее зять приезжает в Англию, но сетовала, что он не взял с собой Каролину-Матильду. Она с лордом Бьютом как раз обсуждала эту новость, когда ей сообщили, что к ней с визитом приехал король.
– Боже мой, – вскричала она, – будет лучше, если он не застанет тебя здесь.
Они обнялись и принцесса проводила своего возлюбленного к двери, выходившей на потайную лестницу, по которой он мог попасть прямо на улицу.
– Как все не похоже на прежние дни, когда мы все трое были вместе. Не могу себе представить, что произошло с Георгом в последнее время. Он решил стать настоящим королем, но окружил себя неподходящими людьми, и теперь нам всем придется страдать от этого, – она невольно дотронулась рукой до своей шеи, ей пришла в голову мысль, что, возможно, она сама уже не увидит того, что будет потом.
Вошел Георг и, как и прежде, нежно поздоровался с ней. Как ни старался он уйти из-под ее влияния, она все-таки была его матерью, а он был слишком сентиментален, чтобы забыть это.
– Мой любимый сын! Как приятно видеть тебя!
– Ты выглядишь немного усталой, мама.
– Пустяки. Здесь плохое освещение. Я с нетерпением жду приезда Кристиана.
– Как раз об этом я и пришел поговорить с тобой. Очень странно, что он не взял с собой Каролину-Матильду. В конце концов, мы ведь в первую очередь хотели бы увидеть именно Каролину-Матильду.
Принцесса улыбнулась. Георг был таким хорошим семьянином. По крайней мере, хоть это радовало ее.
– До меня дошли странные слухи из Фридрихсберга.
– Ты думаешь, что Каролина-Матильда несчастлива? – насторожился Георг.
– Возможно, нам удастся поговорить об этом с Кристианом.
– Ты думаешь, что он станет нас слушать?
– Он должен выслушать свою тещу, если у него есть хоть капля вежливости.
– Ну, в этом я весьма сомневаюсь.
Вдовствующая принцесса вздохнула. Ни одной из ее дочерей не повезло в браке. Бедная Августа стала просто герцогиней Брауншвейгской и живет в этом ненавистном городке в неприглядном деревянном доме, где прямо перед ее носом выставляет себя напоказ и хозяйничает любовница ее мужа. Какой это удар для гордой Августы! Что сталось с ее острым язычком? Помогает ли он ей справляться с этой крайне щепетильной ситуацией, в которой она оказалась благодаря своему грубияну-муженьку? Хорошо еще, что у нее родилась дочь, маленькая Каролина Амелия Элизабет, которая скрасит ее существование, хотя, конечно, она предпочла бы иметь сына. Но что получится из этого ребенка, когда он вырастет при таком дворе, этого вдовствующая принцесса не могла предугадать.
Не лучше было и положение Каролины-Матильды, так как Кристиан, совершенно очевидно, не питал к ней особой любви, иначе разве он отправился бы в путешествие без нее?
– Судя по тому, что я слышала о нем, это – слабовольный молодой человек, – заметила вдовствующая принцесса. – Я действительно хотела бы, чтобы он приехал вместе с твоей сестрой, и тогда бы я из ее уст могла узнать, что у них происходит.
– Боюсь, что это не успокоило бы тебя. Что?
– Ты имеешь в виду сводного брата Кристиана? Его мать несомненно постарается сделать все для того, чтобы ее сын унаследовал корону.
Георг мрачно кивнул головой. Он чувствовал себя ответственным за благополучие сестры и часто сожалел о том, что они поторопились с ее свадьбой. Пятнадцать лет – это еще не возраст для замужества! К тому же, ему нравилось, чтобы здесь, при дворе, оставалось как можно больше членов его семьи.
То и дело поражаясь беспутной жизни своих братьев, он особенно радовался тому, что у него есть младшая сестренка, которой можно было давать советы и любить до безумия.
Бедняжку Каролину-Матильду отправили далеко от дома к молодому мужу, слабовольному, распущенному человеку, больше интересовавшемуся своими прислужниками-мужчинами, чем молодой женой. В чужой, незнакомой стране ей пришлось столкнуться с такой мало приятной ситуацией. Кроме того, была еще мачеха мужа со своим сыном, мечтавшая посадить его на трон…
– Бедная Каролина-Матильда, – задумчиво произнес Георг. – Интересно, удастся ли мне вызвать на разговор Кристиана?
Георг слишком уж наивен, подумала вдовствующая принцесса. Неужели он действительно верит в то, что этот ничтожный извращенец станет слушать его только потому, что он – король Англии.
– Я слышала, что у Кристиана сейчас новый фаворит – граф фон Хольк.
Георг покраснел и выглядел смущенным.
– Все это так неприятно. Что? Но у Каролины-Матильды есть сын, маленький Фридрих, так что…
– Так что, наш беспутный Кристиан, по крайней мере, не лишен способности производить на свет детей, – договорила за него вдовствующая принцесса.
– Я действительно считаю все это отвратительным. Ужасно противно, – сказал Георг. – Я непременно постараюсь, чтобы Кристиан узнал о моем отношении ко всему этому.
Но когда Кристиан приехал, Георг понял, что на этого молодого человека никаким образом невозможно было повлиять. Король попросил лорда Уэймаута проконсультироваться с датским послом по поводу того, чем можно угодить гостю и как лучше принять его.
Вернувшись от посла, Уэймаут сообщил Георгу, что получил весьма откровенный ответ.
– Король Дании сочтет английский двор гостеприимным, если предложить ему разного рода развлечения, – таков был ответ. И чем беспутней и изощренней они будут, тем больше ему понравятся.
– Крайне неприятно, а? Что? – промолвил король, и Уэймаут согласился с ним.
Георг не мог заставить себя испытывать какие-либо добрые чувства к своему зятю. Один только вид молодого человека вызывал у него отвращение. Если бы он был знаком с ним перед свадьбой, то никогда бы не дал на нее согласия, но Каролина-Матильда вышла замуж по доверенности.
По поводу характера Кристиана тоже не оставалось никаких сомнений; такой развратный образ жизни, по-видимому, наложил свой отпечаток на его умственные способности.
Короля Дании окружали придворные льстецы, главная обязанность которых состояла в том, чтобы восхвалять и прославлять его. Этот визит угнетал Георга, особенно когда он узнал, что большую часть своего времени Кристиан проводит в лондонских публичных домах, где, ради того, чтобы развлечь его, устраиваются всякого рода непотребные увеселения.
Георг решил, что больше не будет тратить время на то, чтобы занимать своего зятя, и уехал в Кью к Шарлотте и детям.
– Я непрестанно думаю о том, как нам с тобой повезло, а? Как только представлю себе, как живет моя сестра в Дании… и Августе не лучше в Брауншвейге. Нам повезло, а? Что?
Шарлотта согласилась с ним. Она вновь ждала ребенка и в тот год родила девочку, которую назвали Августой Софией.
Теперь у нее было шестеро детей после семи лет замужества. Как приятно видеть детскую, полную малышей, но она начала чувствовать, что ей необходима передышка, хотя бы небольшая.
Тем временем закоренелому смутьяну Джону Уилкису изгнание начало немного надоедать, и он с ностальгией вспоминал о доме.
Прибыв в Париж, он нашел крайне занимательным то, как его встретили литературные круги этого города. В отеле де Сакс он устроил свой маленький двор, и когда позднее он переехал на улицу Сен-Никез, с ним поселилась потрясающая и столь желанная для многих куртизанка Коррадини, пожелавшая скрасить его изгнание.
Такая жизнь пришлась ему вполне по вкусу, и после непродолжительного пребывания в Париже, парочка отправилась в Рим и Неаполь. В Неаполе он повстречался со своим земляком Джеймсом Босвеллом. У них оказались общие пристрастия, особенно к женщинам и литературе, и по сему они получали огромное удовольствие от общения друг с другом.
Уилкис строил планы написать «Историю Англии», но когда Коррадини бросила его и ушла к другому любовнику, он потерял интерес к своей работе и вернулся в Париж и поселился на улице Сен-Пер.
Он еще больше начал тосковать по дому. Все было бы иначе, если бы он мог зарабатывать деньги своим литературным трудом и… если бы его не оставила Коррадини. Эти два факта заставили его прийти к выводу, что у него нет больше желания жить среди французов. Он тосковал по лондонским улицам, кофейням и закусочным, по своим друзьям в литературных кругах. Он хотел быть в гуще борьбы, жить полной опасностей жизнью, выпускать свои скандальные листки и ждать реакции общества… и, конечно же, денег. Необходимо было дать образование своей горячо любимой дочери Мэри – единственному на свете человеку, о котором он заботился. Он хотел дать ей все, что она, по его мнению, заслуживала, а это было достаточно много.
С мрачным видом Уилкис бродил по улицам Парижа и мечтал о Лондоне. Его уродливое лицо нельзя было назвать комичным; на нем лежала печать уныния, это делало его косящий взгляд еще более тревожным, и не озорным, а зловещим.
– Я должен вернуться, – говорил он себе. – Я умру здесь от тоски.
Он с жадностью ждал новостей из Лондона. Питт вернулся в правительство… теперь он стал лордом Чатемом. Боже, что он за глупец, если думает, что титул графа даст ему большее величие, чем просто фамилия Питт. А с ним к власти пришел Графтон, человек, который мог бы протянуть ему, Уилкису, руку помощи. Уилкис не доверял Чатему, ведь тот умыл руки, когда Уилкис попал в беду. Он и теперь не собирался просить благодеяния у этого человека. А вот Графтон – другое дело. Графтон мог бы что-нибудь сделать для него.
Уилкис вернулся в Лондон и написал Графтону письмо. Графтон тут же отправился к Чатему. Это случилось еще до того, как Чатем изолировался от всех и заболел той загадочной болезнью, которая лишила его умственных способностей. Чатем посоветовал Графтону не связываться с мистером Уилкисом.
Удрученный Уилкис вернулся в Париж, но в том же году вновь приехал в Лондон и арендовал дом на углу Принсез-корт в Вестминстере.
Георг разволновался, получив письмо от Джона Уилкиса. Король нередко оставался в Букингемском дворце, если ему не удавалось уехать в Кью или Ричмонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40