Теперь она завела роман с французом, герцогом Орлеанским, он на некоторое время поселился в Лондоне. Принц мысленно пожелал Грейс удачи, хотя тут же подумал, что этого не требуется: она и так не пропадет! Он слышал, что герцог назначил ей вполне приличное содержание. Что ж, Грейс это заслужила, ведь герцог Орлеанский был уродом и вдобавок страдал ужасным кожным заболеванием, из-за которого у него выпадали волосы, а кожа приобрела гадкий оттенок.
А Лиззи Армистед? О, она обворожительная женщина! Лиззи некогда служила горничной – и не у кого-нибудь, а у самой Пердиты! – и принц познакомился с Лиззи в доме своей возлюбленной на Корк-стрит. Однако кое-кто успел узнать ее еще раньше… Например, Чарлз Джеймс Фокс. В том, что касалось женщин, на Фокса можно было положиться: он всегда безошибочно угадывал будущую покорительницу сердец. Если бы он обладал таким же чутьем и на скачках, то давно бы разбогател. А так Фокс постоянно испытывал финансовые затруднения… Однако Чарлза это не волновало, для него важно было оказывать влияние на политику. Когда-нибудь он станет премьер-министром и у него не будет более верного друга и более надежной опоры, чем принц Уэльский. Это и Лиззи… Что еще ему нужно для полного счастья?
Лиззи вернулась к Чарлзу, и он теперь проживал в Чертси, в доме, который Лиззи, женщине очень ловкой и оборотистой, удалось купить на свои средства. Забавно… Чарлз, сын лорда Холланда, получивший однажды немалое состояние, но не единожды оказывавшийся банкротом, жил теперь за счет горничной, которая скопила немного денег из того, что щедрые любовники – и принц в том числе – платили за ее услуги, и вложила их в маленький домик в Чертси, ставший приютом для самого блестящего политика современности.
Лиззи и Чарлз были лучшими друзьями принца. До чего же это интересные, забавные, потрясающие люди! Как они непохожи на придворных в Кью, на ханжу-отца, на мрачную мать, на бедных сестриц, у которых никогда не было – и не будет, если родители по-прежнему собираются влиять на их воспитание! – возможности наслаждаться жизнью. Откуда знать бедным Шарлотте, Августе, Элизабет и всем остальным о мире, брызжущем весельем и остроумием, о людях, подобных Чарлзу и Лиззе, драматургу Ричарду Шеридану, философу Эдмунду Берку и Георгиане, блистательной предводительнице всех модниц, прекрасной и такой бойкой на язык? Бедные малышки-принцессы, они чахнут в Кью, а ведь за пределами дворца целый неизведанный мир!..
Принц подумал о леди Мелбурн… когда-то ему нравилось делать вид, что он отчаянно в нее влюблен… Принцу всегда хотелось влюбиться по-настоящему, легкая связь не приносила ему такого же удовольствия, как роман, который – пока длился – казался ему любовью до гроба. Вот почему для него имели такое огромное значение отношения с Пердитой. Он жаждал долгих ухаживаний, вздохов, жаждал заполучить прядь волос любимой, жаждал перечитывать нежные слова, выгравированные на миниатюрах и медальонах. Принц обожал распространяться на бумаге о своих страданиях и мечтах, и его не останавливало даже то, что письма, которые он посылал Пердите, постигла весьма печальная участь. Принц Уэльский понимал разницу между любострастием и любовью и, охотно предаваясь, как и все его товарищи, первому чувству, никогда не забывал о превосходстве второго. Он частенько говорил и себе, и окружающим, что был бы рад поселиться под одной крышей с женщиной, которая придется ему по душе, жениться и прожить счастливо всю оставшуюся жизнь.
На короткое время юноша питал иллюзии насчет леди Мелбурн; она даже родила ребенка, отцом которого молва считала принца: на сей раз на свет появился младенец мужского пола, и окрестили его, естественно, Георгом.
Принца всегда интересовали актрисы. У одной обворожительной юной актрисы из Германии, известной под именем миссис Биллингтон, был свой дом в Фулхеме, неподалеку от Темзы. Эта хорошенькая и очень бойкая молодая женщина знала весьма оригинальные способы любви. Принц был заинтригован и одно время постоянно наведывался в театр – разумеется, не ради спектаклей, а чтобы полюбоваться на миссис Биллингтон. Посещать ее было так просто, ведь она жила на самом берегу реки, и когда не было спектаклей, устраивала музыкальные вечера. Миссис Биллингтон славилась своим голосом, а принцу доставляло огромное удовольствие петь дуэтом с женщинами, которые ему нравились. Хотя, конечно, его голос не шел ни в какое сравнение с голосом миссис Биллингтон, ибо он был на удивление мелодичным, а такого большого диапазона принц вообще никогда не встречал.
Но если в начале эксцентрические ухватки актрисы возбуждали принца, то затем они ему наскучили. Он решил, что миссис Биллингтон, может быть, и забавна, но вовсе не романтична. Принцу совсем не импонировала ее грубость, и когда он заметил, обращаясь к Фоксу: «Я получаю в ее обществе удовольствие, только если закрываю глаза и обращаюсь в слух», и Фокс, и сам принц поняли, что роман приближается к завершению.
Нет, принцу хотелось влюбиться по-настоящему! Он жаждал изведать все те чувства, которые ему довелось испытать на заре своей влюбленности в Пердиту. Он, конечно, может быть законодателем моды, может находить удовольствие в скачках и кулачных боях, в верховых прогулках и охоте, может увлекаться политикой и водить дружбу с выдающимися людьми, но главной потребностью в его жизни все равно останется любовь! И куда бы ни пошел принц: на бал или на званый ужин, он всегда думал о женщинах, которые там ему повстречаются.
Поэтому неудивительно, что, впервые отправляясь в Брайтхелмстоун, принц думал о женщинах.
Обитатели маленького городка знали о том, какая им выпала великая честь, и из кожи вон лезли, стараясь устроить принцу достойную встречу.
Как прелестны были усеянный галькой пляж и океан, темно-синий и безмятежный: казалось, он решил ради приезда принца Уэльского стать паинькой! На коричневых крышах, на рыбацких сетях, растянутых в виде треугольника, и на горшках, в которых варили омаров, сидели чайки; в воздухе чувствовался соленый привкус. Когда фаэтон ворвался в городок, окрестности огласились громкими, радостными криками. Еще бы, ведь в Брайтхелмстоун пожаловал сам принц Уэльский!
* * *
Люди толпились у дома, который занимали герцог и герцогиня Камберлендские. Под приветственные возгласы собравшихся принц обнял герцога, а затем с еще большим пылом заключил в свои объятия герцогиню.
– Какой же он красавчик! – в один голос твердили все, и действительно, в изысканно скроенном камзоле из тончайшего зеленого сукна и с бриллиантовой звездой на груди принц был неотразим. Он стоял на балконе между тетушкой и дядей и, сняв шляпу, кивал в ответ на приветствия подданных. Благодаря этому толпа смогла полюбоваться на его густую шевелюру; волосы принца были завиты и элегантно напудрены, глаза ярко голубели, в улыбке сквозила дружественность.
– Да благословит Бог принца Уэльского! – кричали жители Брайтхелмстоуна.
А когда принц и его родственники удалились в гостиную, герцогиня подняла на юношу зеленые глаза, так прелестно окаймленные черными ресницами, и, словно эхо, повторила слова толпы:
– Да благословит вас Бог, мой дорогой принц Уэльский! Как же вы добры, что прониклись к нам состраданием и посетили нас в этом маленьком рыбацком поселке!
– Дражайшая тетушка, я не мог устоять перед искушением – мне очень хотелось узнать, как вы тут развлекаетесь.
– Ну, это вы вскоре выясните, любезнейший племянник. Погодите немного, и вы сами сможете окунуться в морскую воду, уверяю вас, это очень бодрит! Однако существует одно обстоятельство, которое, насколько я понимаю, немного смутит Ваше Высочество. Леди и джентльмены купаются отдельно. Леди обосновались на пляже к западу от Стейна, а джентльмены – к востоку. Впрочем, дамы все равно купаются в длинных и ужасающе безобразных фланелевых рубашках, а вот мужчины входят в воду в наипрелестнейшем виде – нагишом.
– Я уверен, что вам фланелевая рубашка очень идет.
– Ах, но какой от этого толк? Ведь джентльмены меня не видят… я красуюсь только перед старой толстухой, женой рыбака – она окунает меня в воду.
– Что за сказочное времяпрепровождение! Неужели морская вода действует на вас столь благотворно, что стоит затевать весь этот спектакль?
– По-моему, да. И я не сомневаюсь, что, когда вы сами попробуете искупаться, вам непременно захочется это повторить.
– И когда же мне предстоит сие удовольствие?
– Завтра, конечно!
– Надеюсь, весь городок не сбежится на пляж, чтобы поглазеть на меня?
– Мой обожаемый племянник, раз уж столько людей сбежалось, чтобы поглядеть на Ваше Высочество в одежде, еще больше прибежит, дабы полюбоваться на вас без оной… Но не бойтесь! Все будет очень благопристойно. Старик, которому поручат купать вас, прекрасно знает свое дело.
Принц был позабавлен. А поскольку герцог и герцогиня, разумеется, привезли с собой на отдых самых компанейских друзей, первый вечер в Брайтхелмстоуне прошел прекрасно.
Принц провел в поселке одиннадцать восхитительных, интереснейших дней. Он полюбил морские купания, нашел, что они очень бодрят, и каждое утро входил в специальную кабинку на колесах, где оставлял свою одежду. Затем слуга подвозил эту кабинку на лошади к самой воде, принц заходил в море и купался в свое удовольствие. Вдобавок он охотился в холмистой местности под Роттингдином, танцевал на балах, гулял по городку, встречался с людьми и отвечал на их верноподданнические приветствия любезными улыбками и милостивыми замечаниями. И в результате всего за одиннадцать дней маленький рыбацкий поселок превратился в модный морской курорт, ибо совершенно естественно, что среди знати стало считаться очень престижным ездить в Брайтхелмстоун после того, как там побывал принц. Началось повальное увлечение морскими купаниями, на пляже в ряд стояли кабинки для раздевания, поговаривали, будто сильные, крепкие мужчины и женщины, окунавшие в воду аристократов, умудрялись сколотить на этом целые состояния; владельцы небольших домиков на улицах Блек-Лион, Шип, Ист, Вест, Миддл и Норт пускали к себе постояльцев, и из Лондона в Брайтхелмстоун тянулся нескончаемый поток карет и прочих экипажей.
– Ничто не останется прежним, – изрекали местные мудрецы.
И они оказались правы. Даже название местечка изменилось, и оно стало называться Брайтон.
* * *
В Карлтон-хаусе принц развлекался вовсю. Он гордился Карлтон-хаусом, и не без оснований, если вспомнить, в каком ужасном состоянии находился дворец, когда перешел в собственность принца. В нем никто не жил после смерти бабушки Августы, вдовствующей принцессы Уэльской, и принц подозревал, что отец отдал ему дворец только по одной причине: он думал, что жить здесь нельзя. О да, отец был бы несказанно рад, если бы его сын по-прежнему обитал в Букингемском дворце! Но Карлтон-хаус стал для принца поводом бросить отцу вызов, юноша получил возможность показать, что он в состоянии сделать жилым даже очень разрушенный дом.
И ему это удалось! Нет, восстановление дворца ни в коем случае нельзя было считать законченным! Принц вообще сомневался, что его можно будет завершить в ближайшие несколько лет, поскольку ему то и дело приходили в голову все новые и новые усовершенствования, однако, разумеется, это здание разительно отличалось от того Карлтон-хауса, который принц получил в наследство от отца. Архитектор Генри Холланд прекрасно потрудился и реконструировал здание, а даровитый француз Гобер – разумеется, с помощью самого принца – с удивительным вкусом декорировал дворец внутри. И теперь Карлтон-хаус становился похож на королевскую резиденцию. Гостиная была обита желтым китайским шелком, столовая существенно увеличена, потолки сделали выше, стены украсили росписью и позолотой, и вдобавок пристроили желтые и красные гранитные колонны – они придавали дворцу солидность. Самым шикарным получился танцевальный зал, где принц сейчас развлекал своих гостей. Под потолком висело двенадцать люстр, а на стенах красовалось столько же канделябров, находившихся на равных промежутках друг от друга. В каждом конце зала на помосте, затянутом алым шелком, располагалось по оркестру.
В зале собрались представители самых знатных английских семейств, в том числе и задушевные друзья принца: Чарлз Джеймс Фокс, Ричард Шеридан, Эдмунд Берк, миссис Крев и герцогиня Девонширская. Принц танцевал менуэт со своей тетушкой, герцогиней Камберлендской и беседовал с ней о недавнем посещении Брайтона.
– Клянусь, – воскликнул принц, – что, как только погода позволит, я снова приеду туда!
– В таком случае я рада, что подвигла Ваше Высочество на морские купания. Вам они пошли на пользу, не так ли?
– Несомненно. По-моему, они чрезвычайно бодрят. Хотя местечко богом забытое. Ни одного приличного дома, все какие-то лачуги! Однако море мне нравится. Ах, если бы у нас здесь, в Лондоне, было море…
– Увы, даже принцам не под силу переместить океан.
– Да, но можно переместить столицу! Почему бы и нет?
– Что ж, может быть…
– Мне там понравилось. А после того, как городишко сменил название – особенно.
– Брайтон… М-да, прелестно… Что ж, если Ваше Высочество решит и на следующее лето насладиться морем, то к вам присоединится весь наш свет.
Принц танцевал и с другими дамами, не исключая и леди Мелбурн, которая была у него в тот момент в большом фаворе. Принц, как обычно, осыпал комплиментами, а затем вновь подумал о морских купаниях, и ему пришло в голову, что было бы очень неплохо иметь в Брайтоне свой дом, где он мог бы принимать гостей. Принц поговорил о Брайтоне с леди Мелбурн, и она вслед за ним тоже воодушевилась.
Еще принц танцевал с Георгианой. Как прекрасна она была в тот вечер! Ах, Георгиана всегда так отличалась от остальных женщин, она была истинной законодательницей моды…
– Моя дорогая Георгиана, – вздохнул принц, – вы так долго жестоки со мной…
– О нет, ваша светлость, на самом деле я добра… добра по отношению к нам обоим.
– Но как же это возможно, ведь вам известно мое самое заветное желание! Я хочу, чтобы вы любили меня так же страстно, как я люблю вас!
– Мне хотелось бы на всю жизнь остаться подругой Вашего Высочества. А гораздо легче оставаться верной подругой, чем верной любовницей.
– Я буду верен вам до гроба!
– Ваше Высочество, по-моему, леди Мелбурн смотрит на вас с некоторым беспокойством.
– Скажите лишь слово, и кроме вас у меня никого больше не будет!
Но Георгиана только рассмеялась, не принимая ухаживания принца всерьез. Герцог, муж Георгианы, не интересовался ею, а она была равнодушна к нему, однако у Георгианы не возникало ни малейшего желания стать любовницей принца Уэльского. Она считала, что ни одна женщина не сможет удержаться в этом положении долго, и лучше не ступать на скользкую дорожку. Ее гораздо больше устраивали их нынешние отношения.
– Я смотрю, Чарлз беседует с Шерри и Аморет. Какая же она все-таки красавица! Неудивительно, что Шерри ее обожает.
– Любая красота меркнет рядом с вашей, – возразил принц. Георгиана снова рассмеялась.
– Ничего другого я от моего галантного принца и не ожидала. Но Шерри с вами бы не согласился.
– Он тоже вас обожает.
– Милый Шерри, он мой очень хороший друг. А Чарлз… Смею заметить, его камзол поношен до неприличия! Как он смеет являться в таком неряшливом виде в Карлтон-хаус!
– Чарлз знает, что я ему все позволяю. Мне не одежда его важна, а душа.
– Ответ, достойный короля! Счастливчик Чарлз!.. Хотя вообще-то Лиззи Армистед могла бы и получше о нем заботиться.
– Но вы должны признать, что благодаря ее стараниям он стал немного почище.
– Пойдемте поговорим с ними! С Чарлзом всегда так забавно беседовать! У него есть великое достоинство: он все схватывает на лету. Ах, это удивительный дар: всегда знать о предмете разговора больше собеседника! Беседа с Чарлзом напоминает блестящую партию в биллиард: удар, еще удар, еще… Раз, раз – в лузу!
– Вы хотите, чтобы я сделал ему выговор за поношенный камзол?
– Нет-нет! Меня просто поражает, как это под столь неприглядной оболочкой может таиться столько очарования.
Принц и Георгиана остановились возле небольшой группки гостей, которые церемонно поклонились, приветствуя царственную особу, но тут же снова расслабились.
Георгиана заметила, что Шеридан напился. Это ее огорчило: он не умел, перебрав лишнего, держаться молодцом, как Чарлз.
– Шерри, – укоризненно сказала Георгиана, – если ты будешь столько пить, ты загубишь свое здоровье.
– Ну, что ж! – парировал Шеридан. – Тогда я начну губить чужое.
О да, общаться с этими людьми, которые так забавляли его, так льстили ему своим вниманием, было очень приятно. До самого ужина гости беседовали о политике – и немудрено, ведь все они были вигами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
А Лиззи Армистед? О, она обворожительная женщина! Лиззи некогда служила горничной – и не у кого-нибудь, а у самой Пердиты! – и принц познакомился с Лиззи в доме своей возлюбленной на Корк-стрит. Однако кое-кто успел узнать ее еще раньше… Например, Чарлз Джеймс Фокс. В том, что касалось женщин, на Фокса можно было положиться: он всегда безошибочно угадывал будущую покорительницу сердец. Если бы он обладал таким же чутьем и на скачках, то давно бы разбогател. А так Фокс постоянно испытывал финансовые затруднения… Однако Чарлза это не волновало, для него важно было оказывать влияние на политику. Когда-нибудь он станет премьер-министром и у него не будет более верного друга и более надежной опоры, чем принц Уэльский. Это и Лиззи… Что еще ему нужно для полного счастья?
Лиззи вернулась к Чарлзу, и он теперь проживал в Чертси, в доме, который Лиззи, женщине очень ловкой и оборотистой, удалось купить на свои средства. Забавно… Чарлз, сын лорда Холланда, получивший однажды немалое состояние, но не единожды оказывавшийся банкротом, жил теперь за счет горничной, которая скопила немного денег из того, что щедрые любовники – и принц в том числе – платили за ее услуги, и вложила их в маленький домик в Чертси, ставший приютом для самого блестящего политика современности.
Лиззи и Чарлз были лучшими друзьями принца. До чего же это интересные, забавные, потрясающие люди! Как они непохожи на придворных в Кью, на ханжу-отца, на мрачную мать, на бедных сестриц, у которых никогда не было – и не будет, если родители по-прежнему собираются влиять на их воспитание! – возможности наслаждаться жизнью. Откуда знать бедным Шарлотте, Августе, Элизабет и всем остальным о мире, брызжущем весельем и остроумием, о людях, подобных Чарлзу и Лиззе, драматургу Ричарду Шеридану, философу Эдмунду Берку и Георгиане, блистательной предводительнице всех модниц, прекрасной и такой бойкой на язык? Бедные малышки-принцессы, они чахнут в Кью, а ведь за пределами дворца целый неизведанный мир!..
Принц подумал о леди Мелбурн… когда-то ему нравилось делать вид, что он отчаянно в нее влюблен… Принцу всегда хотелось влюбиться по-настоящему, легкая связь не приносила ему такого же удовольствия, как роман, который – пока длился – казался ему любовью до гроба. Вот почему для него имели такое огромное значение отношения с Пердитой. Он жаждал долгих ухаживаний, вздохов, жаждал заполучить прядь волос любимой, жаждал перечитывать нежные слова, выгравированные на миниатюрах и медальонах. Принц обожал распространяться на бумаге о своих страданиях и мечтах, и его не останавливало даже то, что письма, которые он посылал Пердите, постигла весьма печальная участь. Принц Уэльский понимал разницу между любострастием и любовью и, охотно предаваясь, как и все его товарищи, первому чувству, никогда не забывал о превосходстве второго. Он частенько говорил и себе, и окружающим, что был бы рад поселиться под одной крышей с женщиной, которая придется ему по душе, жениться и прожить счастливо всю оставшуюся жизнь.
На короткое время юноша питал иллюзии насчет леди Мелбурн; она даже родила ребенка, отцом которого молва считала принца: на сей раз на свет появился младенец мужского пола, и окрестили его, естественно, Георгом.
Принца всегда интересовали актрисы. У одной обворожительной юной актрисы из Германии, известной под именем миссис Биллингтон, был свой дом в Фулхеме, неподалеку от Темзы. Эта хорошенькая и очень бойкая молодая женщина знала весьма оригинальные способы любви. Принц был заинтригован и одно время постоянно наведывался в театр – разумеется, не ради спектаклей, а чтобы полюбоваться на миссис Биллингтон. Посещать ее было так просто, ведь она жила на самом берегу реки, и когда не было спектаклей, устраивала музыкальные вечера. Миссис Биллингтон славилась своим голосом, а принцу доставляло огромное удовольствие петь дуэтом с женщинами, которые ему нравились. Хотя, конечно, его голос не шел ни в какое сравнение с голосом миссис Биллингтон, ибо он был на удивление мелодичным, а такого большого диапазона принц вообще никогда не встречал.
Но если в начале эксцентрические ухватки актрисы возбуждали принца, то затем они ему наскучили. Он решил, что миссис Биллингтон, может быть, и забавна, но вовсе не романтична. Принцу совсем не импонировала ее грубость, и когда он заметил, обращаясь к Фоксу: «Я получаю в ее обществе удовольствие, только если закрываю глаза и обращаюсь в слух», и Фокс, и сам принц поняли, что роман приближается к завершению.
Нет, принцу хотелось влюбиться по-настоящему! Он жаждал изведать все те чувства, которые ему довелось испытать на заре своей влюбленности в Пердиту. Он, конечно, может быть законодателем моды, может находить удовольствие в скачках и кулачных боях, в верховых прогулках и охоте, может увлекаться политикой и водить дружбу с выдающимися людьми, но главной потребностью в его жизни все равно останется любовь! И куда бы ни пошел принц: на бал или на званый ужин, он всегда думал о женщинах, которые там ему повстречаются.
Поэтому неудивительно, что, впервые отправляясь в Брайтхелмстоун, принц думал о женщинах.
Обитатели маленького городка знали о том, какая им выпала великая честь, и из кожи вон лезли, стараясь устроить принцу достойную встречу.
Как прелестны были усеянный галькой пляж и океан, темно-синий и безмятежный: казалось, он решил ради приезда принца Уэльского стать паинькой! На коричневых крышах, на рыбацких сетях, растянутых в виде треугольника, и на горшках, в которых варили омаров, сидели чайки; в воздухе чувствовался соленый привкус. Когда фаэтон ворвался в городок, окрестности огласились громкими, радостными криками. Еще бы, ведь в Брайтхелмстоун пожаловал сам принц Уэльский!
* * *
Люди толпились у дома, который занимали герцог и герцогиня Камберлендские. Под приветственные возгласы собравшихся принц обнял герцога, а затем с еще большим пылом заключил в свои объятия герцогиню.
– Какой же он красавчик! – в один голос твердили все, и действительно, в изысканно скроенном камзоле из тончайшего зеленого сукна и с бриллиантовой звездой на груди принц был неотразим. Он стоял на балконе между тетушкой и дядей и, сняв шляпу, кивал в ответ на приветствия подданных. Благодаря этому толпа смогла полюбоваться на его густую шевелюру; волосы принца были завиты и элегантно напудрены, глаза ярко голубели, в улыбке сквозила дружественность.
– Да благословит Бог принца Уэльского! – кричали жители Брайтхелмстоуна.
А когда принц и его родственники удалились в гостиную, герцогиня подняла на юношу зеленые глаза, так прелестно окаймленные черными ресницами, и, словно эхо, повторила слова толпы:
– Да благословит вас Бог, мой дорогой принц Уэльский! Как же вы добры, что прониклись к нам состраданием и посетили нас в этом маленьком рыбацком поселке!
– Дражайшая тетушка, я не мог устоять перед искушением – мне очень хотелось узнать, как вы тут развлекаетесь.
– Ну, это вы вскоре выясните, любезнейший племянник. Погодите немного, и вы сами сможете окунуться в морскую воду, уверяю вас, это очень бодрит! Однако существует одно обстоятельство, которое, насколько я понимаю, немного смутит Ваше Высочество. Леди и джентльмены купаются отдельно. Леди обосновались на пляже к западу от Стейна, а джентльмены – к востоку. Впрочем, дамы все равно купаются в длинных и ужасающе безобразных фланелевых рубашках, а вот мужчины входят в воду в наипрелестнейшем виде – нагишом.
– Я уверен, что вам фланелевая рубашка очень идет.
– Ах, но какой от этого толк? Ведь джентльмены меня не видят… я красуюсь только перед старой толстухой, женой рыбака – она окунает меня в воду.
– Что за сказочное времяпрепровождение! Неужели морская вода действует на вас столь благотворно, что стоит затевать весь этот спектакль?
– По-моему, да. И я не сомневаюсь, что, когда вы сами попробуете искупаться, вам непременно захочется это повторить.
– И когда же мне предстоит сие удовольствие?
– Завтра, конечно!
– Надеюсь, весь городок не сбежится на пляж, чтобы поглазеть на меня?
– Мой обожаемый племянник, раз уж столько людей сбежалось, чтобы поглядеть на Ваше Высочество в одежде, еще больше прибежит, дабы полюбоваться на вас без оной… Но не бойтесь! Все будет очень благопристойно. Старик, которому поручат купать вас, прекрасно знает свое дело.
Принц был позабавлен. А поскольку герцог и герцогиня, разумеется, привезли с собой на отдых самых компанейских друзей, первый вечер в Брайтхелмстоуне прошел прекрасно.
Принц провел в поселке одиннадцать восхитительных, интереснейших дней. Он полюбил морские купания, нашел, что они очень бодрят, и каждое утро входил в специальную кабинку на колесах, где оставлял свою одежду. Затем слуга подвозил эту кабинку на лошади к самой воде, принц заходил в море и купался в свое удовольствие. Вдобавок он охотился в холмистой местности под Роттингдином, танцевал на балах, гулял по городку, встречался с людьми и отвечал на их верноподданнические приветствия любезными улыбками и милостивыми замечаниями. И в результате всего за одиннадцать дней маленький рыбацкий поселок превратился в модный морской курорт, ибо совершенно естественно, что среди знати стало считаться очень престижным ездить в Брайтхелмстоун после того, как там побывал принц. Началось повальное увлечение морскими купаниями, на пляже в ряд стояли кабинки для раздевания, поговаривали, будто сильные, крепкие мужчины и женщины, окунавшие в воду аристократов, умудрялись сколотить на этом целые состояния; владельцы небольших домиков на улицах Блек-Лион, Шип, Ист, Вест, Миддл и Норт пускали к себе постояльцев, и из Лондона в Брайтхелмстоун тянулся нескончаемый поток карет и прочих экипажей.
– Ничто не останется прежним, – изрекали местные мудрецы.
И они оказались правы. Даже название местечка изменилось, и оно стало называться Брайтон.
* * *
В Карлтон-хаусе принц развлекался вовсю. Он гордился Карлтон-хаусом, и не без оснований, если вспомнить, в каком ужасном состоянии находился дворец, когда перешел в собственность принца. В нем никто не жил после смерти бабушки Августы, вдовствующей принцессы Уэльской, и принц подозревал, что отец отдал ему дворец только по одной причине: он думал, что жить здесь нельзя. О да, отец был бы несказанно рад, если бы его сын по-прежнему обитал в Букингемском дворце! Но Карлтон-хаус стал для принца поводом бросить отцу вызов, юноша получил возможность показать, что он в состоянии сделать жилым даже очень разрушенный дом.
И ему это удалось! Нет, восстановление дворца ни в коем случае нельзя было считать законченным! Принц вообще сомневался, что его можно будет завершить в ближайшие несколько лет, поскольку ему то и дело приходили в голову все новые и новые усовершенствования, однако, разумеется, это здание разительно отличалось от того Карлтон-хауса, который принц получил в наследство от отца. Архитектор Генри Холланд прекрасно потрудился и реконструировал здание, а даровитый француз Гобер – разумеется, с помощью самого принца – с удивительным вкусом декорировал дворец внутри. И теперь Карлтон-хаус становился похож на королевскую резиденцию. Гостиная была обита желтым китайским шелком, столовая существенно увеличена, потолки сделали выше, стены украсили росписью и позолотой, и вдобавок пристроили желтые и красные гранитные колонны – они придавали дворцу солидность. Самым шикарным получился танцевальный зал, где принц сейчас развлекал своих гостей. Под потолком висело двенадцать люстр, а на стенах красовалось столько же канделябров, находившихся на равных промежутках друг от друга. В каждом конце зала на помосте, затянутом алым шелком, располагалось по оркестру.
В зале собрались представители самых знатных английских семейств, в том числе и задушевные друзья принца: Чарлз Джеймс Фокс, Ричард Шеридан, Эдмунд Берк, миссис Крев и герцогиня Девонширская. Принц танцевал менуэт со своей тетушкой, герцогиней Камберлендской и беседовал с ней о недавнем посещении Брайтона.
– Клянусь, – воскликнул принц, – что, как только погода позволит, я снова приеду туда!
– В таком случае я рада, что подвигла Ваше Высочество на морские купания. Вам они пошли на пользу, не так ли?
– Несомненно. По-моему, они чрезвычайно бодрят. Хотя местечко богом забытое. Ни одного приличного дома, все какие-то лачуги! Однако море мне нравится. Ах, если бы у нас здесь, в Лондоне, было море…
– Увы, даже принцам не под силу переместить океан.
– Да, но можно переместить столицу! Почему бы и нет?
– Что ж, может быть…
– Мне там понравилось. А после того, как городишко сменил название – особенно.
– Брайтон… М-да, прелестно… Что ж, если Ваше Высочество решит и на следующее лето насладиться морем, то к вам присоединится весь наш свет.
Принц танцевал и с другими дамами, не исключая и леди Мелбурн, которая была у него в тот момент в большом фаворе. Принц, как обычно, осыпал комплиментами, а затем вновь подумал о морских купаниях, и ему пришло в голову, что было бы очень неплохо иметь в Брайтоне свой дом, где он мог бы принимать гостей. Принц поговорил о Брайтоне с леди Мелбурн, и она вслед за ним тоже воодушевилась.
Еще принц танцевал с Георгианой. Как прекрасна она была в тот вечер! Ах, Георгиана всегда так отличалась от остальных женщин, она была истинной законодательницей моды…
– Моя дорогая Георгиана, – вздохнул принц, – вы так долго жестоки со мной…
– О нет, ваша светлость, на самом деле я добра… добра по отношению к нам обоим.
– Но как же это возможно, ведь вам известно мое самое заветное желание! Я хочу, чтобы вы любили меня так же страстно, как я люблю вас!
– Мне хотелось бы на всю жизнь остаться подругой Вашего Высочества. А гораздо легче оставаться верной подругой, чем верной любовницей.
– Я буду верен вам до гроба!
– Ваше Высочество, по-моему, леди Мелбурн смотрит на вас с некоторым беспокойством.
– Скажите лишь слово, и кроме вас у меня никого больше не будет!
Но Георгиана только рассмеялась, не принимая ухаживания принца всерьез. Герцог, муж Георгианы, не интересовался ею, а она была равнодушна к нему, однако у Георгианы не возникало ни малейшего желания стать любовницей принца Уэльского. Она считала, что ни одна женщина не сможет удержаться в этом положении долго, и лучше не ступать на скользкую дорожку. Ее гораздо больше устраивали их нынешние отношения.
– Я смотрю, Чарлз беседует с Шерри и Аморет. Какая же она все-таки красавица! Неудивительно, что Шерри ее обожает.
– Любая красота меркнет рядом с вашей, – возразил принц. Георгиана снова рассмеялась.
– Ничего другого я от моего галантного принца и не ожидала. Но Шерри с вами бы не согласился.
– Он тоже вас обожает.
– Милый Шерри, он мой очень хороший друг. А Чарлз… Смею заметить, его камзол поношен до неприличия! Как он смеет являться в таком неряшливом виде в Карлтон-хаус!
– Чарлз знает, что я ему все позволяю. Мне не одежда его важна, а душа.
– Ответ, достойный короля! Счастливчик Чарлз!.. Хотя вообще-то Лиззи Армистед могла бы и получше о нем заботиться.
– Но вы должны признать, что благодаря ее стараниям он стал немного почище.
– Пойдемте поговорим с ними! С Чарлзом всегда так забавно беседовать! У него есть великое достоинство: он все схватывает на лету. Ах, это удивительный дар: всегда знать о предмете разговора больше собеседника! Беседа с Чарлзом напоминает блестящую партию в биллиард: удар, еще удар, еще… Раз, раз – в лузу!
– Вы хотите, чтобы я сделал ему выговор за поношенный камзол?
– Нет-нет! Меня просто поражает, как это под столь неприглядной оболочкой может таиться столько очарования.
Принц и Георгиана остановились возле небольшой группки гостей, которые церемонно поклонились, приветствуя царственную особу, но тут же снова расслабились.
Георгиана заметила, что Шеридан напился. Это ее огорчило: он не умел, перебрав лишнего, держаться молодцом, как Чарлз.
– Шерри, – укоризненно сказала Георгиана, – если ты будешь столько пить, ты загубишь свое здоровье.
– Ну, что ж! – парировал Шеридан. – Тогда я начну губить чужое.
О да, общаться с этими людьми, которые так забавляли его, так льстили ему своим вниманием, было очень приятно. До самого ужина гости беседовали о политике – и немудрено, ведь все они были вигами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43