Невозможно.
— Что случилось, то случилось. — Его голос успокаивал, утешал. — Все позади. Я просто вспомнил об этом, раз уж разговор шел о прошлом. Не будем возвращаться к тем дням, лучше будем думать о настоящем и о будущем. Но, заканчивая эту тему, я только одно еще хотел узнать: какие планы у вас были, пока вы не получили от меня письмо?
— Я собиралась идти в гувернантки в дом приятельницы моей кузины.
— И такая перспектива вам не улыбалась?
— Да мне противно думать об этом! — горячо откликнулась я.
— Еще бы! Вы — и в гувернантки! Моя дорогая Эллен, вам это никак не подходит. Вы слишком горды ря такой лакейской работы. Вам самой следует нанимать гувернанток для своих детей.
— Я не замужем, так что…
— Такая привлекательная, как вы, девушка долго одна в жизни не останется. — Я не собираюсь… — начала я, протестуя.
— Конечно, не собираетесь, пока не встретили подходящего человека. Как опекуну мне бы очень хотелось вашего счастливого замужества. Ну а теперь, я полагаю, вам надо немного отдохнуть. Комната в вашем распоряжении. Все просьбы и пожелания Дженет исполнит, вам стоит только позвонить.
Я встала. Поднялся и Яго. Он вызвал прислугу.
Затем положил мне руку на плечо и легонько сжал его. Я ощущала кожей его сильные пальцы, уверенные движения.
— Проводите мисс Эллен в ее апартаменты, — приказал он, ласково пожимая на прощание руку. Двери в его гостиную закрылись.
В странном настроении вернулась я к себе. Только что я виделась с самым необычным человеком в своей жизни. До конца я ему доверять не могла, как не могла избавиться от впечатления, которое он произвел на меня когда-то в пустом особняке на площади Финлей. Настроение и поведение его менялись резко и неожиданно, каждый раз казалось, будто передо мной уже другой человек. А пока мне было ясно только одно: я так и не поняла, что представляет собой мой кузен-попечитель Яго.
Естественно, мне было не до отдыха. Я была слишком взбудоражена. До обеда оставалось еще куча времени, и я решила обследовать территорию в пределах стен замка. Мне совершенно четко дали понять, что здесь я — дома. Вот я и начну осматриваться, изучать округу.
По лестнице, по которой меня вели в комнату, я теперь спустилась вниз, вошла в небольшое помещение, типа караульной. Сознание одиночества в этом огромном замке всколыхнуло во мне настроения, которые не возникали в присутствии других людей. Все оказалось совсем иначе, чем я себе представляла. Замок-крепость, опекун — отнюдь не пожилой господин, а мужчина в расцвете лет. К тому же очень своеобразного нрава. Сестра его и племянница, с которыми мне еще предстояло встретиться, и, конечно, он сам, происходили из родовой ветви, печально известной «связью» с дьяволом. В таком месте, где всем и всеми повелевает столь необычный человек, мне явно скучать не придется; мысль эта взбодрила меня, чего после смерти Филиппа не бывало. Кроме всего прочего, я хотела дознаться, отчего моя мать так поспешно и таинственно сбежала отсюда. Моя жизнь сложилась бы, наверное, совсем по-другому, если бы не тот ее побег…
Атмосфера пустого караульного помещения, где я стояла, вдруг показалась мне угрожающей. До чего же я была опрометчива, приехав сюда, мелькнула мысль.
А нет же, что это я, ведь здесь моя родня. Некоторую неуверенность в себе и сомнение вызвал тот неожиданный факт, что Яго оказался тем самым человеком, которого я безумно испугалась в особняке на площади Финлей. Да, он определенно шутник и большой оригинал. Бывают такие люди. Он сам признался, что любит театральные эффекты в жизни.
Акая роль мне в этом спектакле уготовлена?
А смутные предчувствия не оставляли меня. Правда, я всегда была впечатлительна. До сих пор с содроганием вспоминала я страх и отвращение, которые ощущала, едва переступив порог пустого особняка на площади Финлей. А эта средневековьем ропитанная комната, вся завешенная оружием — мечи крест-накрест, копья, секиры, алебарды, — напомнила оружейную в Трентхэм Тауэрз, где Филипп показывал мне коробку из-под пары пистолетов, в которой одна ячейка пустовала, а «обитатель» ее поставил точку в жизни моего жениха… Смутное ощущение какой-то опасности закралось и сейчас в мою душу.
Так было с особняком Финлей, так было в Трентхэм Тауэрз, так было и здесь, в замке Келлевэй.
Я направилась к выходу; шаги мои гулко отдавались от мраморных плит пола. Я замерла. Наступившая тишина поразила меня. Что за глупость наделять дома человеческими свойствами! Но глупость ли? Когда дом стоит уже семь столетий, когда столько всего здесь произошло, тогда стены начинают говорить. И рассказать могут ох как много! Такие замш, как этот, знали и радости, и печали, здесь разыгрывались и драмы, и комедии. И не могло это не запечатлеться на мощных серых камнях. И навечно сохранить свои тайны им не удастся.
Вздор, глупость, ерунда, отмахивалась я. Однако уверенности от этого не прибавлялось. Легко ли раз и навсегда отбросить прежнюю жизнь со всеми ее несчастьями и вступить в новую, неведомую?
Я вышла на улицу. Передо мной был дворик, откуда через небольшую арку в стене можно было выйти на хозяйственный внутренний двор. Из него, спустив шись по ступенькам к низкой калитке, я прошла каким-то постройкам. Окна в них, маленькие, закрытые ставнями, смотрели во внутренний двор. Домии эти с одной стороны и основная крепостная стена другой образовали нечто вроде узкого глухого коридора. По нему я и пошла.
Через несколько шагов я обнаружила уже трети двор-закуток. Отсюда слышно было воркование птиц, хлопанье крыльев, какие-то шорохи. Сделав еще пару шагов, я увидела стайку голубей, которые клевали рассыпанное по каменной кладке дворике зерно.
При моем приближении некоторые птицы с шумом вспорхнули и облепили перекладины голубятни, устроенной под крышей, другие продолжали поедать корм. Большинство голубей были обычного сизо-серого цвета, а вот несколько птиц имели коричневую окраску. Таких голубей я никогда еще не видела.
На этот небольшой квадрат двора выходило лишь одно узкое окошко. Боковым зрением я заметила в нем чью-то тень. За мной наблюдали. Я резко обернулась. Тень исчезла. Снова зянялась я птицами и снова уголком глаза увидела в окне какое-то движение.
— Это ваши голуби? — обратилась я неизвестно к кому.
Молчание. Тогда я подошла ближе к окошку, где только что темнели чьи-то очертания, но теперь там уже никого не было.
Вдруг рядом с собой я увидела низкую дверь и постучала. Мне просто хотелось узнать, что это за буро-коричневые голуби. Только что чуть приоткрытая дверь тихо захлопнулась передо мной. Кто-то, кто был там, внутри, совершенно определенно не хотел впускать меня. Мне даже показалось, что через тонкие доски я слышу прерывистое дыхание. Как странно. Что же, кто бы там ни был, со мной он говорить не хотел, значит, не стоит его, или ее, беспокоить… И все же я еще раз легонько постучала.
Никакого ответа.
Тогда я громко сказала:
— Я только хотела расспросить вас об этих голубях.
Та же тишина.
Непонятно. И не очень-то любезно. Должно быть, там кто-то из прислуги. Пожав плечами, я покинула голубиный дворик и прежним путем пошла обратно.
Неразумно, может быть, что я начала самостоятельно осматривать замок. Гораздо лучше было бы дождаться кого-нибудь из его обитателей в качестве проводника. Наверняка нашелся бы кто-то, кто с радостью помог бы мне.
Вернувшись по путаным коридорам и переходам в свою комнату, я начала переодеваться к обеду. Выбор я давно сделала — синее платье такое элегантное. Интересно, пригодится ли теперь «практичное» черное, которое я надевала в тот вечер, когда Филипп сделал мне предложение? Были бы сейчас те орхидеи, что он прислал, черное платье вновь приобрело бы очарование…
И опять я в мыслях обратилась к прошлому. Избавлюсь ли я от него когда-нибудь? Освобожусь ли от мучительных воспоминаний? Даже сейчас, обряжаясь в ярко-синее платье, я вспомнила, как мечтала появиться в нем рядом с Филиппом.
Из комнаты меня препроводили в приемную, где в полном сборе меня ожидала семья Келлевэй. Заложив руки за спину, стоял у камина Яго, глаза его светились радостью. По одну сторону от него сидела женщина лет сорока, как я догадалась, это была его сестра Дженифрай, по другую — молодая девушка, его племянница Гвеннол.
— Входите, Эллен, — произнес Яго, — входите, знакомьтесь. Это моя сестра Дженифрай.
Сердце у меня екнуло, когда она протянула руку, Такая же смуглая, темноволосая, как и брат, она отличалась точно таким же чуть надменным выражением лица, которое придавал ей с горбинкой нос. Семейное сходство было очевидным. Она заговорила мягким, теплым голосом:
— Мы рады вам, Эллен, рады вашему приезду.
Однако холодноватый, как бы оценивающий взгляд контрастировал с этими словами. Я понимала, что она присматривается ко мне; к полному доверию, как, впрочем, и ее брат, она не располагала.
— Я очень признательна вам за гостеприимство, — ответила я.
— Мы счастливы наконец увидеть вас. Гвеннол, познакомься с Эллен.
Гвеннол тоже была смуглая брюнетка. Облик ее был неоднозначен. Почти черные волосы, темные глаза, едва заметно вздернутый нос — все это были лишь внешние черты; о сложном ее характере говорил глубокий, мечтательный взгляд и в то же время резкие линии рта, гордая посадка головы.
— Здравствуй, Эллен. Добро пожаловать к нам на Остров.
— Надеюсь, вы подружитесь, — сказала ее мать.
— Ты должна показать Эллен Остров, Гвеннол, — с улыбкой глядя на нас произнес Яго.
Уже через пару минут объявили, что обед подан, Яго, взяв меня под руку, повел нас в столовую.
— Поскольку сегодня случай особый, мы обедаем в большой столовой. Обычно она используется у нас по праздникам, а какой сегодня день, если не праздничный?
Я никогда не забуду тот обед в большой столовой замка Келлевэй. Изумление, смешанное с благоговением, испытала я тогда, ощущениям этим не помешали никакие мои сомнения и смутные предчувствия.
В одном конце громадного обеденного зала была дверь, ведущая в кухню, сквозь нее туда и обратно сновали слуги; под потолком была устроена галерея для оркестрантов; в другом конце столовой возвышался дощатый помост. И стены, и балюстраду всюду украшали роскошные оленьи рога, тончайшей работы гобелены. Было нечто царственное в этом зале с высоким потолком, с шершавой кладкой серых стен, со старинным оружием на деревянных панелях. Места для трапезы были устроены по обе стороны огромного дубового стола и на помосте; все скамьи вдоль стола были уже заняты гостями. Это пришли, как позже объяснил Яго, жившие в его владениях люди, те, кто работал на этой земле, кто веками имел здесь ремесла, кто трудился в самом замке, а в дальнем конце стола — да возможно ли такое! — сидели люди, как говорится, самых простых занятий, но и они были приглашены Вот такие щедрые праздники искони устраивали короли в своих королевствах, больших и малых.
Вид все это имело совершенно средневековый, а уж когда с галереи полились нежные звуки музыки, я в полной мере оценила усилия хозяина, стремившегося воспроизвести атмосферу глубокой старины и была тронута этим, ибо в честь моего приезда устроили здесь такое торжество.
Все сидящие за столом, как один, встали, когда мы вошли в зал. Яго вывел меня на помост, все еще придерживая за локоть, наконец мы подошли к столу.
— Имею честь, — провозгласил он, — познакомить всех с мисс Эллен Келлевэй, моей подопечной и кузиной одновременно, которая прибыла, чтобы провести с нами, надеюсь, немало дней. Уверен, что вы счастливы лицезреть ее — не менее, чем я сам.
Знаком согласия был негромкий гомон. Совершенно не представляя, что в таких случаях требуется от меня, я воспользовалась тем, что Яго уже отодвинул для меня кресло, улыбнулась — и села.
Заскрипели стулья, зашуршали платья, гости усаживались. Подали суп — сначала нам, сидевшим на возвышении, затем огромную супницу передали на нижний стол, где каждый обслуживал себя самостоятельно.
— Ну, что скажете? — вполголоса спросил у меня Яго.
— Невероятно. Ничего подобного я и представить не могла.
Он погладил мою руку.
— Это все ради вас, — тихо сказал он, — чтобы вы знали, что здесь у нас за жизнь, и чтобы поняли, как мы рады встрече с вами.
— Спасибо, — поблагодарила я, — все так добры ко мне. Такого приема никогда и нигде мне не оказывали.
— Значит, наша цель достигнута.
Суп был восхитителен, за ним последовало жаркое из оленины. А я, слушая тихую музыку, подумала, что триста лет тому назад вряд ли этот зал выглядел иначе.
Дженифрай сидела от Яго по левую руку, Гвеннол занимала место рядом со мной. Кое-кто из гостей, сидевших за длинным столом, украдкой посматривал на меня. Интересно, а что они думают о сегодняшней церемонии? Впрочем, мне показалось, что это им не в диковинку. Яго подтвердил мои догадки.
— Почти полностью погрузиться в прошлое нам удается под Рождество, — сказал он, — когда зал украшен остролистом и хвоей, когда приходят ряженые, когда под этими сводами звучат рождественские гимны. Эту традицию наш род соблюдает из поколения в поколение.
— Я вижу, вы бережете старинные обычаи, с удовольствием следуете им.
— А как же! — воскликнул Яго, а Дженифрай и Гвеннол с ним согласились.
— Прежде всего, мы хотим установить точный возраст замка, — начала объяснять Дженифрай. — Конечно, замок много раз перестраивался, разрастался. Изначально здесь была поставлена лишь небольшая крепость для защиты Острова; тогда не было и следа каких-то удобств, для жилья его приспособили ораздо позже. Гвеннол очень интересуется историей строва, так ведь, Гвеннол?
— Жизнь в этих местах способствует, — призналась Гвеннол. — Стоит откопать какой-нибудь факт, имя, и ты начинаешь углубляться в историю, стремишься восстановить все картины прошлого.
— И вы к этому пристраститесь, — уверил меня Яго, — едва освоитесь на Острове. А Остров я мечтаю вам показать сам. Завтра и начнем. Вы ведь ездите верхом, насколько я знаю?
— О да. Мы часто совершали в Лондоне верховые прогулки. А уж за городом я просто не слезала с седла.
— Это прекрасно. Нам, стало быть, нет нужды учить вас верховой езде. Остается только выбрать лошадь.
— С огромным удовольствием.
— Вот об этом мы и мечтали, не так ли? — обратился он к своим родственницам. — Мы хотели, чтобы вам все здесь доставляло столько радости, что вы не пожелали бы уезжать от нас.
— По-моему, рано говорить об этом, — мягко возразила я. — Вы же знаете, что такое гости.
— Нет, не знаю. А что вы имеете в виду?
— Первые дни гости желанны и приятны. А стоит им засидеться, хозяева уже не чаят, как от них избавиться.
— Вы для нас не гость, Эллен. Вы — член нашей семьи. Разве не так?
— Именно так, — подтвердила Дженифрай.
— Так расскажите же мне побольше об Острове. Я просто мечтаю обследовать его.
— Отрезанной от мира вы себя здесь не почувствуете. Размеры наших владений достаточны, чтобы не ощущать этого.
— Бывает, правда, — вступила Гвеннол, — что невозможно добраться до побережья.
— И это, — подхватила Дженифрай, — может длиться подолгу… иногда по несколько дней, даже недель.
— Эллен это известно, — оборвал ее Яго, — не она ли скучала в «Полкрэг Инн» в ожидании лодки? Наш островной народ не чувствует себя обделенным, если погода не позволяет идти морем к Большой земле. Мы можем жить здесь автономно. А в нашу гостиницу на Острове, кстати сказать, обитатели материка иногда приезжают специально, чтобы забыться, оторваться от повседневности.
— Там лишь четыре комнаты для постояльцев, и заняты они бывают не так уж часто. Гостиница скорее похожа на местный клуб, куда можно прийти, поболтать, выпить рюмочку.
— А для нас только лучше, если как можно меньше чужих наведывается сюда, — сказал Яго.
Да он просто одержим этим Островом, подумала я. Он обожает его, для Яго Остров — чуть ли не рай земной. Что ж, его можно понять. Здесь его земли, его владения, и он гордится ими.
— А случалось у вас быть преступлениям? — поинтересовалась я.
— Практически нет, — уверил меня Яго. — Вообще, я знаю, как держать народ в рамках закона.
— И здесь нет чего-нибудь вроде тюрьмы?
— В подземельях замка есть темницы, которые в редчайших случаях выполняют роль тюрьмы.
— А что, законом это разрешается?
— Мировой судья — ваш покорный слуга. Конечно, виновные в серьезных преступлениях… например, в убийстве… будут переправлены на побережье и переданы в руки правосудия. А с мелкими правонарушителями мы управляемся сами.
— А сейчас кто-нибудь находится в подземельях, под стражей?
Яго рассмеялся.
— Уж не боитесь ли вы, что какой-нибудь отчаянный негодяй проникнет в замок и посягнет на ваше добро или, не дай Бог, на вашу жизнь? Нет, Эллен, дорогая моя, никого в тех темницах нет. Но подземелья замка страшные, а?
Гвеннол подхватила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Что случилось, то случилось. — Его голос успокаивал, утешал. — Все позади. Я просто вспомнил об этом, раз уж разговор шел о прошлом. Не будем возвращаться к тем дням, лучше будем думать о настоящем и о будущем. Но, заканчивая эту тему, я только одно еще хотел узнать: какие планы у вас были, пока вы не получили от меня письмо?
— Я собиралась идти в гувернантки в дом приятельницы моей кузины.
— И такая перспектива вам не улыбалась?
— Да мне противно думать об этом! — горячо откликнулась я.
— Еще бы! Вы — и в гувернантки! Моя дорогая Эллен, вам это никак не подходит. Вы слишком горды ря такой лакейской работы. Вам самой следует нанимать гувернанток для своих детей.
— Я не замужем, так что…
— Такая привлекательная, как вы, девушка долго одна в жизни не останется. — Я не собираюсь… — начала я, протестуя.
— Конечно, не собираетесь, пока не встретили подходящего человека. Как опекуну мне бы очень хотелось вашего счастливого замужества. Ну а теперь, я полагаю, вам надо немного отдохнуть. Комната в вашем распоряжении. Все просьбы и пожелания Дженет исполнит, вам стоит только позвонить.
Я встала. Поднялся и Яго. Он вызвал прислугу.
Затем положил мне руку на плечо и легонько сжал его. Я ощущала кожей его сильные пальцы, уверенные движения.
— Проводите мисс Эллен в ее апартаменты, — приказал он, ласково пожимая на прощание руку. Двери в его гостиную закрылись.
В странном настроении вернулась я к себе. Только что я виделась с самым необычным человеком в своей жизни. До конца я ему доверять не могла, как не могла избавиться от впечатления, которое он произвел на меня когда-то в пустом особняке на площади Финлей. Настроение и поведение его менялись резко и неожиданно, каждый раз казалось, будто передо мной уже другой человек. А пока мне было ясно только одно: я так и не поняла, что представляет собой мой кузен-попечитель Яго.
Естественно, мне было не до отдыха. Я была слишком взбудоражена. До обеда оставалось еще куча времени, и я решила обследовать территорию в пределах стен замка. Мне совершенно четко дали понять, что здесь я — дома. Вот я и начну осматриваться, изучать округу.
По лестнице, по которой меня вели в комнату, я теперь спустилась вниз, вошла в небольшое помещение, типа караульной. Сознание одиночества в этом огромном замке всколыхнуло во мне настроения, которые не возникали в присутствии других людей. Все оказалось совсем иначе, чем я себе представляла. Замок-крепость, опекун — отнюдь не пожилой господин, а мужчина в расцвете лет. К тому же очень своеобразного нрава. Сестра его и племянница, с которыми мне еще предстояло встретиться, и, конечно, он сам, происходили из родовой ветви, печально известной «связью» с дьяволом. В таком месте, где всем и всеми повелевает столь необычный человек, мне явно скучать не придется; мысль эта взбодрила меня, чего после смерти Филиппа не бывало. Кроме всего прочего, я хотела дознаться, отчего моя мать так поспешно и таинственно сбежала отсюда. Моя жизнь сложилась бы, наверное, совсем по-другому, если бы не тот ее побег…
Атмосфера пустого караульного помещения, где я стояла, вдруг показалась мне угрожающей. До чего же я была опрометчива, приехав сюда, мелькнула мысль.
А нет же, что это я, ведь здесь моя родня. Некоторую неуверенность в себе и сомнение вызвал тот неожиданный факт, что Яго оказался тем самым человеком, которого я безумно испугалась в особняке на площади Финлей. Да, он определенно шутник и большой оригинал. Бывают такие люди. Он сам признался, что любит театральные эффекты в жизни.
Акая роль мне в этом спектакле уготовлена?
А смутные предчувствия не оставляли меня. Правда, я всегда была впечатлительна. До сих пор с содроганием вспоминала я страх и отвращение, которые ощущала, едва переступив порог пустого особняка на площади Финлей. А эта средневековьем ропитанная комната, вся завешенная оружием — мечи крест-накрест, копья, секиры, алебарды, — напомнила оружейную в Трентхэм Тауэрз, где Филипп показывал мне коробку из-под пары пистолетов, в которой одна ячейка пустовала, а «обитатель» ее поставил точку в жизни моего жениха… Смутное ощущение какой-то опасности закралось и сейчас в мою душу.
Так было с особняком Финлей, так было в Трентхэм Тауэрз, так было и здесь, в замке Келлевэй.
Я направилась к выходу; шаги мои гулко отдавались от мраморных плит пола. Я замерла. Наступившая тишина поразила меня. Что за глупость наделять дома человеческими свойствами! Но глупость ли? Когда дом стоит уже семь столетий, когда столько всего здесь произошло, тогда стены начинают говорить. И рассказать могут ох как много! Такие замш, как этот, знали и радости, и печали, здесь разыгрывались и драмы, и комедии. И не могло это не запечатлеться на мощных серых камнях. И навечно сохранить свои тайны им не удастся.
Вздор, глупость, ерунда, отмахивалась я. Однако уверенности от этого не прибавлялось. Легко ли раз и навсегда отбросить прежнюю жизнь со всеми ее несчастьями и вступить в новую, неведомую?
Я вышла на улицу. Передо мной был дворик, откуда через небольшую арку в стене можно было выйти на хозяйственный внутренний двор. Из него, спустив шись по ступенькам к низкой калитке, я прошла каким-то постройкам. Окна в них, маленькие, закрытые ставнями, смотрели во внутренний двор. Домии эти с одной стороны и основная крепостная стена другой образовали нечто вроде узкого глухого коридора. По нему я и пошла.
Через несколько шагов я обнаружила уже трети двор-закуток. Отсюда слышно было воркование птиц, хлопанье крыльев, какие-то шорохи. Сделав еще пару шагов, я увидела стайку голубей, которые клевали рассыпанное по каменной кладке дворике зерно.
При моем приближении некоторые птицы с шумом вспорхнули и облепили перекладины голубятни, устроенной под крышей, другие продолжали поедать корм. Большинство голубей были обычного сизо-серого цвета, а вот несколько птиц имели коричневую окраску. Таких голубей я никогда еще не видела.
На этот небольшой квадрат двора выходило лишь одно узкое окошко. Боковым зрением я заметила в нем чью-то тень. За мной наблюдали. Я резко обернулась. Тень исчезла. Снова зянялась я птицами и снова уголком глаза увидела в окне какое-то движение.
— Это ваши голуби? — обратилась я неизвестно к кому.
Молчание. Тогда я подошла ближе к окошку, где только что темнели чьи-то очертания, но теперь там уже никого не было.
Вдруг рядом с собой я увидела низкую дверь и постучала. Мне просто хотелось узнать, что это за буро-коричневые голуби. Только что чуть приоткрытая дверь тихо захлопнулась передо мной. Кто-то, кто был там, внутри, совершенно определенно не хотел впускать меня. Мне даже показалось, что через тонкие доски я слышу прерывистое дыхание. Как странно. Что же, кто бы там ни был, со мной он говорить не хотел, значит, не стоит его, или ее, беспокоить… И все же я еще раз легонько постучала.
Никакого ответа.
Тогда я громко сказала:
— Я только хотела расспросить вас об этих голубях.
Та же тишина.
Непонятно. И не очень-то любезно. Должно быть, там кто-то из прислуги. Пожав плечами, я покинула голубиный дворик и прежним путем пошла обратно.
Неразумно, может быть, что я начала самостоятельно осматривать замок. Гораздо лучше было бы дождаться кого-нибудь из его обитателей в качестве проводника. Наверняка нашелся бы кто-то, кто с радостью помог бы мне.
Вернувшись по путаным коридорам и переходам в свою комнату, я начала переодеваться к обеду. Выбор я давно сделала — синее платье такое элегантное. Интересно, пригодится ли теперь «практичное» черное, которое я надевала в тот вечер, когда Филипп сделал мне предложение? Были бы сейчас те орхидеи, что он прислал, черное платье вновь приобрело бы очарование…
И опять я в мыслях обратилась к прошлому. Избавлюсь ли я от него когда-нибудь? Освобожусь ли от мучительных воспоминаний? Даже сейчас, обряжаясь в ярко-синее платье, я вспомнила, как мечтала появиться в нем рядом с Филиппом.
Из комнаты меня препроводили в приемную, где в полном сборе меня ожидала семья Келлевэй. Заложив руки за спину, стоял у камина Яго, глаза его светились радостью. По одну сторону от него сидела женщина лет сорока, как я догадалась, это была его сестра Дженифрай, по другую — молодая девушка, его племянница Гвеннол.
— Входите, Эллен, — произнес Яго, — входите, знакомьтесь. Это моя сестра Дженифрай.
Сердце у меня екнуло, когда она протянула руку, Такая же смуглая, темноволосая, как и брат, она отличалась точно таким же чуть надменным выражением лица, которое придавал ей с горбинкой нос. Семейное сходство было очевидным. Она заговорила мягким, теплым голосом:
— Мы рады вам, Эллен, рады вашему приезду.
Однако холодноватый, как бы оценивающий взгляд контрастировал с этими словами. Я понимала, что она присматривается ко мне; к полному доверию, как, впрочем, и ее брат, она не располагала.
— Я очень признательна вам за гостеприимство, — ответила я.
— Мы счастливы наконец увидеть вас. Гвеннол, познакомься с Эллен.
Гвеннол тоже была смуглая брюнетка. Облик ее был неоднозначен. Почти черные волосы, темные глаза, едва заметно вздернутый нос — все это были лишь внешние черты; о сложном ее характере говорил глубокий, мечтательный взгляд и в то же время резкие линии рта, гордая посадка головы.
— Здравствуй, Эллен. Добро пожаловать к нам на Остров.
— Надеюсь, вы подружитесь, — сказала ее мать.
— Ты должна показать Эллен Остров, Гвеннол, — с улыбкой глядя на нас произнес Яго.
Уже через пару минут объявили, что обед подан, Яго, взяв меня под руку, повел нас в столовую.
— Поскольку сегодня случай особый, мы обедаем в большой столовой. Обычно она используется у нас по праздникам, а какой сегодня день, если не праздничный?
Я никогда не забуду тот обед в большой столовой замка Келлевэй. Изумление, смешанное с благоговением, испытала я тогда, ощущениям этим не помешали никакие мои сомнения и смутные предчувствия.
В одном конце громадного обеденного зала была дверь, ведущая в кухню, сквозь нее туда и обратно сновали слуги; под потолком была устроена галерея для оркестрантов; в другом конце столовой возвышался дощатый помост. И стены, и балюстраду всюду украшали роскошные оленьи рога, тончайшей работы гобелены. Было нечто царственное в этом зале с высоким потолком, с шершавой кладкой серых стен, со старинным оружием на деревянных панелях. Места для трапезы были устроены по обе стороны огромного дубового стола и на помосте; все скамьи вдоль стола были уже заняты гостями. Это пришли, как позже объяснил Яго, жившие в его владениях люди, те, кто работал на этой земле, кто веками имел здесь ремесла, кто трудился в самом замке, а в дальнем конце стола — да возможно ли такое! — сидели люди, как говорится, самых простых занятий, но и они были приглашены Вот такие щедрые праздники искони устраивали короли в своих королевствах, больших и малых.
Вид все это имело совершенно средневековый, а уж когда с галереи полились нежные звуки музыки, я в полной мере оценила усилия хозяина, стремившегося воспроизвести атмосферу глубокой старины и была тронута этим, ибо в честь моего приезда устроили здесь такое торжество.
Все сидящие за столом, как один, встали, когда мы вошли в зал. Яго вывел меня на помост, все еще придерживая за локоть, наконец мы подошли к столу.
— Имею честь, — провозгласил он, — познакомить всех с мисс Эллен Келлевэй, моей подопечной и кузиной одновременно, которая прибыла, чтобы провести с нами, надеюсь, немало дней. Уверен, что вы счастливы лицезреть ее — не менее, чем я сам.
Знаком согласия был негромкий гомон. Совершенно не представляя, что в таких случаях требуется от меня, я воспользовалась тем, что Яго уже отодвинул для меня кресло, улыбнулась — и села.
Заскрипели стулья, зашуршали платья, гости усаживались. Подали суп — сначала нам, сидевшим на возвышении, затем огромную супницу передали на нижний стол, где каждый обслуживал себя самостоятельно.
— Ну, что скажете? — вполголоса спросил у меня Яго.
— Невероятно. Ничего подобного я и представить не могла.
Он погладил мою руку.
— Это все ради вас, — тихо сказал он, — чтобы вы знали, что здесь у нас за жизнь, и чтобы поняли, как мы рады встрече с вами.
— Спасибо, — поблагодарила я, — все так добры ко мне. Такого приема никогда и нигде мне не оказывали.
— Значит, наша цель достигнута.
Суп был восхитителен, за ним последовало жаркое из оленины. А я, слушая тихую музыку, подумала, что триста лет тому назад вряд ли этот зал выглядел иначе.
Дженифрай сидела от Яго по левую руку, Гвеннол занимала место рядом со мной. Кое-кто из гостей, сидевших за длинным столом, украдкой посматривал на меня. Интересно, а что они думают о сегодняшней церемонии? Впрочем, мне показалось, что это им не в диковинку. Яго подтвердил мои догадки.
— Почти полностью погрузиться в прошлое нам удается под Рождество, — сказал он, — когда зал украшен остролистом и хвоей, когда приходят ряженые, когда под этими сводами звучат рождественские гимны. Эту традицию наш род соблюдает из поколения в поколение.
— Я вижу, вы бережете старинные обычаи, с удовольствием следуете им.
— А как же! — воскликнул Яго, а Дженифрай и Гвеннол с ним согласились.
— Прежде всего, мы хотим установить точный возраст замка, — начала объяснять Дженифрай. — Конечно, замок много раз перестраивался, разрастался. Изначально здесь была поставлена лишь небольшая крепость для защиты Острова; тогда не было и следа каких-то удобств, для жилья его приспособили ораздо позже. Гвеннол очень интересуется историей строва, так ведь, Гвеннол?
— Жизнь в этих местах способствует, — призналась Гвеннол. — Стоит откопать какой-нибудь факт, имя, и ты начинаешь углубляться в историю, стремишься восстановить все картины прошлого.
— И вы к этому пристраститесь, — уверил меня Яго, — едва освоитесь на Острове. А Остров я мечтаю вам показать сам. Завтра и начнем. Вы ведь ездите верхом, насколько я знаю?
— О да. Мы часто совершали в Лондоне верховые прогулки. А уж за городом я просто не слезала с седла.
— Это прекрасно. Нам, стало быть, нет нужды учить вас верховой езде. Остается только выбрать лошадь.
— С огромным удовольствием.
— Вот об этом мы и мечтали, не так ли? — обратился он к своим родственницам. — Мы хотели, чтобы вам все здесь доставляло столько радости, что вы не пожелали бы уезжать от нас.
— По-моему, рано говорить об этом, — мягко возразила я. — Вы же знаете, что такое гости.
— Нет, не знаю. А что вы имеете в виду?
— Первые дни гости желанны и приятны. А стоит им засидеться, хозяева уже не чаят, как от них избавиться.
— Вы для нас не гость, Эллен. Вы — член нашей семьи. Разве не так?
— Именно так, — подтвердила Дженифрай.
— Так расскажите же мне побольше об Острове. Я просто мечтаю обследовать его.
— Отрезанной от мира вы себя здесь не почувствуете. Размеры наших владений достаточны, чтобы не ощущать этого.
— Бывает, правда, — вступила Гвеннол, — что невозможно добраться до побережья.
— И это, — подхватила Дженифрай, — может длиться подолгу… иногда по несколько дней, даже недель.
— Эллен это известно, — оборвал ее Яго, — не она ли скучала в «Полкрэг Инн» в ожидании лодки? Наш островной народ не чувствует себя обделенным, если погода не позволяет идти морем к Большой земле. Мы можем жить здесь автономно. А в нашу гостиницу на Острове, кстати сказать, обитатели материка иногда приезжают специально, чтобы забыться, оторваться от повседневности.
— Там лишь четыре комнаты для постояльцев, и заняты они бывают не так уж часто. Гостиница скорее похожа на местный клуб, куда можно прийти, поболтать, выпить рюмочку.
— А для нас только лучше, если как можно меньше чужих наведывается сюда, — сказал Яго.
Да он просто одержим этим Островом, подумала я. Он обожает его, для Яго Остров — чуть ли не рай земной. Что ж, его можно понять. Здесь его земли, его владения, и он гордится ими.
— А случалось у вас быть преступлениям? — поинтересовалась я.
— Практически нет, — уверил меня Яго. — Вообще, я знаю, как держать народ в рамках закона.
— И здесь нет чего-нибудь вроде тюрьмы?
— В подземельях замка есть темницы, которые в редчайших случаях выполняют роль тюрьмы.
— А что, законом это разрешается?
— Мировой судья — ваш покорный слуга. Конечно, виновные в серьезных преступлениях… например, в убийстве… будут переправлены на побережье и переданы в руки правосудия. А с мелкими правонарушителями мы управляемся сами.
— А сейчас кто-нибудь находится в подземельях, под стражей?
Яго рассмеялся.
— Уж не боитесь ли вы, что какой-нибудь отчаянный негодяй проникнет в замок и посягнет на ваше добро или, не дай Бог, на вашу жизнь? Нет, Эллен, дорогая моя, никого в тех темницах нет. Но подземелья замка страшные, а?
Гвеннол подхватила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34